Огонь в душе и лед снаружи

Это было странное чувство полета и невесомости. Я никогда не испытывала ничего подобного. Мое тело парило в пространстве, которого не существовало. Ничего, по сути, не существовало. Я не знала и не хотела знать, что происходит по ту сторону реальности. Впервые в жизни я была по-настоящему свободна и счастлива. Вокруг меня был лишь яркий мерцающий свет, красота которого не могла сравниться ни с чем, что мог бы видеть человек в своем мире.
Я была далеко. Я была свободна. И я была счастлива.
Но недолго.
Что-то темное стало пробиваться сквозь мерцающий свет, медленно и одновременно быстро приближаясь ко мне. Я пыталась увернуться от тонких нитей тьмы, которые опутывали мою душу, возвращая ее обратно на Землю. Я кричала и билась, словно зверь, но тьма была неумолима. Она вызывала во мне страх, холод, отчаянье и боль.
Нет. Я не хочу этого. Я не хочу возвращаться. Пожалуйста, нет!
- Сестра, - возбужденно заговорил чей-то голос, пробирающийся сквозь нити тьмы и света. - Запишите точное время, когда объект начал подавать первые признаки жизни.
В нос ударил резкий запах лекарств, едких моющих средств, безумия и смерти. Запах лечебницы.
«Не надо. Пожалуйста, только не возвращай меня туда», - тихой, но отчаянной молитвой шептала я.
Но тьма не слышала моих молитв. Света оставалось все меньше и меньше, а вскоре он и вовсе погас. Я осталась в глубокой темной яме, съедаемая своими страхами. Мгновения безмятежного счастья и свободы исчезали в моей памяти, превращаясь в пыль. Я блуждала, словно потерянный ребенок в темном лесу. Вокруг был холод. Это все, что я ощущала. Тьма давила на каждую клеточку моего тела неподъемным грузом.
Когда мне уже стало казаться, что я застряла в этой тьме насовсем, а отчаянье стало практически единственным осязаемым чувством, все стало меняться. Где-то вдалеке замерцал тусклый огонек света. В нем не было ничего привлекательного, и будь у меня выбор, я бы не стала к нему идти, но выбора не было. Я мрачно усмехнулась, ступая по невесомой тьме. У меня никогда не было выбора.
Этот свет не вещал ничего хорошего. Он не манил к себе. Скорее, даже наоборот. Я не хотела попадать в его лучи, понимая, что как только это произойдет, я могу оказаться в еще более ужасном месте, чем просто тьма. Но у меня никогда не было выбора. Кто-то решил все за меня, и теперь тьма с той же силой, с которой она заволокла меня в свои объятья, выталкивала меня.
Резкая вспышка на мгновение ослепила меня, но когда я все же привыкла к неестественно яркому свету, то увидела перед собой длинный белый коридор. Пол и стены были выложены плиткой. Кое-где стояли высокие каталки с зеленой обивкой. В коридоре было множество дверей, но меня тянуло к той, что была в самом конце. Не зная, чего ждать, я нерешительно двинулась к ней, все еще не осознавая, где нахожусь и как сюда попала.
Двустворчатые двери распахнулись предо мной почти в то же мгновение, как я подняла руку, чтобы коснуться их. Входя в большую и просторную комнату, я уже знала, что увиденное не принесет мне ничего хорошего. Я узнала это место, как только ощутила его запах. Запах смерти.
Морг.
Вокруг лишь все тот же яркий свет, исходящий от продолговатых ламп на потолке. Таких я еще никогда не видела. Вдоль стен стоят огромные шкафы, смахивающие на холодильники. Их металлические поверхности блестят и отражают все, что происходит в комнате. Они отражают высокий металлический стол, на котором лежит тело, накрытое окровавленной белой простыней.
У стола стоят трое. Они не обращают на меня никакого внимания. Словно меня здесь и нет вовсе.
Первый - это высокий светловолосый мужчина в халате врача. На его лице застыла маска сочувствия, но через нее виден профессионализм и холодное безразличие. Он уже привык к подобным сценам. Вторая - это женщина средних лет. Ее карие глаза полны слез, пухлые губы дрожат в едва сдерживаемых рыданиях, а руки, как и все тело, дрожат.
Я перевожу взгляд на последнего человека в комнате и поражаюсь увиденному. Этой девушке не больше пятнадцати. У нее большие карие глаза и маленький рот с пухлыми губками. Ее овальное лицо могло бы казаться по-детски милым, но в нем видно что-то такое, что говорит: она опасна. Рыжевато-каштановые волосы собраны в высокий хвост. Вся в черном. Кожаная куртка кажется немного великоватой.
Но не внешний вид поразил меня. Я чувствовала ее. Я не знаю, как правильно описать происходящее, но в тот момент, когда я заглянула в ее глаза, я ощутила те же эмоции, что и эта девушка. И я была совершенно уверена, что это именно ее эмоции. Ее взгляд был сосредоточенным на окровавленной простыне. Ее кисти были сжаты в кулаки. Но, в отличие от матери, а, судя по сходству, женщина, стоявшая рядом, была именно матерью, девушка не тряслась. В ее глазах не было ни единой слезинки. Лишь сосредоточенность. Это то, что видели люди снаружи.
Я же видела то, что было внутри.
Она горела. В душе пятнадцатилетней девушки бушевал огонь, который мог уничтожить все на своем пути. Напряженное ожидание, смешанное со страхом, убивало ее, и она хотела и одновременно боялась увидеть лицо мертвеца. Но вот мужчина в белом медленно убрал простыню с лица неизвестного, и я искоса взглянула на труп.
В горле застрял крик. Ее крик.
- Мой сын! - вместо нас обеих закричала женщина и бросилась к мертвецу, чье лицо было так изуродовано, что я не понимала, как она узнала в этом месиве своего сына. - Калеб! Мой мальчик! О Боже!
Мать упала на колени прямо перед металлическим столом. Ее рыдания сотрясали стены. Ее крик разрывал душу. Боль полыхнула во мне с такой силой, что захотелось упасть, схватившись за грудную клетку. Я разваливаюсь на части. Я больше не существую. Все, что у меня было, теперь пепел.
Стойте! Нет. Это не мои мысли. Это не мои эмоции.
Девушка, стоящая все так же прямо, неотрывно смотрит в лицо своему брату. Я знаю, что она узнала его. Я чувствую ее боль. Но как ей удается оставаться такой холодной снаружи? Она смотрит на своего брата так, будто это не он, но изнутри осознание реальности наносит ей неизлечимые раны.
Ее кулаки слегка дрогнули. Она не взглянула на мать, которая буквально утопала в своем горе, корчась на полу рядом с телом сына. Ее не волновали попытки доктора привести ее в чувство. Она знала, что это конец. В ее душе появился еще один шрам. Еще один из многих. Но на этот раз он уже не затянется.
- Мэриан! - позвала надрывающимся от слез голосом женщина.
Девушка по имени Мэриан молча развернулась к ней спиной. Не говоря ни слова она вышла из морга, и я без колебаний двинулась за ней. Большой белый коридор казался каким-то мрачным, несмотря на яркий свет. Мэриан двинулась вперед твердой и уверенной походкой, все еще сжимая кулаки. Когда мы проходили мимо окна, я мельком заметила, что на улице непроглядная ночная гроза.
- Куда ты идешь? - тихо спросила я, заранее зная, что не получу ответа.
По пути к лестнице нам не попалось ни одного человека. Мэриан проскочила несколько лестничных пролетов, и вот, наконец, перед ней выход. Она уже протянула руку для того, чтобы толкнуть дверь, но ее ноги подкосились. Девушка упала на колени и впервые, лишь наедине с собой, она заплакала. Молчаливые слезы превратились в стоны раненого животного. Боль накрыла Мэриан с такой силой, что она схватилась за голову и практически закричала.
- Нет, - сквозь приглушаемый крик прошептала Мэриан. - Калеб.
Это была не просто потеря кого-то близкого. Это был удар, от которого мало кто смог бы оправиться. Потеря брата, возможно, единственного человека, который был дорог Мэриан по-настоящему, стала последней каплей. Внутри девушки все стало трещать и расходиться по швам, грозя разорваться на мелкие кусочки.
Я протянула руку, чтобы прикоснуться к плечу девушки. Странно, но ее боль казалась мне такой знакомой. Будто я и сама испытывала нечто подобное. Но ведь я не знаю, кто она. Не знаю, где мы. Не знаю, почему я здесь. Я даже не знаю, кто я. Неужели все в этом мире делится лишь на тьму и боль?
Мои пальцы почти коснулись плеча Мэриан, но тут все снова погасло. Словно порыв ветра погасил старую свечу. Я провалилась во тьму, как в темный омут ледяной воды, и не осталось ничего, кроме ее боли.
Моей боли.
- Зафиксируйте мозговую активность! - снова раздался голос, который я уже слышала прежде. - Стабилизируйте ее, но не дайте прийти в себя. Сестра, быстрее!
Он пробивается сквозь тьму, и хотя я не ощущаю, что это правильное решение, но я все же плыву этим приказам навстречу. Кто они? Что они со мной делают? Почему я не могу очнуться? Ответов нет. Их никогда не было и не будет. На мгновение я открываю глаза и вижу лишь ослепительный свет. Он приводит меня в панику, но ее тут же подавляет боль. Боль Мэриан. Она все еще пылает во мне. Я отчаянно сопротивляюсь натиску, который вталкивает меня все дальше во тьму, но проигрываю. Кто бы ни сражался с моим телом и сознанием, он побеждает.

Снова тьма, давящая на меня грузом одиночества и скорби. В этом мире не существует времени. Не существует ничего материального. Даже я сама не существую. И это угнетает.
Я снова слышу какой-то шум, доносящийся из-под покровов тьмы. Он нарастает и, несмотря на мое состояние,. я уже различаю чужие голоса.
- Нужно задержать их! - приказывает сильный, но обеспокоенный голос. - Я нашел ее.
- Боже правый, - едва переводя дух, шепчет другой. - Она едва дышит. Ты уверен, что забрать ее будет разумно?
Я все еще слепа, и это начинает раздражать. Власть над собственным телом мне не доступна. Лишенная любых других чувств, кроме слуха, я не могу определить правду, я слышу или же это игра воображения.
- Разумно? - с ноткой насмешливости переспрашивает все тот же обеспокоенный голос. - Мы только что проломили несколько десятков черепов ради того, чтобы вытащить безумную, которая добровольно осталась в лечебнице. Братец, понятие «разумно» очень относительно.
Тяжелый вздох нарушил на мгновение наступившую тишину, а затем вокруг поднялся настоящий бунт из сотен громких звуков и завываний сирены. Плывя в своей тьме к этой какофонии, я отчаянно пытаюсь снова открыть глаза. Я хочу знать, что происходит.
Сложно описать, скольких усилий мне стоило вырваться из непроглядной тьмы. И скольких усилий мне стоило не провалиться в нее снова. Открыв глаза, я заметила, как надо мной нависает чье-то лицо, но перед глазами все так сильно расплывалось, что я не могла разглядеть, кто это был.
- Черт побери, - прорычал какой-то человек, но я не увидела его. - Похоже, нам придется прибегнуть к запасному плану.
- Хорошо, - резко ответил тот, что нависал надо мной. Мой взгляд сфокусировался на серо-голубых глазах, и осознание того, что я вижу Джеймса, настоящего, материального и полностью свихнувшегося Джеймса Озборна, отрезвило меня, словно вылитая на голову бочка ледяной воды.
- Какого черта ты здесь делаешь? - попыталась воскликнуть я, но в горле пылал настоящий огонь, и слова стали невнятными из-за сильных порывов сухого кашля.
- С добрым утром, воробушек, - усмехнулся Джеймс в ответ на мое недовольство. - Развлекаешься тут, да?
Ответа он ждать не стал. Джеймс с легкостью сгреб мое тело с высокой кушетки и осторожно посадил у дальней стены процедурной рядом с платяным шкафом. Точнее, за ним.
- Прикрой ее, пока я все подготовлю, - приказал он кому-то.
В тот же миг, как только Озборн отстранился от меня, его место занял кто-то другой. Лицо этого парня странным образом было похоже на лицо Джеймса, но были и различия. Его взгляд казался куда более лукавым и более хитрым. Его волосы были немного светлее. Его тело не было таким мускулистым. И выглядел он немного младше Джеймса. Возможно, на год или два.
- Мич Озборн к вашим услугам, мисс, - заговорщически усмехнувшись, проговорил парень.
Я нахмурилась, пытаясь привести спутанные мысли в порядок, но мне это плохо удавалось. Я все еще не понимала происходящего, и виной тому были сильные препараты, которые мне вкалывали на протяжении… На протяжении скольких часов? Что произошло? И что происходит прямо сейчас?
У меня не было ни единого шанса произнести хоть звук. Мой новый знакомый резко набросился на меня и прикрыл своим телом от чего-то, а в следующую секунду раздался громкий раскат грома. Кто-то вышиб металлическую дверь, с помощью какого-то взрывоопасного средства. Комнату заполнили обломки и густой туман из пыли. Мич, отряхнувшись, резко вскочил на ноги и потянул меня за собой. Я покорно поднялась, но удержаться в горизонтальном положении мне едва ли удавалось. Если бы Мич не прижимал меня к собственному телу железной хваткой, я не смогла бы сделать и шагу.
- Быстрее! - приказал Джеймс и нырнул в раскуроченный дверной проем, где всего минуту назад была железная дверь.
Мич помчался следом, волоча меня за собой. Только сейчас я увидела, что оба парня вооружены до зубов. Торс Джеймса, который шел впереди, был обвит кожаными ремнями, на которых крепились тонкие клинки для метания. На оружейном поясе висело несколько круглых штуковин, предназначение которых было для меня загадкой, а также несколько пистолетов и большой нож. Оружие Мича было идентичным за исключением метательных клинков. Их попросту не было. Оба парня были одеты в черную одежду, которая наверняка была практична в бою.
Как только мы ступили за пределы процедурной, я чуть было не закричала от увиденного. Как минимум, десять тел в белых одеждах были завалены обломками стены, которую разнес Джеймс. Некоторые еще стонали под тяжестью камней и от боли в глубоких ранах, но большинство не подавало признаков жизни. Увиденное ввергло меня в такой шок, что я еще долго не могла прийти в себя и осознать, что же задумали Мич и Джеймс.
А ведь этих двоих совершенно не волновало, что по их вине гибли люди. Пускай даже не самые лучшие. Пускай даже с множеством грехов и пороков. Озборны шли вперед буквально по чужим телам и никогда не смотрели под ноги.
- Что вы делаете? - пробормотала я. Мое горло сдавило, но виной была не пыль, витавшая в коридорах лечебницы. - Как вы можете так поступать?
Мич, шедший уверенной походкой, несмотря на мое непослушное тело, искоса взглянул на меня, и в его взгляде отразилось недоумение.
- Ты хотя бы понимаешь, что они делали с тобой весь этот месяц? - спросил он так, будто знал меня лучше, чем я сама.
Я замотала головой, отчаянно сражаясь с подступившей тошнотой. Краем рассудка я отметила, что Мич сказал «месяц». Значило ли это, что я пробыла без сознания так долго? И если да, каким образом я осталась жива? Жива… В голове вспыхнуло блеклое воспоминание, в котором я задыхалась под натиском воды. Что же произошло, черт возьми?
Голоса и вскрики каких-то людей доносились к нам из глубин пыльного тумана, пока мы бежали в неведомом направлении. Я решила, что подумаю над своими вопросами позже. Если судьба предоставит мне такую возможность.
- Это неважно, - шепотом, скорее, обращаясь к себе, нежели к Мичу, забормотала я.
Юный Озборн оставил мои слова без комментариев. То ли потому, что не услышал, то ли потому, что ему было плевать. Куда меня вели? Почему за мной вернулись? И кем именно был Мич? Вопросы-вопросы. Извечные вопросы, которые с каждым днем теряют смысл. Которых всегда становится только больше. И на которые мне никто никогда не дает ответ.
- Как далеко еще? - спросил Мич Джеймса, шедшего впереди. - Вряд ли она долго протянет.
- Всего несколько коридоров, - бросил Джеймс через плечо. - Ты помнишь наш уговор?
Мич вздохнул, и в этом вздохе послышалось раздражение и нетерпение.
- Конечно.
- Тогда действуй, - сухо отдал приказ Джеймс.
Мы свернули в еще один коридор, где было больше света и гораздо меньше пыли. Навстречу нам уже бежали десятки санитаров во главе с доктором Оливером. Его взгляд казался диким, почти безумным, и он постоянно метался между мной, Мичем и Джеймсом.
Мы остановились, но всего на мгновение. Наверное, оба парня оценивали ситуацию и искали выход. Я не знала, что руководит Мичем, но теперь мне стало совершенно ясно, что Джеймс вернулся именно за мной. По какой-то непонятной причине он захотел вытащить меня из лечебницы, невзирая на цену. И теперь он снова подвергался ужасной опасности. Доктор Оливер сетовал насчет того, что он утратил такой ценный экземпляр как Джеймс Озборн, и вот он почти в его руках. Если он схватит его, то даже смерть не сможет спасти моего друга от цепких лап этого человека.
- Каталина, - шепотом позвал кто-то неуловимо знакомый. Неестественно голубые глаза смотрели на меня сквозь весь этот хаос, и на какой-то миг мир вокруг нас застыл. Призрак, чье имя я не знала, снова был рядом со мной. Но на этот раз его приход не казался мне ненормальным, устрашающим или доказательством безумия. Он придавал мне сил. – Вспомни, кто ты.
Перед глазами замелькали какие-то образы, но они были такими неясными, что я не могла уловить ни одного. Призрак все еще смотрел мне в глаза с настойчивой уверенностью. Уверенностью в том, что я была чем-то большим, чем просто человек. Он верил в меня. Он знал меня. Знал ту девушку, которой я была много лет назад. Знал ту, которую сама я не помнила.
- Вспомни кто ты, Каталина, - снова повторил он, и время снова вернулось в нормальное течение, а призрак исчез.
Джеймс бросился в сражение, словно в холодный и темный омут. Мич прикрывал меня, не подпуская ко мне ни одного санитара. Оба парня казались невероятно сильными, но они были в ловушке. Они были в ловушке из-за меня. Из-за безумной мысли, что я нуждаюсь в спасении, хотя я никогда о таком не просила.
«Вспомни,. кто ты», - эхом отозвалось мое сознание.
Я не могла вспомнить всего, но было кое-что, что я, скорее, чувствовала, нежели помнила. Кое-что, делающее меня опасной. Заставляющее меня прятаться в подобных местах и лишающее права на обычную жизнь. Или хотя бы на ее подобие. Так было всегда.
Но только не сейчас.
Не сейчас и никогда больше.
Я не терпела кровопролития и уж тем более убийств. Я не могла смириться даже с мыслью о насилии, хотя иногда и размышляла об этом. Тем не менее, сейчас на кону стояла не только моя жизнь. Сейчас нужно было сделать выбор между тем, что важно, и тем, что правильно. И это были разные понятия.
Мичу пришлось выпустить меня из своих рук, так как к нему приближалось, по меньшей мере, пять здоровенных громил, вооруженных дубинками и безжалостным характером. Парень хорошо сражался, но санитаров было слишком много. Один из них зашел Мичу за спину и уже был готов обрушить на его голову тяжелую деревяшку, когда мое тело без предупреждений ожило и наполнилось силой.
Отключившись от мозга, совести и сожалений, я напала на санитара, ударив его ногой в заднюю часть голени. Злобный ублюдок повалился на колени, вскрикнув, и я в тот же момент подхватила чью-то дубинку, которая валялась у моих босых ног, и обрушила ее на голову санитара. Противный звук ломаемого черепа заставил меня вздрогнуть, но не остановиться.
Встав за спиной Мича, я прикрывала его, и парню было легче сражаться. Он быстро понял, что и я на что-то гожусь, но все же старался не подпускать ко мне нападавших. Адреналин заструился по моим венам так быстро, что я стала ощущать себя сильнее, чем когда бы то ни было. Я сражалась почти наравне с Озборнами, и это устрашало и радовало одновременно.
- Быстрее, сюда! - воскликнул Джеймс, который все это время пробивал нам путь к выходу.
Он распахнул какую-то дверь, которая вела прямо на улицу, и Мич, тут же схватив меня за руку, побежал в нужном направлении. На этот раз я действительно была готова уйти. И пусть во мне все вопило о том, что это неправильно, иного выхода я не видела. Если у нас все получится, то у меня еще будет возможность поразмыслить над произошедшим, над своими собственными убеждениями и их смыслом. Но сейчас главным было выбраться из лечебницы.
Джеймс пропустил нас вперед, чтобы прикрыть наши спины от новоприбывших санитаров, которые врывались в коридор. Когда мы с Мичем пробежали мимо, я на мгновение ощутила его тепло и запах. Это было похоже на возвращение домой после долгого и слишком утомительного путешествия. Джеймс взглянул на меня каким-то странным взглядом, полным опасения и подозрений. Он больше не доверял мне. Он знал, что в ту ночь нашего первого побега я вернулась обратно в лечебницу добровольно. И все же теперь он вернулся за мной.
- Не дайте им уйти! - закричал доктор Оливер, который все это время прятался в тени, не вступая в бой, но внимательно наблюдая. - Остановите их любой ценой!
Эти слова совсем мне не понравились. Мич уже почти вытолкнул меня на улицу, когда коридор наполнился резким звуком выстрела. До этого ни один из Озборнов не применял огнестрельное оружие. Я резко обернулась, увидев как тело Джеймса содрогнулось, а из его правого бока, чуть ниже ребер, засочилась кровь. Парень сжал зубы, чтобы не закричать, но ноги его подкосились, и он стал оседать на пол.
Все вокруг замерло, и время стало тянуться так медленно, словно в одной минуте были целые дни.
- Джеймс! - воскликнул за моей спиной Мич и бросился к парню.
В это же мгновение мои глаза нашли стрелявшего. Один из санитаров, который только-только вбежал в коридор, держал наготове револьвер и нацеливал его на этот раз прямо в голову Мича.
Буря ярости вспыхнула во мне с такой неистовой силой, что даже мысли о том, что ее нужно подавить, не возникло в моем сознании. Все случилось в считанные секунды, и позже я не могла понять, как такое вообще могло произойти. Раскат настоящего грома оглушил всех, кто был в коридоре лечебницы. Мощный порыв ветра ворвался в здание и норовил снести любого, кто встанет на его пути. Но это было не все. Этого было мало.
Люди, стоящие предо мной, все, кроме Озборнов, взмыли в воздух почти до самого потолка. Их головы в безмолвном крике запрокинулись назад, а руки раскинулись по обе стороны от туловища. Вокруг воцарила мертвая тишина, грозящая довести до безумия любого, кто был рядом. В этой тишине отчетливо был слышен лишь один звук. Звук ломаемых шейных костей каждого, кто был мне ненавистен. Мертвые тела сыпались на каменный пол, словно сгустки окровавленного снега в безветренный град.
Когда последнее безжизненное тело упало, а гладкий деревянный пол стал напоминать реку из чужой крови, упала я сама. Буря из ненависти и ярости испарилась, сменившись чудовищным осознанием собственного нестираемого греха. Из моей груди вырвался чудовищный полувсхлип-полукрик. Мои руки задрожали, а кровь под коленями смещалась со слезами, которые падали из моих глаз.
Я знаю, кто я.
Я монстр.