Истоки трагедии

Война...

Трудно назвать явление более противоестественное, более противоположное самой жизни. Смерть и разрушения, горе, слезы и страдания несет война людям. Искореженные человеческие судьбы, незаживающие раны, неутешную скорбь оставляет она после себя. Страшное наследство войны остается не только ее современникам, но и будущим поколениям. Война — это грязное, чудовищное, кровавое явление, которое противоречит самой сущности человеческой натуры, противоречит самой человечности. И все же...

Бывают войны бесславные, преступные, захватнические; но есть и войны справедливые, оборонительные, освободительные. Одно дело, когда государство гонит своих граждан на войну как скот на бойню, угрожая тюрьмой, каторгой, смертью за отказ служить в армии. Другое — когда весь народ поднимается на защиту своей государственности, когда мальчишки, старики, женщины берут в руки оружие, защищая свою землю, свой дом, свою свободу.

Вечное проклятие организаторам преступных войн, бездарным, как правило, но зато амбициозным, агрессивным и спесивым политикам. Могилы тех, кто вольно или невольно стал слепым исполнителем их бесчеловечных приказов и преступной воли, зарастают травой забвенья.

И вечная благодарность народным заступникам, любовь и уважение к ним передаются из поколения в поколение. Народ свято чтит память тех, кто своей грудью защитил его от геноцида, кто не жалел крови, не пожалел и жизни своей, защищая справедливость, человечность и свободу.

Именно такой характер имела война в Приднестровской Молдавской Республике, подготовленная, спланированная и развязанная лидерами кишиневского национал-тоталитарного режима в 1991-1992 гг., война, принесшая неисчислимые страдания и горе не только народу Приднестровья, но и населению соседней Республики Молдова. Как же она стала возможной — братоубийственная война на берегах древнего Днестра? Война в конце XX века, на исходе пяти десятилетий мирного созидательного труда в единой братской семье народов! Что же с нами произошло?

Истоки трагедии

Истоки трагедии восходят к началу 1988 г., когда официальным лозунгом СССР провозглашалось: „Больше демократии, больше социализма!", но в недрах правящей элиты уже вызревали дьявольские планы передела общенародной собственности, сказочного обогащения за счет ограбления народов и присвоения созданных ими богатств.

Однако „прорабы перестройки" понимали, что их истинные намерения — „Вперед к дикому капитализму!", „Да здравствует саморазрушение!", — народ не поймет, общество отвергнет сходу. Поэтому достижение конечной цели было намечено через ряд промежуточных этапов. Поначалу — совершенно безобидные разговоры о необходимости возрождения национальных культур, языков, обычаев. Затем — углубленное копание в истории народов с целью обнаружения исконного врага в лице соседей и, конечно, — „старшего брата". Далее — нагнетание всеобщей истерии и создание во всех республиках „народных фронтов", как ударного отряда „коренной" номенклатуры. Требования какого-то нелепого „республиканского хозрасчета", смены социалистической символики на национал-феодальную, а нередко — откровенно фашистскую. Наконец, как апогей массового искусственно вызванного национального психоза,— объявление о победе „национал-демократической революции", передача всех богатств данной территории в руки „коренной" нации (а фактически — захват их местными партийно-государственными кругами), дискредитация Советской Армии и разжигание, где только можно, межнациональных конфликтов. На следующем этапе, якобы во имя спасения народов единой страны от угрозы гражданской войны — заявление о роспуске „коммунистической империи зла" и образовании на ее пространстве „суверенных, независимых и международно-признанных государств". Ограбленным, обнищавшим, обманутым народам сообщалось, что они обрели желанную свободу и, наконец-то, выйдя из „этой страны", приняты в лоно цивилизованных стран. Эта общая схема на местах претворялась в жизнь с теми или иными вариациями, но ее основные конструкции воспроизводились с удивительным постоянством и неизменностью. Лидировали по темпам и размаху „процесса" прибалтийские республики, Западная Украина, Кавказ и Средняя Азия. Молдавия, подгоняемая Прибалтикой, Грузией и центром, в этом отношении явно отставала. Ее многонациональный народ хорошо знал и ценил дружбу, братство и взаимопомощь людей, проживавших на ее земле вместе испокон веков. Несмотря на то, что все силы „писателей и поэтов", „журналистов", „историков", „политологов" и прочих гуманитариев, как правило — интеллигентов в первом поколении, „образованцев" без морали и совести — были брошены на поиски исторических обид и несправедливостей, на пропаганду национальной вражды и ненависти, „раскачать" особенно сельское население не удавалась никак. Приходилось, чуть ли не силой привозить на специально арендованных автобусах сельских жителей в Кишинев для участия в „великих национальных собраниях", заманивать их алкоголем и посулами скорого бесплатного получения квартир (да еще с мебелью!) в городах, день и ночь призывать народ к изгнанию "непрошенных оккупантов", „мигрантов", „манкуртов" и прочих „русофонов". Поощряемый высшими государственными и партийными сановниками, Народный фронт захватывал все новые и новые рубежи. В его руках оказались сосредоточенными почти все республиканские и местные органы печати, радио, телевидение. Как по команде, во всех газетах и журналах стали печататься невежественные статейки, состряпанные людьми, представляемыми публике в качестве глашатаев новой истины, единственной исторической правды, якобы, скрывавшейся ранее „брежневско-бодюловской" наукой. Количество лжи и фальсификаций, ежедневно обрушиваемых на население, приобрело массу грязевого потока — селя. Это было в своем роде потрясающее, массовое промывание мозгов и загрязнение сознания всего народа и каждого человека в отдельности. Строптивых и неподдающихся увольняли с работы, руководящих работников, мешающих „национальному возрождению", заменяли на своих людей. Очень скоро психологический прессинг был заменен настоящим террором.

Особенно усердствовала так называемая творческая интеллигенция. Психически больные люди выплескивали свой бред на толпы взвинченных неуравновешенных людей. Одна поэтесса заряжала толпу визгом: „Пусть мои руки по локоть будут в крови, но клянусь вам, что ни одного русского в Молдове не останется!" Опьяненная мечтой „мыть кишиневский асфальт русской кровью", она во время очередного приступа прилюдно обручилась с бронзовым памятником своего кумира. Другой поэт, специализировавшийся в прошлом на восхвалении успехов солнечной Молдавии "в братском созвездии республик-сестер", теперь заклинал молдаван: если русский попросит у тебя кусочек хлеба, дай ему динамит!

На Кишинев обрушилась какая-то фантасмагория абсурда. Редактор газеты „Литература ши арта" напечатал приветственную телеграмму недобитого фашиста Цыпордея, одного из глашатаев еврейских погромов периода немецко-румынской фашистской оккупации. Буквально через день этого редактора назначают членом идеологической комиссии горкома партии. Секретарь парткома Союза писателей, в прошлом писавший оды Ленину, а потом активнейший фронтист, становится делегатом очередного съезда КПМ. Его униженно приглашают войти в ЦК, а он с трибуны заявляет о своем выходе из партии. Новый секретарь ЦК КПМ спешит на телевидение дать пространное интервью и подчеркнуть, что он не имеет никаких расхождений с Народным фронтом. В это время в центре столицы Молдавии фронтисты ежесуточно выкрикивают лозунги „Чемодан! Вокзал! Россия!", „Молдавия для молдаван!", „Русских — за Днестр, евреев — в Днестр!" Универсальным инструментом для осуществления этой нехитрой программы „национал-демократы" избрали Закон о языках. Несмотря на все аргументы, несмотря на просьбы, несмотря, наконец, на массовое движение населения в защиту своих прав с требованием признать два государственных языка (молдавский и русский) или даже русский только в качестве языка межнационального общения, Верховный Совет Молдавии 31 августа 1989 г. принял закон, ущемляющий права примерно половины населения всей республики. Молдавский язык был объявлен румынским и переведен на румынскую графику. Народный фронт стал фактически правящей партией и взял курс на объединение с Румынией.