Зимняя сказка

В сумерках синих запутался город,

Ветер треплет домов шевелюру,

Улиц продрогших поднятый ворот

Уставился в окна, как люди Петлюры.

Небо, как пушистое,

но не тёплое

одеяло,

Распалось

на тонны

невесомых снежинок,

И теперь только

облако фонарей

засияло,

И огни квартир

сманили

людей с тропинок.

Последние автомобилисты

торопились домой,

Парковались повсюду,

не исключая свои гаражи,

А тяжёлый буран говорил: постой!

Дай закрутить тебя в мои виражи!

Переулки Ивановской горки вымерли,

Всё живое спряталось в тёплые здания,

А сами здания из пучины вынырнули,

Из пучины Вечности да на свет сознания.

Город замер, и свидетелей нет,

Самое время для древней магии,

А то, что какой-то чудак-поэт

В сугробах плывёт – на то ноль внимания.

Такие, как он, видят то, чего нет,

К чудесам они привыкли давно,

Так пускай же и это увидит поэт!

В глобальном масштабе – всё равно.

А между тем смолкли все звуки в мире.

Только снег шелестит прожитым временем.

В десятимиллионном городе тише, чем на Памире.

Длиннейшая ночь в году навалилась бременем.

Я захожу в произвольный двор,

Кругом – организации. Выходной. Темно.

Прохожу подворотней, крадучись, как вор.

В подворотне пусто и сухо. Умно:

Позади – снегопад, впереди – снегопад,

Справа, сверху и слева – пустые квартиры.

А в центре безмолвно, бездвижно стоят:

Я, темнота, тишина и мыслей чёрные дыры.

Да, очень зыбки каркасы разума!

Падают стены житейской логики!

За мороком снежным какие-то спазмы!

Нахлынула Правда. Кирдык методике.

Да, на тропе громогласных открытий

Щерится злобной лягушкою мозг.

Да, этот дворик, под снегом зарытый,

Тоже имеет и голос, и лоск.

Створка ворот, что в снегу по колено,

Старое дерево, вросшее в стену,

Слепое окошко, что в снежную пену

Вихрь видений пустило из плена…

Да, это было, когда над страною

В зеркало неба сугробы гляделись.

Глухо и пусто. Лишь холод со мною.

Тысячи лет снежным пухом оделись.

Но мне в пиджаке деревянном уютно

И бархатно мне в одеяле из глины,

Как будто бы в тёплой, уютной каюте

Плыву через космос, морозный и длинный…

Да, это иссиня-чёрное небо!

Да, эти искры по снежной саванне!

Мир, словно памятник чёрствому хлебу,

В белом, как плесень, беззвучном саване.

Вдруг потеплело. Сырые циклоны

Свежую оттепель дарят сердечно.

А ночь бесконечно. Два раза с поклоном

Я повторяю: а ночь бесконечна!

Солнышко сдохло. Слепая луна

Чёрным пятном среди звёздочек бродит,

А снег пахнет кровью, как будто она

С землёй до сих пор не смешалась и бродит.

Сугробы укрылись под настовой коркой

И дальше продолжили мёрзнуть и спать,

А я всё стоял под Ивановской Горкой

И мысли Вселенной пытался читать.

Так было. Так будет. Так надо. А значит,

Недаром я в юности плакал и звал.

Я ждал и дождался. Теперь я не плачу.

Пожил и прожил. Кувырком наповал.

Голод. Блокады. Гражданские войны.

Варварство. Дикость. Театр теней.

Было и будет. Но будьте спокойны:

Не обрывается след от саней.

Страх. Непрерывный довлеющий страх,

Похожий на небо с бельмом новолунья.

И суета. За падением – крах,

Жизнь – словно эта снежинка-шалунья.

Лететь бы, кружась, как пушистая шаль,

А падать приходится, плотно и резко,

И каждой снежинке себя очень жаль…

Вы жизней-снежинок не слышали треска?..

Но тут во мне пробудился смех:

Гы, чё за мысли нафиг!

Щяс вот пойду и куплю рыбий мех,

Сожгу интернетский трафик!

Я безупречен, пока я мёртв,

Ну да и хрен бы с этим.

И пока сердце гоняет кровь,

Буду лихим поэтом!

Буду орать и ломать мозги

Читателям баснословным,

Буду к мозгам рифмовать носки,

Буду живым, безусловно!

Щя, погодите ещё чуток,

Вжарю игру контрастов,

Поговорю тут ещё часок,

Крутой, как зубная паста…

Тут замело меня с головой,

Заснул, не приметив как…

Но перед тем я пришёл домой!

Всё ок, не смотрите так!