Мемориал Жана Буэна

После встречи с Виртаненом, пользуясь тем, что я нахожусь в прекрасной форме, в которую, между прочим, вошел благодаря частым встречам с сильными соперниками, я решил попытаться побить два рекорда Польши — на дистанциях 3000 и 1500 м.

Первая попытка мне прекрасно удается, и на беговой дорожке «Скры», где я делал свои первые шаги легкоатлета, я улучшаю рекорд Петкевича в беге на 3000 м на полторы секунды, показав 8.33,4. Штурм рекорда на 1500 м из-за дождя и сильного ветра оказался не столь удачным, хотя я показываю хорошее время — 4.00,4.

В это время Союзы легкой атлетики и футболистов Польши готовились к легкоатлетической встрече и футбольному матчу с Бельгией. Через неделю мы с футбольной командой выехали в Брюссель.

Ежегодные легкоатлетические соревнования в Брюсселе явились одной из самых интересных и приятных международных встреч. Организаторы приложили массу усилий для того, чтобы сделать наше пребывание в столице Бельгии интересным и приятным.

Когда мы ехали в Бельгию, были уверены, что не посрамим польской легкой атлетики. Единственное, что нас волновало, это результаты футбольного матча, потому что в то время наш футбол расценивался невысоко. Мы проиграли в Чехословакии и Румынии, и, конечно, очень хотелось победить бельгийских футболистов.

Первые виды соревнований проходят с преимуществом бельгийцев, но потом мы начинаем отвоевывать очко за очком, выходим вперед и не отдаем преимущества до конца встречи.

После бега на 800 м, в котором триумфально выступили Петкевич и Машевский, мы с Хартликом выходим на старт бега на 5000 м. Против нас стартуют Марешаль и Ван Румст. Едва мы появились на беговой дорожке, как услышали приветственные крики многочисленных представителей польской колонии. Это, конечно, придает бодрости, потому что менее чем через 15 минут после забега на 5000 м мне надо было выступить еще и в беге на 1500 м. Снова повторилась та же история, которая со мной случается почти на каждом международном состязании. Я не был заявлен в беге на 1500 м, и еще в Варшаве Союз легкой атлетики постановил, что я не должен участвовать в двух забегах подряд без отдыха. Однако руководитель нашей делегации уже в Брюсселе устроил мне подвох — отвел меня к министру Яцковскому, который лично попросил выступить в забеге, и я не смог ему отказать.

Желая сохранить силу для второго забега, в беге на 5000 м стараюсь не выкладываться. В мою задачу входит прийти первым к финишу, но уже не заботясь о времени. Сам бег не представлял особого интереса, потому что мое преимущество перед бельгийцами было слишком явным. Они держались рядом со мной всего три круга. Показав сравнительно слабое время — 15,23,0, я пришел первым, обогнав Марешаля на 120 м.

После следующих двух видов программы я снова бегу на 1500 м. Несмотря на усталость и слишком мягкую беговую дорожку, я выигрываю на последних метрах с результатом 4,18,0.

Следующие виды соревнования приносят победу моим коллегам, и встречу мы выигрываем со счетом 38 : 28.

Сразу же после легкоатлетических соревнований состоялся футбольный матч Польша — Бельгия. К сожалению, наши опасения оправдались. Несмотря на отчаянные усилия наших футболистов, игра была проиграна со счетом 1 : 2. Матч был проведен на высоком уровне, и десятки тысяч зрителей восхищались как нашими, так и бельгийскими футболистами.

По возвращении домой я узнал, что поступило приглашение на международные соревнования из Вены, куда я сразу выехал вместе с Шенайхом.

Я очень охотно поехал в Австрию, потому что еще с детства мечтал увидеть родину знаменитого Штрауса, попасть в Вену, о которой столько читал и мечтал. Принимали нас в Вене сердечно и дружелюбно.

Бег на 5000 м, где я должен был встретиться с рекордсменом мира аргентинцем Забалой и прекрасным австрийским бегуном Блёди, входил в программу первенства Австрии. Признаюсь, что встреча с Забалой меня волновала, тем более что всего две недели назад он побил мировой рекорд в беге на 20 км. Венская пресса заранее провозгласила его победителем.

Несомненно, бег на 5000 м был гвоздем программы, и когда мы появились на дорожке, на нас обрушился ураган аплодисментов.

Имея таких грозных противников, я решил вырваться вперед и разыграть бег на время. Стоя на старте, я и не помышляя о побитии рекорда. Мне не приходило в голову, что на такой твердой беговой дорожке, какая была в Вене, можно показать столь хорошее время.

Уже после первого круга, применив свою обычную тактику, я отрываюсь от всех спортсменов, даже от Забалы. Шенайх, стоя на стадионе, сообщал мне время, и когда я увидел своего самого грозного соперника — Забалу в нескольких десятках метров сзади, решил слегка расслабиться. Когда же после круга Шенайх крикнул мне: «Три — восемь сорок три!»,— я как бы наэлектризовался. На трибунах раздались возгласы: «Браво! Полен! Будет рекорд! Браво! Кусочинский!»

Это польская колония подбадривала меня, желая, чтобы я еще увеличил темп.

Я снова оглянулся. Забала бежал за мной в ста двадцати метрах. Другие отстали еще больше. Я делаю рывок и еще ускоряю бег. После 3500 м я начал обгонять на целый круг некоторых спортсменов.

Наконец, пробежав последний круг за 63 секунды, я пересекаю финиш под одобрительные крики всего стадиона. Шенайх обнял меня и поздравил.

Я мог собой гордиться: показанное мною время 14.42,8 явилось третьим результатом в мире в текущем сезоне.

Разрекламированный венской прессой аргентинец Забала пришел вторым со слабым результатом — 15.37,8, остальные спортсмены отстали почти на полтора круга. А венская публика настолько верила в победу Забалы, что первым у входа на стадион поместили огромный аргентинский флаг, рядом с которым скромно развевался небольшой бело-красный польский.

В Вене я ждал известия от руководителей нашего Союза о результатах переговоров с Французским союзом легкоатлетов относительно моего участия в Париже в беге на 5000 м за главную награду Жана Буэна. Но никакого известия не поступало, и я уже собирался в Варшаву, как вдруг в последний момент пришла телеграмма с просьбой срочно выехать в Париж. Благодаря любезности нашего консула в Вене удалось быстро закончить все формальности, связанные с поездкой, и в этот же день я сел в поезд, который повез меня в прекрасную столицу Франции. Приехав, я быстро нашел отель и целых пять дней наслаждался прекрасной архитектурой и всеми другими прелестями Парижа. Почти сразу же после моего приезда французские газеты написали, что я являюсь асом польской легкой атлетики и что я в частной жизни «слишком привередлив и капризен». Кто дал обо мне такие сведения,— до сих пор остается загадкой.

Мало того, на следующий день после приезда у меня произошла неприятность с мировым рекордсменом Лядумегом. А дело было так. Каждое утро я ездил тренироваться на стадион. Так как я не знал ни языка, ни улиц, меня всегда сопровождал кто-нибудь из польских студентов, учившихся во Франции. Однажды перед тренировками, когда я разделся и уже хотел приступить к разминке, к нам подошел какой-то господин, одетый полуспортивно, и начал разговор с моим спутником. Я же, не теряя времени, стал разминаться. Через некоторое время они оба подошли ко мне, и студент представил мне этого человека,—- как оказалось, знаменитого Лядумега. Я был счастлив с ним познакомиться и попросил студента сказать об этом по-французски. Потом отошел, чтобы продолжить разминку. С этого момента начались недоразумения. Когда я приехал в Польшу, мои коллеги засыпали меня вопросами, что я такого натворил в Париже, что вся пресса и даже Лядумег упрекали меня в спесивости и высокомерии. Видимо, мою робость и замкнутость приняли за снобизм.

Перейдем, однако, к соревнованию. Пятикилометровый забег на приз Жана Буэна имеет давние традиции в Париже. Жан Буэн был когда-то прекрасным французским бегуном. К сожалению, он никогда не завоевывал олимпийских медалей, хотя его отделяла от олимпийского золота всего одна десятая секунды! Когда-то Жан Буэн встречался на дорожке с финскими бегунами, и один французский журналист рассказывал мне о самом интересном беге своего соотечественника. Я хочу пересказать эту историю.

Жан Буэн был заявлен на 5000 м на Олимпиаде в Стокгольме в 1912 году. Выиграв предварительный забег, он попал в финал, в котором участвовали десять лучших бегунов мира во главе с финном Колехмайненом. Вначале бег возглавил швед Карлссон, сразу же за ним бежал американец Бонхэнг, но через четыре километра картина резко меняется. На победу претендовали практически только два бегуна: финн Колехмайнен и француз Буэн. Все остальные безнадежно отстали. Два прекрасных атлета бежали плечом к плечу. То один, то другой предпринимал атаки, которые ни к чему не приводили. Темноволосый Буэн был прекрасно сложен, и чувствовалось, что он обладает незаурядной физической силой. Финн был худощав и высок, и всем казалось, что его шаг эластичнее и длиннее. На последнем кругу Колехмайнен предпринял последнюю отчаянную попытку атаковать. Ему удалось обойти француза. Все больше и больше увеличивается расстояние между бегунами. У Колехмайнена уже почти 100 м преимущества. Но вдруг произошла неожиданность — Буэн принял вызов, включился в борьбу и стал отвоевывать сантиметр за сантиметром, метр за метром. Ему удалось догнать соперника, и снова они бегут плечом к плечу. 30 тысяч зрителей вскочили с мест. Король Швеции Густав V, сам любитель спорта, не отрывает глаз от бинокля. И вот последние метры... Колехмайнен вырывается вперед на... пять сантиметров. Время финна — 14.36,6, а француза — 14.36,7 (оба они показали время лучше мирового рекорда). И тогда президент МОК Пьер де Кубертен сказал: «Поражение Буэна равно победе Колехмайнена». Но в спорте все решают только сухие цифры. На пьедестал почета становится Колехмайнен.

Буэн был очень популярен во Франции и во всем мире. Его часто приглашали за границу, из-за чего у него были серьезные неприятности. Однажды его вызвали во Французский союз легкоатлетов и упрекнули в том, что он ездит на соревнования вместе с тренером, что дорого обходится Союзу. Буэну пригрозили дисквалификацией, на что он спокойно ответил:

— Если вы меня дисквалифицируете и не позволите участвовать в соревнованиях, я стану сельским почтальоном и буду бить рекорды, разнося письма из одной деревни в другую.

Буэн не шутил и серьезно подумывал вернуться к прежней профессии, но до этого не дошло. Дело замяли.

Жан Буэн погиб в октябре 1914 года в бою. Немецкая пуля оборвала жизнь этого прекрасного спортсмена. Перед смертью он крикнул:

— Вива ля Франс!

Узнав историю прекрасного французского спортсмена, я еще серьезнее отнесся к бегу. Бег, посвященный его памяти, устраивается в Париже ежегодно. Проходит он очень торжественно и собирает на старте лучших европейских бегунов.

Задолго до соревнования трибуны были забиты зрителями, несмотря на плохую погоду. Шел мелкий дождь, и дул сильный ветер.

На старт вышли 18 спортсменов. Самыми грозными моими соперниками были француз Роше и итальянец Францескини. Сразу же после выстрела стартера я вырываюсь вперед. Уже через несколько кругов мы с Роше заметно отрываемся от остальных спортсменов. Таким образом мы минуем круг за кругом, но Роше, который бежит за мной, в меньшей степени приходится преодолевать сопротивление ветра. После трех километров становится ясным, что борьба разыгрывается в основном между нами. Остальные отстали от нас более чем на полкруга.

Французская публика, наблюдая великолепную тактику своего любимца, спокойно сидит на трибунах, убежденная, что на последнем кругу их фаворит вырвется вперед и покажет лучший финиш. Трибуны еще больше убеждаются в непобедимости Роше, когда тот выходит вперед и лидирует. Они и не предполагают, что это всего лишь мой маневр. Я умышленно отдал Роше лидерство, чтобы немного отдохнуть. Но вот и последний круг. Эмоции толпы достигают кульминации. В трехстах метрах от финиша я делаю рывок, финиширую первым, отыгрывая у соперника несколько десятков метров. Мое время 14.58,4 является новым рекордом этих соревнований. Благодаря тому что почти все время я лидировал, Роше показал 15.01,6, что было его личным рекордом на этой дистанции.

Французские зрители, несмотря на поражение своего фаворита, с энтузиазмом восприняли мою победу.

В Варшаву я возвратился в прекрасном настроении. На польской границе в Збоншине произошла довольно неприятная история. Таможенники обложили пошлиной бутылку вина и назначили сумму, которая значительно превышала стоимость товара. Мое объяснение, что я не везу вино на продажу, ни к чему не привело. Пришлось оставить вино на границе. В целом же путешествие прошло очень приятно, потому что я присоединился к польской туристской группе, возвращавшейся из Франции на родину. В шутках и разговорах мы незаметно доехали до Варшавы.