Закулисные махинации встречи Карнера — Байер

Сидя на вокзале в Венеции, я еще раз перебирал в памяти подробности встречи с итальянцами во Флоренции. В этом прекрасном городе я наслушался много сплетен о жизни спортсменов. Говорили, что хозяева надеялись привлечь на соревнования гораздо больше зрителей, но встреча Италия — Польша вызвала меньший интерес, чем они рассчитывали. Произошло это из-за боксерского матча, проходившего за много тысяч километров от Флоренции.

В Нью-Йорке состоялся боксерский матч на первенство мира между итальянцем-гигантом Примо Карнерой и американцем Максом Байером.

Вы можете задать вопрос: что общего имеют этот сенсационный матч и встреча легкоатлетов Польша — Италия? Оказалось, что вся Италия с волнением следит за поединком в Америке. В печати появилось множество статей и репортажей, посвященных этому событию. Хотя болельщики остались дома, но все они были захвачены чтением газет с последними событиями и с утра до ночи сидели, прильнув к радиоприемникам. Кроме того, итальянцы были к этому времени пресыщены спортивными мероприятиями. Совсем недавно в Италии прошли игры на первенство мира по футболу. Во Флоренции состоялся сенсационный матч Италия—Испания (1:1) с участием знаменитого вратаря Заморы.

Но я хочу вернуться к встрече Карнера—Байер. Бокс всегда меня интересовал, и в Варшаве я не пропускал ни одного интересного боя.

Итальянцы были уверены, что их соотечественник сможет защитить свой титул чемпиона мира. Карнера получил это почетное звание, победив в шестом раунде нокаутом Жака Шерки. Это было в июне 1933 года. В сентябре 1933 года он снова защищал звание чемпиона мира в Риме и в пятнадцатом раунде по очкам победил баскийского лесоруба — знаменитого Паулино Ускудун. В марте 1934 года Карнера победил во Флориде Томми Лугхрана.

Ко времени поединка с Максом Байером итальянец весил 132 килограмма, на 27 килограммов тяжелее Байеpa, и казалось, что ни один боксер не сможет выдержать такой разницы в весе. Однако...

Байер вышел на ринг уверенный в своих силах (может быть, он только делал вид, что так весел и беззаботен). Он что-то напевал, и всем, кто сидел недалеко от ринга, казалось, что он насмехается над неповоротливым гигантом. Примо же не владел в такой степени своими нервами, злился, атаковал в невыгодные для себя моменты, не попадал, нарывался на резкие контрудары, а тут еще издевательская улыбка на лице противника.

Уже в первом раунде Байер провел два сильных удара, и Карнера дважды падал. Первые три раунда прошли при большом преимуществе Макса. Потом Карнера пришел в себя, вспомнил о левом прямом и начал угрожать Байеру. Теперь Макс начал выходить из себя. Он грубо нарушал правила, ударил Примо по затылку, головой разбил ему нос.

Но вот наступает десятый раунд. Байер подскакивает к гиганту и правым крюком ударяет в самый кончик подбородка. Гигант падает на пол, но через четыре секунды поднимается. На него обрушивается лавина новых ударов, и он снова падает. К счастью, гонг спасает его от критической ситуации.

За время перерыва секундантам не удается привести своего подопечного в нормальное состояние. На одиннадцатом раундепервый же сильный удар сваливает Карнеру на пол. С трудом он поднимается, но еще один мощный удар— и итальянец снова на полу. Байер завоевал звание чемпиона мира.

Посмотреть на этот сенсационный бой пришло 60 тысяч зрителей. Поэтому во время легкоатлетического состязания с польской командой все только и говорили о поражении Карнеры. Никто во Флоренции не верил, что победа справедливо досталась Байеру...

Через несколько дней появились в печати сенсационные подробности этой встречи. Закулисные перипетии этой встречи описал менажер Карнеры француз Леон Сей. Он рассказал, что Карнера в действительности был уже побежден Байером полгода назад в Голливуде. В то время «красавчик Макс» и Карнера снимались в фильме «Дама и боксер». Карнера, тогда чемпион мира, играл второстепенную роль. Байер же стал героем фильма, одновременно оставаясь главнымсоперником итальянца. Совершенно очевидно, что менажер Карнеры совершил серьезную ошибку.

Байер изучил тактику своего противника, его основные приемы боя, увидел все его слабые стороны. По сюжету фильма оба должны были встретиться в жарком бою. Чтобы снять эту сцену, пришлось работать восемь дней, и все восемь дней на ринге! Джек Демпси, менажер Байера, играл роль судьи.

Когда Байер впервые увидел в студии Карнеру, он вместо того, чтобы пожать руку, протянутую ему добродушным итальянцем, схватил его за волосы и в присутствии операторов и статистов заорал: «Хелло! Макаронник!»

Некоторое время Карнера стоял остолбенев. Он не привык, чтобы с ним, с чемпионом мира, так обращались, но так ничем и не ответил на безобразную выходку Байера. Тогда-то «красавчик Макс» и выиграл первый раунд.

Все время, пока снимался фильм, Макс при всяком удобном случае издевался над итальянцем.

Байер все время старался не выпускать своего соперника из состояния нервного напряжения и болезненного возбуждения. Он надеялся таким образом повлиять на физическое и психическое состояние гиганта.

Наконец работа над фильмом подошла к концу. Карнера получил значительно более высокий гонорар, чем Байер. «Красавчик Макс» ничуть этим не огорчился и заявил в интервью:

— Несколько тысяч долларов, которые я заработал в Голливуде, не так уж много для меня значат. Гораздо важнее мне было выработать тактику для предстоящей встречи с Карнерой, чтобы победить его. Он обо мне ничего не знает, я же знаю о нем все. Этот фильм принесет мне звание чемпиона мира!

* * *

Вернувшись в Варшаву, я принял участие в открытом первенстве Варшавы. В беге не 5000 м победил Дуплицкого. Мое время — 15.04,4, Дуплицкого— 15.52,2. На следующий день я решил испытать свои силы в беге не 1500 м. Со мной на старте встали финн Нихельсон и немец Ротбард и, конечно, местная элита. Я сразу решил навязать соперникам довольно высокий темп. Сковроньский бежал следом за мной, не давая прорваться иностранным спортсменам, но потом не выдержал и отстал. Финн и немец сразу вырвались вперед и догнали меня. Я почувствовал, что немец еще очень свеж, и решил выпустить его вперед. Пусть он некоторое время бежит впереди, на финише я все равно возьму свое. Если бы я сейчас попытался еще увеличить темп, то совершил бы большую тактическую ошибку.

Метров за пятьдесят до финиша чувствую, что немец вот-вот начнет финишировать. Я делаю рывок. Ротбард явно не ожидал спурта и растерялся. Я первым пересекаю ленточку финиша с результатом 3.59,0, Ротбард проиграл 0,6 секунды.

В конце июня 1934 года я получил приглашение на соревнования в Берлине, где должен был помериться силами в беге на 5000 м с чемпионом Германии Сирингом. На великолепном стадионе собралось около 10 тысяч зрителей. Сиринг был тогда очень популярен, и все думали, что он легко со мной справится. Но уже на первых кругах я вырвался далеко вперед. Публике пришлось смириться с крушением своих надежд.

В том беге моим главным соперником был не только Сиринг. Старт принимали прекрасный датский бегун Нильсен — мой старый соперник, чех Кошчак и лучшие немецкие бегуны. Всего в забеге участвовало 15 спортсменов.

Пробежав один километр, я обнаружил, что Сиринг и Нильсен отстали метров на пятьдесят, мое время — 2.44,0. Оба они ведут между собой упорную борьбу, их пытается догнать чех Кошчак. Наконец Нильсену удается оставить за собой Сиринга. Я по-прежнему спокойно бегу впереди, и нет дажеречи о том, что меня кто-нибудь может настигнуть. Бег выиграл почти без усилий.

Перед финишем я подумал: «Через два года в этом городе состоится Олимпиада. Смогу ли я так же легко победить соперников на этой дистанции?»

Я показал неплохое время — 14.46,0, у Нильсена было 15.10,1, у Сиринга — 15.11,8. Один из немецких журналистов спросил, мог бы я показать еще лучшее время? Я ответил, что, безусловно, мог пробежать в пределах 14.30,0, но на этот раз не хотел слишком переутомляться и берег силы для предстоящего первенства Европы в Турине.

Я быстро переоделся, чтобы успеть посмотреть, как выступит Хелиаш, который вместе со мной приехал в Берлин. Зигмунд толкнул ядро на 15,54, победив чехословацкого спортсмена Доуду (15,04).

* * *

На этом месте мемуары Кусочинского обрываются. Видимо, во время войны записи были утеряны. (Часть более поздних записей Кусочинского сохранилась и приводится К. Грижевским в последующих главах.— Прим. ред.)