Начало драмы с ногой

1932 год, помимо Олимпийских игр, не принес никаких интересных событий. Сезон закончился для меня несколькими рядовыми стартами. Я часто с удовольствием вспоминаю бег во Львове на 2000 м. Я бежал с Саварином и с несколькими местными спортсменами, дав им форы. На третьем кругу я нагнал их и до финиша лидировал, почти безо всяких усилий.

Я вернулся в Варшаву, решив ничем больше не заниматься и хорошо отдохнуть. Особенно нуждалась в отдыхе моя нервная система. Подготовка к выступлениям в Лос-Анджелесе и Олимпиада потребовали большого нервного напряжения, не говоря уже о физическом. Мне было очень приятно вернуться в свое уютное жилище в парке Лазенки. В окна заглядывали ветви столетних деревьев, я мог немного тренироваться в парке, который знал вдоль и поперек.

В январе 1933 года я уже настолько хорошо себя чувствовал, что решил увеличить нагрузку. Было солнечное морозное утро, я тепло оделся и вышел в парк, полчаса побегал, позанимался гимнастикой. Такая разминка не утомляла, и я начал регулярно бегать кроссы три раза в неделю.

Я бегал длинным, эластичным шагом, с удовольствием вдыхал свежий воздух и думал о том, что такие пробежки доставляют гораздо больше удовольствия, чем бег на стадионе перед трибунами, заполненными шумными, темпераментными болельщиками. Я бегал для себя. Движения доставляли удовольствие, я мог любоваться великолепным зимним пейзажем...

Разве мог я предполагать, что во время одной из таких тренировок со мной произойдет драматический случай! А было это так. Однажды утром проснулся, как всегда, горя желанием, не теряя времени, приступить к тренировкам. Я уже пробежал несколько километров, как вдруг почувствовал резкую боль в ноге. Так и есть! Я неправильно поставил левую ногу. И, что самое ужасное, одновременно резкая боль пронзила колено.

«Ерунда,— подумал я,— сейчас все пройдет, главное— не поддаваться. Надо пробежать еще несколько шагов, и от боли и следа не останется». Но боль в колене усилилась, я споткнулся и чуть не упал. Пришлось прервать тренировку.

Вернулся домой обеспокоенный происшедшим. Меня охватили дурные предчувствия. Надо сегодня же обратиться к врачу. Я пошел к доктору Левитуксу, большому любителю спорта и моему хорошему приятелю. Он внимательно осмотрел больную ногу и сказал:

— Надо применить диатермию и мазать колено мазью, которую я приготовлю сам.

Пришлось прервать тренировки и заняться серьезным лечением. Через несколько недель мне показалось, что уже все в порядке. Нога перестала болеть.

В то время как я лечился, в Польше конкурс на лучшего спортсмена. Для нас это было большое событие. Как приятно было бы получить первое место на таком конкурсе! Кандидатами на первое место выставили меня и Стасю Валасевич. При окончательном подсчете Стася победила: она получила — 47 118 голосов. За нами шли Вайс, Хелиаш, Бронек, Чех, Енджиевска, Хебда и Хмелевский.

Через некоторое время после плебисцита заседание газеты «Пшеглонд спортовы» состоялось заседание комиссии по вручению наград спортсменам. Как я позже узнал в комиссии по вручению наград спортсменам поделить первое место между мной и Валасевич. Тайным голосованием звание лучшего спортсмена было присуждено Стасе. Комиссия считала, что помимо высоких спортивных достижений Стася показала примерную дисциплину и большую волю к победе. В 1931 году я уже получил подобную награду и был очень доволен, что на этот раз она досталась Стасе. Кроме того, в глубине души я был убежден, что в 1933 году я снова завоюю звание лучшего спортсмена за свои спортивные достижения.

На 1933 год у меня вообще были очень обширные планы. Я принял твердое решение побить несколько рекордов Польши. Тогда я еще и не предполагал, что именно этот сезон принесет мне столько разочарований и что травма ноги перечеркнет все мои планы.

Моя несчастная нога! После лечения, рекомендованного приятелем-доктором, мне казалось, что уже все в порядке. В марте я снова был у врачей, и они, внимательно осмотрев меня, единодушно заявили, что я могу бегать. Один из них даже сказал: «Как разбегаешься, боль в колене сразу пройдет!»

Я внушал себе, что все будет хорошо, но предчувствие беды не покидало меня. Вскоре я узнал, что меня приглашают в Будапешт, и предстоящая поездка немного отвлекла мои мысли от болезни.

Венгерский союз легкоатлетов пригласил меня на месяц поработать инструктором в Будапеште. Вместе со мной поехали Ядя Вайс, Кобельска-Цейзикова, Седлецкий, Антон Цейзик. Я хорошо запомнил это путешествие, потому что оно было очень тоскливым. Я был горячим поклонником бриджа и часто в моей квартире в Лазейках устраивал карточные сражения, считая, что бридж вырабатывает быструю реакцию, необходимую каждому спортсмену. Одновременно он учит обдумывать ходы заранее, что тоже очень полезно, но никто из попутчиков не умел играть в карты, что испортило мне настроение.

Приехав в Будапешт, я заболел гриппом, и ко мне применили жестокое лечение: меня обернули мокрой простыней, я как следует пропотел и температура снизилась.

Неудачи преследовали меня с самого приезда в Будапешт. Сильно измучил грипп, а тут еще я потерял амулет, который получил, уезжая из Варшавы. Маленький зеленый мишка куда-то запропастился, как только мы пересекли границу Венгрии. Я перерыл все чемоданы в тщетной надежде отыскать его. Как я позже узнал, венгерские коллеги подшутили надо мной и спрятали где-то мишку. Не могу сказать, что это была остроумная шутка.

Понимаю, что мною владели глупые предрассудки, но свою болезнь я объяснял потерей медвежонка. Несколько дней провел на ногах, но болезнь не отпустила меня окончательно, снова поднялась температура, и пришлось пролежать в постели еще восемь дней. В том, что болезнь вернулась, я не мог обвинять медвежонка. Произошло это только по моей вине, из-за недопустимого легкомыслия. Когда венгерские студенты устроили в нашу честь танцевальный вечер, я, конечно, не смог усидеть дома. Танцевал почти всю ночь, и еще как! А в перерыве вышел в холодный коридор, разогретый, в легком костюме, поэтому нет ничего удивительного, что снова простудился.

Восемь дней в постели в Будапеште, в таком прелестном городе, понятно, очень обидно провести. Я впал в отчаяние и стал совершенно невыносимым для окружающих. Казалось, что никто обо мне не заботится, никому нет до меня дела. Единственное, что мне хотелось,— скорее вернуться в Варшаву.

Наконец пришло выздоровление. Я с интересом посещал показательные выступления по гимнастике, проводимые профессором Миссанди.

Хочу несколько слов сказать об Институте физической культуры в Будапеште, гостем которого я был. По сравнению с нашим, оснащенным по последнему слову техники, будапештский институт проигрывал. Он размещался в бывшей гимназии, беговая дорожка в окружности была всего 200 м. Я бы на такой дороже не смог тренироваться.

Позже я убедился, что мои первые впечатления были ошибочными. Постепенно у меня даже возникло чувство уважения к институту. В его библиотеке была собрана самая большая в мире коллекция спортивной литературы, в гимнастических залах было много спортивных снарядов. Я несколько раз был в гостях у профессора Миссанди, очень милого человека. У него в доме также собрана обширная коллекция спортивной литературы.

Выздоровев, после занятий я часто отправлялся в пешие прогулки по городу. Нравилось бродить в одиночестве, заходить в будапештское кафе, слушать цыганские мелодии. Но, как я ужеговорил, я тосковал по Варшаве и наконец нашел предлог пораньше покинуть столицу Венгрии. В один прекрасный день заявил Цейзику, что не могу больше оставаться в Будапеште, так как мне необходим квалифицированный массажист. Когда о моем заявлении узнали хозяева, они сказали, что найдут массажиста. Но я был всегда очень упрямым и продолжал настаивать на срочном возвращении на родину.

Конечно, я был наказан за свое упрямство. И некоторое отношение к этому имел Цейзик. Но все по порядку. Сижу я уже в вагоне, в поезде на Варшаву, как вдруг появляется проводник. Я даю ему билет, но он качает головой и смотрит на меня как-то странно. Сначала не мог понять, что он от меня хочет. Только потом сообразил, что протянул ему билет, по которому приехал из Варшавы в Будапешт, конечно уже не действительный.

Получилось, что я еду «зайцем». Произошла ошибка, денег на билет нет. Что делать? К счастью, в этом же вагоне в Польшу возвращались мои знакомые, которые и одолжили мне на билет. Трудно описать мой гнев. Кто мог так немилосердно подшутить надо мной?

Спустя некоторое время все выяснилось.

— Я нарочно дал тебе недействительный билет,— с улыбкой сказал Цейзик.— У меня были сложности с финансами, а что касается тебя, я был уверен, что ты как-нибудь выкарабкаешься, в крайнем случае поедешь «зайцем». Ты очень популярен и предприимчив, а это в жизни помогает.

Не могу сказать, что я был восхищен таким розыгрышем, но все кончилось хорошо, и вскоре я забыл об этой истории.

Что касается ноги, то я не забыл о ней и постоянно посещал сеансы диатермии. Лечение в сочетании с тренировками дало хорошие результаты, и в начале мая я даже решил принять участие в Национальном кроссе.

В это же время мне в руки попала газета «Пшеглонд спортовы» с сенсационным заявлением Лехтинена. Что же сказал финн? Он обещал в этом сезоне побить все мировые рекорды на дистанциях от 800 до 10 000 м. 5000 м он обещал пробежать за 14.10,0, а 10 000 м — за 29.45,0. Такие результаты, по мнению Лехтинена, вполне реальны.

Меня удивило это заявление. Лехтинен, конечно, переоценил свои возможности. Я лично был убежден, что финн выиграл бег на 5000 м на Олимпиаде лишь потому, что я не выступал. Кто сильнее, показали соревнования в Чикаго, когда финн не выдержал предложенного мною темпа и сошел с дорожки. В конце интервью финский стайер дал понять, что может победить меня на любой дистанции. Последнее больше всего ранило мое самолюбие и побудило с еще большей энергией продолжать тренировки. Одновременно меня мучили неприятные мысли: «А что если моя левая нога не захочет идти «в ногу» с моей амбицией?!»

Но ничего, надо посмотреть, как я выступлю в Национальном кроссе, который должен был стать генеральной репетицией перед серьезными международными встречами. Прежде чем описать этот бег, хочу рассказать о моем увлечении. Я «заболел» автомобилизмом. Еще до своего отъезда в Будапешт я приобрел подержанную машину марки «Бугатти». Это был довольно большой, восьмицилиндровый, автомобиль, и годился он для гонок и дальних поездок. Но прежде, чем ездить, надо было отдать машину в руки специалистов для серьезного ремонта. Я сам помогал красить «Бугатти» в черно-зеленый цвет.

Иногда я задумывался, почему так увлекся этой старой машиной. Видимо, она для меня символизировала скорость, которую я так любил. Когда я несся по улицам и ветер свистел в ушах, казалось, что вот оно, настоящее счастье! Я мечтал завоевывать первые места в автомобильных гонках, принять участие в ралли в Монте-Карло. Но о своих приключениях начинающего автомобилиста я расскажу позже, а пока вернемся на Мокотовское поле...

Когда прибыл на старт, то узнал, что в беге примет участие 601 спортсмен. Я был и удивлен и обрадован этим известием: будучи горячим поклонником легкой атлетики, я радовался, что она получает все большее распространение, и считал, что и я внес свой скромный вклад в дело популяризации этого вида спорта.

Но как выбраться из такой толпы? Правда, потом оказалось, что мои опасения напрасны. Меня, победителя прошлогоднего бега, поставили на правом крыле в первом ряду.

После стартового выстрела сразу вырвался вперед. Два с половиной километра слышал вплотную за собой дыхание Стшалковского из Белостока. Мой коллега по клубу Пухальский тоже бежал неплохо и держался недалеко от меня, но через четыре километра не выдержал и отстал.

Я же бежал ровным шагом и думал: «Все хорошо, колено не болит, значит, сезон будет удачным». Победа в забеге досталась мне на удивление легко. Мое время — 23.51,6. Можно считать, что экзамен сдан!