Радости и печали будней

Матч с бельгийцами состоялся в начале июня. Бег на 5000 м проходил во второй день соревнований. Старт этот не принес мне большого удовлетворения: оба бельгийца, Марешаль и вам Румст, были слишком слабыми противниками. Вся моя тактика состояла в том, чтобы наш второй бегун — Фиалка мог вместе со мной выйти вперед и получить очки для нашей команды. Маневр удался. Фиалка использовал временную слабость ван Румста, догнал его и обошел на финише. Мое время — 15.15,2.

Через несколько часов после бега я с ужасом заметил, что оба мои колена опухли. На следующий день, томимый самыми плохими предчувствиями, отправился к врачу. Мне рекомендовали сейчас же отправиться на лечение в Чехочинку.

Неужели это начало конца моей спортивной карьеры? Я всегда знал, что наступит такой момент, когда навсегда сойду с беговой дорожки и буду вынужден уступить место более молодым, но надеялся, что произойдет это не так скоро. Несчастье произошло настолько неожиданно, в тот момент, когда я меньше всего ожидал его и надеялся еще пять-шесть лет потрудиться во славу польского спорта.

О моем лечении в Чехочинке рассказывать не буду. Я пережил не самые приятные дни. Лечение не принесло ощутимыхрезультатов, и я вернулся в Варшаву в ужасном психическом состоянии. Именно тогда газета «Пшеглоид спортовы» выступила с призывом к общественности помочь мне попасть на лечение к лучшим венским специалистам. Было это в октябре 1933 года, после консилиума польских докторов. Они решили, что помочь мне могут только знаменитые венские травматологи.

«Пшеглонд спортовы» писала: «Кусый непременно должен вернуться набеговую дорожку!». Однако общественность, вначале живо откликнувшись на мое несчастье, быстро забыла обо мне. Многие считали, что через несколько недель отдыха Кусочинский самостоятельно вылечится и снова будет прославлять польский спорт на беговых дорожках мира.

Между тем я вынужден был отказаться участвовать во встречах с Чехословакией и Венгрией. Оба мениска были воспалены, возникла реальная угроза краха моей спортивной карьеры.

«...Врачи говорят об улучшении состояния Кусочинского, но это преждевременные прогнозы,— продолжала писать «Пшеглонд спортовы».— Болезнь ни на шаг не отступила. Состояние такое же, как и четыре месяца назад.

В данный момент Кусочинский находится в состоянии полной душевной депрессии. Ничто не предвещает выздоровления и возвращения на беговую дорожку. Вопрос ясен. В Польше, где нет хороших специалистов-травматологов, никто не может помочь Кусочинскому.

Дальше так продолжаться не может. Слишком много польский спорт возлагал надежды на талант олимпийского чемпиона. Кусочинский должен поехать в Вену и лечиться у лучших специалистов Европы. Там его должны вылечить... Для этого надо около 2000 злотых. Мы надеемся, что эту сумму помогут собрать польские спортсмены, дальше медлить нельзя.

Итальянцы, благодарные Беккали за то, что он установил мировой рекорд, организовали сбор средств на подарок, достойный прекрасного спортсмена. Из собранных лир сложилась большая сумма.

И мы должны совершить подобное для Кусочинского.

Это будет не дом, не автомобиль, наш дар — возвращение здоровья великому бегуну.

Здоровье его необходимо всем нам».

С таким призывом выступила «Пшеглонд спортовы» к спортсменам всей Польши. Я еще раз хочу поблагодарить всех за проявленную ко мне заботу, выраженную в такой сердечной форме.

Перед отъездом в Вену произошло еще одно существенное событие в моей жизни, а именно: перемена местожительства. Дело в том, что моя бывшая квартира оказалась слишком влажной, что было очень вредно для моей больной ноги. Новую квартиру я получил тоже в Лазенках, в Охотничьем домике, на первом этаже, очень уютную и, что самое главное, сухую.

Кажется, моя жизнь начинает стабилизироваться. Часто я бываю в гостях, посещаю театры и кино. У одного из моих друзей — Подгурского есть собственный автомобиль, мы часто ездим за город. Время от времени Подгурский дает мне вести машину.

В день отъезда в Вену я был поражен, увидев, сколько народу пришло меня проводить. Значит, меня еще не совсем забыли.

Не хочу утомлять читателя подробным рассказом о лечении в Вене. Я не слишком разбираюсь в медицине, и мне трудно описать способы лечения, применяемые венскими врачами. Во всяком случае, я вернулся из Австрии с не так расстроенными нервами и поверил в то, что когда-нибудь окончательно выздоровлю.

Варшавские врачи собрали повторный консилиум и назначили мне дальнейшее лечение. Колено мазали разными мазями, и мне казалось, что нога становится лучше. Зимой 1934 года на меня обрушилось большое несчастье: 27 января умер мой отец. Видеть, как он страдает, и не иметь возможности ему помочь было невыносимо. Спасибо друзьям. Они окружили меня в тот период заботой и вниманием.

В ту зиму я стал увлекаться охотой, много времени проводя вне города. Охота очень полезна всем спортсменам, она вырабатывает быструю реакцию и учит владеть нервами.

Зимой же я получил «боевое крещение» на шоссе, попав в автомобильную катастрофу. К счастью, я отделался, можно сказать, легким испугом, все ограничилось несколькими шишками и ссадинами.

Я очень любил разговоры об автомобильном спорте, о происшествиях на дорогах. Мычасто встречались с популярным актером Адольфом Дымшей, у которого всегда был наготове автомобильный анекдот. Дымша смешно рассказывал о своих приключениях намашине. Он принадлежал к тем людям, которые умеют смеяться над собой, а это очень редкое качество.

Додек начал свою автомобильную карьеру с мотоцикла. Было это в 1919 году, когда он еще не предполагал, что будет иметь успехна сцене. После перенесенного тифа, наголо остриженный, похудевший, только что отслуживший в армии, он приехал в Варшаву.

Мотоцикл вскоре надоел Дымше, и он продал его приятелю.

Проходили годы. Дымшазавоевывал все большую популярность. Однажды летом его труппа совершала гастрольную поездку по Польше, и они приехали в Краков.

— Мырешили с моим коллегой немного покататься наавтодроме,— рассказывал Додек.— Я вдруг увидел на одной из дорожек мой мотоцикл и, конечно, решил возобновить с нимзнакомство. Но мой коллега уперся: «Я первый». «Ну что ж, если тебе так не терпится — залезай»,— сказал я.

Он включил зажигание и поехал.

Мы договорились, что коллега сделает десять кругов и отдаст мне мотоцикл. Он дал полный газ и поехал, даже не оглянувшись на меня. Десять кругов он давно проехал, но тормозить и не собирался. Я уже слегка разозлился и крикнул: «Слезай сейчас же! Как тебе не стыдно, ты — краковянин, а я гость, и ты так со мной поступаешь!»

Он проехал уже двадцать кругов, но слезать не собирался, а только покрикивал: «Сейчас сойду! Подожди немного!»

Только потом я понял, что мой коллега не может остановить мотоцикл. «Что я могу поделать, если он все едет и едет!» — кричал он в отчаянии. «Ему, видно, придется так ездить до тех пор, пока не кончится бензин»,— подумал я. Но, к сожалению, мотоцикл только что заправили. Пришлось владельцу автодрома сесть на мотоцикл и пуститься в погоню за незадачливым ездоком. Наконец ему удалось догнать беднягу, и он поехал рядом с ним, по дороге давая инструкции, как остановить мотоцикл.

Я взглянул на часы и увидел, что уже поздно: надо было готовиться в театр. Пришлось уйти с автодрома не солоно хлебавши. С того дня мы прозвали моего приятеля «ездок — перпетуум мобиле».

Немного позже у меня появился собственный автомобиль,— продолжал свой рассказ Дымша.— В один прекрасный день я отправился на выступления в Закопане, а потом в Крыницу. Я заключил пари с Даном Даниловским, у которого тоже была машина, что первым приеду в Крыницу. Каждый из нас должен был поехать своей дорогой. К Дану сели его и моя жены, ко мне — помощник режиссера Порембский.

Я дал полный газ, как на настоящих гонках, но на окраине одного маленького городка мою машину остановили. Пришлось долго объяснятьсяс местным представителем власти. А мне так хотелось выиграть гонки!

Я заплатил штраф, дав себе обещание впредь быть осмотрительнее, но в следующем же городке повторилась та же история. Я решил обмануть местного добро душного полицейского, высунулся из машины и проворковал: «Дипломатик», а мой спутник добавил: «Гастон, алле!» Полицейский от удивления раскрыл рот, а меня взял такой смех, что несколько километров автомобиль бросало из стороны в сторону. Гонку я выиграл — пришел первымв Крыницу.