Я побеждаю финнов в Хельсинки

Совершенно случайно я узнал, что в ближайшие дни должен поехать в Финляндию и встретиться с сильнейшими финскими бегунами. Меня удивило это известие. Через несколько дней должны состояться столь ответственные соревнования, а я узнаю об этом только сегодня? За несколько дней до старта? Кто же меня так подвел? Союз... или, может быть, клуб?..

Клуб! Они уже все за меня решили, договорились с финнами, назначили день соревнований, не спросив меня, в какой я форме, могу ли сейчас участвовать в соревнованиях, смогу ли показать результаты, которые бы не скомпрометировали польского спорта. Клубные референты уладили это дело между собой: «Мы к вам пришлем сейчас Кусочинского, а вы потом пришлете к нам Лехтинена».

Ведь в клубе знали мой адрес, в любой момент могли разыскать меня, спросить, как я отношусь к поездке в Финляндию...

Я позвонил председателю клуба, но мне, к сожалению, не удалось его застать. Тем не менее к поездке в Хельсинки решил подготовиться как можно лучше. Поздно вечером я поехал на Мокотовское поле, чтобы потренироваться. Бегал в полном одиночестве и почти в полной темноте. Но я обязан был тренироваться. Ведь я несколько недель пропускал тренировки, а мне предстояло вскоре встретиться с лучшими легкоатлетами мира, представлять польский спорт. Если бы меня предупредили заранее.

Наследующий день я встретился с председателем клуба, но он сразу дал понять, что не желает слышать никаких отговорок. Этот милый, мягкий человек, которому я стольким обязан, заявил, что решение о моем отъезде было принято на правлении клуба и он не может и не хочет его отменить.

Рано утром в среду я вылетел в Хельсинки. Самолет совершил сначала посадку в Риге, где я встретился с Клумбергом, который сопровождал меня в этом путешествии.

Уезжая из Варшавы, я подал заявление об уходе из клуба, так как считал, что клуб занял по отношению ко мне неверную позицию.

Газета «Пшеглонд спортовы» писала тогда: «Наш лучший стайер перед своим отъездом в Хельсинки на состязания с элитой финских спортсменов подал заявление об уходе из клуба... «Варшавянка» временно исключила Кусочинского из клуба... Но «Варшавянка» должна помнить об одном: такими спортсменами, как Кусочинский, не бросаются... Надо поберечь его, не нервировать перед таким сложным выступлением за границей, как первенство Европы в Турине. В последнее время польский спорт потерпел несколько крупных поражений за рубежом, и мы не имеем права во имя личных интересов бросаться такими спортсменами, как Януш Кусочинский. Неуживчивый характер Кусочинского — это не только его вина, но и его воспитателей и друзей».

Через неделю эта же газета в статье под названием «Кусочинский победил. Финны побеждены у себя дома» сообщала: «Опасное путешествие Кусочинского на север окончилось благополучно, полной победой великого стайера. Из-за недоразумения Кусочинский вылетел из Варшавы с опозданием — в среду, а уже в четверг он должен был стартовать. Кроме того, Финляндия выставила против него коалицию своих лучших спортсменов. Достаточно назвать Виртанена, Хёкерта, Асколу и известного бегуна на средние дистанции Сарканена».

Когда по прибытии в Хельсинки я спросил о Лехтинене, мне ответили, что мировой рекордсмен ввиду болезни не может участвовать в соревнованиях. «Странная болезнь,— улыбались вокруг,— ведь Лехтинен усиленно тренируется. Видимо, такое лекарство ему врач прописал... Болезнь называется «боязнь Польши». Я думаю, что если бы Лехтинен узнал, что я приехал на соревнования почти неподготовленным, он наверняка бы «выздоровел».

Я тоже совершенно расклеился, но в своем недомогании могу обвинять только себя. В Риге на аэродроме я съел несколько груш и запил их сырой водой. Этого было достаточно, чтобы выйти из строя на несколько дней. Боль в желудке мучила почти неделю!

Соревнования в Хельсинки одновременно являлись последними отборочными соревнованиями перед первенством Европы. Виртанен, победив целую группу молодых талантливых бегунов, завоевал право поехать в Турин защищать честь финского спорта в беге на 5000 м. Моему старту предшествовала огромная рекламная кампания. Весь город говорил о моем участии в беге на 3000 м. На стадионе собралось 15 тысяч зрителей.

До сих пор я всегда выступал в форме клуба «Варшавянка». На этот раз я не стал надевать майку с бело-красными цветами и с эмблемой моего клуба. Я надел майку с белым орлом на груди (герб Польши). Я прекрасно понимал, какую беру на себя ответственность... Это являлось для меня определенным стимулом и придавало новые силы. Хотя где-то в глубине души чувствовал, что недостаточно хорошо подготовился к встрече с сильнейшими финскими бегунами.

Готовясь к старту, я хотел разыграть бег на время, надеясь побить мировой рекорд. Однако, взвесив все «за» и «против», пришел к выводу, что переоценил свои возможности, и решил не заявлять о своей попытке побить мировой рекорд. В этом случае не имело смысла бежать нарезультат, надо было постараться победить на финише.

По обыкновению после старта я сразу же возглавил бег. Так мы миновали первый круг, второй, третий, пятый. И тут я увидел Виртанена, молнией проскочившего впереди меня. Я взглянул на секундомер: 1 км — 2.45,0, 1500 м — 4.15,0. Опять подумал: «Может быть, стоит все-таки разыграть бег на время?.. Нет, слишком рискованно. Не забывай, что ты очень ослабел из-за болезни желудка».

И в то же время меня раздражало, что Виртанен бежал впереди, подбадриваемый публикой. Мой соперник по Олимпийским играм в Лос-Анджелесе явно угадал мои намерения предпринять атаку на финише. Он развил очень высокий темп, надеясь вымотать меня, не допустить атаки напоследних метрах. Даже если ему не удастся победить, он облегчит завоевание победы своему соотечественнику Хёкерту.

Я стараюсь ни нашаг не отставать от Виртанена. Каждую секунду могу вырваться вперед, но пока медлю. Все-таки нервы не выдерживают. Я решил атаковать. Атакую! Но Виртанен, похоже, и на этот раз разгадал мою тактику. Он отразил мою атаку,я же не хотел слишком выкладываться, решив поберечь силы для решающего броска.

Приближается линия финиша. Осталось всего 300 м! Ну что ж! Пора! Атакую, выхожу вперед, но борьба еще не кончена. Виртанен отчаянно пытается вернуть утраченную позицию. Я слышу его дыхание: у него еще достаточный запас сил. Мывыходим на прямую. Финн решил, видимо, все поставить на карту. Ещенесколько метров. Я уже почти чувствую финишнуюленту! Есть! Я победил! Объявляют время. Я пробежал 3000 м за 8.23,0, Виртанен— за 8.23,7, Хёкерт показал 8.26,2, Аскола — 8.28,7, Сарканен— 8.45,0.

После бега меняпришли поздравить хозяева. Они засыпали приглашениями выступить в разных городах Финляндии. Но никому ничего определенного я не обещал, зная, какие неприятности ждут меня дома в связи с недоразумениями в клубе.

Спустя несколько часов после забега, когда я отдыхал в отеле, раздался телефонный звонок.

— Вас вызывает Варшава.

— Тебя временно исключили из членов клуба,— сообщил мне мой приятель Шенайх.

Меня глубоко задело такое решение, я отказался от всех приглашений в Финляндии и думал лишь о том, чтобы как можно быстрее вернуться в Варшаву.

Вскоре после моего возвращения правление «Варшавянки» постановило вычеркнуть меня из членов клуба, как недисциплинированного спортсмена.

Я нанес визит председателю клуба и был очень дружелюбно принят. Меня попросили назвать клуб, честь которого я согласился бы защищать на беговых дорожках. Конечно, трудно было сразу ответить на такой вопрос, я еще пока ничего не решил.

Через некоторое время состоялась встреча легкоатлетов Варшавы и Познани. Я бежал на 1500 м, чтобы проверить себя перед поездкой в Турин. Потом я все же решил ограничиться только олимпийской эстафетой. 800 м я пробежал за 1.57,6.

Быстро приближалось первенство Европы в Турине. Весь спортивный мир напряженно ждал начала состязаний. Всех охватила горячка приготовлений. Именно в это время из Финляндии пришли газеты с описанием моей победы над Виртаненом. Не могло не вызвать удивления интервью Виртанена. Он заявлял, что проиграл мне только потому, что я на финише толкнул его локтем в грудь. А еще Виртанен сказал, что бежал не в своих шиповках...

Я был возмущен тем, что сказал Виртанен. Особенно историей о том, как я толкнул его локтем. Я категорически утверждаю, что выиграл забег в честном поединке. Но все это не могло не отразиться на моем нервном состоянии, да еще за несколько дней до отъезда в Турин. Я прекрасно понимал, что в Турине против меня выступит вся финская коалиция и постарается вернуть себе гегемонию на стайерских дистанциях.

В Италии предстояли трудные дни, поэтому мне хотелось поехать туда пораньше, хотя бы на неделю, с тем чтобы акклиматизироваться.

До Вены я ехал по железной дороге, потом в столице Австрии пересел на самолет Вена — Милан. Путешествие было очень приятным, самолет поднялся на высоту 4000 м, чтобы форсировать Альпы. Погода и видимость были прекрасными. Я видел под собой дикие горные вершины, клубящиеся тучи опускались в долины. Из Милана в Турин я снова ехал в поезде.