Вы упомянули Заозерье. Можно подробнее?

- Про тактические задачи дивизии сказать не могу, поскольку я был простой солдат. Заозерье седлало тот самый большак между Ржевом и Белым. Надо, значит надо. Какие могут быть рассуждения?

По существу разведка является элитной частью, предназначенной для выполнения специфических задач. Так как резервов у Турьева уже не было, он бросил нас в атаку в качестве обычной пехоты. Рассказать подробно об этом я уже не смогу, в голове держатся какие-то отдельные обрывки воспоминаний. Сам понимаешь, сколько времени прошло. События происходили стремительно и ситуация менялась словно в калейдоскопе. Что помнится? Из расположения роты попали прямо в окопы. Помню, как комиссар полка Морозов перед атакой надрывно кричал: «Докукинцы вперед! Докукинцы, не посрамите командира! Вперед!» Затем по окопам немцев и по деревне стала работать наша артиллерия. Потом мы выскочили из окопов на бруствер и рванулись вперед. Помню, как командиры орали до хрипоты: «Вперед! Вперед! Ближе к разрывам. Ближе к разрывам». Это какое-то безумие. Жара. В плащ-палатке припекло. Из-под каски, разъедая глаза, ручьем течет пот. Бежишь, на ходу стреляешь из пулемета. А из глотки только что-то нечленораздельное – «А-а-а-а». Фактически сам себя подбадриваешь этим криком.

Тогда я почувствовал, что я не то чтобы храбрый. А как бы тебе это объяснить? Наверное, правильно сказать – я смог подавить свой страх! Вот. Так будет правильно. Даже лейтенант Зацепин мне тогда сказал: «Молодец Лешка. Хорошо, что ты «буром попёр». За тобой остальные пошли».

Нас неплохо поддержал «станкач» справа. Вот когда я оценил «Максима» по достоинству. Хорошая машина. Безостановочно трещит. Головы не дал им поднять! Ворвались мы в немецкие окопы, переколотили их там.

Потом несколько дней отбивали беспрерывные контратаки немцев. Сколько мы там просидели, не помню. События слились в один нескончаемый бой. Все настолько были утомлены, что валились с ног. В траншеях (чуть пониже колена) глиняное дно было в виде взбитого теста. Я постелил на этот «крем» плащ-палатку и мгновенно уснул, словно на перине. Просыпаюсь от тишины. Все чего-то суетятся вокруг. Оказывается, был жесточайший артобстрел, а я его проспал. (В наградном листе Малкова В.И. описаны обстоятельства этого боя: «1-3 августа 1942 г. в бою за дер. Заозерье, […] обеспечил захват сильно укрепленного района в количестве 64 ДЗОТов и блиндажей. Захвачена деревня Заозерье, где отбито 12 атак противника». Малков В.И. командовал в тот момент учебным батальоном, в составе которого разведчики штурмовали Заозерье. – Прим. С.С.)

Был у нас такой Кашиков. По-моему он был ординарцем, как и Лева Маслов в свое время. У него были шикарные желтые сапоги. Он еще так форсил, помню, ходил. Так вот его убило во время обстрела. А я пока спал в траншее на этой глиняной перине, ничего не слыхал. Думаю – «Что такое? Все чего-то суетятся, шебуршат». Смотрю – Кашикова вытаскивают и хоронят. Углубили воронку от снаряда и закапывают. И помню, все-таки кто-то снял с него эти желтые сапоги. Пожалели их хоронить (смеется). Тут мне сосед по траншее говорит – «Ну что Лёха, проспал все самое интересное. Тут лейтенант Горшков Аньку Тюканову прямо в окопе е***. А ты спишь». Ну, проспал. Мне каково с этим РПД? На тебе постоянно висит одиннадцать двести(имеется в виду вес ДП-27 – 11 кг 200 гр. – Прим. – С.С.).

В госпитале в Торопце я взял красноармейскую книжку и выбросил ее в Западную Двину. Почему?! Да чтоб никто не знал, что я пулеметчик. К сожалению, со мной лежал Коля Сивков из Ростова, а он видел меня с пулеметом в деле. Просочилась информация в разведку, там тоже узнали про мою специальность. Навязали мне опять эту железяку. Они идут захватывать кого-либо, а меня оставляют в прикрытии. Показывают мне – «Вот видишь этот ДОТ? Вот бей по нему. Бей, бей, бей, бей». Шороху, то есть надо побольше навести. Они же под шумок должны быстренько обстряпать свои дела.

Вот мы с Пашей Ивановым стали обустраиваться. Я ему говорю: «Паш, давай нормальную щель копать. Потому как мы сейчас с тобой будем просить на себя огонь». Выкопали такую(показывает примерно 60 см) узкую щель в наш рост. Поставили под кустом пулемет. Навели на ДОТ и строчили до такой степени, что ствол у пулемета стал сизым. «Дострочились» на свою голову. Наблюдатель нас засек, и артиллерия хорошо врезала по нашей точке. Да еще припустили беглым огнем. Земля ходуном ходит. Мы с Пашей присели на дно, рты раскрыли как две рыбы…

Как поутихло, я высунулся наружу. Пулемет лежит метрах в десяти от меня кверху сошками. Говорю: «Паша, глянь. Вот что значит хорошо выкопанная щель!»

Сидим. Нас поставить-то поставили, но должны бы вроде, как и снять. Честно признаться, я даже дорогу назад не запомнил. День кончается, а про нас так никто не вспомнил. Потом приползает старшина – «Надо же, целые. Чего сидите-то? Снимайтесь-ка, давайте».

У меня лопнуло терпение, я пошел ва-банк. Прихожу к командиру и матом ему: «На хуй. Давайте мне автомат. Я это самое… Что я вам? Вы там лавры пожинаете, а я должен огонь на себя тянуть». После этого в дальних переходах стали мне предлагать помощь в переноске пулемета – «Ладно Лешка давай по очереди железяку таскать». Я опять на дыбы – «Интересное дело. Идите-ка вы со своей помощью». После очередной ругани мне дали ППД и в составе группы захвата я попал в заваруху возле Боярщины (смеется).