ЕВРОПЕЙЦЫ

КАК-ТО Я ВСТРЕТИЛ ШОТЛАНДЦА: «Мне говорили, что вы исколесили столько стран. Как могло статься, что вы не фотографировали Шотландию?» Я не слишком преуспел, заверяя его, что зря он усматривает в моих действиях дискриминацию своей родины. Скорее, напротив. К тому же связи между Францией и Шотландией восходят к Марии Стюарт...

Разумеется, в фотографе есть что-то от бродяги-путешественника, и если ему хоть немного присуща методичность, следует задействовать ее, создав нечто вроде перечня, ежедневника. «Но каково значение всего того, что вы перечислили?» - спросит тогда наш упрямый шотландец.

Толстой в «Войне и мире» сказал: «Я... вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны».

Фотограф показывает всего лишь стрелки часов, но при этом он выбирает свое мгновение. «Я там был, и вот она, жизнь - в тот самый момент, такая, какой я ее увидел». На первый взгляд, люди - европейцы, участвующие во всем этом, - напоминают земледельца-готтенгота или китайского крестьянина, но если сравнить километр за километром территории Европы и Китая, то, скорее всего, окажется, что именно здесь-то по историческим и географическим причинам и кроется наиболее крупное отличие. Тяга людей к радости и счастью или присущая им жестокость проявляются в бесчисленных гранях мелких деталей. Они поражают вас своей новизной и вместе с тем привычностью, будто речь идет о нахлынувшем воспоминании. Тебе кажется, что ты узнаешь их в потоке общих впечатлений - это отчасти похоже на первое посещение музея, когда встречаешь некоторые картины, знакомые по репродукциям. Остановившись перед картиной, ты испытываешь шок от удивления и радость - от возможности соизмерения себя в этом сопоставлении.

Собственно творческий акт в искусстве фотографии краток -одно мгновение: бросок - ты подносишь видоискатель к глазу; моментальная реакция - схватываешь посредством этой маленькой и вместе с тем вместительной коробочки то, что тебя поразило, ловишь налету, без всяких ухищрений, не помышляя о возможности нанести еще один удар. Делая снимок, ты будто пишешь картину, но за одну секунду.

В таком способе видеть ценна свежесть впечатления, но исключает ли это предварительное изучение? Можно ли вновь обрести свежесть взгляда, если ты долго торчишь в той или иной стране? Однако вне зависимости от того, находишься ли ты там проездом или задержался, чтобы запечатлеть страну и обстановку, все же для работы необходимо установить тесные связи, получить поддержку человеческого сообщества. Спешить не стоит - чтобы пустить корни, требуется время. Искомое мгновение возникает как после длительного знакомства, так и внезапно.

В прежние времена было принято иллюстрировать географию мира, воспроизводя памятники архитектуры или представляя различные этнические типы. Ныне фотография расширила сферу изображаемых элементов человеческого бытия, поколебав эту традицию.

Бросая камень в колодец, ты не знаешь, как отзовется эхо. Когда публикуешь снимок, ты уже не в силах повлиять на его восприятие. Познание мира через фотографию может возыметь как счастливые, так и обескураживающие последствия -ведь мелкий факт можно представить и изолированным, оторванным, и, наоборот, вписанным в контекст времени, места, общества.

Как и у людей, у каждой страны свой возраст и судьба. Их зрелость в разных сферах неодинакова. И порой, несмотря на глубокие перемены, обнаруживаешь черты, казавшиеся давно утраченными, - так в юной девушке вдруг проступает сходство с портретом ее бабушки, которая давным-давно покоится в могиле.

Туристы нередко оказываются сбиты с толку, под воздействием суждений и воспоминаний весьма личного свойства они пытаются все сравнивать с собственным отечеством. «И каково это быть персом?..»

Разницу между странами зачастую остро ощущаешь, пересекая границу между ними, но порой почувствовать ее в полной мере удается только проведя в стране долгое время.

Разумеется, я имею в виду не вездесущий костюм-тройку и не всемирную стандартизацию бытовых предметов, а именно человека с его радостями, горестями и проблемами.

Для их описания существуют тысячи способов, но вот у меня никогда не будет возможности сказать, что «персонажи этой книги вымышлены», что «всякое сходство с реальными людьми является совершенно случайным».

1955