ГОСПОДЬ ШИВА ПРОКЛИНАЕТ И ПРОЩАЕТ НАРКИРАРА

Однажды в Мадурае царь государства Пандья почувствовал, что волосы его царицы обладают естественным ароматом. Царь усомнился, могут ли человеческие волосы благоухать сами по себе, или же аромат придают им цветы и благовония. На следующий день он явился в Сашам, тамильскую академию мудрецов и поэтов, и, вывесив там мешок с тысячью слитков золота, объявил поэтам, что тот из них, кто сочинит поэму, способную развеять одолевшие его сомнения, получит в награду эти слитки. Многие сочинили поэмы, но ни одна из них не удовлетворила царя.

Брахман Даруми, храмовый жрец, был чрезвычайно беден. Он обратился к Господу Шиве с такой просьбой: «О всемилостивый Господь! Я очень беден. Я хочу вскоре жениться. Избавь меня от бедности. Помоги мне получить эти золотые слитки. Господи, на Тебя одного уповаю». Господь Шива дал ему поэму и молвил: «Отнеси эту поэму в Сангам, и золото будет твоим».

Царь был чрезвычайно доволен поэмой, так как она избавляла его от сомнений, но поэты Сангама отвергли ее. Один из них, по имени Наркирар, заявил, что в поэме есть изъян. Бедный жрец был уязвлен до глубины души. Он вернулся в храм, встал перед Господом и произнес: «О Господь! Почему дал Ты мне поэму с изъяном? Никто не поверит, что Ты Господь. Я очень огорчен этим». Поэма же была такова: «О волшебнокрылая пчелка! Всю свою жизнь собираешь ты цветочную пыльцу. Ответь мне, ведомая не любовью, но истиной, есть ли среди известных тебе такие цветы, что благоуханием своим превзошли бы волосы этой дамы, которая столь любвеобильна, яркостью подобна павлину и чьи зубы столь безупречно прекрасны!» Тогда Господь Шива принял облик поэта, пришел в Сангам и вопросил: «Кто из поэтов нашел в этой поэме изъян?» «Это я сказал, что в ней есть изъян», — ответил Наркирар. «В чем же изъян?» — спросил Господь. Нарки-рар сказал: «Изъян не в том, как сочинена эта поэма. Изъян кроется в ее содержании». «Могу ли Я узнать, что же не так в ее содержании?» — поинтересовался Господь Шива. Наркирар ответил: «Волосы женщины не обладают естественным ароматом. Цветы заставляют их благоухать». Господь Шива спросил: «И волосы Падмини благоухают благодаря цветам?» «Да», — ответил Наркирар. «И волосы небесных дев своим ароматом тоже обязаны цветам?» — удивился Господь Шива. «Да. Их волосы впитывают аромат цветов, растущих на горе Мандара», — сказал Наркирар. Господь Шива нахмурился: «А чудесный запах волосам Умы Деви, что восседает по левую руку от почитаемого вами Господа Шивы, тоже придают цветы?» «Да, — ответил Наркирар, — именно так».

Тогда Господь Шива слегка приоткрыл Свой третий глаз. «Не боюсь я этого третьего глаза, — крикнул Наркирар. — Да будь ты хоть Сам Господь Шива, и хоть ты усей такими глазами все свое тело, а поэма все равно с изъяном!» Тогда пламя из третьего глаза Господа Шивы опалило Наркирара. Не будучи в силах вынести такой жар, Наркирар тут же прыгнул в ближайший лотосовый пруд, пытаясь остыть.

И тут поэты окружили Господа Шиву, моля: «О Господи! Прости Наркирара!» Господь Шива приблизился к Наркирару. По милости Господа поэт почувствовал прохладу. Он раскаялся в своем проступке и произнес: «Даже у волос Умы Деви отыскал я недостаток. Один лишь Господь может даровать мне прощение». Он спел песню, исполненную глубочайшей преданности. Господь Шива вошел в пруд и вывел Наркирара на берег.

А мешок золота Наркирар и остальные поэты отдали Даруми.