III часть

Известно, что в периоды великих войн командирами, руководителями становятся в подавляющем большинстве из числа уцелевших в боях те, кто наделен самыми достойными личными качествами: мужеством, отвагой, цепким практическим умом, способностью принимать решения и нести за них ответственность. В мирное же время во всевозможных структурах власти и управления подавляюще преобладают «блатные», карьеристы. Спецслужбы — не исключение из этих правил. Наиболее отчетливо такие закономерности проявились в деятельности сотрудников военной контрразведки в годы войны. В публикации газеты «Московский комсомолец» от 25 апреля 2003 года «Смерч по имени Смерш» в интервью бывшего сотрудника этой спецслужбы генерал-майора Леонида Иванова, приведена короткая историческая справка: "Главные управления контрразведки Смерш Наркоматов обороны и ВМФ были созданы в апреле 1943 г. по инициативе Сталина. С этого момента военные контрразведчики становятся полноправными офицерами РККА, ведь традиционно они входили в систему НКВД. По замыслу Сталина, такая перестройка должна была снизить межведомственные распри.

Как и военная контрразведка, Смерш занимался контршпионажем, зафронтовой разведкой, борьбой в воинскими и должностными преступлениями.

После победы в мае 46-го, Смерш был ликвидирован, а его функции отошли назад к Лубянке".

Здесь же приводятся некоторые итоговые результаты деятельности этой спецслужбы со ссылкой на мнения и оценки историка Валентина Воронова: "В современной трактовке деятельности Смерша вымысла больше, чем правды. Ну, например, расхожая версия, что Смерш имел абсолютную власть и мог арестовывать и расстрелять любого. Это не так. Для ареста необходимо было предварительно получить согласие военного командования. Нередки были случаи, когда на подобные просьбы следовал отказ, ведь во время войны армейская среда чувствовала себя весьма независимо. Не столь массовыми были и репрессии. Спецлагеря НКВД, через которые пропускали побывавших в плену и в окружении военнослужащих, появились только в 42-м (кстати, подчинялись они не Смершу, а НКВД). Так вот, на конец 44-го сквозь них прошли 354 тысячи 542 человека (включая 50441 офицера), 80% вернулись в строй. Лишь 18 тысяч были отправлены в штурмовые батальоны (так официально именовались штрафбаты). По данным на октябрь 44-го, с начала войны Смерш арестовал 11566 человек.

Теперь — о заградотрядах. Вопреки бытующему мнению Смерш не имел к ним отношения. Созданные по приказу Сталина, они подчинялись политработникам и формировали их из обычных военнослужащих. У Смерша были свои отряды: заградительно-контрольные. Довольно малочисленные (на них приходилось 3-4 человека). Только действовали они не на фронте, а в ближайшем тылу. И занимались отсеиванием дезертиров, подозрительных элементов: нечто вроде современных блокпостов".

Эти детали чрезвычайно важны: желающих корыстно оболгать недавнюю историю ныне пруд пруди. Единственное оружие здесь против исторической лжи — объективная статистика и документы. И свидетельства живых участников исторических событий и процессов, каковыми являются оценки бывшего военного контрразведчика Леонида Иванова: «С самого начала я знал, что меня убьют. Не знал только когда. Осенью? Вроде и неохота валяться в грязи. Весной? Солнышко светит, травка; тоже не с руки… Это только в фильмах показывают гробы, оркестры. Какие оркестры! Похоронные команды по переднему краю ползали. Соберут руки — ноги, тут же яму выроют. Иной раз не разберешь, где наши, где немцы… Сейчас о Смерше пишут всякую чушь. Дескать, мы и не воевали. Только в тылу сидели, пьянствовали и с бабами развлекались. Я, когда пришел уполномоченным в батальон, на знаменитых Ак-можайских позициях, был по счету четвертым. Троих предшественников моих убили. Ведь в первые годы смершевец наравне с комиссаром должен был вести бойцов в атаку. А если погибнет командир, брать руководство на себя».

Выводы из этой части повествования боевого офицера однозначны:

1. По своим нравственным и другим важнейшим человеческим качествам сотрудники спецслужб военного времени были просто несопоставимы с теми, кто подвизается и делает карьеру в них сейчас. Те шли заведомо на смерть. Выживали случайно, немногие, становясь в силу простого закона замещения и генералами. Большинство нынешних же идут в спецслужбы в основном за жизненным успехом в его различных воплощениях. Теперь еще — и за состоянием при благоприятном случае. Умирать за дело не только не готовы, но даже при иных опасностях некоторые готовы изменить Отечеству и дать деру за рубеж. Мужество и самоотверженность предшественников такую человеческую породу скорее озлобляет, чем служат примером. «Прорасти» в современной действительности до генерала — гарантированно получить высокодоходное место в крупной финансовой, торговой структуре.

2. Самым главным «кадровиком» в спецслужбах той поры была смерть: только немногие выжившие на передовой становились пополнением своих структур в дивизии, армии — чуть дальше от фронта. Смерти же ни взятки не дать, ни значимой услуги не оказать, чтобы ускорить повышение по службе.

Как смотрели реальной смерти в глаза и рядовые и офицеры той войны, в их числе — и сотрудники советских спецслужб в конкретной ситуации, которых было на дню не одна, следует узнать лучше из уст участника боев: «А фашист прижимает: идет на нас, его уже видно. Кто стреляется, кто петлицы срывает, кто партбилет выбрасывает. Я и сам, грешным делом, решил, что пришла моя смерть. В плен попадать нельзя. Один только выход — стреляться. Нашел валун поприземистей, присел. Достал уже пистолет, и вдруг — какой-то моряк. Видно, выпивши. „Братцы!“ — орет. — Отгоним гадов!». Никто бы на это и внимания не обратил, но откуда-то, словно в сказке, зазвучал «Интернационал». И верите — люди поднялись. Здоровые, раненые — бросились в атаку, отбросили фашистов на 5-6 километров. Видно судьбой было предначертано выжить. Хотя всю войну прошел…".

Боевой генерал не зря вспомнил этот эпизод своей военной судьбы: в способности воспрять духом в самую худую минуту была скрыта главная сила нашей победы. Пробудить дух мог и нетрезвый моряк, но поднимались в эти мгновения живые и мертвые в буквальном смысле. Помогало в этом и внутреннее решение — приговор самому себе: живым в плен нельзя. Только с помощью таких людей тогда и можно было победить вопреки всему.

Есть ли такой или подобный человеческий материал в нынешних спецслужбах? Если таковые и есть в малом числе, но об этом не знает никто, прежде всего — руководители спецслужб. Как бы расценили тогдашние сотрудники Смерша действия многих нынешних коллег, случись им оказаться в нашей действительности? В войну определение «человек — мера вещей» становится законом жизни. Следуя ему, тогдашние военные контрразведчики наверняка расценили бы действия и поведение множества нынешних сотрудников спецслужб как предательство и расстреляли бы оных без колебаний и промедления. Но времена меняются, меняются и люди. К сожалению, очень редко — к лучшему.

Очень важны и оценки ситуации в армии в разные периоды войны, сделанные этим боевым офицером: «Тяжелее всего было в первый год, пока отступали. Боевой дух падал. Многие убегали к врагу. Бывало даже, что командиров убивали, уходили целыми подразделениями… Ежедневно командованию докладывалось, кто неблагонадежен, где какой настрой. Естественно, для этого нужна была агентура. За всю войну не было у меня случая, чтобы солдат отказался от сотрудничества. Куда сложнее было поддерживать с агентурой связь… Еще много хлопот доставляли нам членовредители. Какие только ухищрения ни придумывали они, чтобы оставить фронт. Простреливали, например, конечности через флягу с водой или мокрое полотенце: тогда следов от пороха не видно. Или в бою поднимали руку над окопом: мы называли это „голосованием“… Членовредители и дезертиры действовали на солдат разлагающе. Потому-то в экстремальных случаях мы имели право расстрела… Но за всю войну я им ни разу не воспользовался…После сдачи Ростова и Новочеркасска и появился знаменитый приказ Сталина „Ни шагу назад“. Начали создаваться заградотряды, штрафбаты. Это был тяжелый, но объективно необходимый приказ. О заградотрядах говорят сейчас немало. Самое расхожее обвинение: Смерш и заградотряды стреляли в спину нашим солдатам. Не могу отвечать за все фронты, но на моей памяти такого не было. Заградотряд использовали мы в основном для поисков диверсантов и шпионов. Борьба с немецкой разведкой — это же была основная наша задача. Уже после войны, когда я работал в аппарате КГБ, имел доступ к особой папке. Кое-что даже выписал себе на память. За годы войны Смерш разоблачил 30 тысяч шпионов, 3,5 тысячи диверсантов, 6 тысяч террористов. Только в период обороны Москвы чекисты задержали 50 разведдиверсионных групп… Ведь каждым своим разоблачением мы спасали тысячи жизней. Если бы не Смерш, может быть, и победа наступила бы гораздо позже. Не в мае 45-го, а, скажем, в октябре… Вот много говорят о мародерстве. Дескать, целыми эшелонами вывозили ценности. Чего скрывать, всякое было. Но ни у кого из моих товарищей таких мыслей даже не возникало. А возможностей-то было с избытком».

Здесь вполне уместно отметить следующее:

В неблагоприятных условиях войны не менее опасными, чем реальные боевые потери, являются панические, пораженческие настроения среди личного состава войсковых частей. Противостоять которым реально могут только спецслужбы с их специфическими союзническими средствами и способами работы. Само присутствие контрразведчиков уже в определенной мере профилактировало нежелательные процессы на фронтах.

Истинное положение дел, реальная работа военной контрразведки в годы войны одинаково сильно искажались как официальной историографией, литературой, кинематографом, так и «критическим» сословием ругателей советской истории. Только первые злоупотребляли без меры героической мифологией, вторые -лживыми поносными измышлениями. Кто из них хуже для нации, общества — все равно, что выяснять сравнительный вред пьянства и гомосексуализма.

Военные контрразведчики воевали наравне со всеми и свою боевую задачу выполнили с честью. Эта спецслужба несла полной мерой и боевые потери, как и положено всякой действующей на фронте воинской структуре.

В условиях войны на передовой в действиях сотрудников военной контрразведки, безусловно, подавляюще господствовали только нравственные мотивы поведения: реальная высочайшая вероятность смерти в любой момент делала все остальные мотивы ничтожными.

В этом — даже одно из главных отличий боевых офицеров спецслужб от их коллег.

Что особенно заметно в мирное время по материалам интервью с бывшим советским разведчиком мирного времени Михаилом Любимовым, данным им газете «Комсомольская правда» за 30 августа 1996 года, озаглавленном «Вербуя женщину, проверьте, нет ли хвоста». Другие задачи, другая ситуация и вообще — другое время: «Взять хотя бы случай с сотрудником английского посольства Вассаллом: он был гомосексуалистом в роли женщины, так что к теме нашей беседы вполне подойдет. Советская контрразведка в 60-е годы бросила на его разработку лучшие гомосексуальные силы Москвы. С ним интимно встречались профессора консерватории и лучшие солисты балета. А когда высыпали перед Вассалом без всякой подготовки кучу снимков, он чуть не умер от сердечного удара. В ужасе побежал в посольство и решил признаваться во всем. Хорошо, что в посольстве работал наш агент — тоже гомосексуалист. Он по заданию органов тут же сблизился с Вассалом, стал его уговаривать: да у нас с тобой все нормально, гомосексуалисты вообще — цвет человечества… Еле уговорил его не накладывать на себя руки и делать карьеру с помощью советской разведки».

Если допустить, что все сказанное господином Любимовым в точности соответствует действительности следует согласиться и с некоторыми сопутствующими выводами:

Спецслужбы в своей профессиональной деятельности не только не руководствуются религиозными или нравственными оценками действий непотребствующих людей, но и самым активным образом эксплуатируют эти ущербы.

Активно используя помощь гомосексуалистов из числа соотечественников, сотрудники спецслужб находятся со многими из них в активном рабочем взаимодействии, что объективно способствует распространению этого порока в собственном обществе. Оправдывается это безусловной пользой, которую удается получить с помощью половых извращенцев. Такая поддержка содомитов со стороны сильнейшего института государства перечеркивает практически все усилия религиозных общин, иных очагов формирования и убережения нравственных устоев общества.

Есть все основания предполагать, что ряд сотрудников спецслужб, активно работающих с агентурой из числа гомосексуалистов, педофилов и иных извращенцев, либо лишены нравственного чувства, либо того хуже — сами из их числа. Что выгодно отличает от них армейских и флотских офицеров. Не говоря уж о сотрудниках армейских контрразведок военных лет.

Или вот еще образчик победной сводки с «невидимого фронта» нынешних спецслужб: «Я считаю, что жена должна знать самый минимум. Но и этого бывает достаточно для провала. Всех жен наших разведчиков, отправлявшихся работать под крышей посольств, предупреждали: не обсуждайте дома служебные дела, все помещения прослушиваются. Но куда там! Чуть муж задержится, она уже кричит: знаю я твои разведзадания! Пусть враг слышит: по бабам шлялся! Одного нашего видного резидента жена даже побила на банкете прямо на глазах всей нашей разведки и их контрразведки. Так неудобно получилось…». Да, действительно, неудобно — но не более. Такого рода трудности в жизни нынешних разведчиков и контрразведчиков свидетельствуют о принципиальных изменениях не только среды профессиональной деятельности и самого ее характера, акцентов, приоритетов — но и соответствующих им личных качеств сотрудников спецслужб. Видимо, основные трансформации здесь таковы:

Одна из основных опасностей разведдеятельности со статусом дипломата переместилась в собственную спальню и спальни гостиничных номеров.

Изрядную долю «опасных приключений» разведчика составляют половые отношения на стороне с агентурой, с кандидатами на вербовку, что естественно резко ухудшает внутрисемейные отношения, доводя их до состояния крайней вражды: жены никогда не ошибаются в оценке беспутств собственных мужей — «героев невидимого фронта».

Естественно, что в новых условиях наиболее ценимыми качествами сотрудников спецслужб являются уже не воспетые в романе Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого…» хладнокровное мужество оперативника, умеющего «качать маятник» перед стреляющим в тебя почти в упор врагом, не мастерская «стрельба по-македонски», не умение без промаха, в кромешной темноте стрелять на шорох и другие подобные, а способность много выпить, но сохранить возможность что-то помнить, сесть при этом в машину и доехать до дому. Либо способности уложить в постель жену или секретаршу высокопоставленного чиновника, умение искренне врать жене, сослуживцам и многое иное подобное.

Еще одно очень интересное откровение бывшего разведчика: «Не надо путать две вещи: агентов и кадровых офицеров разведки. Во всем мире женщины часто становятся кадровыми офицерами: у американцев в штате они составляли 30 процентов, в Англии — 10-15 процентов. У нас в разведке женщин на руководящей работе — единицы. Другое дело — женщины-агенты. Их у нас множество. Агентши, как правило, делятся на две категории. Одна — более высокая, когда женщины просто ведут объект, изучая его круг знакомств, привязанностей, отношения к деньгам. Это наши дипломатки, писательницы, актрисы, члены разных культурных делегаций. А другая — более низшая, так называемые „ласточки“: их подкладывали в постель интересующим разведку иностранцам и делали компрометирующую съемку, чтобы потом шантажировать „объект“. В ласточках у КГБ числились как обычные проститутки, так и студентки».

Очень интересное получается кино: контрразведчики ловят сладкоежек из чужих посольств на наживку в виде проституток, гомосексуалистов. Наших разведчиков за рубежом в дипломатическом ранге таким же образом пытаются подсечь на крючок тамошние «контрики», чтобы таким же образом шантажировать и склонять к сотрудничеству. В итоге разными приемами: где деньгами, где сладкой жизнью — но получают по обе стороны примерно одинаковые результаты, чем очень гордятся все. Участники этого бесконечного действа пишут об этом книги, снимают сериалы.

Только при примерно одинаковых результатах следствия разные: западные спецслужбы смогли обеспечить победу своих стран в холодной войне, советские спецслужбы — нет. Может быть, отчасти потому, что слишком часто и пристрастно лично проверяли тактико-технические данные своих «ласточек»? А свои «инструктажи» предваряли обильными возлияниями в барах и ресторанах?

Косвенным подтверждением тому могут служить сравнительные типичные биографии (чудом оставшихся в живых) сотрудников спецслужб, выигравших вместе со всеми Великую Отечественную войну 1941-45 годов, и нынешних с треском проигравших вместе с элитой мировую «холодную войну» своим оппонентам.

Вот обычная биография тех, кто победил в войне: Генерал-майор Леонид Иванов провел войну в окопах, награжден девятью боевыми орденами, несчетным числом боевых медалей, неоднократно был ранен, контужен. Еще одна рядовая по тем временам биография сотрудника военной контрразведки — автора книги «В августе сорок четвертого…» Богомолова Владимира Осиповича: «Пацаном в 15 лет бросил школу, приписал себе два года и ушел воевать. Трижды был контужен, тяжело ранен. Осколки в основании черепа остались до конца жизни. Дошел до Берлина. Юноша девятнадцати лет — победитель. Капитан разведуправления. Шесть боевых наград. И после войны — 13 месяцев тюрьмы… Не жаловался Владимир Осипович, не в его характере. Но я знаю, что из тринадцати месяцев девять он провел в карцерных одиночках. Что в тюрьме его сильно били. Отбили почки, легкие» (Эдуард Поляновский. «Я не уберу из книги не единого слова». «Известия». 28 января 2004г.).

А вот вполне типичная карьера сотрудника внешней разведки поколения, проигравшего державу — Юрия Кобаладзе, генерал-майора в запасе: в 1972 году начал службу во внешней разведке. Под прикрытием журналиста работал в ТАСС и Гостелерадио в Великобритании. С 1984 года — в центральном аппарате ПГУ (СВР). 1991-1999 годы — руководитель бюро по связям с общественностью и СМИ службы внешней разведки России; январь — сентябрь 1999 года — первый заместитель гендиректора информационного агентства ИТАР-ТАСС. Ушел в звании генерал-майора работать в бизнес. Сейчас управляющий директор независимой инвестиционной компании «Ренессанс Капитал». Отвечает за связи с государственными структурами, правительственными учреждениями и СМИ («Известия», 31 января 2003г.).

Никаких тебе тут боевых наград, ранений, контузий, арестов. Зато полный порядок в «личной и семейной жизни», завершенное полным довольством на солидном обеспечении в известной коммерческой структуре. Которая гораздо теплее по всем показателям какой-то там эфемерной мачехи — Родины, требующей только жертв и подвигов за нищенское жалование. Потому и нету ныне этой матери-Родины, а есть совокупность банковских, промышленно-финансовых корпораций, щедро оплачивающих роскошную жизнь многомиллионного столичного делового и политического бомонда.

Так, в одном случае жертвенное подвижничество множества судеб поколения складывается в величие собственной страны, а эгоистическое безмерное потребительство других поколений, которым хочется «пожить как люди», всегда оборачивается распадом и исчезновением страны, державы и нации.

Очень интересны оценки спецслужб и их задач, данные бывшим генералом-майором КГБ СССР Николаем Александровичем Шамом, содержащиеся в его интервью «Новой газете» от 17 июля 2000г., под заголовком «Флейта для извилин». Особо интересен ответ генерала по поводу того, применяли ли наши спецслужбы какие-то особые технологии манипулирования сознанием «электората»: «Не думаю. Вы предполагаете очень тонкие и очень сложные миры, а ведь чем грубее интеллект, тем проще методы. С электоратом все было предельно просто, вы же сами это хорошо знаете. Люди доведены до такого состояния, когда они просто вынуждены бороться за свое выживание. Общественное сознание опущено. Государство создает такие правила игры, когда человек вынужден идти на запредельные какие-то вещи, чтобы прокормить семью. Есть фактор просто биологический. Человек должен съедать столько-то того-то. В СССР в среднем приходилось на душу населения 70 кг мяса, сейчас, дай Бог, в среднем 20».

Поясним кое-что следующее из сказанного профессионалом:

Непрекращающиеся попытки найти вредителей, ответственных за бардак, учиненный в России в лице все тех же нелюбимых прогрессивной общественностью спецслужб — обычный мошеннический прием, когда матерый ворюга, только что укравший чужой кошелек или что-то иное ценное, громче всех вопит «держи вора!». Никакие манипуляции массовым сознанием россиян в принципе были невозможны, и совершенно не нужны, когда «широкие народные массы» были доведены новой генерацией управителей в структурах государства до скотского состояния. Когда человеком управляют самые что ни на есть животные инстинкты. Хаос, посеянные бездумной хищнической практикой орды «приватизаторов» во власти, погрузил сознание человеческих масс в сумеречное сознание, которым можно манипулировать всякому, у кого есть необходимые ресурсы, чтобы нанять СМИ.

Спецслужбы в государстве, неспособном удовлетворительно выполнять ни одной своей функции, виноваты только в том, что допустили подобное. В системе разбалансированного управления сами спецслужбы не в состоянии не только нормально, но сколь-нибудь удовлетворительно работать.

По совершенно справедливому пояснению Николая Алексеевича управление массовым сознанием современного российского общества идет не по каким-то там секретным технологиям бывшего КГБ, а по совершенно иным путям — более приземленным, обыденным, а потому — с более страшными последствиями: «Понимаете, мы все зомбированы в известной степени, но это вовсе не значит, что к нам применяется какая-то специальная аппаратура. Вот на вас цепочка, и вы, конечно, уверены, что она золотая, а на самом деле это может быть сплав простых металлов. Сегодня огромная сеть ювелирных магазинов впаривает их покупателям как золото. Вот идет реклама лекарства, вы ее не слышите, то есть это вам так кажется, что вы не вникаете в нее и не относитесь серьезно. Но когда заболеете — бежите в аптеку и приобретаете именно его… Это — сложнейшие технологические системы, в которые закладываются и цвет и речевое воздействие со специальным подбором символов. И эти технологии применимы практически для всего: с их помощью можно развязать войну, начать бизнес, выбрать в президенты страны монстра… Массовое сознание нашего общества сегодня очень легко обработать, людям можно внушить любой абсурд, не прибегая для этого к тонким технологиям». В этой части интервью автор просто и доходчиво, главное — совершенно корректно объяснил то самое существенное, что происходит в современной России:

Уничтожение руками нетрезвых недоумков-политиков всех жизненных систем СССР позволило его геополитическим врагам в мутных потоках рыночного хаоса ввести в широкую практику всевозможных корпораций — рекламодателей успешные западные технологии «впаривания» потребителю любого продуктового или товарного «мусора». Расширив «ассортимент» такой рекламы на все важнейшие политические и иные социальные процессы. Хоть политик как товар и отличается от пива или телевизора, но не сильно — к инстинктам и здесь вполне возможно пробиться: «Выбирай сердцем!».

Публичные разъяснения любой частоты и длительности о губительности этого гнусного потока манипулирования людьми, уже разрушившего практически все достойное и ценное в культурах российского общества, не дают никакого результата — их некому услышать на государственном уровне: дееспособных органов власти, которые были бы в состоянии прекратить этот вселенский шабаш, в России нет. То обилие московских центров геополитики, стратегии с сонмами «яйцеголовых», при всех их знаниях, величии индивидуальных и групповых интеллектов дальше благонамеренной болтовни, шумных публичных споров и разнообразных аналитических записок с рекомендациями не идущих, никого впечатлить не может — некого. Потому что любой марсианин с большими деньгами без проблем купит услуги любого из бесчисленных рекламных агентов, которые изготовят на потребу такого заказчика любые рекламные материалы по последнему слову науки маркетинга для неосознанного многомерного политического манипулирования психикой и поведением людей.

Русские, российское общество в нынешнем виде в целом остаются уникальным для всякой бизнес — нечисти объектом, которым беспрепятственно и безнаказанно можно сбывать любые фальсифицированные, геномодифицированные пищевые продукты, напитки, лекарства, средства гигиены, прочие изделия с любыми губительными для людей свойствами. Но обязательно — красиво упакованные.

Множество противоборствующих корпоративных интересов, целей, на обслуживание которых наняты и все сущие в государстве правоохранители на всех уровнях их иерархий, никогда и ни при каких обстоятельствах не могут сложиться в государственный, национальный интерес. Дальше доминирования целей отдельных наиболее преуспевших кланов в России дело теперь не сдвинется без успешного заговора спецслужб, буде таковой когда-либо успеет состоятся. Других средств прекратить доступ врагам нации к центрам управления обществом под видом благодетелей и всяческих «друзей народа», уничтожающим нацию, при этом еще и бешено наживающихся на инициированных выморочных и деградационных процессах, у нас нет.

Еще немного об умышленно навязываемой путанице в представлениях и понятиях людей во имя благодатного для бизнес-сатанистов хаоса в головах: «Многие государства занимались разработкой эзотерических вопросов, пытался это делать и Советский Союз. Но не забывайте, что у нас был мощнейший военно-промышленный комплекс. Ни одна страна мира не имела аналогов такому монстру: мы запускали в космос ежегодно более ста спутников, в то время как США — 15. У нас на вооружении находилось одновременно 15 типов стратегических ракетных комплексов наземного базирования, до 15 типов базирования морского. У США — всего три типа. Ядерный потенциал Советского Союза был достаточен, чтобы уничтожить земной шар 200 раз! Возьмите другие сферы, химическое, к примеру, оружие. Мы до сих пор не знаем, что делать с огромными запасами, оставшимися с тех времен арсеналом, — металл ржавеет, герметичность постепенно нарушается. Разрабатывались такие сверхоригинальные вещи, что капельками можно было уничтожить чуть ли не половину земного шара как такового. Подумайте, только представьте на секунду: наличие всего этого — и тут вот, значит, эзотерика пугает… Только вдумайтесь: более половины населения страны было занято разработкой и созданием средств уничтожения человека, и это никого не пугало».

И здесь прав генерал КГБ, прежде всего, в том, что:

Спецслужбы (хотя бы те, что работали «внутри» страны) не подталкивали к тому, чтобы безудержно увеличивать горы оружия массового поражения, танков, боеприпасов. Это делали «в автоматическом режиме» те, кто возглавлял мощные оборонные предприятия, НИИ, рода войск. И продолжают это делать до сих пор в США, Китае, в Англии, но уже под новые более значимые по затратам доктрины мирового господства или противостояния им.

Инерцию иных процессов в государстве, обществе можно уподобить случаю, когда принесли в однокомнатную квартиру маленького пушистого, забавного тигренка, зверюга подрос и не только вытеснил обитателей, но и сожрал весь бюджет семьи. Так примерно и произошло с ВПК в СССР. Несмотря на то, что немало ученых предупреждало о подобном исходе, элита, включая и руководителей спецслужб, не хотела подвергать свое положение риску, подвергнув хотя бы сомнению верность «генеральной линии партии и ее мудрого Политбюро».

Законы восприятия основной массой людей окружающей действительности таковы, что десятки миллионов пожилых женщин будут часами смотреть телепередачи о сексуальных маньяках, серийных убийцах, вероятность реальной опасности от которых составляет доли процента и не обращать внимания на то, что качество воды в кране давно и медленно разрушает здоровье их внуков. Не говоря уж о предкризисных ситуациях на расположенных по соседству складах химического, бактериологического оружия или на атомной станции.

Теперь о некоторых суждениях генерала собственно по работе российских спецслужб: "…Меня пригласили в комиссию, которая проверяла, как идут начавшиеся тогда преобразования в КГБ. Мы тогда ставили вопрос о том, что общество создало и содержит этот институт, у которого есть специфические средства контроля в определенных сферах. И значит, государство должно жестко определить его функциональность. Один из самых важных параметров оценки — информационная составляющая. То есть КГБ отслеживает, выявляет какие-то негативные явления, процессы, обрабатывает эту информацию, анализирует и готовит соответствующее сообщение властям. Эта информация должна быть непременно воспринята, должны быть приняты конкретные меры, и очень важна обратная реакция, оценка этой информации…Все было пущено на самотек. Я недавно заходил к своим ребятам — все стало еще хуже. Они предоставлены сами себе и становятся постепенно заложниками системы: погрязли в кулуарных разборках, занимаются лоббированием. Представьте себе оперативника, который работает с агентурой, — это дело негласное, а значит, он должен жестко, системно контролироваться. Ничего этого нет, и люди в стенах бывшего КГБ заняты сбором информации по нефти, металлу, газу. У них небольшие зарплаты. А вы говорите «тонкие технологии»…Как можно бояться 37-го года, когда все у нас сегодня гораздо страшнее. Любой следователь прокуратуры может вас посадить, если захочет. Людей бросают на двухярусные нары, где они по очереди спят, где нет никакой вентиляции, параша. Бог знает, какая вода и какая пища — миллионы загоняются в эту систему. И когда люди уже ломаются морально, инфицируются — их выпускают. И все это тиражируется.

Я не знаю, что страшнее: когда бросали в тюрьмы за политический анекдот — или когда за что угодно, если нет в кошельке денег. Ясно одно: сегодня жертв гораздо больше, чем это было в 37-м".

Выводы и здесь не очень веселые:

Спецслужбам знать подноготную процессов, анализировать ситуацию и вырабатывать рекомендации — даже не четверть дела. Несоизмеримо важнее добиться того, чтобы позиция спецслужбы была воспринята властью и адекватно ею отреагирована. Руководителям советских спецслужб, похоже, это удавалось гораздо хуже, нежели их соперникам, ибо для этого требовалось еще и определенное гражданское мужество: преодолевать с риском для карьеры нежелания политиков идти на непопулярные шаги, добиваться отстранения от власти агентов чужого влияния, того или иного клана и т.п.

Неправовое растаскивание госсобственности СССР между семейно-номенклатурными кланами привело к тому, что спецслужбы, их подразделения и личный состав оказались в обслуге различных противоборствующих крупных группировок собственников и вынуждены теперь обслуживать разнородные корпоративно-клановые интересы, противоборствовать между собой и с правоохранительными структурами. Работа по общенациональным, государственным интересам оттеснена на периферию приоритетов.

Ныне есть множество социальных явлений, которые пострашнее спецслужб с их угрозами «правам человека» в широчайшем диапазоне: от полицейского произвола, сопровождаемого избиениями и открытым грабежом, до разрушения всей экосистемы хищничеством новых собственников, усугубляемого массовым производством опасных фальсификатов: продуктов, напитков лекарств и т.п.

Ситуация никем не контролируется, в условиях тотальной коррупции контролирующих органов (санэпидконтроль, торговые инспекции, подразделения МВД по борьбе с экономическими преступлениями и др.) обвальная торговля фальсификатами стала одним из ускорителей выморочного и деградационного процессов русских, ущерб от которых превышает уже потери СССР во второй мировой войне, а по своим скорым последствиям — сокрушительному необратимому поражению всей нации.

Корпоративная ангажированность российских спецслужб сделала невозможной их работу по пресечению коррупции, «крышевания», участия в криминальном переделе собственности всех правоохранительных органов. Что практически уничтожило законность как основу жизнедеятельности всех государственных органов.

Характеристику не менее любопытных сторон деятельности спецслужб находим в интервью бывшего заместителя председателя КГБ СССР Леонида Шебаршина, опубликованного в «Московском комсомольце» в июне 1999 года под заголовком «Заговора спецслужб в России не существует».

Позиция генерала Шебаршина в вопросе о задачах КГБ в СССР неоригинальна и вполне корректна: "Сама функция органов госбезопасности — это охрана и обеспечение безопасности государства. Наша задача была не реформировать страну, а защищать ее конституционный строй. Рассуждать о том, плохой это был строй или хороший, в наши задачи не входило. Уверяю вас, что в самых демократических странах дело с госбезопасностью обстоит точно так же… Мы привыкли рассматривать термины «госбезопасность» в более узком плане. Внешняя военная угроза, подрывная и разведывательная деятельность, внутренние риски. Все действия, направленные на подрыв конституционного строя

Что касается Гитлера, к сожалению, он был неглупым человеком. Я думаю, что его наследие заслуживает изучения, чтобы видеть константы векового нажима на Россию со стороны Запада. Но Гитлер — это история уже древняя. Можно поднять и посмотреть директиву Совета национальной безопасности США за 1948 год, где были четко сформулированы цели Запада в отношении нашей страны…Все эти цели достигнуты полностью".

Вот такая получилась защита конституционного строя в СССР со стороны наших спецслужб — защитить не смогли. В Китае же — вполне с этим справились бывшие коллеги и соратники КГБ. Защищать, как оказалось, надо было, прежде всего, от собственной высшей номенклатуры, да пороху в характере не хватило. Тогда заговор спецслужб СССР не состоялся, а предпринятая позже робкая и профессионально несостоятельная попытка путча в течение нескольких дней рассыпалась в прах.

Так что между правильными представлениями руководителей спецслужб о своей предназначенности и их воплощением этих представлений в реальную жизнь часто оказывается неодолимая дистанция.

Бывший руководитель КГБ вполне обосновано весьма скептически аттестует возможности тайных заговоров как таковых, в том числе и с участием спецслужб: «Какая бы мощная ни была тайная организация, она не в состоянии развалить такую махину как СССР. Это не так. Я знаю, что требуется, какие усилия на те или иные события в стране… Я приведу ряд примеров. Гранада — задний двор США. Казалось бы ничтожная страна. Там работали ЦРУ, Госдеп и американская пропаганда. А кончилось чем? Войска пришлось ввести. Шестьсот морских пехотинцев, по моему, высадились и смели на фиг неугодный режим. Панама была совсем карманной страной у американцев, и президент был агентом их разведки. Но опять же пришлось вводить войска…Есть пределы, до которых тайные средства действуют».

Действительно, если бы тайными операциями можно было решать любые внутри— и внешнеполитические проблемы, армии с их чудовищными вооружениями были бы не нужны. А они есть, и все виды спецслужб работают, в том числе и на вооруженные силы. И какие бы величественные, глобальные тайные планы ни разрабатывали аналитические центры разведок — реализовывать их придется в значительной и самой существенной части открытыми политическими, экономическими, военными средствами, зарабатывая при этом репутацию «мирового жандарма», «империи зла», «большого сатаны» и т.п. со всеми сопутствующими следствиями в виде демонстраций протестов, экономических и иных диверсий и др.

Кроме того, за тайные гнусности можно схлопотать тайно же того же, но большей мерой, а может еще и больней. Это тоже сильно ограничивает свободу тайного маневра.

Далее руководитель одной из бывших сильнейших служб безопасности лишь подтверждает существовавшую серьезную практику подбора кадров: "В систему госбезопасности брали людей далеко не худших. Служба в КГБ была престижной. Я сам уходил на Лубянку из МИД с удовольствием. Работа в КГБ учила самостоятельности, ответственности, дисциплине. Сегодня набор, казалось бы, таких элементарных качеств — большая редкость.

Я до сих пор узнаю своих бывших коллег по пустяковому признаку. Если мы договорились на встречу в двенадцать часов, то человек в течение пяти минут появляется. Исключительно редки бывают опоздания. Их практически не бывает. Если бывший наш работник принимает на себя какие-то обязательства, то он их неизменно придерживается".

И именно так все и есть в действительности, так и было. Существенно здесь только то, что традиционные достойные личные качества бывших сотрудников КГБ СССР автоматически не унаследованы многими их приемниками из следующих поколений. Что и верно, и весьма прискорбно.

Интересны здесь и некоторые откровения о специфике работы спецслужб — как советских, так и зарубежных: "Мы покупали целые газеты негласно за границей, не говоря уже о главных редакторах и обозревателях. Тем же самым занимаются и западные спецслужбы в России. Я не хочу называть конкретные примеры — у меня нет документальных доказательств. Но я знаю совершенно точно, кто был куплен и какие материалы в нашей прессе по Ирану, Ираку, по торговле оружием, продвигаются и проплачиваются из-за рубежа. Комитет госбезопасности, естественно, приглядывал за газетами… Сегодня за деньги можно купить любой компромат. И за деньги пристроить его в газету. Этим могут заниматься и профессиональные журналисты и политологи. Конечно, у наших работников навыки проведения акций влияния, так называемых «активных» мероприятий, остались. Но я бы не делал обобщений. «Активные» мероприятия — не такая уж высокая наука. Журналисты, по-моему, публика достаточно быстро обучаемая и гибкая. Пресса стала свободной и предлагает себя по рыночной цене… Я уже говорил об абсолютно прозрачной стратегии Запада в отношении России. Раз есть стратегия, значит, есть и ее проводники внутри страны… За свою работу они получают неплохие деньги. В виде оплаты за лекции, акциями предприятий или гонорарами за книги. Россию спасет только Россия.

Объективные процессы не укладываются в рамки тайных или явных стратегий".

Очень интересные и ценные для «простого человека» суждения профессионала и не менее интересны некоторые выводы на их основе:

«Свободная пресса» является некоторым образом зоной действия агентов влияния недружественных стран, что невозможно было практически в СССР, а ныне — в современном Китае по причине жесткой цензуры и опеки служб госбезопасности. Что здесь лучше, что хуже — зависит от типа господствующих в обществе умонастроений: кто-то предпочитает ветреную жену в обществе свободных нравов со всеми возможными для себя издержками, кто-то — верную при всех обстоятельствах под угрозой неизбежной жесткой расправы за измену по законам шариата. В последнем случае индивидуальный «гнет нравственных оков» возвращается религиозному обществу сторицей отсутствием эпидемий сифилиса, СПИДа, сохранением здоровой наследственности и высокой репродуктивности.

Изведение, нейтрализация «проводников интересов Запада» внутри российской политической и прочей элиты — задача для российских спецслужб ныне неподъемная. В отличие от периода существования СССР, ответное обретение агентов влияния Россией среди политиков Запада задача еще менее разрешимая по причинам не столько из-за отсутствия для этого средств у российских спецслужб, сколько из-за отсутствия в составе нынешней элиты достаточно сильных и устойчивых образований, кровно заинтересованных в отстаивании национальных интересов собственной страны.

Ослабленные до критического состояния спецслужбы непригодны ни для каких заговоров, кроме «внутрисемейных» при схватках за должности, сферы влияния, защиты своих «подкрышников» и т.п. Но это уже скорее только муляжи достославных структур, внешнаяя оболочка, которую перестали наполнять доброкачественным материалом.

Последним в приведенной череде весьма пространных высказываний бывших и действующих руководителей, работников спецслужб рассмотрим материалы беседы бывшего заместителя ФСБ РФ генерал-полковника Анатолия Сафронова с главным редактором «Общей газеты» Егором Яковлевым, помещенным в номере за 23 апреля 1998 года под символичным заголовком: «Нас не надо любить, ведь и мы никого не любили».

Редактором «Общей газеты» был задан самый, пожалуй, трудный вопрос о базовых ценностях общества, ради которых должен функционировать каждый сотрудник нынешних российских служб госбезопасности. Мы помним по знаменитому фильму чеканные строки служебных характеристик работников спецслужб нацистской Германии: «характер нордический…хороший семьянин…отличный спортсмен…интересам Рейха предан…». Помним мы и стереотипы служебных характеристик сотрудников правоохранительных органов, иных руководителей советского времени: «Делу партии и советского государства предан…У товарищей по работе пользуется заслуженным авторитетом…Нетерпим к нарушителям социалистической законности…» и т.п. Сказать, что подобные оценки в характеристиках были формальным вымыслом — незаслуженно обидеть людей: и тех, о ком было написано, и тех, кто это писал. И люди это писали вполне вменяемые, нормальные, и выносили свои суждения о достойных людях.

Важное значение критериям оценки служебных качеств сотрудников, естественно, придает цитируемый руководитель ФСБ: "Это, наверное, самая главная наша проблема. Есть задачи, аналогов которым в русской истории просто не было. Взять тяжелую ситуацию на Кавказе — она складывалась веками. А что такое отношение органов госбезопасности к частной собственности и капиталу? Вчера мы писали в аттестациях сотрудников: «К предпринимательству и накопительству не склонен», что рассматривалось как важнейшая черта социального портрета. Сегодня же эта строчка может прозвучать «приговором» с точки зрения отношения сотрудника к частной собственности и обеспечения ее защиты. Мы поднимаем сейчас в наших архивах уникальные материалы о НЭПе, показывающие какие в то время ставились задачи, какие ориентировки шли на места, как предписывалось защищать инвестиции и контролировать их.

Увы, НЭП длился недолго, и сегодня у нас, по сути, нет опыта подхода к экономике вне тотального контроля государства…И на Западе не все просто. Ну, будет ЦРУ или кто-то другой защищать частную компанию, а назавтра налогоплательщик его спросит: «На каком основании вы мои деньги тратите на защиту именно этого частного капитала?». Теперь возьмем нашу ситуацию. Допустим, начальник нашего управления в Ульяновске помогает частному предпринимателю, дает ему нужную информацию, считая, что тем самым выполняет свою задачу. То же самое, например, происходит в Туле. Эти компании начинают конкурировать на рынке. И что же, два наших управления начинают работать друг против друга?".

Сказано многое о многих серьезных вещах, но по привычке, вероятно, смещен оказался ряд принципиальных акцентов, которые привели к некоторому искажению реальности:

Никогда в системе служб госбезопасности характеристики не были «приговором» карьере: и потому, что больше всегда описывали в них «положительные» качества в данный период, а отрицательные качества чаще не упоминались вовсе. И потому, что сами сотрудники, зная основные ожидания в отношении их личностных качеств, всегда умели достаточно убедительно мимикрировать под требуемый положительный образ. Объективная же характеристика с точным перечислением недостатков действующего сотрудника — удар по всей системе «подбора, расстановке и воспитания кадров», ее руководителей, недопустимый при нормальных обстоятельствах. Случись какое-либо серьезное ЧП, вроде совершения сотрудником преступления — служебные проверки выявят конкретных виновников, «просмотревших» оборотня. Раз взяли в систему — годен на всю службу, какие бы социальные перемены ни происходили в государстве и обществе. Меняться же будут тональности, политическая «окраска» служебных аттестаций, характеристик.

Никакого неодолимого неприятия частного капитала сотрудники российских спецслужб не продемонстрировали. Куча проблем обнаружилась совершенно в другом: почти сразу сотрудники спецслужб стали охотно негласно, несанкционированно сотрудничать с новыми собственниками, не обращая никакого внимания ни на криминальность их «бизнеса», ни на его ущербность для общества. Сотрудничество приняло почти повсеместно характер «крышевания», то есть всяческой помощи не только от разнообразного рэкета, но и законного интереса правоохранителей, налоговиков, претензий других участников договорных рыночных отношений.

В западных странах почти никогда не возникает подобного пристрастия к конкретным фирмам по простой причине: там есть четкий водораздел — помогать спецслужбы своим национальным корпорациям без колебаний и сомнений будут только в зарубежной, внешнеэкономической деятельности последних. Участие, к примеру, ЦРУ во внутренних межкорпоративных рыночных столкновениях — недопустимо, будет жестоко наказуемо, квалифицированное как тяжелое должностное преступление. При соблюдении этого очевидного правила и у нас не было бы схваток между различными структурами, подразделениями и сотрудниками одной и той же спецслужбы.

Участие в поддержке внутрирыночных противоборств различных отечественных бизнесструктур обязательно подвигает отдельные фрагменты спецслужб выступать против интересов собственного государства и общества по простой причине: подавляющее большинство компаний всегда любыми правдами и неправдами стремится уклониться от полной уплаты налогов, сбывать некачественную или контрафактную продукцию, минимизировать выплаты в социальные фонды и т.п. А «крышующие» их структуры спецслужб делают такие правонарушения во многом успешными и безнаказанными.

Что же касаемо бывших руководителей и сотрудников спецслужб, ушедших в отставку по возрасту, но поддерживающих активные контакты с действующими сослуживцами, то те прямо и в полном объеме участвуют в указанной противоправной деятельности корпораций, куда они пришли работать. И никто в спецслужбах этому сколь-нибудь серьезно не противится.

Другие весьма замечательные посылки в интервью вполне корректны и весьма существенны для осознания роли и места спецслужб в обществе и государстве: «Я бы особо не облагораживал человеческую натуру. Недавно я со своим 20-ти летним сыном пошел в Москве на „бои без правил“. Кстати, во время одного из них, в Киеве, убили спортсмена-американца. Прямо вокруг ринга стоят столики, разносят еду, много молодых женщин, семьи с детьми — и тут же льется кровь. И когда ты видишь, с каким жутким восторгом воспринимает все это публика, как кричат от радости девушки, ты спрашиваешь себя, а насколько все это отличается от гладиаторских боев в Риме? Наверное, есть люди, патологически неспособные ко злу. Но полагаться приходится не на любовь, а на государственные механизмы, которые должны исключать возможность массовых насилий. Вообще человеческая цивилизация — это то, для сохранения чего нужны специальные усилия… Нас же надо любить. Спецслужбы не любят ни в какой стране мира. Они защищают граждан, но при этом вторгаются в частную жизнь и являются, по сути, репрессивным аппаратом. Оснований для любви тут нет. Другое дело, что должно быть уважение к этой работе, понимание и защита законами… Органы государственной безопасности — инструмент, с которым надо уметь обращаться. Иначе от него, как мы прекрасно знаем, может исходить не только польза, но и беда для общества».

С последним утверждением, естественно, невозможно не согласиться. Правда, различные спецслужбы не любят по разному, за различные грехи.

На этом в целом пусть и не во всем бесспорном, но жизнеутверждающем мнении глубокоуважаемого Анатолия Ефимовича Сафронова, генерал-полковника и руководителя ведущей российской спецслужбы, и закончим наше повествование.

Заключение

Итак, обобщая материалы глав книги о взаимоотношениях людей и спецслужб, можно свести их некоей совокупности выводов:

Люди, образующие социум, являются и средой, в которой обретаются спецслужбы и объектом их воздействия. Подавляющая часть общества, к которой принадлежат неимущие, невластные, практических контактов с работниками спецслужб не имеет, объектом их постоянного воздействия в обычных условиях не является. Сведения о спецслужбах, о целях и практических результатах их деятельности эти категории получают только искаженные до неузнаваемости преимущественно через кинематограф, детективную литературу. Обычные люди, случайно попадая в зону интереса спецслужб, являются для них либо временной целью, либо временным средством.

По отношению к интеллектуальной части общества спецслужбы, как правило, выступают в роли присмотрщика, либо в роли экзекутора, изредка — карателя. Незначительная часть по преимуществу творческой интеллигенции, категорически не идущая на сотрудничество, платит спецслужбам за это искренней ненавистью, изображая, где это только возможно, их душителями свободы. Большая часть интеллигенции, несмотря на неприязненные чувства, предпочитает ладить или сотрудничать со спецслужбами. Формирование отношений спецслужб с интеллигенцией происходит в определяющей части еще в студенческой среде.

Научно-техническая интеллигенция, прежде всего предприятий и организаций военно-промышленного комплекса, воспринимает спецслужбы и их сотрудников как неотъемлемую технологию обережения, сопутствующую научно-производственному процессу, как в определенном роде соратников, на которых иногда можно опереться во внутрипроизводственных конфликтах и межкорпоративных схватках.

Политики, руководители, функционеры и активисты политических партий, общественных организаций (кроме экстремистских) всегда искренне заинтересованы в наилучших отношениях с сотрудниками спецслужб, охотно поддерживают добрососедские отношения с руководством спецслужб. При возможности стремятся заручиться их поддержкой в своей политической деятельности.

Крупные предприниматели, финансисты охотно берут на высокооплачиваемую работу бывших высокопоставленных сотрудников спецслужб, готовы нести изрядные расходы на их деятельность, в том числе и на поддержание тесных отношений с действующими руководителями спецслужб. Предприниматели среднего уровня предпочитают дружить с сотрудниками спецслужб и нести определенные расходы на поддержание с ними добрых отношений — на всякий случай. А таких случаев в реальной деловой жизни приключается немало.

Криминальный мир (который вне политической борьбы в ее крайних формах) всегда готов взаимовыгодно сотрудничать со своими спецслужбами. «Недоразумения» со стрельбой изредка случаются, но носят частный характер при попытках сторон уклониться от «ранее достигнутых договоренностей».

Спецслужбы — не лечебно-оздоровительное учреждение для общества: немножко — иммунная система против чужеродного вторжения и присутствия, немножко — поддерживающая и карающая, немножко — пугающая, грозящая издалека. Но в первую очередь — опора существующего политического режима, какого бы типа тот ни являлся, его обязательная, неотъемлемая составляющая.

Спецслужбы как элемент власти могут переживать вместе с политическим режимом периоды агрессивной, карательной активности, спокойной размеренной работы, периоды застоя, стагнации, либо разложения и упадка. Коэффициент полезного действия спецслужб по их заявленным целям всегда полностью корреспондируется с КПД всей управленческой деятельности, осуществляемой политической элитой общества.

Спецслужбы — род корпораций со своей служебной этикой, табу, закрытостью для посторонних, стремлением к доминированию в определенных зонах жизнедеятельности общества и государства. Главная «корпоративная» особенность — наивысшая устойчивость, выживаемость по причине того, что являются самыми любимыми «дочерними» структурами самой мощной корпорации, именуемой государством. В отличие от всех прочих корпораций, крах спецслужб происходит только с крушением государственности, от которой службы безопасности являются производными.

Спецслужбам свойственно «болеть»: чрезмерно преувеличенным представлением сотрудников о своей особой социальной значимости, либо излишней тягой сотрудников и к личному высокому имущественному статусу, постепенным снижением реальной оперативной активности, связанной с серьезными личными рисками, заменой ее имитацией деятельности в виде производства киносериалов, где сотрудникам спецслужб нет равных. Либо болезненным стремлением сотрудников «держать ситуацию под контролем» любой ценой. Как правило, большинство таких болезней вполне успешно «лечится» политическими средствами и кадровыми корректировками.

Однако при всех особенностях, отклонениях в жизнедеятельности спецслужб именно они в сравнении со всеми прочими общественными и государственными институтами, неформальными и формальными образованиями элит вроде масонов, закрытых элитарных обществ и т.п., являются в наибольшей степени выразителями и защитниками интересов государства, способными вносить существенные коррективы в особо разрушительную практику паразитических фрагментов элит, вроде компрадорской буржуазии.

Спецслужбы даже в периоды массовых репрессий никогда не являются носителями только разрушительной для общества функции. Даже НКВД вместе с карательной практикой занимался и развитием инфраструктуры СССР становлением новых отраслей промышленности, энергетики, разработкой и созданием атомного оружия. В отличие, к примеру, от тех групп российских «новых русских», которые запустили и поддерживают выморочные и деградационные процессы в России в устрашающих темпах путем массового сбыта наркотиков, недоброкачественных продуктов, напитков, лекарств, технических средств, всевозможных фальсификатов. Надежды здесь сейчас именно на российские спецслужбы, их способность возродиться для продуктивной работы по защите национальных интересов России.

Спецслужбы — это жизненные поприща их сотрудников, руководителей. Здесь в течение всего продуктивного периода жизни реализуются все жизненные устремления, цели, честолюбивые планы личного состава, то есть наполняющих эти структуры профессионалов. В судьбу этого служебного сословия вплетаются все индивидуальные человеческие элементы судьбы: радостные, счастливые минуты, несчастья, трагедии личные и с близкими людьми. Чьи служебные карьеры при всем их своеобразии испытывают мощное давление меняющихся политических, экономических обстоятельств жизни социума. Здесь же ни на минуту не прекращаются многообразные схватки, битвы за должности руководителей, чины, награды — как это происходит повсюду.

Естественно, личный жизненный опыт каждого умудренного читателя книги может вполне оказаться богаче, многосторонней авторского в части соприкосновения, либо сотрудничества или противоборств в каких-либо формах со спецслужбами. Вполне вероятны множества несовпадений с высказанными здесь суждениями и выводами.

Но есть надежда, что книга способна явить немало поводов для серьезных размышлений на вечную тему взаимоотношений, чаще невольных, людей и спецслужб.

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке RoyalLib.ru

Написать рецензию к книге

Все книги автора

Эта же книга в других форматах