СУДЕБНОЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ 1 страница

Т.Н. СЕКЕРАЖ

Как в любой человеческой деятельности, в работе судебного эксперта-психолога возникают ошибки. Многолетняя экспертная практика и методическая работа по рецензированию заключений судебной психологической экспертизы и оценке их научно-методической обоснованности, а также изучение и анализ уголовных и гражданских дел экспертной, следственной и судебной практики позволили нам внести свой небольшой вклад в это дело.

Как уже указывалось в предыдущих разделах, экспертные ошибки по их предпосылкам разделяют на объективные и субъективные. В психологической экспертизе объективные предпосылки преимущественно связаны с недостатками исходных материалов (неполнотой, искаженностью или противоречивостью информации), отсутствием или несовершенством методики, а также особенностями состояния или поведения подэкспертного лица (сокрытием важных анамнестических данных, установочным поведением).

Предпосылки субъективных ошибок включают:

профессиональную некомпетентность эксперта: недостаточный уровень образования и подготовки (несоответствующая специализация, отсутствие специализированной подготовки), незнание современных экспертных методик, недостаточное владение методами исследования, неумение пользоваться методическим инструментарием; отсутствие навыков психодиагностики; неадекватный выбор методов исследования; неправильную оценку результатов исследования, диагностических признаков; ошибочную постановку психологического диагноза и др.;

неполноту или односторонность исследования (нередко является следствием некомпетентности или халатности эксперта);

профессиональные упущения эксперта: поверхностное проведение исследования, пренебрежение методическими рекомендациями, правилами и стандартами работы с инструментарием, неполное выявление существенных признаков объекта; неэффективное использование методов исследования, игнорирование тех или иных свойств объектов или их взаимозависимости.

Субъективные предпосылки ошибок могут корениться в личности эксперта, его индивидуально-психологических особенностях, в том числе познавательных способностях, состояниях, установках, мотивационной направленности его личности и др., это могут быть такие факторы, как:

- неблагоприятное психическое или психофизическое состояние эксперта (утомление, эмоциональная напряженность, информационная перегрузка, измененное состояние сознания и др.);

- свойства личности эксперта (индивидуально-психологические особенности):

- неуверенность в себе, своих знаниях, повышенная внушаемость, черты зависимости, несамостоятельности, мнительность, конформизм, психологическая неустойчивость;

- авторитарные личностные установки, излишняя самоуверенность, амбициозность, стремление к личностному и профессиональному самоутверждению (например, в виде проявления экспертной инициативы без достаточных к тому оснований; в виде применения нетривиальных методов и оригинальных решений экспертной задачи из желания отличиться новизной и дерзостью решения, самобытностью суждений и неординарностью выводов);

- особенности мыслительной деятельности (нарушения в процессе планирования экспертного исследования, неверная постановка цели; логические ошибки: неверное установление причинно-следственных связей между событиями при их последовательности, переоценка метода аналогий; подмена вероятностного суждения категорическим, иные логические дефекты умозаключений);

- внутриличностные проблемы и комплексы, мировоззрение, установки, политические и иные взгляды, другие образования, от которых эксперт не способен отвлечься; влияние на суждения и экспертные решения психологических защит (например, проекции <1>) и других психологических феноменов (контрпереноса <2> и иных).

--------------------------------

<1> Проекция - психологический процесс, относимый к механизмам психологической защиты, в результате которого человек приписывает кому-то или чему-то свои собственные мысли, чувства, мотивы, черты характера, свойства, состояния и др., приписывает внешним объектам свою собственную реакцию на них.

<2> Как бессознательно возникающей эмоциональной реакции эксперта на подэкспертного.

Ошибки субъективной природы в деятельности эксперта могут возникать из-за отсутствия психологической готовности к деятельности, в том числе несформированности таких психических образований, как знания, умения, навыки; недостаточности позитивной мотивации к профессии, несформированности чувства ответственности, мотивации достижения, неуспешности саморегуляции и совладающего поведения, волевых нарушений (трудностей мобилизации, неумения сосредоточиться на задаче, трудностей в принятии решений и др.); неудовлетворенности условиями и оплатой труда, отсутствия должного вознаграждения (не только материального, но и психологического), эмоционального выгорания <1>.

--------------------------------

<1> Синдром эмоционального (или профессионального) выгорания проявляется как физическое утомление, эмоциональное и умственное истощение, включая развитие отрицательной самооценки, нарастающее безразличие к своим обязанностям, личная отстраненность, негативизм по отношению как к пациентам или клиентам, так и к сотрудникам, ощущение собственной профессиональной несостоятельности, неудовлетворенность работой.

Решающую роль в генезе ошибок принято отводить субъективным факторам, поскольку объективные предпосылки могут быть и не реализованы экспертом, а успешно преодолены в процессе деятельности (эксперт может распознать фальсификацию объекта или симуляцию испытуемого, принять верное решение в условиях неполноты информации или недостаточного развития науки). Как правило, диагностические экспертные ошибки возникают в результате комплекса объективных и субъективных причин, их всевозможных сочетаний. В.Б. Первомайский определяет субъективную сторону экспертной ошибки взаимоисключающими понятиями "ложь" (мнимая ошибка) и "заблуждение" (истинная ошибка): при выявлении ошибки отсутствие доказательств заведомо ложного заключения свидетельствует о недостаточном уровне компетентности субъекта экспертизы и наоборот. Объективная сторона экспертной ошибки может определять и ложь, и заблуждение в зависимости от того, известно ли эксперту о фальсификации объектов экспертизы и удалось ли распознать симуляцию <1>.

--------------------------------

<1> Первомайский В.Б. Субъект судебно-психиатрической экспертизы и проблема расхождения экспертных выводов // Журнал психиатрии и медицинской психологии. 2004. N 4. С. 35 - 42.

Иные основания для классификации нарушений при производстве психолого-психиатрической экспертизы избрал немецкий психиатр В. Раш, выделив нарушения, связанные с предвзятостью эксперта, структурой заключения, нарушениями сбора анамнеза и обследования, формулирования выводов) <1>. Мы адаптировали его перечень к нашим реалиям, обогатив результатами собственного анализа ошибок <2>.

--------------------------------

<1> См.: Ткаченко А.А. Судебная психиатрия. Консультирование адвокатов. 2-е изд., доп. и перераб. М., 2006. С. 436 - 438.

<2> Список не претендует на завершенность, открыт для уточнений и дополнений.

Нарушения, связанные с утратой экспертом нейтральной позиции (как одного из основных этических принципов):

- тенденциозный подбор выдержек из дела;

- искаженная передача описания обследуемого;

- прямые или косвенные оценки достоверности;

- предвзятость оценки, содержащаяся в выборе терминологии;

- обвинение во лжи;

- морализаторство;

- обесценивающее изображение личности;

- проекция собственных трудностей на проблемы обследуемого, оценивание обследуемого, патерналистский подход.

Эксперт при нарушении нейтральности берет на себя роль обвинителя или защитника. В итоге анализ материалов дела и результатов исследования теряет свою объективность, суждения эксперта приобретают оценочный характер, при обосновании гипотезы выбираются только соответствующие ей данные (показания, результаты экспериментального исследования), а данные, способные опровергнуть гипотезу эксперта, дискредитируются либо игнорируются).

Нарушения в содержании и структуре заключения:

- не отражен весь ход исследования;

- последовательность изложения результатов не соответствует последовательности исследования;

- отсутствуют результаты некоторых этапов исследования (например, не приводятся результаты наблюдения, беседы, заявленных экспериментальных методов);

- отсутствует интегративная характеристика индивидуально-психологических особенностей подэкспертного.

Формальные ошибки при составлении заключения:

- чрезмерное цитирование обширных выдержек из дела;

- отсутствие четкого плана исследования;

- размытость структуры заключения;

- повторы, занимающие целые страницы;

- литературные цитаты, содержание которых должно быть предпосылкой деятельности эксперта;

- большое количество специальной терминологии;

- использование эпонимических названий психодиагностических методов без указания их направленности;

- непоследовательное изложение результатов тестирования (не в соответствии с принципом уровневого анализа и направленностью тестов);

- преувеличение значения экспериментальных данных.

Ошибки при сборе анамнеза <1>:

--------------------------------

<1> Анамнез - сведения, характеризующие физическое, психическое и социальное развитие обследуемого, излагаемые в определенной последовательности. Сбор анамнеза жизни производится путем опроса самого подэкспертного и не имеет ничего общего с собиранием доказательств по делу, в чем эксперт не правомочен.

- формальное применение биографического метода, поверхностность при сборе субъективного анамнеза;

- нарушение последовательности при сборе и изложении анамнеза жизни и медицинского анамнеза;

- игнорирование или формальное использование медицинской документации, иных документов, отражающих важные события в процессе наблюдения подэкспертного психиатром, психологом, важные периоды жизни, развития;

- неиспользование при неполноте данных права ходатайствовать о предоставлении необходимых материалов (медицинских карт, характеристик, послужных списков, результатов психологических и иных специальных обследований и тестирований);

- игнорирование данных амбулаторного и стационарного психоневрологического или психиатрического лечения;

- игнорирование фактов прежних обследований и их результатов, сведений о психическом статусе при проведении предыдущих экспертиз и освидетельствований;

- отсутствие подробного сексуального анамнеза при преступлениях на сексуальной почве;

- отсутствие данных о психофизическом состоянии и о влиянии алкоголя или прочих факторов в момент совершения преступления;

- пробелы в анамнезе, оставленные без внимания и без разъяснения эксперта;

- отсутствие описания причин криминального поведения с точки зрения обследуемого.

Нарушения при проведении обследования:

- подмена психологического анализа материалов дела их обычным переписыванием;

- недооценка метода непосредственного наблюдения за обследуемым;

- отсутствие контакта, неблагоприятный психологический климат для беседы, неумение или нежелание выслушать обследуемого, создание препятствий для разъяснения им своей позиции, переживаний, отношения к криминальному событию и др.;

- проведение беседы без надлежащего изучения материалов дела (не позволяет использовать метод максимально эффективно, может быть утрачена возможность заполнения лакун, содержащихся в материалах дела, получения важной психологической информации);

- отказ от детального патопсихологического исследования при наличии заключения психиатров о психическом здоровье или конкретного диагноза;

- ригидная (жесткая) приверженность первоначально избранной гипотезе;

- чрезмерное преобладание диагностического направления, постановка психологического диагноза лишь на основании результатов тестирования, без сопоставления с тем, как выявленные особенности проявляются в жизненных ситуациях, без сопоставления с данными материалов дела (или игнорирование таковых как не подходящих к предпочитаемой гипотезе);

- переоценка данных экспериментального исследования (даже хорошее знание и владение тестовыми методами не позволяет принимать категорическое решение без глубокого психологического анализа всей совокупности данных и их грамотной интерпретации);

- применение сложных психодиагностических процедур без достаточного владения ими;

- применение сомнительных (ненадежных, невалидных или неапробированных судебной экспертизой) методов исследования;

- бессистемное применение экспериментальных методов исследования ("экспериментальная окрошка");

- поверхностное описание данных психологического обследования универсальными обтекаемыми формулировками (на все случаи жизни), за которыми теряется индивидуальность обследуемого;

- тавтологическая (проистекающая только из совершенного преступления) характеристика личности;

- повторение данных анамнеза вместо описания результатов психологического обследования;

- определение интеллектуального уровня субъективно (на основании впечатления), без направленного исследования;

- несоответствие экспериментальных результатов сведениям об учебной, трудовой, социальной адаптации подэкспертного.

Нарушения при формулировании и обосновании промежуточных и окончательных выводов:

- отсутствие научно обоснованного психологического диагноза или указания причин, затрудняющих однозначную диагностику;

- использование психиатрической терминологии;

- недифференцированное, т.е. неясно обоснованное, применение терминов (таких как "невроз", "психопатизация", "шизоидность", "истероидность" и др.);

- отсутствие каких-либо разъяснений к приведенным данным обследования;

- недостаточное освещение тех данных обследования, которые не вписываются в избранную гипотезу и сделанные выводы;

- невыясненные очевидные противоречия между биографией, впечатлением и результатами психологических тестов (например, неуспеваемость в школе, несмотря на высокий интеллектуальный уровень при тестировании);

- недостаточное обоснование сделанных выводов (не отражена взаимосвязь между данными психологического обследования и криминальным поведением);

- отсутствие описания процесса, приведшего к совершению преступления (динамика преступления);

- недостаточная релевантность правовым нормам;

- частое использование или применение громоздкого аппарата сложной специальной психологической терминологии, непонятной неспециалисту, с риском превратного истолкования.

Основные методические ошибки эксперта обусловлены:

- во-первых, нарушением общих методологических принципов психологической экспертизы: принципа развития, единства сознания и деятельности, принципа уровневого анализа поведения и деятельности, принципа ретроспективного исследования, принципа взаимодействия личностных и ситуационных факторов;

- во-вторых, несоблюдением частной методики производства экспертизы.

5.1. Ошибки, связанные с нарушением методологии производства

экспертизы. Нарушение принципа ретроспективного исследования

и принципа взаимодействия личности и ситуации

Такие ошибки обусловлены, например, ориентацией эксперта на изучение потенциальных, а не актуальных способностей испытуемого. Еще в 70-х гг. основоположник судебной психологической экспертизы в СССР М.М. Коченов отмечал, что ошибочная "ориентация на изучение принципиальной способности посягателя или жертвы осознанно и произвольно действовать вообще в ситуациях сексуального содержания или на выявление психологических особенностей испытуемых без выяснения той роли, которую эти особенности могли сыграть в конкретных условиях, не позволяет получить сведения, достаточные для оценки реальных индивидуальных возможностей и поведения испытуемых в сугубо конкретной ситуации, составляющей содержание уголовного дела" <1>.

--------------------------------

<1> Конышева Л.П., Коченов М.М. Типичные ошибки в назначении и проведении судебно-психологической экспертизы // Коченов М.М. Судебно-психологическая экспертиза: теория и практика. Избранные труды. М.: Генезис, 2010. С. 213.

Принципиальная возможность осознавать свои действия или понимать чужие, руководить своими действиями или оказывать сопротивление действиям других определяется на момент исследования. Но этот момент отложен во времени от расследуемых обстоятельств и порой значительно. Для установления же истины по делу необходимо определить способность субъекта осознавать значение своих действий в момент деяния. Необоснованный перенос сегодняшних (диагностируемых здесь и сейчас) способностей и возможностей на прошлое, без тщательного ретроспективного исследования, без анализа ситуации и поведения в ней испытуемого приводит к экспертным ошибкам при установлении таких юридически значимых способностей, как способность осознавать характер и значение своих действий и руководить ими, понимать характер и значение действий посягателя, оказывать сопротивление, правильно воспринимать происходящее и давать показания.

Эксперт, определив с помощью методов экспериментальной психодиагностики и по материалам дела индивидуально-психологические особенности испытуемого, должен установить, как эти особенности повлияли на его психическую деятельность в конкретной ситуации.

Игнорирование принципа ретроспективного исследования или поверхностное, формальное проведение такого исследования создает почву для другой ошибки - обобщенной оценки юридически значимых способностей испытуемого в многоэпизодном преступлении или серии преступлений. Наиболее свойственны такие ошибки заключениям в отношении несовершеннолетних обвиняемых (когда, например, оцениваются способности осознавать свои действия и руководить ими во время нескольких эпизодов краж и др.), а также заключениям в отношении потерпевших по сексуальным преступлениям (повторяющимся, порой длящимся не один год).

Так, например, в отношении Д., 1991 г.р., потерпевшего от неоднократных действий сексуального характера, была назначена экспертиза для установления способности понимать характер и значение действий обвиняемого и оказывать сопротивление. Обвиняемому Н. вменялось совершение преступлений с использованием беспомощного состояния потерпевшего. Все события происходили примерно за 6 лет до сообщения о преступлении. На момент экспертизы Д. 19 лет. В заключении не отражено, что послужило мотивом сообщения о преступлении спустя 6 лет. Не обо всех эпизодах сообщил сразу, так как восстановил события и смог уточнить даты только после того, как дома нашел памятки из летнего лагеря. Впервые это произошло, когда ему было 13 лет, в квартире Н., куда он пришел помогать готовить инвентарь для летнего лагеря. Н. взял его на руки, положил на диван, закрыл ему глаза, предложил поиграть в игру, просил представить, что он с девушкой, совершил орально-генитальный контакт. После предложил пойти в душ, помогал мыться. Летом того же года по пути за продуктами для лагеря Н. предложил ему поиграть в машине и совершил аналогичные сексуальные действия. Когда ему было 14 лет, в школе после занятий Н. совершил такие же действия. Через месяц после этого в доме детского творчества Н. предложил ему остаться, снял с него трусы, брал в рот его половой член, затем водил своим половым членом по его ягодицам, мужеложства не совершил, так как Д. уворачивался. Д. отметил, что ему было неприятно, страшно, он не знал, что делать, понимал, что ненормально, когда "это" происходит между мужчинами. Рассказать кому-нибудь боялся, было стыдно. Старался все поскорее забыть. Со слов, начальные знания в сексуальной сфере получил в 12 лет из порнофильмов и в 14 лет из общения со сверстниками. Гетеросексуальные половые контакты с 17 лет. Понимает сущность гомосексуальных связей, относится к ним негативно. Социальные и общепринятые морально-нравственные нормы в сфере сексуальных отношений усвоены.

Эксперты-психиатры установили, что Д. не страдал каким-либо психическим расстройством, по своему психическому состоянию мог правильно воспринимать важные для дела обстоятельства и давать о них показания. Эксперт-психолог пришел к заключению, что "Д., с учетом его индивидуально-психологических особенностей и уровня психического развития, мог понимать характер и значение совершаемых с ним действий. Однако в силу отсутствия жизненного опыта, нестандартности ситуации, таких черт характера, как неконфликтность, недостаточная активность, исполнительность, приверженность общепринятым социальным нормам, а также состояния растерянности, страха и стыда, возникшего в тот момент, не мог оказывать сопротивление".

Таким образом, эксперт оценил неспособность Д. оказывать сопротивление вообще, во всех ситуациях, обосновав эту неспособность состоянием (растерянности, страха и стыда) и индивидуально-психологическими особенностями Д. (неконфликтностью, невысокой активностью, исполнительностью). На самом деле эксперт должен был оценить способность Д. понимать происходящее и оказывать сопротивление в каждом из четырех описанных в деле эпизодов, два из которых относятся к 2004 г. (Д. было 13 лет), а два последующих произошли спустя полтора года. Совершенно очевидно, что состояние Д. во всех случаях не могло быть одинаковым, учитывая уже имевшийся у него опыт взаимодействия с Н. Тем не менее Д. каждый раз оставался с Н. наедине, не избегал опасных ситуаций, что подводит к предположению о недостаточном понимании Д. происходящего с ним и о псевдопровоцирующем или провоцирующем (виктимном) характере его поведения. Следствие сделало акцент на том, что К. совершал свои действия в форме игры. Однако эксперты установили, что Д. полностью понимал характер и значение действий Н. каждый раз (с первого эпизода до последнего), что делает возможность такого манипулирования, как совершение действий в игровой форме, несостоятельной Н. был одним из педагогов Д., однако в заключении нет информации о реальном отношении Д. к Н., говорится только (вполне голословно), что Д. боялся Н. после случившегося. Следует отметить, что Н., вероятно, действительно обставлял свои действия как игру, не оказывая помимо этого никакого иного воздействия на Д., не принуждал Д., не применял физическую силу, не угрожал Д. В свою очередь Д. вел себя совершенно пассивно - нет упоминания ни о каких попытках сопротивления или выражения несогласия, протеста (кроме "уворачивания" от анального контакта, к которому Н. так и не принудил "уворачивающегося" Д.). Из этого следует, что Д. либо не желал (или не мог) оказывать сопротивление, либо недопонимал характер и значение действий Н. Последнее эксперты опровергли своими выводами. Что же касается неспособности Д. оказывать сопротивление, причем во всех четырех эпизодах, то это крайне сомнительно.

Неспособность потерпевшего оказывать сопротивление может быть обусловлена тремя причинами (или их сочетанием): неспособностью понимать происходящее, дезорганизующим психическую деятельность эмоциональным состоянием и индивидуально-психологическими особенностями, оказавшими на поведение существенное влияние в субъективно трудной ситуации.

Установлено, что Д. понимал происходящее, в том числе и в первый раз. Находился ли Д. в таком состоянии, которое лишило его возможности оказывать хоть какое-либо сопротивление (проявить свое нежелание), экспертом никак не обосновано. Состояние Д., характеризуемое экспертом-психологом как растерянность, страх и стыд (одновременно), установлено исключительно со слов Д. (его самоотчета). Что же касается индивидуально-психологических особенностей Д., то в заключении дано перечисление присущих ему качеств и не дано их целостной оценки по результатам психодиагностики и характеризующим материалам из дела. Причем следует учесть, что диагностическое исследование проводилось в отношении 19-летнего Д., а оценка способности относится к 13 - 14-летнему Д. Иными словами, эксперт автоматически перенес нынешнее психическое состояние Д. и его индивидуально-психологические особенности с периода освидетельствования на время исследуемых событий, которое отсрочено от проведения экспертизы на 5 - 6 лет. За это время Д. из подросткового возраста, периода пубертатного развития перешел в другой возрастной период, что не могло не отразиться на его индивидуальных особенностях. Такие изменения экспертом никак не предусмотрены и не учтены.

Стоит сказать и об исследовании индивидуально-психологических особенностей Д. Были применены психодиагностические методики Люшера, Розенцвейга, самооценки по Дембо-Рубинштейн, пробы на внушаемость, проективный рисунок, составление рассказов по сюжетным картинам, метод психодиагностической беседы и метод наблюдения, в том числе включенного. Такого набора методов явно недостаточно, экспертом не применен ни один стандартизованный опросник для исследования личности, что очевидным образом нарушает рекомендованный стандарт экспериментально-психологического исследования. Экспертом установлено, что "в структуре индивидуально-психологических особенностей Д. отмечается общительность, достаточная эмоциональная уравновешенность, доброжелательность, стремление к сотрудничеству, сопричастности групповым интересам, целеустремленность, потребность в самореализации. При этом наблюдается зависимость от средовых влияний, несколько неустойчивая самооценка, зависящая от степени принятия окружением и ситуаций успеха-неуспеха, некоторая неуверенность в себе. Выявляется позитивная социальная направленность, достаточное усвоение морально-нравственных норм. В ситуациях фрустрации преобладает импунитивный тип реагирования, направленный на избегание и нивелировку конфликта". Склонность к повышенной внушаемости и фантазированию не выявлена.

В материалах дела Д. не характеризуется как легко подчиняемый подросток. Занимался туризмом, в 2001 - 2005 гг. был членом скаутского движения, участвовал в турпоходах, слетах, военно-патриотических играх. Занимается автоспортом. В школе, где Н. работал педагогом, Д. обучался два года, 8 и 9-е классы, в 2004 - 2006 гг. Д. не выявляет таких индивидуально-психологических особенностей, которые в исследуемых ситуациях могли существенно повлиять на его поведение (лишить его способности сопротивляться действиям Н.). Осталась нераскрытой и психологическая мотивация Д., сообщившего о преступлении спустя несколько лет, а не, например, сразу, как Н. перестал быть его педагогом и Д. утратил какую-либо формальную зависимость от него.

Данный случай наглядно показывает, что методологические упущения эксперта превращают заключение в клубок ошибок, распутать который может, вероятно, только повторная экспертиза, проведенная компетентным экспертом.

5.2. Несоблюдение методики производства экспертизы.

Ошибки при диагностике аффекта и квалификации

эмоциональных состояний

Наиболее распространенными ошибками при диагностике аффекта являются методологические ошибки, а также ошибки, обусловленные нарушением принципа полноты и всесторонности исследования.

К методологическим недостаткам относятся: незнание диагностических критериев аффекта или их неверное применение, игнорирование признаков аффекта, уголовно-правовая оценка состояния вместо экспертной.

Порой работу суда по оценке заключения и принятию решения по делу затрудняет отсутствие у экспертов (даже одного ведомства) единого научно-методического подхода к экспертной квалификации юридически значимых эмоциональных состояний.

Примером может служить дело по обвинению К. в убийстве двух лиц и покушении на убийство. На стадии предварительного следствия в отношении К. были проведены две стационарные комплексные психолого-психиатрические экспертизы. Первая установила, что К. "во время совершения правонарушения (убийства и попытки убийства) находился в состоянии выраженного эмоционального напряжения, достигавшего глубины аффекта" и что это состояние "оказало существенное влияние на его сознание и деятельность в период исследуемой ситуации". Вторая заключила, что К. "находился в состоянии эмоционального возбуждения, которое оказало существенное влияние на сознание и деятельность", но "не находился в состоянии аффекта, так как у него не наблюдалось резких, взрывного характера изменений психической деятельности, отмечались пролонгированность агрессивных действий, переключение внимания со сменой объекта нападения, а также относительно сохранная ориентация в ситуации с отсутствием аффективной суженности сознания".

Противоречия в квалификации состояний, путаница в терминологии, используемой экспертами, которые не смогли устранить допросы экспертов, побудили суд назначить третью экспертизу (судебную психологическую, поскольку в решении психиатров-экспертов у суда сомнений не было). Недоумение суда выразилось в вопросе, где были перечислены все возможные состояния:

"Находился ли К. в момент совершения инкриминируемых ему деяний в состоянии физиологического аффекта, либо кумулятивного аффекта, либо в эмоциональном возбуждении, оказывающем существенное влияние на сознание и поведение, достигшем или не достигшем глубины аффекта, либо в эмоциональном напряжении, оказывающем существенное влияние на сознание и поведение, достигшем или не достигшем глубины аффекта, либо в ином эмоциональном состоянии (стресс, растерянность и т.д.)?".