Излишне, видимо, говорить, что эксперты не были знакомы ни с одним из участников переговоров и вряд ли могли иметь в своей памяти слуховые образы их речи.

Важно обратить внимание, что установление содержательно-смысловой направленности высказываний в спонтанном диалоге, записанном на фонограмме низкого качества, где отдельные фрагменты неразборчивы, - это отдельная сложная задача комплексной фоноскопической (фонографической) и лингвистической экспертизы <1>.

--------------------------------

<1> См., напр.: Галяшина Е.И. Судебная фоноскопическая экспертиза. М., 2001.

Как показывает экспертная практика фоноскопического (фонографического) анализа звукозаписей, наибольшую сложность для установления словесного состава представляют фрагменты фонограмм, характеризующиеся наличием шумов и искажений, изменениями уровня громкости речи говорящих, а также использованным в разговоре неполным стилем произношения, свойственным разговорной речи (далее в тексте - РР). Данный стиль предполагает отсутствие установки на отчетливое (дикторское, лекторское, сценическое и т.д.) произношение, характеризуемое "намеренно четким выговариванием звуков, напряженной артикуляцией, что несвойственно людям при непринужденном естественном общении. Для РР характерны нечеткость артикуляции, аллегровый (быстрый) темп речи, редукция отдельных звуков и сочетаний звуков" <1>.

--------------------------------

<1> Земская Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Русский язык, 1987. С. 192.

Отметим, что "сильная редукция" - это полное отсутствие звука, а также случаи, когда звук так неотчетлив, что установить точно, есть он или нет, достаточно трудно. Кроме того, типичной чертой фонетики РР является высокая вариативность (наличие различных произносительных вариантов), предполагающая разные возможности произношения (особенно это касается высокочастотных и достаточно длинных слов). Моменты фонетической неопределенности в ряде случаев могут быть сняты благодаря использованию информации других языковых уровней или информации о ситуации общения в широком смысле. Однако при наличии помех и искажений (в частности, зашумленности звукозаписи) эти факторы не всегда способны компенсировать неясности фонетической реализации.

Анализ экспертной практики показывает, что даже при хорошем качестве звукозаписи (отсутствии серьезных помех и искажений, достаточно высоком уровне громкости речи говорящих, отсутствии явно выраженных речевых дефектов у говорящих, а также слишком быстрого темпа речи) допустимая погрешность при установлении словесного состава текста звукозаписи составляет 5%.

Исследователи звучащей речи разработали рекомендации по ее письменной расшифровке. Однако даже при использовании определенных правил значительная часть информации, содержащаяся в звукозаписи, оказывается неотраженной при ее письменной фиксации <1>. Например, разговорный диалог, в ходе которого используются невербальные каналы передачи информации и опора на ситуацию общения, использует клишированные, усеченные конструкции; могут присутствовать готовые реакции на типовые ситуации. Неучтенной остается и тональность разговора (его эмоционально-оценочная составляющая и функции воздействия на собеседника). В непринужденном разговоре постоянно присутствует эмоциональное отношение к предмету речи, собеседнику, самой речи. Часто именно это и является основным содержанием речи.

--------------------------------

<1> Хитина М.В. Потери информации при переводе звучащей речи в письменную форму // Межд. конф. "Информатизация и информационная безопасность правоохранительных органов". М.: Академия управления МВД РФ, 2002. С. 338 - 343. 2002.

Поэтому переход от восприятия звучащей речи к ее пониманию требует достаточно полной лингвистической и экстралингвистической информации. Для адекватного понимания необходимы ситуативная привязанность речи, привлечение фоновых знаний и широкого социокультурного контекста. Вследствие этого объем информационных потерь (при переводе устной формы речи в письменную) весьма значителен, в первую очередь это относится к тональности. Среди средств выражения тональности выделяются супрасегментные и невербальные, которые могут существенно дополнять или видоизменять информацию, которую несет словесная составляющая <1>. Так, существуют специальные интонационные средства для акцентирования удивления, сомнения, уверенности, недоверия, протеста, иронии и других эмоционально-экспрессивных оттенков субъективного отношения к сообщаемому. Довольно часто используются особые фонации (типы голоса). Например, "скрипучая" фонация выражает отрицательное отношение <2>.

--------------------------------

<1> Матвеева Т.В. Непринужденный диалог как текст // Человек - Текст - Культура: Колл. монография / Под ред. Н.А. Купиной, Т.В. Матвеевой. Екатеринбург, 1994. С. 125 - 140.

<2> Кодзасов С.В. Интонация / Энциклопедия "Русский язык". М.: Дрофа, 1997. С. 157 - 158.

Другие просодические средства (громкость, количество - в виде интегрального темпа или удлинения акцентированных гласных, паузы и др.) также используются для выражения многих оттенков значений.

Поэтому для профессионального лингвистического анализа звучащей речи недостаточно "прослушивания аудиоряда", а необходимо комплексное фонетическое и семантическое исследование речевого потока. Все это минимально необходимо для определения смыслового содержания текстов звукозаписей. Подчеркнем, что, поскольку часть фрагментов звукозаписей обычно имеет выраженную эмоционально-оценочную компоненту (выражает негативное или позитивное отношение говорящего к действиям определенных лиц и сложившейся ситуации), анализ необходимо проводить в динамике развивающейся ситуации коммуникации.

11. Заключение экспертов не основано на положениях, которые давали бы возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных экспертом выводов на основе современных достижений науки и техники.

Статья 25 ФЗ ГСЭД, п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК РФ требуют, чтобы в заключении эксперта были приведены содержание и результаты исследований с указанием примененных методов (методик). Заключение эксперта должно основываться на таких положениях, которые давали бы возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных экспертом выводов (ст. 8 ФЗ ГСЭД). Примененные экспертом методы и приемы должны быть описаны подробно, чтобы при необходимости можно было проверить правильность выводов эксперта, повторив исследование.

Это означает, что, во-первых, из заключения эксперта должно быть понятно, как получены и на чем основываются сделанные экспертом выводы, во-вторых, из заключения эксперта должна быть понятна примененная им методика, которая должна быть таковой, что, применив ее, любой другой эксперт получил бы те же результаты, которые указаны в заключении эксперта.

Лица, взявшиеся за проведение комплексной психолого-лингвистической экспертизы звучащей речи, зафиксированной на фонограмме, переписывают при решении поставленных им вопросом фрагментов "текста стенограммы аудиозаписей" в качестве доказательства выводов, которые по сути своей в таком виде и не требуют доказательства. Эксперты многократно приводят констатации частоты использования говорящими нецензурных выражений. Однако из текста заключения не ясно, какой вывод следует из этих количественных показателей, с какой целью они перечислены. В тексте указаны ссылки на словарные значения нецензурных выражений и дана собственная интерпретация их смысла экспертами (кстати, достаточно вольная). Однако какое это имеет отношение к решаемой экспертной задаче, неясно. Акцент делается не на конкретных результатах анализа звучащего текста, а на рассуждениях, создающих видимость научных, но в действительности таковыми не являющихся. Приведем фрагмент наукообразного пассажа экспертного заключения, в действительности лишенного научного и здравого смысла: "Тема - это потенциальный запас социального опыта, не включенного в контекст личной деятельности, то есть то, что существует в реальной действительности и в сознании"; "Речь коммуникантов, содержащая эмотивные и социально-психологические характеристики, рассматривается в свете когнитивно-дискурсивной парадигмы с позиций эмотиологии".

Наибольшие сложности выявления составляют ошибки, возникающие вследствие неприменения научно обоснованных методов и методик либо несоблюдения их требований. Так, например, согласно методике производства судебной лингвистической экспертизы категорический вывод может быть сделан лишь о наличии или отсутствии в тексте предмета речи либо его признаков, а также о наличии или отсутствии оценочного компонента либо его признаков. Категорический положительный вывод делается в случае, если все существенные лингвистические признаки того или иного компонента текста, выявленные в соответствии с предметом исследования, проявились в достаточном объеме. Вероятный положительный вывод делается в случае, если лингвистические признаки в большинстве своем проявились имплицитно и недостаточно речевого материала для их однозначной реконструкции <1>.

--------------------------------

<1> Статкус В.Ф., Назарова Т.В., Гримайло Е.А. и др. Типовая методика судебной лингвистической экспертизы. М.: ЭКЦ МВД России, 2008.

В данном случае следует обратить внимание, что для установления смыслового содержания и смысловой направленности произносимых в ходе различных переговоров слов только лингвистических знаний может быть недостаточно. В необходимых случаях назначается комплексная экспертиза. При этом рекомендуется выяснять не только наличие у экспертов специальных психологических или лингвистических знаний, но и владение современными экспертными методиками. Определяющими являются научная специализация, владение специальными методами и методиками исследования речевого поведения коммуникантов в динамике переговоров.

К компетенции экспертов-лингвистов относится решение вопросов:

- о плане содержания (толковании в конкретном контексте) спорного слова, высказывания, текста на фонограмме;

- о плане выражения (языковой форме) спорного слова, высказывания, текста на фонограмме;

- о функционально-стилистической принадлежности спорного слова, высказывания, текста на фонограмме;

- о характере и адресности информации, передаваемой конкретным словом, высказыванием, текстом на фонограмме;

- об оценочном компоненте содержащейся в тексте информации.

Заметим, что задача определения тематики разговора между коммуникантами может быть поставлена перед экспертами-лингвистами только в том, случае, когда разговор носит зашифрованный, иносказательный, специальный профессиональный характер с использованием жаргонизмов, профессионализмов, арго, сленга или разового языкового кода (неологизмов, окказионализмов и т.д.). В ином случае это не требует применения специальных лингвистических знаний, поскольку смысл легко извлекается из содержания разговора на основе знания языка судопроизводства.

Приведем примеры ошибок в заключениях экспертов-лингвистов по делам о защите чести, достоинстве и деловой репутации граждан, а также деловой репутации юридических лиц.

Деловая репутация - приобретаемая положительная или отрицательная общественная оценка деловых качеств лица, организации (учреждения, фирмы). Деловая репутация представляет собой набор качеств и оценок, с которыми их носитель ассоциируется в глазах своих контрагентов, клиентов, потребителей, коллег по работе, поклонников (например, для шоу-бизнеса), избирателей (для выборных должностей) и персонифицируется среди других профессионалов в этой области деятельности. Важно, что это лицо может быть как физическим, так и юридическим. Унижение или умаление деловой репутации может происходить независимо от истинности или неистинности распространяемых о соответствующем лице сведений (п. 3 ст. 152 ГК РФ). В некоторых случаях деловую репутацию отождествляют с авторитетом. Репутация - оценка личности в общественном мнении, общее мнение о качествах, достоинствах и недостатках кого-нибудь. Репутация определяет статус человека в обществе с позиции добропорядочности, представление о нем других людей или представление о себе в собственном сознании.

Достоинство - сопровождающееся положительной оценкой лица отражение его качества в собственном сознании. В отличие от чести достоинство - это не просто оценка соответствия своей личности и своих поступков социальным или моральным нормам, но, прежде всего, ощущение своей ценности как человека вообще (человеческое достоинство), как конкретной личности (личное достоинство), как представителя определенной социальной группы или общности (например, профессиональное достоинство), ценности самой этой общности (например, национальное достоинство). Часть 1 ст. 21 Конституции России гласит: "Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления". Достоинство - это положительное мнение человека о самом себе как отражение его социальной оценки. В правовом плане можно говорить об умалении достоинства.

Честь - общественная оценка личности, определенная мера духовных, социальных качеств личности, является важнейшим нематериальным благом человека наряду с его жизнью, свободой, здоровьем. Понятие чести включает три аспекта:

- характеристика самой личности (качества лица); нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть;

- общественная оценка личности (отражение качеств лица в общественном сознании). Понятие чести изначально предполагает наличие положительной оценки;

- общественная оценка, принятая самой личностью, способность человека оценивать свои поступки, действовать в нравственной жизни в соответствии с принятыми в обществе моральными нормами, правилами и требованиями.

Дискредитация человека в общественном мнении и есть унижение чести.

Основные задачи, решаемые лингвистической экспертизой по делам о защите чести, достоинстве и деловой репутации граждан, а также деловой репутации юридических лиц, следующие:

- установление формально-грамматической характеристики высказывания, содержащего оспариваемые истцом сведения (утверждение, предположение, мнение, оценочное суждение);

- установление семантической и прагматической характеристики содержащихся в оспариваемых высказываниях сведений (сведений о фактах или событиях или иные суждения, умозаключения и т.д.);

- установление соотносимости содержащихся в высказываниях сведений с конкретным физическим или юридическим лицом.

Важно подчеркнуть, что в силу п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести, достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" обстоятельствами, имеющими значение для дела в силу ст. 152 ГК РФ, являются факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности.

Порочащими являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица (абз. 5 п. 7 названного Постановления) <1>. Это означает, что установление юридически значимых обстоятельств относится к компетенции суда, а не экспертов, соответственно, они не могут и не должны фигурировать в качестве экспертного задания.

--------------------------------

<1> Галяшина Е.И. Комментарий эксперта-лингвиста ГЛЭДИС. Судебные лингвистические экспертизы в контексте рекомендаций Пленума ВС РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 // Спорные тексты СМИ и судебные иски. Публикации. Документы. Экспертизы. Комментарии лингвистов. М.: Престиж, 2005. С. 185 - 197.

Здесь еще раз необходимо остановится на разграничении компетенции юристов-правоведов и экспертов-лингвистов, поскольку эксперты нередко оказываются перед сложной проблемой отличить лингвистическую трактовку речевого объекта от правовой квалификации объективной стороны речевого деяния как состава правонарушения.

Ответ на этот вопрос можно получить, рассмотрев пример экспертизы, проведенной по делу, которое можно условно назвать "Я.Р. Лондон против журналиста И.А. Патрушева <1>". Вопрос "имеется ли в указанных текстах сознательная направленность автора на унижение чести и достоинства Лондона Я.Р. и опорочение его деловой репутации", является правовым. Соответственно, эксперты совершенно правомерно указали в ответе на него, что "в целом данный вопрос не входит в компетенцию экспертов-лингвистов". При ответе на второй вопрос "допускают ли языковые формы высказываний в тексте оценку с точки зрения их достоверности, соответствия действительности?" эксперты четко разграничили собственную компетенцию от компетенции суда, указав, что "не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели место в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Сведения - в форме утверждения - о фактах могут быть проверены на соответствие действительности. Эксперты-лингвисты устанавливают такие утверждения, но не их соответствие действительности. Оценочные утверждения не могут быть проверены на соответствие действительности. Соответствие действительности устанавливается в процессе судебного разбирательства".

--------------------------------

<1> Спорные тексты СМИ и судебные иски. Публикации. Документы. Экспертизы. Комментарии лингвистов. М.: Престиж, 2005. С. 52 - 72.

Таким образом, по данной категории гражданских дел задачей судебной лингвистической экспертизы является установление относящихся к истцу высказываний в форме утверждения о факте или событии, содержащих сведения, которые могут быть верифицированы, т.е. проверены на соответствие действительности, а также разграничение утверждений и оценочных высказываний (содержащих информацию субъективно-оценочного характера), которые не могут быть проверены на предмет соответствия действительности, будучи частным мнением говорящего или пишущего.

Согласно методологии судебной лингвистической экспертизы сведения, выраженные в словесной форме, представляют собой сообщение о каком-либо событии, процессе, явлении, происшедшем в прошлом или происходящем в текущий момент, в конкретных условиях места и времени. Они могут быть истинными или ложными, а фактуальная информация, передаваемая средствами языка, может быть проверена.

При проведении лингвистической экспертизы крайне важным является разграничение средствами языка и речи сведений в форме утверждений и оценочных суждений, а также фактуальных сведений и субъективного мнения автора текста. Здесь также следует указать, что оценка (фактов, событий, лиц), оценочное суждение - это суждение, содержащее субъективное мнение в определенной форме.

Выражение оценки распознается в тексте по наличию определенных оценочных слов и конструкций, например, эмоционально-экспрессивных оборотов речи, в значении которых можно выделить элементы "хороший/плохой" или их конкретные разновидности ("добрый", "злой" и др.). При наличии положительной оценки (элемент "хороший" и его конкретные разновидности) может идти речь о позитивной информации. Если оценка отрицательная (элемент "плохой" и его конкретные разновидности) - речь может идти о негативной информации. Оценочное суждение не может быть проверено на соответствие действительности (в отличие от сведений, содержащих утверждения о фактах).

Утверждение - высказывание, суждение, сообщение, в котором утверждается что-либо и отображается связь предмета и его признаков. Грамматически утверждение (утвердительное суждение) выражается формой повествовательного предложения - как невосклицательного, так и восклицательного. Утверждение может содержать слова и словосочетания, подчеркивающие достоверность сообщаемого (например: известно, точно, доподлинно, без сомнения, фактически и т.п.). Утверждения могут быть истинными (соответствуют действительности) или ложными (не соответствуют действительности). Утверждения о фактах можно проверить на соответствие действительности <1>.

--------------------------------

<1> Галяшина Е.И., Горбаневский М.В., Пантелеев Б.Н. и др. Как провести лингвистическую экспертизу спорного текста? Памятка для судей, юристов СМИ, адвокатов, прокуроров, следователей, дознавателей и экспертов / Под ред. М.В. Горбаневского. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юридический Мир, 2006 (Серия "Библиотечка юриста СМИ").

Информация, содержащаяся в представленном на лингвистическую экспертизу тексте, по данной категории гражданских дел может быть выражена несколькими способами:

- в эксплицитной вербальной (словесной) форме, когда сведения явно представлены в семантике отдельных высказываний или в тексте в целом;

- в имплицитной вербальной форме, когда сведения выражены словесно, но в неявном, скрытом виде;

- в затекстовой форме, информация подразумевается на основе общих фоновых знаний автора и читателя (слушателя);

- в подтекстовой форме, когда информация извлекается читателем из контекста высказывания.

Для разграничения сообщения сведения и выражения оценки, мнения на практике экспертами используются два подхода: формально-семантический и прагматический.

Формально-семантический подход предполагает при анализе текста выявление коммуникативной функции исследуемого высказывания или сообщения. Наличие в тексте слов и конструкций типа "мне кажется", "предположим", "по моему мнению" указывает на экспликацию субъективной оценочности или на выражение мнения. Для правильной оценки коммуникативной функции высказываний, содержащих такие вводные слова, как "думаю" и "наверно", при формально-семантическом подходе необходимо анализировать не только лексико-семантический состав фразы и ее грамматическую оформленность, но и интонационную, и эмотивную окраску. Это объясняется тем, что в русском языке фраза подобного типа, произнесенная с соответствующей иронической интонацией или снабженная эмотиконами при переписке (например, в чате, форуме или электронной почте), имеет не вероятностную, а утвердительную семантику.

Прагматический подход включает анализ мировоззрения автора в момент создания текста и его восприятия адресата. Результаты прагматического анализа не должны противоречить данным формально-семантического подхода. Прагматический подход позволяет дополнить и расширить формально-семантический анализ за счет применения методик выявления скрытого речевого воздействия. Так, например, высказывание, формально содержащее маркеры мнения, не приглашает читателя к обсуждению проблемы или дискуссии, а способствует безапелляционному принятию фактов в том ракурсе, в котором они представлены в тексте.

Камуфлирование сведений под видом мнения или оценки может быть выполнено при помощи различных стилистических и структурно-композиционных приемов, когда сообщение о сведениях органично вплетается в ткань текста. Наиболее часто для этих целей используются риторические приемы: метафоры ("форменный грабеж среди бела дня", "черного кобеля не отмоешь добела", "вроде бы по закону живем, а берут как по понятиям"); гиперболы/литоты (преувеличение, преуменьшение), эпитеты (образные определения), крылатые слова, цитаты (например, "Если вы украдете буханку хлеба, вас посадят в тюрьму, а если железную дорогу - сделают сенатором" - Марк Твен) и другие стилистические приемы, содержательно-смысловая нагрузка которых направлена на очернение тех, к кому они относятся.

В случае когда субъективное мнение автора выражено в тексте в оскорбительной форме, унижающей честь, достоинство или деловую репутацию истца, хотя оно и не подлежит опровержению в смысле ст. 152 ГК РФ, на ответчика может быть возложена обязанность компенсации морального вреда, причиненного истцу оскорблением (ст. ст. 150, 151 ГК РФ).

Для установления факта оскорбительности формы выражения субъективного мнения или оценки при разрешении гражданских дел о компенсации морального вреда суды общей юрисдикции или арбитражные суды могут назначать лингвистическую экспертизу, на разрешение которой ставить вопросы о форме субъективно-оценочного суждения и ее соответствии принятым нормам словоупотребления для конкретного типа дискурса. Оскорбительность выражения - это употребление неприличных, бранных, непристойных слов и фразеологизмов, противоречащее правилам поведения, принятым в обществе.

Ошибкой является неразграничение экспертами описательных высказываний и оценочных суждений. Описательные высказывания содержат сведения о фактах и событиях: констатируют положение дел или утверждают необходимую связь явлений. Грамматически они оформлены как повествовательные предложения и подлежат верификации, т.е. проверке на соответствие действительности (истинность или ложность). Описательные высказывания не могут быть оскорбительными, но они могут быть опровергнуты в случае, если они являются порочащими и не соответствуют действительности. Оценочные суждения устанавливают абсолютную или относительную ценность какого-либо объекта. Оценка объекта не подлежит опровержению. Но она может быть оспорена в рамках той же или иной шкалы ценностей. Оценочные высказывания могут быть негативно-оценочными и положительно-оценочными. Они недопустимы, если содержат непристойные слова и выражения, бранную, обсценную лексику, прямо адресованную или характеризующую какое-либо конкретное физическое лицо.

К основным тематическим группам бранной лексики относятся названия животных; наименования нечистот; обращения к нечистой силе; обвинения в незаконнорожденности; наименования интимных отношений и названия гениталий. Наличие неприличной формы таких слов и выражений, относящихся к конкретной личности, расценивается как посягательство на честь и достоинство данного лица <1>.

--------------------------------

<1> Галяшина Е.И., Горбаневский М.В., Стернин И.А. Лингвистические признаки диффамации в теории и практике судебных экспертиз // Взгляд. 2005. N 1 (6). С. 24 - 39.

Сведения сами по себе оскорбительными быть не могут, они могут быть либо соответствующими, либо не соответствующими действительности. Оскорбительной может быть только языковая форма сообщения сведений, т.е. унижение чести и достоинства человека в неприличной языковой форме.

В ходе судебной лингвистической экспертизы можно установить следующие лингвистические признаки оскорбительной формы высказывания:

- присутствуют ли в тексте негативные высказывания об истце, т.е. субъективные оценки, мнения, негативно характеризующие истца;

- адресованы ли эти высказывания лично истцу;

- какие сведения содержат негативные высказывания - о конкретных фактах или событиях, действиях (типа "N ворует", "N хамит"), либо дают обобщенную субъективную оценку личности истца в целом (типа "N - вор", "N - преступник", "N - хам", "N - шлюха");

- используются ли в этих высказываниях оскорбительная лексика и фразеология;

- имеют ли анализируемые высказывания неприличную форму.

Особо следует отметить, что лексика и фразеология может придавать высказыванию оскорбительный характер, будучи употребленной в составе этого высказывания. Но при этом необходимы определенные условия: высказывание с такими лексическими единицами должно характеризовать лично истца, давать ему обобщенную негативную оценку - характеристику как личности, необходимо обязательно учитывать национально-культурный контекст коммуникации.

Основные категории лексических и фразеологических единиц, которые в определенных контекстах употребления могут носить в адресации к тому или иному лицу оскорбительный для данного лица характер:

1) слова и выражения, обозначающие антиобщественную, социально осуждаемую деятельность: мошенник, жулик, проститутка;

2) слова с ярко выраженной негативной оценкой, фактически составляющей их основной смысл, также обозначающие социально осуждаемую деятельность или позицию характеризуемого: расист, двурушник, предатель, пиночет;

3) названия некоторых профессий, употребляемые в переносном значении: палач, мясник;

4) зоосемантические метафоры, отсылающие к названиям животных и подчеркивающие какие-либо отрицательные свойства человека: нечистоплотность или неблагодарность (свинья), глупость (осел), неповоротливость, неуклюжесть (корова) и т.п.;

5) глаголы с осуждающим значением или прямой негативной оценкой: хапнуть;

6) слова, содержащие экспрессивную негативную оценку поведения человека, свойств его личности и т.п. без отношения к указанию на конкретную деятельность или позицию: негодяй, мерзавец, хам;

7) эвфемизмы для слов первого разряда, сохраняющие тем не менее их негативно-оценочный характер: женщина легкого поведения, интердевочка;

8) специальные негативно-оценочные каламбурные образования: коммуняки, дерьмократы, прихватизаторы;

9) нецензурные слова в качестве характеристики лица <1>;

--------------------------------

<1> Цена слова. Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации. 3-е изд., испр. и доп. М.: Галерия, 2002. С. 182, 333 - 349.

10) сравнение с одиозными историческими и литературными персонажами: Пиночет, Гитлер и т.д.

Рассмотрение понятия "оскорбление" как "унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме" <1> показывает, что основным компонентом публичного оскорбления являются: наличие слов и выражения оскорбительного характера, их адресованность конкретному лицу, неприличная форма, унижающая достоинство адресата.

--------------------------------

<1> В лингвистическом смысле оскорбить означает "крайне унизить кого-л.; уязвить, задеть за какие-л. чувства" // Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова. СПб., 1998. С. 729; унизить - задеть, оскорбить чье-л. самолюбие, достоинство, поставить в унизительное положение // Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова. СПб., 1998. С. 1389.

С лингвистической точки зрения неприличная форма - это наличие высказываний в адрес гражданина, содержащих оскорбительную, непристойную лексику и фразеологию, которая оскорбляет общественную мораль, нарушает нормы общественных приличий. Эта лексика в момент опубликования текста воспринимается большинством читателей как недопустимая в печатном тексте.

При этом употребление непристойных слов и выражений должно быть прямо адресовано конкретному лицу с целью унижения его в глазах окружающих, при этом инвективная лексика дает обобщенную оценку его личности.

Таким образом, "неприличная форма" применительно к лингвистической экспертизе - это форма оскорбительная, т.е. содержащая оскорбительные для адресата (истца) слова и выражения. В ходе лингвистической экспертизы подтверждается или опровергается оскорбительный характер исследуемых выражений, т.е. подтверждается или опровергается наличие неприличной языковой формы выражения негативной информации.

Для наступления гражданско-правовой ответственности (ст. 152 ГК РФ) за распространение не соответствующих действительности порочащих сведений спорный фрагмент текста должен содержать следующую совокупность диагностических лингвистических признаков. Это - наличие негативной информации об истце; наличие в тексте высказываний в форме сведений, т.е. утверждений о фактах или событиях, содержащих утверждения о противоправном (в широком смысле) и аморальном поведении и поступках истца, которые верифицируемы, т.е. могут быть проверены на соответствие или несоответствие действительности.

По делам о защите чести, достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц возможно назначение и проведение комплексной автороведческой и лингвистической экспертизы. Это объясняется тем, что в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" разъясняется, что надлежащими ответчиками по искам о защите чести и достоинства являются авторы не соответствующих действительности порочащих сведений, а также лица, распространившие эти сведения. Здесь же говорится о том, что если в средстве массовой информации сведения даны с указанием их источника, то эти лица также являются ответчиками по делу.

Это означает, что на разрешение комплексной автороведческой и лингвистической экспертизы дополнительно ставится вопрос установления авторства того или иного высказывания или фрагмента текста. Особенно актуальной такая постановка вопроса может стать для электронных СМИ. Выпускаемые в эфир сюжеты представляют собой смонтированные фрагменты, включающие различные тематические блоки, представляющие собой высказывания не только журналистов, но и респондентов, которые могут как присутствовать в кадре, так и быть за кадром. Если при монтаже сюжета используются выборочные, отрывочные высказывания, которые приобретают дополнительные коннотации и оттенки значений, будучи помещенные при монтаже в иной контекст видео-звукоряда, нередко возникает дилемма определения авторства такого текста (и соответственно, ответчика по делу).

3.1. Экспертные ошибки, допускаемые при производстве

лингвистической экспертизы экстремистских материалов

М.Л. ПОДКАТИЛИНА

Одной из задач, решаемых судебной лингвистической экспертизой, является установление наличия/отсутствия признаков экстремизма. Анализ практики производства экспертиз по делам экстремистской направленности показал, что в основной своей массе заключения эксперта не отвечают требованиям, предъявляемым к ним законом (ст. 25 ФЗ ГСЭД, ст. 86 ГПК, ст. 204 УПК), и зачастую такие заключения признаются недопустимыми доказательствами. В настоящем параграфе рассмотрены экспертные ошибки, допускаемые при производстве лингвистической экспертизы экстремистских материалов. Здесь стоит подчеркнуть, что речь идет об условном названии данного вида экспертизы, поскольку признание материала экстремистским выходит за пределы компетенции эксперта.

Существенной процессуальной ошибкой, которая встречается не только в заключениях экспертов-лингвистов, является нарушение процедуры разъяснения эксперту его прав и ответственности. Оформление подписки о разъяснении прав и предупреждении об ответственности нередко происходит после проведения исследований на стадии оформления результатов. О данной процессуальной ошибки свидетельствует оформление подписки не на отдельном листе, поскольку эксперт должен давать ее до начала производства экспертизы, а на листе наряду с вводной частью заключения.

Другая ошибка оформления подписки касается ее формулировки. В тексте подписки речь должна идти не о правах и обязанностях эксперта, а о правах и ответственности, поскольку в ст. 57 УПК РФ указано, что эксперт делать вправе, а что не вправе, а не то, что он делать обязан. Кроме того, практически нигде в подписке не дается ссылки на ст. 62 УПК РФ, которая закрепляет обязанность эксперта заявить самоотвод при наличии соответствующих обстоятельств.

В одном из анализируемых нами заключений эксперты предупреждались об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения сразу по двум статьям - по ст. ст. 307, 308 УК, причем в отношении ст. 308 УК в подписке было указано, что эксперт несет уголовную ответственность за отказ от дачи заключения, что ошибочно, поскольку, во-первых, в ст. 308 УК РФ речь идет об отказе от дачи показаний свидетеля или потерпевшего, а во-вторых, в России принудительный труд запрещен <1>, никого нельзя обязать произвести экспертизу, если только ее производство не входит в рамки трудовых обязанностей эксперта, и то, даже в этом случае, речь будет идти не об уголовной, а о дисциплинарной ответственности.

--------------------------------

<1> Пункт 2 ст. 37 Конституции РФ от 12 декабря 1993 г.; ст. 4 Трудового кодекса РФ от 30 декабря 2001 г. N 197-ФЗ.

Ошибкой является и отсутствие даты в подписке, поскольку невозможно впоследствии установить, когда именно эксперт был предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения.

Наиболее распространенной ошибкой процессуального характера при производстве судебной лингвистической экспертизы экстремистских материалов является выход эксперта за пределы своей компетенции. Здесь возможны два вида ошибок: во-первых, это вторжение в компетенцию другого эксперта, чаще всего психолога, при производстве комплексной экспертизы, а во-вторых, осуществление функций правоприменителя.

Анализ судебной практики показал, что нередко по делам о словесном экстремизме назначаются комплексные экспертизы. Общая процедура и порядок их производства описаны как в законе (ст. 23 ФЗ ГСЭД, ст. 82 ГПК, ст. 201 УПК), так и в литературе <1>. Но несмотря на это, экспертами на практике допускаются значительные нарушения при производстве комплексной экспертизы. Порядок ее производства заключается в том, что каждый из экспертов, входящих в комиссию, проводит исследование в рамках своей компетенции, а впоследствии эксперт или эксперты, обладающие знаниями в смежных областях, т.е. компетентные в оценке полученных результатов, формулируют общий вывод <2>. В заключении должно быть в обязательном порядке указано, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт исходя из своих специальных знаний. Нарушение заключается в том, что каждый из участников комиссии формулирует собственные выводы. Проиллюстрируем данное положение примером.

--------------------------------

<1> См., напр.: Россинская Е.Р., Галяшина Е.И., Зинин А.М. Теория судебной экспертизы. М., 2009; Россинская Е.Р. Процессуальные и гносеологические проблемы комплексных экспертиз // Вестник криминалистики. 2009. N 1 (29). С. 12 - 18; Орлов Ю.К. Судебная экспертиза как средство доказывания в уголовном судопроизводстве. М., 2005; и др.

<2> См. также п. 12 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2010 г. N 28.

На разрешение комиссии экспертов, состоящей из религиоведа, психолога и лингвиста одного из региональных центров судебной экспертизы, было поставлено 11 вопросов. В заключении после приведения исследовательской части, в которой описаны результаты исследования каждого из членов комиссии, указано, что "на основании вышеизложенного комиссия приходит к следующим выводам", далее приводятся "ответы религиоведа" на 6 вопросов, затем приведены "ответы лингвиста" на все 11 вопросов и следом "ответы психолога" также на все 11 вопросов. Каждый из членов комиссии подписал выводы, которые были ими сформулированы.

То есть, несмотря на то что была назначена комплексная экспертиза, одним из признаков которой является совместное формулирование общих выводов на основе исследований, проведенных экспертами, обладающими знаниями из разных областей, в приведенном примере каждый эксперт самостоятельно сформулировал выводы, по сути, вместо комплексной экспертизы был проведен комплекс экспертиз. Эксперты пренебрегли обязательной для производства комплексной экспертизы синтезирующей стадией, в ходе которой обобщаются результаты раздельно проведенных каждым из них исследований с целью формулирования совместных выводов.

Кроме того, пренебрежение синтезирующей стадией привело к внутренней противоречивости заключения. Рассмотрим это на примере ответа на вопрос: "Имеются ли высказывания уничижительного характера по отношению к лицам какой-либо национальности, этнической или конфессиональной, социальной группы?". Религиовед пришел к выводу, что "высказывания уничижительного характера по отношению к лицам какой-либо национальности, этнической или конфессиональной, социальной группы отсутствуют"; лингвист решил, что в некоторых из представленных текстов "имеются высказывания уничижительного характера по отношению к духовенству христианского мира"; психолог указал, что "высказываний явно уничижительного характера по отношению к лицам какой-либо национальности, этнической или конфессиональной, социальной группы в представленных на исследование материалах не имеется".

Другой ошибкой при производстве комплексной экспертизы по делам, связанным со словесным экстремизмом, является отсутствие раздельного исследования экспертов, обладающих различными специальными знаниями. Рассмотрим данный вид ошибки на примере производства психолого-лингвистической экспертизы. Эксперт-лингвист и эксперт-психолог, входящие в комиссию, совместно провели исследование и сформулировали выводы, чем нарушили требование закона, в соответствии с которым при производстве комплексной экспертизы каждый из экспертов проводит исследование в пределах своих специальных знаний, подписывает только ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований и несет за нее ответственность. В приводимом примере лингвист вышел за пределы компетенции, вторгаясь в компетенцию психолога, и наоборот, психолог, выйдя за пределы своей компетенции, вторгся в компетенцию эксперта-лингвиста.

Другим аспектом, касающимся такой процессуальной ошибки, как выход эксперта за пределы своей компетенции, является вторжение в сферу правоприменения путем ответа на правовые вопросы, связанные с квалификацией деяния как экстремистского либо установлением умысла.

Например, один из экспертов ответил на вопрос "Осознавал ли А. то, что он совершает противоправное деяние, связанное с публичными призывами к осуществлению террористической деятельности и возможным использованием другими лицами представленной в книге информации при совершении преступлений террористического и иного характера, способных повлечь человеческие жертвы и вызвать негативный резонанс в обществе?". Естественно, что при ответе на этот вопрос эксперт-лингвист вышел за пределы своей компетенции, поскольку вопрос связан с установлением умысла, т.е. субъективной стороны преступления, что является прерогативой следователя, суда.

Другим примером выхода эксперта за пределы его компетенции является ответ на вопрос: "Имеются ли в тексте представленных газет высказывания, содержащие признаки экстремизма, предусмотренные ст. 1 ФЗ "О противодействии экстремизму"?". Эксперт не должен оценивать исследуемый текст как экстремистский, поскольку признание материала экстремистским относится к компетенции суда. Как разъясняет Пленум ВС РФ <1>, "постановка перед экспертом правовых вопросов, связанных с оценкой деяния, разрешение которых относится к исключительной компетенции органа, осуществляющего расследование, прокурора, суда, как не входящих в его компетенцию, не допускается". Соответственно, если перед экспертом все же был поставлен вопрос, выходящий за пределы его компетенции, эксперту в заключении необходимо указать, что вопрос выходит за пределы компетенции эксперта-лингвиста и относится к компетенции правоприменителя.

--------------------------------

<1> Пункт 4 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2010 г. N 28.

Ошибкой процессуального характера является выражение экспертной инициативы в непредусмотренных законом формах. Статьей 57 УПК РФ предусмотрено, что эксперт вправе давать заключение в пределах своей компетенции, в том числе по вопросам, хотя и не обозначенным в постановлении о назначении судебной экспертизы, но имеющим отношение к предмету экспертного исследования. В отношении лингвистической экспертизы экстремистских материалов распространенным является выражение экспертной инициативы через переформулирование вопросов. Приведем пример. Эксперты во вводной части указали: "Уточним формулировку вопроса N 1. Поскольку понятие "элементы пропаганды" представляется достаточно неопределенным и может допускать расширительное толкование, переформулируем вопрос N 1, заменив "элементы пропаганды" на "пропаганда": "Содержится ли в информационных материалах - текстах статей "...", опубликованных в газете "...", пропаганда насильственного изменения основ конституционного строя?". При этом в заключении отсутствовали сведения о согласии органа, назначившего экспертизу, на изменение содержания вопроса.

В соответствии с действующим законодательством эксперт не наделен правом переформулирования вопросов, такого рода процессуальные ошибки при производстве лингвистической экспертизы экстремистских материалов нередки. Думается, что это обусловлено отсутствием единых научно-методических основ данного вида лингвистической экспертизы, а существующие методические рекомендации по назначению экспертизы и формулированию задания эксперту разрозненны.

Большинство ошибок в анализируемых нами заключениях относятся к категории деятельностных (операциональных). Методическим нарушением является анализ фраз, вырванных из контекста. Часто при производстве лингвистической экспертизы анализ смысла исследуемых высказываний подменяется приведением цитат и мнений эксперта, не имеющих научного обоснования. Основной методической ошибкой является пофрагментный пересказ исследуемого текста, сопровождающийся личными комментариями эксперта, которые основаны не на проведенных исследованиях, а на собственных домыслах. Необходимо поручать производство экспертизы лицам, которые имеют представление о порядке назначения и производства судебных экспертиз, ее методических основах, поскольку отсутствие необходимых знаний влечет появление ошибок. Очевидно, что при знании экспертом методики производства экспертизы и ее последовательном применении места для голословных утверждений и необоснованных размышлений в заключении не найдется.

Судебная практика идет по пути признания надлежащим экспертом, компетентным производить лингвистическую экспертизу, лиц, имеющих высшее филологическое образование и прошедших переподготовку либо высшее экспертное образование (специализация: судебно-речеведческие экспертизы). Основанием, которое выдвигают лица, оспаривающие экспертное заключение, является указание на ее выполнение ненадлежащим субъектом, в качестве которых обычно выступают историки, социологи или философы. Такое разнообразие лиц, привлекаемых в качестве экспертов при расследовании и рассмотрении дел экстремистской направленности, обусловлено, на наш взгляд, обманчивой, кажущейся простотой производства лингвистической экспертизы, поскольку многие из носителей русского языка считают себя компетентными производить лингвистические экспертизы, но на практике это оборачивается подменой исследования рассуждениями, основанными на наивной языковой картине мира. Многие из экспертных ошибок, допускаемых при производстве экспертиз по делам об экстремизме, допускаются экспертами вследствие того, что значительная часть экспертиз проводится лицами, не являющимися профессиональными судебными экспертами: преподавателями кафедр филологии, психологии, философии, политологии, социологии и т.д., сотрудниками научных учреждений, практикующими психологами, т.е. лицами, которые могут быть сотрудниками государственных (но не судебно-экспертных) учреждений, для которых судебная экспертиза не является основной деятельностью.

Как справедливо отмечают Е.И. Галяшина и Е.Р. Россинская <1>, для ответа на вопрос о наличии в тексте высказываний, оправдывающих экстремистскую деятельность, призывающих к совершению террористических актов, несомненно, необходимы знания в области лингвистики, однако без знания специально разработанных судебно-экспертных методик вывод может быть ошибочен. И если частный эксперт-филолог не прошел специального обучения, не имеет экспертного образования и подготовки, а руководствуется лишь общими соображениями или "наивными представлениями о языковой картине мира", то на практике это оборачивается признанием его выводов научно необоснованными или недостоверными.

--------------------------------

<1> Галяшина Е.И., Россинская Е.Р. Законодательство о судебной экспертизе и пути его совершенствования // Lex Russica. 2006. N 6 (декабрь). С. 1035 - 1036.

Встречаются в экспертных заключениях и ошибки, относящиеся к категории гносеологических. Они проявляются в несоответствии исследовательской части заключения поставленному вопросу, нередко в отсутствии исследовательской части (вместо нее приводятся отвлеченные рассуждения на заданную тему). Например, одно из экспертных заключений по лозунгу "Свободу не дают, свободу берут" начиналось с того, что эксперт, проводивший исследование, отметил, что "этот лозунг представляется ошибочным и вредным", привел пять причин "ошибочности и вредности" и указал, что "лицо, выдвинувшее этот лозунг, служит интересам тех, кто хотел бы расшатать общественно-политический строй современной России".

Отсутствие в заключении эксперта исследовательской части не позволяет в случае назначения повторной экспертизы определить причину расхождений в выводах экспертов, что впоследствии затрудняет оценку заключения лицом/органом, назначившим экспертизу. Например, в одном из заключений повторной экспертизы было указано, что "изложенные выше выводы расходятся с выводами, сделанными в лингвистическом исследовании N 1, подписанном экспертом А., и в тексте о "социально-психологическом изучении" текста, подписанном экспертом Б. Определить причину расхождения в выводах не представляется возможным, так как эксперты А. и Б. не привели в текстах исследований никакой аргументации сделанных ими выводов (в исследовании Б. - по сути только выводы)". Существенным нарушением является и отсутствие ссылок на методики, использовавшиеся экспертом при производстве исследования, поскольку в ст. 25 ФЗ ГСЭД и п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК указано, что в заключении эксперта должны быть приведены ход и результаты исследований с указанием примененных методов (методик), которые использовались экспертами при проведении исследования, что делает невозможным проверку научной обоснованности исследования и достоверности полученных по его итогам результатов.

Особое внимание необходимо обращать на источники, которые используются экспертами для аргументации своей позиции при производстве экспертиз. К примеру, в одном из анализируемых заключений эксперты в качестве источника данных указывали свободную интернет-энциклопедию http://ru.wikipedia.org/. Нужно отметить, что статус свободной энциклопедии означает, что дополнить имеющиеся в ней тексты статей может любой пользователь сети Интернет, что не позволяет быть убежденным в достоверности публикуемых там материалов. Естественно, что использование экспертом таких неавторитетных информационных ресурсов в качестве обоснования сделанных им выводов неубедительно.

Важной частью экспертного исследования является формулирование выводов. В некоторых заключениях эксперты недостаточно обосновывают, а иногда вообще не аргументируют сделанные ими выводы, что делает их фактически голословными, декларативными. Это, в частности, проявляется в отсутствии ссылок на исследуемые материалы, что впоследствии не дает возможности проверить обоснованность сделанных экспертом выводов.

Выводы эксперта, мы считаем, должны отвечать трем критериям, которые Ю.К. Орлов сформулировал в виде принципов квалифицированности, определенности и доступности <1>. В случае если выводы, изложенные в заключении эксперта, указанным критериям не отвечают, эксперт может быть допрошен, если и в ходе допроса устранить неясность не удастся, может быть назначена дополнительная экспертиза, а в случае, если появляются сомнения в правильности и обоснованности сделанных выводов - повторная.

--------------------------------

<1> Орлов Ю.К. Судебная экспертиза как средство доказывания в уголовном судопроизводстве. М., 2005. С. 129.

К сожалению, обозначенные выше принципы применяются не всеми экспертами. Так, например, в отношении листовки был поставлен вопрос о наличии в ней призывов к экстремистской деятельности (некорректность такого рода вопросов отмечалась выше). Эксперты дали вывод: "Приведенные в листовке призывы не содержат информацию, однозначно возбуждающую ненависть либо вражду, а также информацию, направленную на унижение чести, достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе". По нашему мнению, вывод сформулирован некорректно, поскольку возникает вопрос: являются ли призывы, приведенные в листовке, неоднозначно возбуждающими, ведь в выводах говорится лишь о том, что в листовке не содержится информации, однозначно возбуждающей ненависть либо вражду и др.? Таким образом, налицо явная двусмысленность сформулированного экспертом вывода.

Кроме того, необходимо подчеркнуть, что выводы эксперта должны представлять собой ответы на поставленные перед экспертом вопросы и являются обязательной частью заключения эксперта. В процессе обобщения экспертной практики нам встретилось заключение, в котором выводы отсутствовали, они были совмещены с исследовательской частью заключения. Выводы, формулируемые по итогам исследования, должны быть недвусмысленными и являться прямыми ответами на вопросы, поставленные следователем, судом или самим экспертом в рамках реализации права на экспертную инициативу.

На экспертизу необходимо предоставлять не только сам текст, но и данные о его размещении (выходные данные для статей, адрес для интернет-ресурсов и т.д.), иллюстрации, сопровождающие текст. Это необходимо эксперту для исследования макроконтекста публикаций, поскольку его игнорирование может привести к экспертным ошибкам. Так, одни из экспертов при исследовании газетной публикации, которая предварялась изображением листовки, исследовали только листовку, предварявшую текст статьи, и пришли к выводу, что в тексте листовки содержатся высказывания, направленные на возбуждение национальной вражды. Хотя в тексте статьи, предварявшейся листовкой, шла речь о проблемах межнациональных отношений, и листовка приводилась как пример, иллюстрирующий серьезность, важность и обширность проблемы.

К значительным методическим недочетам следует отнести отсутствие ссылок на исследуемый текст. К примеру, один из экспертов указал, что "в исследуемом тексте имеются высказывания, содержащие резкую негативную оценку или выражающие неприязненное, враждебное отношение по отношению не к отдельным представителям, а ко всей национальности, выражены в форме утверждения; высказывания, содержащие пропаганду неполноценности граждан какой-либо национальности по сравнению с другой нацией; высказывания в форме утверждения о природном превосходстве одной нации и неполноценности, порочности другой". Но при этом не привел ни одного высказывания, обосновывающего его выводы, что делает их голословными и не дает возможности проверки в рамках проведения повторной экспертизы. Согласно существующим требованиям, предъявляемым к заключению эксперта, в исследовательской части заключения описывается процесс исследования, его результаты, указываются методы исследований и приводится оценка результатов исследования, обосновывающего вывод по решаемому вопросу.

Помимо ошибок, встречающихся в заключении эксперта, иногда в них можно найти и недостатки. Приведем некоторые из них. Одним из недостатков заключений эксперта по делам, связанным с экстремистской деятельностью, является указание наряду с названием проводимой экспертизы слова "независимая", например "независимая лингвистическая экспертиза". Наименование "независимая" применительно к экспертизе излишне, поскольку принцип независимости является одним из основных в экспертной деятельности и закреплен законом - ст. 7 ФЗ ГСЭД.

Комментируя указанную статью, В.Ф. Орлова и В.Ф. Статкус отмечают "принцип независимости эксперта логически вытекает из предусмотренной законодательством процессуальной самостоятельности эксперта, состоящей в том, что эксперт обладает статусом, отличным от процессуального статуса других участников процесса, и лично отвечает за проведенное исследование и данное заключение" <1>.

--------------------------------

<1> Комментарий к Федеральному закону "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации". М., 2002. С. 27.

Независимость эксперта обеспечивается и положением эксперта в процессе, где он является лицом, способствующим осуществлению правосудия, а в случае его заинтересованности процессуальным законодательством предусмотрена возможность отвода. Таким образом, указание эксперта на то, что была проведена независимая экспертиза, может свидетельствовать о незнании им правовых основ судебно-экспертной деятельности.

Среди иных недостатков стоит отметить отсутствие описания объекта, представленного на исследование. Указания на то, что, например, текст размещен в конкретном номере газеты, недостаточно. Не отвечают требованию полноты описания объекта и приведение лишь адреса сайта при исследовании размещенной на нем конкретной статьи. Неправильным является, например, указание в качестве объекта исследования материалов сайта без конкретного перечисления статей, подлежащих исследованию. Описанию объекта исследования необходимо уделять особое внимание, поскольку неполнота описания не позволяет впоследствии установить, какой именно материал исследовался экспертом.

Другим недостатком являются орфографические, морфологические, синтаксические, пунктуационные ошибки и опечатки, встречающиеся в тексте заключения. Наличие такого рода недочетов в тексте экспертных заключений всегда настораживает, особенно если речь идет о заключении эксперта-лингвиста. Проиллюстрируем это примером. В заключении эксперта в качестве основания производства экспертизы указан "запрос о тестологическом исследовании материалов сайта (в заключении приведено название сайта) на основании запроса прокуратуры...". Понятно, что речь идет о текстологическом исследовании, но в тексте пропущена буква "к" - "тестологическом". Далее эксперт указывает, что "На разрешение лингвостилистической экспертизы поставлены следующие вопросы (приводятся дословно из постановления следователя о назначении экспертизы)". В итоге совершенно неясно, идет ли речь о текстологическом исследовании или лингвостилистической экспертизе и что является основанием производства: запрос прокуратуры или постановление следователя. Такого рода недостатки в заключениях экспертов могут быть связаны с использованием экспертом шаблонов заключения и объясняются невнимательностью при оформлении исследований. Пример синтаксической ошибки: "Категория "возбуждение розни" семантически близко понятию "возбуждение ненависти либо вражды". Поскольку речь идет о категории, то она может быть близка, а не близко.

Резюмируя, необходимо отметить, что основными ошибками и недостатками в заключениях экспертов-лингвистов по делам об экстремизме являются:

- нарушение экспертом процедуры производства экспертизы путем дачи подписки после проведения исследования на стадии оформления результатов;

- выход эксперта за пределы своей компетенции путем вторжения в сферу правоприменителя или другого эксперта;

- несоблюдение процессуальных требований и методических особенностей при производстве комплексной экспертизы, а именно отсутствие раздельных исследований, проведенных каждым из экспертов в пределах своих специальных знаний;

- отсутствие в заключении экспертов синтезирующей части при производстве комплексной экспертизы;

- выражение экспертной инициативы в непредусмотренных законом формах, которая чаще всего выражается в переформулировании экспертом вопросов, поставленных перед ним лицом/органом, назначившим экспертизу;

- неполное указание сведений об эксперте (чаще всего отсутствие данных о стаже экспертной работы);

- недостаточное описание представленного на экспертизу объекта, что впоследствии не позволит установить, какой именно материал исследовался;

- отсутствие ссылок на методики, использовавшиеся экспертом при производстве исследования;

- использование при исследовании данных из старых словарных статей, не отражающих современные языковые реалии;

- подмена исследования личным мнением и комментариями эксперта;

- отсутствие исследовательской части заключения;

- отсутствие ссылок на исследуемый текст;

- неоднозначные формулировки выводов.

Присутствие в тексте заключения эксперта хотя бы одной из рассмотренных выше ошибок или недостатков может служить основанием для возникновения сомнений в объективности и достоверности сделанных экспертом выводов, следовательно, и в допустимости использования таких заключений в качестве судебных доказательств.

3.2. Ошибки в нейминговой экспертизе

Т.П. СОКОЛОВА

Развитие нейминга в России привело к появлению многочисленных нейминговых агентств, которые не только создают новые названия для товаров (товарные знаки), фирм, бизнес-центров, жилых комплексов и других объектов (коммерческие обозначения), но и проводят экспертизу этих имен. Кроме того, распространенная практика отечественного рынка недвижимости - разработка названий объектов силами собственного отдела маркетинга или рекламы. Анализ этой экспертной (но не процессуальной) деятельности позволил выявить ряд характерных ошибок.

Гносеологические ошибки: логические и фактические (предметные) включают:

1) ошибки в делении понятий, связанные со смешением уровней языка (речи): например, к "возможным словообразовательным моделям" "эксперты" неймингового агентства относят "идеофонемы", "мифологические слова и корни", "рифмованные конструкции", "звуковой символизм";

2) ошибки в определении понятий и дефинициях, а также ошибки словесного выражения суждений эксперта, например, смешение или подмена понятий, происходящие вследствие того, что разные понятия часто выражаются похожими словами и словесными оборотами: смешение терминов и понятий "нейм" и "бренд", "морфемика" и "морфология", "топонимика" и "топонимия";

3) использование не существующих в лингвистике терминологических сочетаний: в лексике - "реальные слова", среди словообразовательных моделей - "вырезание и склеивание", "урезание", "классический корень" и др.;

4) ошибки в дедуктивных умозаключениях.

Фактические ошибки проистекают от искаженного представления об отношениях между предметами объективной действительности.

Основные объективные причины экспертных ошибок помимо ошибок, характерных для всех лингвистических экспертиз, обусловлены отсутствием разработанных и апробированных методик производства нейминговой экспертизы, а субъективные - профессиональной некомпетентностью экспертов.

Так, отсутствие специальных знаний в области лингвистики в целом и ономастики в частности приводит к ошибкам в выявлении этимологии исследуемых имен, неверной оценке их ценности и применимости к конкретному объекту.

Весьма показательна история искусственного термина - экофлэт. А