Глава 38. Гигантские, злобные, разрушительные глыбы льда — в наличии.

Гигантские, злобные, разрушительные глыбы льда — в наличии.

Одно древнегреческое божество, готовое разгневаться не по-детски — в наличии.

Банда буйных плохих парней, в глазах которых я вот-вот потеряю большую часть своей ценности — ещё как имеется.

Решаем проблемы в порядке очереди.

Я отвернулся от врат Льда, направил посох на далёкое сияние Портала, оставшегося открытым позади нас, высвободил волю и громогласно скомандовал:
— <i>Disperdorius!</i>

Магия вырвалась из моего посоха разрушительным копьём лихорадочного зеленого света, вокруг которого обвивался штопор зеленовато-белой энергии. Рассеивающее заклинание врезалось в Путь и разорвало его в клочья, разрушая проход между миром смертных и Подземным миром так же основательно, как динамит обрушивает туннель.

Подземелье мгновенно погрузилось в кромешную тьму, нарушаемую лишь немногими тлеющими остатками врат Огня, смутно различимыми на другом конце туннеля.

Послышалось несколько резких вдохов прежде, чем я успел вызвать свет, пробормотав заклинание и направив незначительное усилие воли в посох и амулет-пентаграмму моей матери. Зелёный и голубой источники света, соответственно, озарили пространство вокруг меня и распространились на значительное расстояние, бесконечно отражаемые вратами Льда и тысячами их движущихся частей.

Свет явил из мрака жёсткие, сузившиеся глаза Никодимуса.
— Дрезден, — процедил он. — Объяснитесь.

— Непременно, — сказал я. — Видите ли, насколько я понял, после того, как я доставлю вас через эти ворота, моя общественная полезность для ваших людей упадёт до нуля. Удачное время для вас, чтобы воткнуть нож в мою спину.

— Такого в плане не было, — сказал Никодимус.

— Ну да, ты же у нас просто мальчик-бойскаут, Ник, — согласился я, — и намерения у тебя самые чистые. Но давай, просто ради интереса, предположим, что это не так. Допустим, ты беспринципный ублюдок, который с удовольствием загнал бы меня в могилу. Допустим, ты понял, что здесь, в самой охраняемой части Подземного мира, во владении могущественной Силы, Мэб не может напрямую наблюдать за тобой. Допустим, ты с самого начала планировал прикончить меня и оставить здесь, в Подземном мире, возможно, даже попытаться свалить всё на меня, чтобы в дальнейшем не беспокоиться о клиенте... ты мог бы просто натравить его на Мэб, а потом спокойно сидеть на своей злодейской заднице и смеяться надо всем этим до упаду.

Что-то уродливое мелькнуло в глубине глаз Никодимуса. Вряд ли я угадал каждую мелкую деталь его плана, но был уверен, что попал в десятку.

— Возможно, ты всё ещё можешь сделать это, — продолжил я. — Но тогда тебе придется найти другую переправу. Если не я сделаю это под конец всего, тут нет никого, кто открыл бы Путь домой, и мы <i> все </i> останемся здесь.

Он сжал челюсти, но помимо этого в выражении его лица ничего не изменилось.

— Господи Боже, Дрезден, — недовольно выступил Грей. — Что, если ты угробишься при попытке пройти через эту штуку? Как, по-твоему, нам тогда выбираться отсюда?

Да, это меня тоже беспокоило, но вариантов было не так уж много. И если выбирать между крайне опасными, сопряжёнными с жуткими трудностями действиями и притаившимся за спиной Никодимусом, которому не для чего оставлять меня в живых, то я был чертовски уверен, что с большей вероятностью приведёт к моей смерти... и как только Никодимус сведёт счёты со мной, он ни за что не оставит в живых моих друзей, свидетелей его предательства.

— Ну что же, Гудман. Тогда, полагаю, у вас у всех будет хорошая мотивация, чтобы по-настоящему желать мне удачи и мыслить позитивно, — подытожил я. Я повернулся к массивному размытому пятну, за которым скрывался дженосква. — Начиная с тебя, здоровяк. Иди-ка сюда. Мне нужно получше разглядеть эту штуку.

По воздуху прокатилось утробное рычание, слышимое даже сквозь грохот у врат Льда.

— Эй, — сказал я, разводя руками. — Можно и так, если хочешь. Ведь не похоже, чтобы такая позиция могла привести к тому, что все вы застрянете в Подземном мире на что-то типа вечности. Я слышал, из этого места вроде как сумели выбраться человека два или три. За всё время.

Из-под ряби завесы показался дженосква и двинулся прямо на меня. Я искренне верил, что мне это только кажется, и на самом деле земля подо мной не трясётся от его шагов, но внезапно мне захотелось замахать перед собой руками и драпануть со всех ног. Но вместо этого, пока он приближался, я твёрдо стоял на ногах, глядя на дженоскву и гордо выпятив подбородок.

Майкл положил руку на меч и встал между Анной Вальмон и остальной частью группы, вопросительно посмотрев на меня. Я отрицательно мотнул головой. Если бы Майкл всерьёз обратил Амораккиус против этой команды, то это был бы бой до смерти. Я был не против драки, но сейчас место для неё было не самым лучшим из возможных, как и соотношение сил.

— Ник, — обратился я к Никодимусу, не глядя на дженоскву, — посчитай выгоду, прежде чем твоя горилла сделает какую-нибудь глупость.

Я увидел, как Никодимус кивнул в сторону, и Дейрдре внезапно проскользнула между мной и дженосквой, обратив к нему ладони в жесте примирения.

— Остановись, — произнесла она тихо. — Чародей невыносим, но он прав. Он всё ещё нам нужен.

Дженосква мог отбросить Дейрдре назад, как пустую пивную банку, но вместо этого притормозил, посмотрел на неё сверху вниз, а затем, с ещё большим вниманием, на меня.

— Заносчивый ребёнок, — прогрохотал дженосква. Его взгляд обратился к вратам Льда, а затем назад, к уже закрывшемуся проходу в реальный мир. — Ты думаешь, ты умный.

— Я думаю, что хочу вернуться домой живым, — парировал я, — и если бы предполагал, что представители твоего народа способны проявлять что-то похожее на здравомыслие хотя бы пять минут, делать подобных вещей не потребовалось бы. Заткнись, соблюдай правила и не жалуйся, если проиграешь. Подними меня. Мне нужно хорошо оглядеть всё вокруг.

— Можно подумать, это принесёт пользу. — Он приподнял толстую губу, показав клыки, и сказал, обращаясь Дейрдре: — Лучше сгнию здесь, чем стану помогать ему хотя бы две минуты.
Затем он повернулся к нам широкой, мохнатой спиной и потопал прочь.

Дейрдре шагнула ко мне. Лезвия её волос скрежетали, скользя вокруг нее, а голова подёргивалась от отвращения.
— Этот раунд ты выиграл, парень. Только сплясать от радости тут пока негде.

— Мне всё ещё нужен большой парень, чтобы поднять меня повыше.

— Зачем?

Я ткнул пальцем в сторону врат.
— Они движутся по шаблону. Если я увижу всё поле, то смогу его понять и найти путь для прохода, но я не вижу дальше первого ряда ледяных глыб. Мне нужно забраться повыше.

Дейрдре пристально посмотрела на меня двумя парами глаз, и я поспешно отвёл взгляд. Последнее, что мне было нужно на данный момент, это случайно проникнуть в душу падшего ангела или убийцы-психопата с многовековой историей тёмных дел.

— Очень хорошо, — сказала она. — Я подниму тебя.

— Как? — спросил я.

Её волосы вдруг резко взметнулись, чиркая по каменному полу пещеры и высекая снопы искр там, где стальные пряди глубже врезались в скалу. Я бы отпрыгнул от неё, если бы мог сделать это и не оказаться достаточно далеко на льду, чтобы меня тут же расшибло в лепёшку. Затем ещё несколько лезвий скользнули на пол и улеглись бок о бок в несколько слоёв. Это напоминало напольную плитку, сделанную из бритвенных лезвий.

— Становись сюда, — сказала Дейрдре. Множество прядей её волос оставались свободными и слегка колыхались. — Я подниму тебя.

Я выгнул бровь:
— Ты ведь шутишь, да? А что если ты меня уронишь? Это будет словно упасть в блендер.

— Ну что же, Дрезден, — невозмутимо ответила она, — тогда, полагаю, у тебя будет хорошая мотивация сохранять равновесие и мыслить позитивно.

— Ха, — одобрил Грей.

Я сердито сверлил его взглядом целую секунду, а затем сказал:
— Прекрасно, — и ступил на волосы Дейрдре, не разгибая до конца колени.

Волосы пришли в движение, и она медленно подняла меня вверх, а другие её бритвенно-острые пряди в это время шелестели и скрежетали вокруг меня. В этом движении было что-то нарочито осторожное, будто она изо всех сил сдерживала желание нарезать меня на конфетти. Так что я решил, что отпускать комментарии о секущихся кончиках и применении масла для бензопил в качестве кондиционера сейчас лучше не стоит.

Это то, что я называю дипломатией.

Она оторвала мои ноги, наверное, футов на десять от земли, чего было более чем достаточно, чтобы получить обзор на целых двести ярдов вокруг. Я поднял посох и пробормотал заклинание, застав его засветиться ещё ярче. Там, где врезались друг в друга ледяные глыбы, воздух был наполнен капельками воды и крошечными осколками льда, и всё застилал сверкающий туман, но движения глыб я мог проследить достаточно хорошо и даже увидел впереди, рядом с аркой, еще один рычаг, такой же, как у врат Огня.

Выглядело довольно просто. Проскочить сквозь дробилку. Добраться до рычага. Я поискал логово какой-нибудь ледомандры, но ничего не увидел. Ничто, из того, что я знал, не могло выжить во взбесившейся дробилке молотящей направо и налево, но это не означало, что не существовало нечто, о чем я понятия не имел, для которого это плёвое дело.

Моё воображение незамедлительно угостило меня картинкой тягуче-вязкого, бесформенного монстра, который мог бы залечь на полу с идеальной маскировкой и быть раздавленным между жерновами без особого ущерба для себя и способный расплавить моё лицо спустя секунду, как коснётся меня. Затем моё воображение показало мне самого себя без кожи, бьющегося в агонии, словно жертва из фильма ужасов, фонтанируя кровью во все стороны — ну где-то в течение пары секунд. А затем я представил, как два ледяных жёрнова перетирают меня на желе, которое легко может быть удалено процессом осмоса.

Да моему воображению лечиться надо.

Я на секунду прикрыл глаза и затолкал подобные полёты фантазии куда подальше. Прямо сейчас мне требовалось совсем другое. Необходимо было определить последовательность движений между мной и вратами, чтобы найти путь, по которому я смогу попасть внутрь. Я снова открыл глаза и стал наблюдать.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы вычленить начало цикла. Движения ближайших глыб повторялись каждые семьдесят пять секунд или около того. В следующем ряду была похожая схема, хотя цикл несколько отличался. Так же как и в следующем, и следующем, и в следующем за ними.

Я стоял там, наблюдая за порядком движения ледяных глыб добрых пятнадцать минут, сосредоточенно отслеживая их и запоминая каждое отдельное движение, во многом так же, как приходилось поступать с наиболее сложными заклинаниями, и понял, что могу упростить модель для каждого ряда до вида шестерни с одним сломанным зубом. Если я войду в ряд в момент, когда этот зуб окажется напротив, то сумею проскочить. Так что осталось только рассчитать скорость бега так, чтобы пустоты выстроились передо мной. Теоретически.

Я наблюдал ещё десять минут, пока не убедился, что прав, и не нашёл расположение глыб, открывающее вереницу пустот.

— Гарри? — в конце концов заволновался Майкл.

Я поднял руку, призывая его к тишине, легонько отбивая ритм, чтобы было легче отслеживать смену шаблонов. Проход собирался открыться через... сейчас.

Я спрыгнул на землю и побежал.

Я сделал пять шагов по льду и нырнул в пустоту в первом ряду зубьев, прежде чем понял, что мог просчитаться, и тогда никакой пустоты в предпоследнем ряду не будет.

Ничего не поделаешь. Проход у меня за спиной уже исчез. Придётся действовать по обстоятельствам.

Я продолжал двигаться вперёд, промчавшись между парой зубьев размером с дом до того, как они успели столкнуться и расплющить меня. Затем по диагонали проскочил ещё пару рядов, и воздух по мере моего продвижения становился всё холоднее и холоднее. Я мог стоять в центре глубокой ледяной пещеры, голый и мокрый после душа, и не дрожать, но <i>этот</i> холод начинал меня доставать. Дыхание оставляло в воздухе хорошо различимый шлейф пара, а на ресницах повисла не до конца застывшая ледяная крошка, и я боялся, что если моргну, мои веки смёрзнутся.

Я двигался словно лошадь на скачках с препятствиями, преодолевая по одной маленькой глыбе за раз, а холод проникал всё глубже и глубже, и хотя Зимнему рыцарю не грозило подскользнуться на простом льду, натертый от столкновений и припорошенный ледяной крошкой пол пещеры даже мне малиной не казался.

Сто восемьдесят ярдов или около того, и дела шли неплохо. А потом я понял, что и правда просчитался.

Я побежал к тому месту, где должен был открыться проход в ряду беспорядочно вертящихся и сталкивающихся зубьев, и сообразил, что этого не произойдёт, когда был уже в шаге от нужного места.

Так что я навёл посох на самую побитую глыбу перед собой, собрал волю и крикнул: <i>«Forzare!»</i>

Невидимая сила врезалась в глыбу, и она отлетела от меня, дико крутясь. Та глыба, с которой она собиралась столкнуться, начала вращаться вслед, словно связанная взаимным притяжением. Я двигался за ними, когда они врезались в пару глыб в следующем ряду, и лёд разлетелся облаком тумана и осколков. Что-то ударило меня в живот, и ещё что-то — в руку. Кусок глыбы закувыркался прямо на меня, и я подскочил в прыжке на добрые шесть футов над полом пещеры с криком: «Паркур!»

Выбравшись из дробилки, я сделал перекат и приземлился в безопасности под аркой.

Холод казался живым существом. От него я согнулся в три погибели, меня трясло, тело покалывало. Потребовались все мои силы, чтобы поднять руку, ухватиться незащищёнными пальцами за рычаг и постепенно опустить его вниз.

Раздался громкий скрежет, словно разом ожили древние обледенелые шестерни, и жуткий глухой стук, напоминающий отдалённые взрывы. Ужасный холод почти сразу же ослабел до просто антарктического, и я опустился на одно колено и оглядел проделанный мною путь.

Глыбы остановили своё движение, просто застыв на месте там, где они только что двигались, крутились или сталкивались.

Я пробрался.

Я поднялся на ноги и широким движением махнул всё ещё светящимся посохом слева направо. Затем взял паузу, чтобы оглядеть себя.

На рубашке и правой руке была кровь. Когда я приподнял рубашку, на животе обнаружилась небольшая рана. Хотя на это ушла целая минута, мне удалось зацепить пальцами кончик ледяного осколка, напоминающего размером и формой небольшой ноготь, и вытащить его, вызвав маленький фонтанчик дымящейся красной крови. Выглядело скверно, но осколок не смог пройти сквозь мышцы и задеть брюшную полость. Ничего опасного. Я проверил правую руку. Её пробил похожий осколок, но он был меньше, и моя теплая кровь, похоже, растопила его. Не так уж и плохо. Я оставил немного кожи на обледенелом металле, когда отключал ворота. Но не более того.

Но как же я был рад, что сейчас передо мной не было зеркала.

К тому времени как до меня добрались остальные члены команды, воздух стал просто морозным, а я снова был на ногах и уже уничтожил кровь на маленьком осколке льда и сам осколок с помощью маленького огненного заклинания.

Майкл подошёл ко мне с широко раскрытыми глазами и сказал:
— Боже милостивый на Небесах! Гарри, это было удивительно. Я никогда не видел, чтобы ты двигался так быстро.

— Ага. У титула Зимнего рыцаря не так много преимуществ, и это одно из них.

— Ты кричал: «Паркур»? — спросил он меня.

— А как же иначе, — сказал я. — Это было, типа, в стиле паркура.

— Гарри, — Майкл с трудом сдерживал улыбку, — я точно уверен, что никто не кричит: «Паркур». Полагаю, паркуром просто занимаются.

— Разве я критиковал твои воинственные кличи на латыни? Нет, ни разу.

— Это правда, — рассудительно сказал Майкл и кивнул на мой живот: — Как ты?

— Поверхностная рана, — ответил я. — Обработаю дезинфицирующим спреем, когда вернёмся. Или разрешу Черити вытащить её бутыль с йодом.

— Она будет не против, — кивнул Майкл.

— Брр! — сказала Эшер, ступая под аркой, прижав сложенные руки к животу. — Я ненавижу холод.

— Надо надевать что-нибудь посвободнее, — посоветовала Вальмон таким сухим голосом, что любые попытки найти в её замечании сарказм померкли. — Хорошо движешься, Дрезден.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Я на этой неделе пробуюсь на роль лягушки в продолжении «Фроггера».

Никодимус, Грей, дженосква и Дейрдре вошли в арку вместе мгновение спустя. Что выглядело крайне подозрительно.

Майкл повернулся ко мне с недоумённым выражением на лице и открыл было рот, чтобы задать вопрос, когда дженосква бросился на меня с устрашающей скоростью и просто схватил за плечи, его большие пальцы надавили на грудь, ладони обхватили мои руки и прижали к бокам.

Майкл выругался и потянулся за мечом, но Грей вдруг схватил Вальмон за волосы и запрокинул её голову назад. Орлиные когти, выросшие на его пальцах, аккуратно проткнули горло и выдавили несколько бусинок крови.
— Полегче, сэр рыцарь! — сказал он. — Нам не нужны бессмысленные кровопролития.

Дженосква наклонился и злобно на меня покосился.
— Сопротивляйся. Пожалуйста, — прогрохотал он. — Я-то люблю бессмысленные кровопролития.

— Никодимус, что это значит? — резко поинтересовалась Эшер.

Никодимус вышел из арки под руку с Дейрдре.
— Мы подошли к вратам Крови, дети мои, — сказал он и вытащил бедуинский клинок из-за пояса. Его дамасская сталь блеснула в свете моего посоха и амулета. — Для одного из вас пришло время умереть.