Положено, оба раза насильственно.

Однако в отличие от 1917 года, в 988 году и его окрестностях смены формации не наблюдалось. Тем

не менее, в так называемом надстроечном плане — в области идеологии, этот год имеет такое же

всемирно-историческое значение, как и 1917 год. Ведь именно в 988 году международному Сиону

удалось сокрушить главный, и практически уже последний в то время, главный, центр арийской

идеологии, заменив его реформированным, вернее, эсперантизированным иудаизмом в форме

восточной ветви христианства, т.е. православия. Тем самым самый крупный автохтонный народ Европы был поставлен на рельсы массового тиражирования иудофильства при одновременном оплёвываниивсей своей прежней арийской истории, идеологии и культуры. Именно с этого года и берёт начало внашей стране указанная выше мнимая «интернационализация», пагубные последствия которой не сумел до конца искоренить даже Великий Октябрь 1917 года, а уж тем более христианин К. Леонтьев! Исполнителем этого чудовищного злодеяния над национальным идеологическим достоянием нашего народа стал князь Владимир, сын князя Святослава от ключницы его матери кн. Ольги — некой Малуни

(имя ласкательное от еврейского имени Малка). Отцом означенной Малуни был «равв» — раввин из

города Любеча, также носивший еврейское имя Малк1, что совершенно неудивительно, если учесть, что

один из древнейших русских городов Любеч до 882 года находился в вассальной зависимости от

иудейского Хазарского каганата, платил ему дань и кишмя кишел иудейскими купцами, раввинами и

прочими оккупантами-эксплуататорами из «богоизбранных». В 882 году князь Олег освободил Любеч

от оккупантов, но их остатки сумели втереться в доверие и при дворе. Несторовская цензура

дохристианских летописей привела к переосмыслению слова «равв» или «рабб»; удвоение согласной

пропало и слово стало возводиться к глаголу «робити», потомок раввина Малка, который даже в

«Повести временных лет» остался фигурировать как «робичич», т.е. «раввинич» стал во всех историях

России упорно переводиться как «сын рабыни». Узнав, что Малуша зачала от Святослава, разгневанная

кн. Ольга сослала её в село Будутино близ Пскова, где и родился Владимир. Это обстоятельство весьма

примечательно: Ольга сама происходила из простых псковских женщин, и её будущий муж

познакомился с ней в её бытность перевозчицей на реке Великой. Князю Игорю она приглянулась за

свою смелость и отвагу на этой нелегкой даже для мужчины работе. Поэтому Ольгу нельзя заподозрить

в классовом чванстве, когда она ссылала Малушу. Гнев Ольги был вызван не классовым чванством, а

идеологической несовместимостью её сына с Малушей — Малкой, тем, что Малка была дочерью

коварного эксплуататора русского люда. Не лучше относился к плоду своей мимолётной — по пьянке

— связи с ключницей и сам Святослав Игоревич. Вот что мы читаем по этому поводу в книге «История

России в картинках», вып. 1, картины и текст составлены В.Золотовым, изданы Н.Дементьевым, СПб.

1864 г. № 9.

«Когда отъезжал Святослав в свою любимую Болгарию, покидая навсегда Русскую Землю, то

старшему из сыновей его, Ярополку, было не более 10 лет, а Олегу — около 9; несмотря, однако ж, на

их малолетство, Святослав посадил княжить Ярополка в Киеве, а Олега — в Земле Древлянской,

разумеется, под надзором воевод; не назначил никакого удела только самому младшему,

Владимиру, как сыну рабыни. Новгородцы, узнавши, что Святослав назначил особого князя

Древлянам, обиделись; они не хотели более повиноваться посадникам Святослава и прислали к

нему своих старшин просить у него себе князя и при этом сказать ему, что если он не даст им кого-либо

из своих сыновей, так они призовут к себе князя из-за моря. Ярополк и Олег, конечно, по наущению

дядек своих воевод отказались ехать к новгородцам: не хотели променять тёплого, привольного юга на

холодный болотистый север. Тогда новгородцы, по совету Добрыни, стали просить себе в князья

Владимира, а Добрыня был ему родной дядя, брат его матери. Святослав не любил новгородцев и,

отпуская к ним Владимира, сказал: «Возьмите его, по вас и князь!» Новгородцы поблагодарили и с

торжеством повезли к себе малолетнего Владимира, с ним отправился и дядя его Добрыня и правил

Новгородом, пока возмужал Владимир». (Источник: «Повесть временных лет» - В.Е.).

Мы процитировали отрывок из указанной книги 1864 года неслучайно: этот труд, изданный в самый

расцвет православия как господствовавшей идеологии, труд, основанный на традиционном

многовековом осмыслении летописных первоисточников, никак нельзя заподозрить в предвзятости к

равноапостольному Владимиру Святому, крестившему Русь. Ведь титул равноапостольного имеет в

русской православной церкви только он один (из Руси).

Небезынтересно остановиться несколько подробнее и на фигуре родного брата Малуши — Добрыни2.

На первый взгляд, его имя — чисто русское. Однако при ближайшем рассмотрении его имя чисто

еврейское Дабран — «хороший оратор», «краснобай», «говорун». Ввиду очень близкого созвучия с

русским именем Добрыня, сына раввина Малка Дабрана кликали Добрыней. Кстати, от того же

еврейского корня «говорить», «замышлять», «сговариваться» происходят также еврейские фамилии,

1 На иврите «малк» или «мелех» — царь; «малка» — царица. «Путеводитель по еврейской генеалогии» приводит фамилию Малка и

производные от неё — Малкин, Малкинд, Малки, как широко распространенное еврейское имя и фамилию вплоть до фамилий

марокканских евреев.

2 К былинному Добрыне Никитичу из Рязани любеческий Добрыня Малкович отношения не имеет.

как Деборан, имя — Дебора (пчела, т.к. она, жужжа, вроде бы замышляет ужалить) и т.д. Во время

крещения новгородцев он проявил во весь левитский размах: коварство, подлость и беспредельную

жестокость как результат воспитания в семье раввина-левита. Русские летописи — красноречивое тому

свидетельство.

В отличие от Новгорода настоящий русский Старгород находился в районе теперешних

западногерманских земель Ольденбург и Мекленбург и примыкающего к ним балтийского острова

Рюген. Именно там и находилась Западная Русь или Рутения. Что же касается варягов, то это не

этноним, обычно ошибочно ассоциируемый с норманнами, а название профессии воинов. Воины-

наемники, объединяемые под общим названием варяги, были представителями разных народов

западнобалтийского региона. Западные руссы тоже имели своих варягов. Именно из их числа и был

призван родной внук новгородского князя Гостомысла — Рюрик, сын его средней дочери Умилы,

выданной замуж в район Западной или Старгородской Руси. Он пришёл в Северную Русь со столицей в

Новгороде, так как мужская линия Гостомысла угасла ещё при его жизни. Старшая дочь, видимо, была

замужем за неславянином, поэтому старший внук и не нравился свободолюбивому новгородскому

народу. Новгород к моменту прихода Рюрика и его братьев Синеуса и Трувора был древнее Киева —

столицы Южной Руси — на века. Междоусобные претензии на первенство также имели многовековую

традицию. Именно поэтому киевлянин Святослав в силу южнорусских традиций так

недоброжелательно относился к Новгороду, сплавив туда незаконнорожденного сына-полукровку.

Однако Дабран-Добрыня не дремал. Он направил своего родного племянника на раввинистическую

стажировку в более иудизированную Западную Русь, где тот мог беспрепятственно, без лишних

свидетелей получать инструктаж, как взорвать изнутри последний мощный оплот арийской идеологии

на огромных просторах Северной и Западной Руси — на пространствах от Белого до Чёрного морей.

Несмотря на то, что арийская идеология Западной Руси была сломлена первокрестителем поморских

славян Оттоном Бамбергским в первой четверти XII века, а последний оплот Западной Руси — остров

Рюген — был окончательно раздавлен как самостоятельная русская единица в 1168 году, уже во

времена двухлетней «служебно-раввинистической» командировки Владимира арийская вера там сильно деградировала в результате мало заметной на поверхности подрывной деятельности иудеев-

«язычников». Именно они ещё задолго до командировки Владимира успели развратить западных руссов повсеместным насаждением грубых идолов и храмов-капищ, а главным образом — принесением кровавых человеческих жертв, как правило, — невинных мальчиков, кровь которых пользовались большим спросом. Теперь Владимир знал, как отомстить ненавистным ему родичам по отцовской линии за потерю власти родичами его деда по матери в Любече, за разгром Хазарского каганата. Нет, он не возведёт ненавистных русских в ранг «богоизбранных» путём обращения их в иудаизм. Это могло бы привести к подрыву «богоизбранных» изнутри: для этого он слишком хорошо знал русских. Он взорвёт их арийство изнутри путём введения рабской иудофильской идеологии христианства. В Западной Руси он убедился, как хорошо и вольготно живётся «богоизбранным» при христианских правителях Западной Европы. Он понял, что залог этого вольготного житья его соплеменников по материнской — по иудейскому праву — главной линии, в христианской интернационализации. Вернувшись на Новгородчину с нанятой из синагогальной кассы варяжской дружиной подонков, готовых на всё за хорошую плату, он узурпирует власть в Южной Руси, безжалостно и вероломно убив своего брата Ярополка: ведь он — всего-навсего гой, двуногий скот «богоизбранных». Воссев на киевский престол, он по ранее разработанному коварному плану начинает проявлять псевдоповышенное почтение к арийским богам: приказывает поставить ранее неизвестных нам идолов и не только поклоняться им, но и приносить в жертву невинных мальчиков. «И осквернися кровьми земли Pycьке» — гласит летопись. Жертвенная кровь собиралась и поступала заказчикам. 10 лет идолопоклонства, сопровождавшегося кровавым изуверством, как и было запланировано, взорвали

наше арийство изнутри. Народ стал роптать на собственных богов, которым до этого благоговейно и без эксцессов поклонялся веками и тысячелетиями. И в 988 году по приказу того же Владимира, который именовал себя не иначе как «каганом земли Русской», идолов низвергли, а народ силой погнали в Днепр и другие реки, дабы приобщить к христианской интернационализации.

Однако иудофильская интернационализация была бы неполной, если бы у народа осталась память о

своей прежней многотысячелетней истории и культуре, а особенно — о прекрасной идеологии,

записанной в наших древних книгах. Последние научные открытия, равно, как и древние забытые не

без помощи «богоизбранных», свидетельства, говорят о том, что дохристианская Русь, как на Севере,

так и на Юге, была страной почти сплошной грамотности. И это христианская ложь, что до Кирилла и

Мефодия мы были неграмотны; ведь именно в житии св. Кирилла говорится, что он видел в Корсуни в

Крыму Евангелие у одного русского, написанное русскими же буквами.

Другая христианская ложь, направленная на кастрацию нашей истории, это так называемая

норманнская теория, по которой Рюрик с братьями веками упорно числятся скандинавами, а не

западными руссами. Это также ложь ради иудофильства. А ведь, оказывается, имеется книга француза

Кармье «Письма о севере», изданная им в 1840 году в Париже, а затем в 1841 году в Брюсселе. Этот

французский исследователь, не имеющий, к нашему счастью, никакого отношения к спору

антинорманистов с норманистами, во время посещения им Мекленбурга, т.е. как раз той области,

откуда был призван Рюрик, записал среди легенд, обычаев и обрядов местного населения также и

легенду о призвании на Русь трёх сыновей князя славян-ободричей Годлава. Таким образом, ещё в 1840

году среди онемеченного населения Мекленбурга бытовала легенда о призвании. Это призвание

запомнили не только на Востоке или, вернее, в Северной Руси, куда они пришли, но помнили это и на

Западе, откуда они вышли.

Что же отнял у нас в 988 году сын ключницы-иудейки «робичеч» (раввинич), прозванный так

княжной Рогнедой, этот «каган земли Русской», как он звался?

Современные сионисты изо дня в день занимаются кастрацией истории гоев. Они настолько

обнаглели, что ещё при жизни современников тех или иных неугодных им исторических событий,

начинают фальсифицировать и подтасовывать факты. А уж тем более от Нестора до наших дней

замалчивается то, что борьба между языческой и христианской идеологиями была весьма

продолжительной, далеко неокончательной победой увенчанной для православия и, если из всех форм

христианства русское православие и стало наиболее облагороженным, то заслуга в этом принадлежит,

прежде всего, благотворным традициям духа нашей древней русской национальной идеологии.