СНОВИДЕНИЯ 1 страница

«Пи-ик, пик, пик»…. Слышался глухой, монотонный звук как-то отдаленно, словно из-под толщи воды. «Пик, пик, пик»…

Я открыла глаза, и передо мной предстали белые обои с голубыми узорами. Узоры неожиданно стали двоиться в моих глазах и куда-то поплыли в разные стороны, я зажмурила глаза и открыла вновь – рисунки остались на своих местах.

«Пик, пик, пик»… надоедливый писк становился громче, отдавал эхом в голове, ударял в виски и раскалывал голову на две части, как орех… Я хотела ладонями закрыть уши, дернула руки, но почувствовала резкую, жгучую боль во всем моем теле. Запястье левой руки оказалось в гипсе, а шею и плечи фиксировала специальная подушка и повязка. Лежать неподвижно, оказалось единственно-правильным решением. Голова потихоньку стала успокаиваться, и меньше шумела разными звуками.

Разглядывая узоры на обоях и тонкие провода, которыми я была опутана, я решила вспомнить, что со мной произошло, и как я оказалась в больнице. Но память не выдавала никакой информации.

Монитор на тумбе слева рисовал удары моего сердца кривыми вертикальными линиями. Справа, краем глаза, я заметила окно, осторожно и медленно повернулась и увидела, как за стеклом падает снег мелкими крупицами. «Зима». - Подумала я.

Открылась дверь и в комнату вошла медсестра. Заметив, что я в сознании, женщина подошла ко мне ближе, сняла с меня кислородную маску (а я и не заметила, что была в ней), я вдохнула прохладный воздух, пропитанный медицинскими препаратами, и спиртом, и ватой, и йодом…

- Очнулась. – Сказала она, я так и не поняла, это был вопрос или утверждение. Ее голос звучал глухо, так, если бы она стояла за дверью. Потом в ушах появился свист и шторм, ураган в голове усиливался, словно меня поместили внутрь огромного колокола. – Ты меня слышишь, можешь говорить? – Не унималась медсестра. – Добавляя новые частоты в мою нездоровую нервную восприимчивость.

- Что со мной? – Спросила я почти шепотом, голос слишком охрип.

- Все в порядке. Выкарабкалась. Все так обрадуются, когда узнают, что ты пришла в себя.

- Что случилось? – Произнесла я уже не таким хриплым голосом как в первый раз.

- Полежи спокойно, к тебе скоро подойдет наш врач и осмотрит тебя.

- Почему я здесь? Почему в больнице?

- Старайся не шевелиться, чтобы не нарушить фиксацию шеи – Медсестра, видимо, намерено игнорировала мои вопросы. - Скажешь мне свое имя? – Спросила она, явно меняя тему разговора, улыбнулась и поправила мое одеяло. Я задумалась, и не могла ответить на ее вопрос. Я не помнила своего имени.

- Не страшно. – Ответила медсестра. – Вот вспомнишь, тогда и познакомимся. Когда доктор проведает тебя, твою маму впустят в твою палату, знаешь, она так сильно волновалась за тебя, она будет очень счастлива. Ты же хочешь увидеть маму?

- Да. – Кивнула я.

- А как зовут твою маму? – Вновь спросила женщина, не пряча улыбки.

- Маму зовут… Ульяна.

- Да? – Удивилась она. – Вот значит как? – Она записала показатели с монитора в длинный блокнот. – Я к тебе еще загляну, отдыхай пока. – И женщина выскочила за дверь.

Через неопределенное время в палату зашли худой, высокий доктор в очках и в белом халате вместе с медсестрой. Доктор сел на стул около моей кровати, а медсестра застыла около двери. Они смотрели на меня, как на диковинное существо.

- Наверно, рано интересоваться твоим самочувствием, голубушка, но, все-таки, спрошу: как ты себя чувствуешь? – просил врач.

- Голова звенит, шея болит и рука.

- Меня зовут Николай Андреевич, я твой лечащий врач, а как тебя зовут?

- Я не знаю.

- А что произошло три дня назад, ты помнишь?

«Три дня назад? Неужели я тут так долго?»

- Не помню.

Мужчина поправил очки, нагнулся к моему лицу и стал внимательно рассматривать мои зрачки, потом из кармана вынул маленький фонарик и стал светить им в глаза. Когда он сел обратно на стул, то сказал:

- Имя Полина тебе знакомо?

- Э-э… Наверное это мое имя? – Ответила я.

- А имя Лена? – Спросил мужчина, просверливая меня взглядом.

- Э-э… Значит Лена мое имя? Или… - Я перевела взгляд от Николая Андреевича на медсестру и обратно к доктору. – Я не помню.

- Тебя зовут Полиной, это твое имя. – Сообщил врач и продолжил. – Полина, скажи, пожалуйста, какой сегодня год?

Я задумалась. Странная беседа у нас выходит, словно допрос. Может я чего-то натворила.

- 2010 год.

- Нет, - поправил врач, - сейчас 2011 год.

- Какой месяц?

- Декабрь.

- Нет. Январь.

- Как называется страна, в которой ты живешь?

- Украина.

- Верно. Молодчина! А как зовут твою маму?

- Ульяна.

Врач покачал головой.

- Нет, Любовь. Любовь Даниловна. – Врач заметил мое недоумение и смущение. – Ничего страшного, вспомнишь, ты еще не до конца пришла в себя. Тогда ответь, кто такая Ульяна которую ты упомянула?

Я потупила взгляд. Он точно доктор или он сотрудник милиции? «Если Ульяна это не мама, тогда я не знаю, кому принадлежит это имя». - Подумала я.

Вопросы за вопросами сыпались на меня, спрашивали странные вещи: ссорилась ли я с кем-то на днях, были ли конфликты с друзьями, есть ли люди, желающие мне зла. Вопросы, на которые у меня совершенно не было ответов, не было воспоминаний.

- Скажите, что со мной произошло? – Наконец потребовала я.

Врач поправил рукава своего халата и ответил, но только не мне, а медсестре:

- У нее амнезия. Такое бывает.

- Надолго? – Спросила она.

- Возможно, продлиться несколько дней, а может дольше. Надо сделать снимок головного мозга.

- Меня сбила машина, да? Или на меня напали бандиты и избили? – Задала я тут же вопрос, доктор взглянул на меня, поправляя очки своими тонкими пальцами.

- Родилась ты, голубушка, в рубашке, но второго шанса могло и не быть. Знаешь, как говорил Эйнштейн: «Я жив! И это все, что необходимо, чтобы быть счастливым». А ты хотела добровольно отказаться от своего счастья. Врачам очень трудно лечить таких пациентов.

- Не понимаю.

Врач потрепал рукава своего халата и продолжил:

- Отдыхай. Скоро к тебе придет мама.

- Подождите, скажите, что случилось со мной три дня назад? – Остановила я доктора.

- Нет-нет, Полина… Я хочу, чтобы ты сама это вспомнила и рассказала мне, что случилось с тобой три дня назад. А если не вспомнишь, тебе расскажут позже. А сейчас поправляйся и набирайся сил.

******

Спустя некоторое время отворилась дверь, и в палату вошла взволнованная женщина. Она в слезах и с улыбкой припала к моей кровати, обнимала меня, целовала, гладила мои волосы.

- Поличка, Полиночка, как ты, моя доченька? Как себя чувствуешь, девочка моя? Сколько слез я вылила, а сейчас ты со мной, душа моя.

- Что случилось, мама? Что произошло? Как я сюда попала?

- Неужели ты и вправду ничего не помнишь? – Спросила она.

- Я пытаюсь вспомнить, но ничего,… ничего.… И голова, сильно болит голова, что со мной, мама?

- У тебя сотрясение… - Всхлипнула она, и ее губы задрожали. – Ты была при смерти. Ты пережила клиническую смерть. – Сказанные мамой слова, ударили, словно молниями в землю. - Твое сердце не могли завести 12 минут. Врачи..., они думали, что это все…, как, вдруг, ты подала признаки жизни и вернулась.

- Почему? Отчего я умирала, мама, не плачь, скажи мне?!

- Ты… - Мама немного примолкла, задумавшись. – Ты упала с лестницы; да, какая разница, милая моя, я больше не хочу вспоминать тот кошмар.

- Где упала? Откуда упала? – Не успокаивалась я. – Не скрывай от меня!

- Не думай ни о чем, выздоравливай, набирайся сил.

Она уходила от ответа, мне становилось понятно, что мама не намерена мне что-либо рассказывать. Возможно, ей запретили врачи, а может быть это действительно, трудно вспоминать несчастной матери, едва не потерявшую дочь.

- Я долго буду в больнице?

- Недолго, я буду приходить к тебе каждый день. – Ответила мама. – Я надеюсь через два месяца, приблизительно, в апреле, тебя выпишут.

- Мама, разве сейчас не декабрь? Как-то быстро наступил январь? Я помню календарь на стене и обведенную дату: 10 декабря 2010 год. А сегодня уже 30 января!?

- Разве это имеет значение, когда к тебе вернется память, все сразу же станет на свои места, не переживай. Завтра к тебе придет Женя…

- Женя? – Переспросила я. – Кто это? Мой брат? – обрадовалась я. - Да, у меня есть брат, я помню.

Мама смотрела на меня испуганными глазами, а потом задала вопрос:

- А ты помнишь, кто такая Ева?

- Ева?.. В Библии читала про Адама и Еву…Разве, нет?.. Не так?

Моя мама расплакалась, не в силах сдержать огорчение.

- Почему ты плачешь? Кто такая Ева?

- Ева твоя годовалая дочь. Женя твой муж. Ты даже их не помнишь?

Мое сердце сжалось. Муж!? Дочь!? У меня есть дочь?! Я о них ничего не помню, совсем ничего не знаю.

- А где мой брат? – Сухо и хрипло спросила я.

- О каком брате ты говоришь? Ты моя единственная дочь!

- Значит, у меня нет брата?

- Полиночка, солнышко мое. – Мама глухо зарыдала. – Как мне помочь тебе, моя родная. Почему это произошло с нами? Закрывай глаза, поспи, отдохни. А я буду рядом с тобой. Теперь всегда буду рядом… - Мама поцеловала меня и, заливаясь слезами, приложила к своим глазам платок.

Как же это?! Почему сейчас январь 2011 года, за три дня, которые я пролежала в больнице без сознания, не мог пролететь целый месяц. Почему мне кажется, что сейчас должно быть 25 декабря, 5 дней до начала Нового Года. Я забыла даже имя моей мамы, думала, что у меня есть брат, но, оказывается, есть муж и дочь. Упала? Я упала с лестницы… и пережила клиническую смерть. Не помню. Ничего не помню. За размышлениями я незаметно уснула. Однако мне приснился страшный сон…

*****

Во сне я стояла у черных кованых ворот кладбища. За ними виднелись кресты и памятники. Где-то из глубины кладбища доносились рыдания. Это был, плачь женщины. Я стояла у ворот не шевелилась, чувствовала, как сильно колотится в груди мое сердце. Вижу, как двумя свободными концами на сильном ветру развивается тонкая черная ленточка, привязанная к запястью моей руки. На этой ленточке замечаю белые цифры – 18/07. Я знаю, что эти цифры – адрес какой-то определенной могилы. И я шла, искала эту могилу, но найти не могла.

Хлопок двери разбудил меня. С 6 часов начинались процедуры: мне сделали укол, сделали перевязку головы, оказывается у меня также было рассечение височной области. Волосы на голове были немножко сбриты, а на коже наложены швы. Потом подключили капельницу. Даже странно, что после падение с лестницы, я получила столько серьезных и даже смертельных ран.

- Это тебе от всего отделения. – Сказала медсестра и поставила цветы в вазу. – Теперь у тебя будет два дня рождения.

- Какого числа я действительно родилась?

Медсестра глянула на медкарточку и ответила:

- 12 августа 1992 года.

- Август? Третий месяц лета, но, разве я родилась не в третьем месяце весны - в мае! Ведь в мае цветет сирень и тюльпаны…

- Нет, Полина, ты родилась в августе и только в августе. Ты что-то путаешь.

Я отвела взгляд от медсестры на стену и засмотрелась в одну точку.

- Нет, что-то неправильно, какая-то ошибка, что-то не так, что-то не так…

- Никакой ошибки нет, Все просто, – медсестра не удивилась. - Ты упала с высоты, у тебя сотрясение мозга, пережив клиническую смерть, твой мозг, как.… Как «Виндовс» – перезагрузился и потерял часть информации. Но тебе еще очень повезло, другие так теряют память, что забывают, как ложку держать в руках и цвета назвать не могут, а еще бывает парализованными остаются очень долго и ходить заново учатся. Так что хвали Бога! Врачи будут работать, стараться, чтобы к тебе вернулась память.

Слова медсестры меня не утешили и, даже, напугали.

- Скажите, вы же знаете, как я упала? Как это случилось?

Медсестра вздохнула, и на груди ее халата я заметила бейджик с именем Алена.

- Не мучь себя, нужно думать о хорошем. Послушай, я хотела тебя кое о чем спросить.- Она села на край стула и тихо, почти шепотом, произнесла, - говорят, клиническая смерть – это граница между жизнью и смертью, и душа отходит от тела и встречается с Богом. А ты видела Бога? Он существует?

Такой вопрос застал меня врасплох.

- Я не знаю…. Не помню ничего.

- Совсем-совсем? Может ты хоть своего Ангела видела?

Я задумалась. Алена так сильно верила в потусторонний мир, в ее глазах было столько любопытства и надежды. Если бы я ответила ей, что видела Бога, она, вероятно, попросила бы у меня автограф. Я попыталась вспомнить хоть что-то, что происходило со мной в тот клинический миг, вспомнить любое видение, словно ночной сон…

Холод, только холод и боль – это все что я помнила. Больше ничего.

Медсестра покинула палату. Она надеялась услышать интересный и захватывающий рассказ о путешествии моей души, но я ее разочаровала.

Страшный холодный ветер, высасывающий душу из тела и боль – это единственное, что помнится мне.

******

На следующий день, после двенадцати отворилась дверь, ко мне впустили посетителя. В палату вошел высокий, черноволосый парень, он сел рядом с кроватью и посмотрел на меня напряженным, сердитым и небрежным взглядом, словно хищник на пойманную добычу. Стало страшно и неуютно. Казалось, даже у больничной койки подкосились ножки от такого давления, какое исходило от него.

«Кто он? Женя? Это мой муж? Этот брюнет с голубыми глазами,… но что это за взгляд?»

- … Женя? – Спросила я, и парень ухмыльнулся.

- Ты все же помнишь меня, а мне сказали, что у тебя амнезия. – Ответил он леденящим голосом. Наверно, я растерялась, так как не знала, что ответить и не стала объяснять, что угадать его было не сложно, ведь, где-то подсознательно я ждала прихода мужа. – Давай, признавайся, ведь нет никакой амнезии, верно?!

- Что произошло? – С опаской спросила я, чувствуя что-то неладное. – Что со мной случилось? Как я упала?

Глядя на него, складывается впечатление, что бежала я именно от него, прежде, чем упала с какой-то там лестницы. Хм, а может, был пожар, и я пыталась спастись по пожарной лестнице, не удержалась и рухнула вниз; надо у него спросить.

- Неслабый выкинула номер – аплодисменты! Она из жизни, а ребенка на кого хотела оставить на меня, а может на мать или на произвол судьбы?

- Э-э.… Это ты о чем? Что ты только что сказал?

- Не нужно симулировать амнезию. Ты всегда была актрисой. Я слишком хорошо тебя узнал.

Женя был зол. В глазах пылала ярость, а пониженный тон его голоса пугал меня больше, чем его холодный взгляд. И я не понимала, совсем не понимала, за что он так на меня сердится.

- Разве так должен разговаривать муж с женой!? Вообще-то, это не прилично приходить в палату к больному в таком скверном настроении. Ты меня пугаешь! – Высказала я. – Не понимаю, о чем ты говоришь, и ничего не помню.

- Я тебе сейчас напомню. – Ответил Женя и протянул мне листок. – Читай. Читай вслух!

«Я больше не хочу видеть тебя, Женя, не хочу слышать нравоучения матери, не хочу смотреть на Еву, не хочу ненавидеть себя и его. Прощайте. Полина».

- Это я написала? – Задала я вопрос.

- Это ты написала, - скопировал мой голос Женя, - а затем вылезла на крышу пятиэтажного дома и спрыгнула вниз! Дура набитая!

В воздухе повисла пауза, Женя выжидающе на меня смотрел, я с трудом осмысливала услышанное.

- Значит, я совершила самоубийство, спрыгнула с крыши дома и оказалась здесь? А лестница?

- Какая лестница?

- Мама мне сказала, что я упала с лестницы.

- Твоя мама решила скрыть от тебя правду, чтобы не травмировать нежную душу дочери.

Мы тупо смотрели друг на друга, потом я еще раз попробовала на вкус эту фразу, чтобы лучше понять ее смысл:

- Я… спрыгнула… с крыши?!!.. – должно быть, он просто издевается надо мной. Что за бред! Чепуха! - Не могу в это поверить. Не-ет, зачем?.. Я не могла этого сделать. По-че-му я спрыгнула?

- Что-то там не клеилось у тебя с любовником, насколько я понимаю. Да?

- С лю-ю-бовником?! – Ошарашено переспросила я.

- Не делай ангельское удивление, противно. Это ни для кого не тайна, поэтому театр отключай.

- Подожди, Женя, о чем ты говоришь? Этого не может быть.

- Да, плевать. – Сердито рявкнул парень. – Может или не может. Дело сделано и выбор тоже. Ты только объясни мне, скажи, разве я похож на монстра, я так ужасен, со мной настолько тебе плохо? Или он настолько прекрасен и достоин твоей смерти?!!!! Скажи, почему ты его так любишь? Почему без него нет жизни для тебя? Если ты… настолько хочешь быть с Сашей… с этим «карнавалом», я не в силах тебя удержать, но... – Женя перевел дыхание. - Зачем нужно было прыгать? Ты добилась своего. Я не желаю жить с неуравновешенной психопаткой. Как только выпишешься из больницы – я подаю на развод.

Наверное, именно эта фраза вызывает подземные толчки, так как мне показалось, что началось землетрясение, с разрушительным эффектом конца света. Я замерла, забыла о воздухе, наверно побледнела, мысли путались в голове от волнения, это был ступор и шок, потеря дара речи. Я изменяла мужу с неким Сашей и прыгала с крыши из-за другого… это уже слишком, нет-нет, такого быть не может.

- Развод, но… как же Ева? Как же твоя дочь? – Вспомнила я о ребенке и решила прикрыться ним.

- Моя дочь! – Презрительно усмехнулся парень, а потом задал странный вопрос. – А моя ли она дочь? - Ребенка мне искренне жаль, ни мать о ней не заботится, ни отец. Хм…, ты, конечно же, не помнишь, что отец ребенка мой бывший друг.

Моя голова зашумела, любой звук и шорох отдавал эхом, словно меня погрузили в воду, а потом посадили внутрь колокола, и били молотом беспрерывно по нервам и вискам. А сердце обливалось кровью сожалений.

- Боже мой, - произнесла я, - как же я могла так поступить, что же я натворила?!

Это восклицание произвело на Женю охлаждающий эффект, вместо презрения, в его глазах появились безразличие ко мне и даже жалость.

- Я не знала. Я не зна-а-ла.… Теперь мне все понятно, почему ты так зол. Я действительно это заслужила.

Женя заинтересованно на меня взглянул, приподнял бровь, казалось, что-то его удивило, но через минуту его лицо вновь обрело презрительное выражение. Я не плакала, но не в силах была остановить слезы. Мое тело дрожало, от шокирующих новостей, а душа разрывалась от негодования.… Рукою я сжимала то голову, то одеяло, крупные капли слез падали на постель, оставляя мокрые следы.

- Но даже если все так, как ты говоришь, это не значит, что я имитирую амнезию. Даже сейчас, я не могу вспомнить все это. Не могу вспомнить и мне трудно в это поверить… - Рыдала я.

- А мне то что? Это твои проблемы. Ты можешь одурачить даже врачей, но не меня. Мой лимит доверия к тебе исчерпан. И твои слезы ничего не изменят.

В палату вошла медсестра и возмущенно воскликнула:

- Что тут происходит? Уходите-уходите немедленно, - обратилась она к парню. – Зачем вы довели ее до слез, хотите, чтобы попытка суицида повторилась? – Прошептала она ему на ухо, однако я все слышала, и ее слова подтвердили правдивость слов Жени. - Чтобы это было в последний раз, иначе запретим посещение.

Женя молча вышел из палаты, даже не взглянув в мою сторону.

«Я больше не хочу видеть тебя, Женя, не хочу слышать нравоучения матери, не хочу смотреть на Еву, не хочу ненавидеть себя и его. Прощайте. Полина».

Моя предсмертная записка, мое прощание с жизнью, смятым комком, я сжимала ее в кулаке. И не могла осознать, как в 19 лет мне удалось настолько искалечить свою жизнь.

*****

День за днем уколы, таблетки и постельный режим, - так, в больнице, и пролетело два месяца. С моей левой руки сняли гипс и, осторожно, я могла самостоятельно поднимать легкие предметы. С каждым днем я чувствую себя лучше и иду на поправку, – так говорят мне врачи. Ко мне часто приходила мама с гостинцами и приносила гостинцы от моей подруги Наташи, которая почти целый февраль не могла проведать меня из-за сессии в другом городе. Реже приходил Женя. А когда он приходил, то старался как можно быстрее уйти и не желал со мной разговаривать.

Моя амнезия затянулась. Прошло два месяца, а я так ничего и не вспомнила. Было ощущение, что мне и вовсе нечего вспоминать. Ко мне приводили врачей, психологов и разных других специалистов, по результатам тестов и бесед - все подтверждали, что я в здравом уме и у меня крепкая память, что умею логически мыслить и правильно придавать смысл значениям, однако мои воспоминания из прошлого покинули меня основательно.

А по ночам мне снился один и тот же сон: я видела кладбище и искала по черной ленточке могилу 18/07, слышала плачь женщины. Но как только я находила во сне эту могилу и приближалась к ней – я тут же просыпалась.

Потом медсестра принесла мне зеркало. Впервые я увидела себя. Ведь до этого я не помнила, как я выгляжу. Откровенно говоря, я была довольно симпатичной девушкой: с длинными до пояса каштановыми волосами, вот только с небольшим шрамом у виска, но врачи мне обещали, что шрам будет незаметным, а остриженные сбоку волосы вскоре отрастут и прикроют рану, а сейчас длинная челка набок хорошо его скрывала. Мои глаза были непонятного оттенка, то ли голубые, то ли зеленные, то ли серые, казалось, они отражали все эти тона одновременно, зато длинные и пышные ресницы придавали глазам особую выразительность и глубину. Нос самый обычный, не курносый, и не длинный, без горбинки, простой прямой и аккуратный нос. А на днях мама принесла альбом с фотографиями.

По фотографиям мама познакомила меня со многими людьми, рассказала, какой доброй девочкой я росла, была веселой, всегда целеустремленной и боевой.

- Мама, - обратилась я, - почему же я теперь такой стала?.. Как я могла спрыгнуть с крыши, не подумав про ребенка?

- Полина, давай не будем об этом, прошу тебя. Я каждый день пытаюсь вычеркнуть этот день из своей жизни…. Не вспоминай плохое…

Маме было горько, она была измучена. Похоже, она страдала больше, чем я – ее родная дочь.

На фотографиях были мои друзья – я не знала их. Был мой отец, которого давно уже нет в живых, - я не помнила его. Но, на фотографии я узнала знакомое место.

- Это же спорткомплекс «Олимп», там есть ледовая площадка. – Сказала я маме и почувствовала, как кольнуло сердце. – А еще там баскетбольная секция и бассейн и боулинг.

- Да, милая, - ответила мама, - но, как же ты вспомнила это место, если оно находится на другом конце города. Мы были там всего один раз.

- Не знаю, но, я помню это место, там, рядом, есть еще железный памятник песочным часам и высокий треугольный фонтан.

Мама обрадовалась и расстроилась одновременно. Из всех фотографий, где было столько близких и знакомых людей, я вспомнила лишь местонахождение спортивного центра.

*****

Спустя две недели ко мне в палату подселили бабушку. Она была не очень общительной и постоянно спала под капельницей. Но, однажды, она сказала мне:

- Тебе даровали жизнь после смерти неспроста. На тебе лежит святая ответственность исправить ошибки прошлого и будущего.

- Исправить ошибки? - Удивилась я.

- У тебя очень много дел. Ты вернулась, чтобы высушить слезы белой женщины, вернулась, чтобы спасти юношу от погибели. Ты пришла в дом, куда нужно вернуть мир и покой. Но, не ищи могилу на кладбище, не ищи ее даже во сне.

У меня расширились глаза.

- Откуда вы знаете о моих снах?!

- Я многое знаю, в этом мое горе, лучше бы мне вообще ничего не знать, тогда бы не лежала под капельницей.

Старушка отвернулась, заинтриговала меня и не оставила ни единой надежды на то, чтобы рассказать мне больше подробностей обо всем что ей известно. Попытки разговорить ее не увенчались успехом, старушка сердилась, отворачивалась и засыпала. А через несколько дней ее перевели в другую палату. Чувствую себя такой беспомощной, не зная, что вокруг меня происходит, не помня важных моментов из своей жизни, чувствую вокруг странную недосказанность. По телу побежали мурашки. «Память, вернись ко мне!» - Мысленно молила я.

*****

- Здравствуй, Полиночка. Как самочувствие? – Спросил меня доктор, когда вошел в палату.

- Хорошее.

- Это радует. Я пришел сообщить, что завтра тебя выписываем. Поэтому можешь собираться домой.

Такая новость очень обрадовала меня. Наступил апрель, очень теплый месяц, которого я так ждала. Время ожидания не прошло даром; я набралась сил, прочитала много книг «Как заботиться о малышах», прочитала много газет и была в курсе последних событий в мире.

На следующий день пришла мама и помогла собрать вещи. У ворот поликлиники нас ожидало такси.

- На Килоградную, 16. – Сказала мама водителю.

Машина тронулась в путь.

Мой город.… Да, я узнаю его, я знаю эту площадь, знаю этот проспект, но… именно эти улицы мне не знакомы, этот район… я знаю его совсем немного.

Машина свернула и поднялась на мост, с высоты которого открылся вид на парк.

- Разве это не парк Космонавтов?! – Спросила я.

- Да, Полина, он самый. Неужели ты вспоминаешь?

- Нет. Я всегда хотела побывать в этом парке, я слышала, что здесь много необычных фигур, статуэток, говорят он очень красивый.

- Что ты! – Удивилась мама. – Ты очень часто была в этом парке. Когда была маленькой, мы с отцом водили тебя на аттракционы. А когда ты выросла, то убегала туда с подружками.

- Значит парк не далеко от дома?

Такси ехало еще пару минут, задержалось на светофоре, пропустило людей на пешеходном переходе, а затем остановилось у подъезда пятиэтажного дома.

- Ну, вот мы и приехали. - Сообщила мама. – Здесь ты живешь. На третьем этаже, окна выходят во двор.

Вместе с мамой по ступенькам мы поднялись на нужный этаж и встали перед дверью в квартиру с номером 32. В этот момент меня охватил страх, вдруг стало тревожно, казалось, если я войду в эту квартиру, произойдет что-то непоправимое. Мама уже нажала звонок, за дверью послышались быстрые шаги, совпадающие с безумными ударами моего сердца. Услышав, как отмыкается замок, невольно я попятилась назад от двери, как будто дверь пылала огнем.

- Куда ты? Что с тобой? – Обратилась ко мне мама.

Распахнулась дверь, в проходе я увидела Женю с ребенком на руках.

- Проходите. С возвращением. – Сказал он и развернулся обратно в квартиру.

- Ну же, заходи, Полина, почему ты растерялась?

Квартира не отличалась особой роскошью. Здесь необходимо было сделать ремонт, навести генеральную уборку. В комнате стояло немного старой, так званой «бабушкиной» мебели, но еще хорошо сохранившейся. На фоне старомодной мебели очень выделялась современная техника: телевизор, ноутбук. Около дивана стояла детская кроватка. Женя осторожно положил малышку в кроватку и сказал маме:

- Теть Люба, приготовите кашку для Евы, уже закончилась.

- Конечно, приготовлю.

Мама с Женей переглянулись, посмотрели на меня, и вместе вышли на кухню.

Я подошла к кроватке. Девочка смотрела на меня маленькими глазенками, сгибала и разгибала маленькими пальчиками. Ева – моя дочка. Она была крохотная. Малюсенькие ножки, малюсенькие ручки, как у куклы, коротенькие светлые волосики. Я не могла отвести от нее глаз, в душе нарастало смятение, перетекающее в волнение.

Я отошла от колыбели и осмотрелась вокруг, здесь мне все не знакомо, все какое-то чужое и непривычное. Настенные часы привлекли мое внимание, они шумно перемещали секундную стрелку, как будто, время начало свой отсчет, и оно предупредило меня, о быстротечности каждого мгновения. Я подошла к окну; вид из окна на внутренний двор, внизу клумба и куст сирени, через дорогу детская площадка и лавочки. Но, почему-то не по себе, тревожно, неуютно и грустно, прямо до слез.

- Полина, что с тобой? Ты себя плохо чувствуешь? – Мама стояла за моей спиной, потом подошла с боку и обняла меня за плечи.

- Не знаю. Такое чувство, словно в гости пришла, словно я, это не я.

- Поличка, - мама заглянула в мои глаза, - обещай мне, клянись, что больше никогда, никогда не бросишь свою мать, а если ты захочешь снова расстаться со своей жизнью, тогда и меня позови и я пойду вслед за тобой – тебе ясно?!

- Клянусь, мама, и обещаю, что больше никогда этого не сделаю.

Мама недоверчиво провела рукой по моим волосам, прижала меня к себе.

- Я приду завтра рано утром. Помогу тебе с дочкой и посижу с тобой. Ты покушай и ложись отдыхать, с тобой будет Женя.

Мама покинула квартиру так поспешно, видимо, захотела оставить меня с мужем наедине. Ей казалось, что он быстрее поможет мне адаптироваться и вернуться в русло жизни.

- Что такое? Не узнаешь нашу квартиру? – Спросил парень.

- Нет, не узнаю. – Честно призналась я.

- Естественно, ты ведь здесь не жила, а шлялась по тусовкам со своим ненаглядным. Домашний очаг не для тебя!

Я отвела глаза, здесь нет места моим комментариям, нет возможности противостоять его выпадам, если бы хоть что-то помнила, то нашла бы что сказать.

- Какой невинный, чистый взгляд. Опять игра на публику. Как у тебя это получается? Почему я всегда введусь на твое притворство? – Парень несколько минут постоял, изучая меня. – Затем подошел к столу и взял тетрадь. – Что, даже не ответишь мне?

- Судя по тому, как муж встречает жену из больницы, не удивительно, что жена прыгнула с крыши. В каждом твоем слове столько ненависти и яда, скажи, это твоя обычная манера общения?