Подкова счастья

Я не искал подковы счастья,

Но жизнь случайностей полна —

По парку шел я в день ненастный,

Кругом стояла тишина.

Березы ласково встречали,

Как руки, ветви опустив,

И вдруг негаданно-нежданно

Я на подкову наступил.

Я взял ее с лесной дороги,

Принес находку в дом свою,

Потом прибил ее над дверью,

А счастье сам себе кую.

Он читает это свое произведение без излишнего пафоса, задумчиво, сосредоточиваясь на каждом слове, подчеркивая интонацией найденный смысл, выразить который ему удалось в новой для себя форме. Да, ему далеко за семьдесят, да, он — немолодой человек, но что-то заставило другого, красивого и молодого человека, остановить его, совсем незнакомого, и сказать:

«Я вижу, ты знаешь, зачем живешь? Почему не знаю я? Научи!» Как разволновался тогда Сергей, как он сам хотел понять того, кто, задав вопрос, не смог, не захотел, не сумел услышать его ответ.

Я пишу свой текст для тех, кто хочет и умеет слушать других, кто готов не заметить несовершенство литературной формы, кто открыт для понимания жизни другого человека.

В облике Сергея есть то, что заставляет обращать на него внимание. Люди часто относят его к одной из национальностей Кавказа, но он — русский. И среди русских немало высоких и черноволосых людей с поразительно яркими синими глазами, которых время пощадило. Вот волосы уже не отливают вороным крылом, как бывало когда-то. Крупные черты лица, сильный, ясный, богатый интонациями голос, умение увидеть хорошее в любом явлении, готовность рассмеяться удачной шутке собеседника, способность сосредоточиваться на деле, желание и умение работать одному, но лучше вместе с хозяйкой. Так он уже больше пятидесяти лет называет свою жену, с которой практически не расставался надолго все эти годы. Необходимость совместного обсуждения с ней любых дел так велика, что никакие обстоятельства не могут помешать совместному принятию решения.

Горячий и увлекающийся по натуре, он должен был всю жизнь переживать те ограничения, которые создает инвалидность. Сегодня ноги тоже дают о себе знать, но уже по-другому, возрастная слабость порой кажется непреодолимой, но всю жизнь проблемы с ногами давали о себе знать хромотой, которую, естественно, не могли не видеть другие люди. Тело часто напоминало о себе разными болезнями, но надо было чему-то научиться в жизни. Сегодня он говорит о себе: «Чувствую я себя сейчас лучше, чем в 45—50 лет. Настроение хорошее, бодрый, целеустремленный, на каждый день работы планирую. Так просто, без работы не сижу, читаю или так, что-нибудь делаю». Чему научила жизнь? Думаю, что читатель уже отметил заключительные строчки стихотворения Сергея. В них главное, то что можно назвать обретением себя. Это дает силу и радость от жизни.

Жизнь начиналась в большой крестьянской семье, где было три сестры и три брата. Сергей был младшим из братьев. Отец не только занимался земледелием, но и был ремесленником. Он вырос грамотным и начитанным человеком. Мать занималась домом и детьми. В этой же деревне жила семья дяди, о котором Сергей вспоминает часто с самыми теплыми чувствами. Именно дядя был тем человеком, на которого хотелось походить, не чужим — родным человеком, родственником.

Этот человек на долгие годы определил направление того психологического процесса в развитии Сергея, который называют идентификацией. «Быть как» — это важное основание для проявления данности Я. Психологическая дистанция, которая существовала в отношениях с этим человеком, только уточняла границы его индивидуальности, делала его более целостным. Несколько фактов из его жизни: он занимался торговлей сельскохозяйственными товарами (возил за многие сотни километров, даже в Санкт-Петербург). Не пил спиртного вообще, был большим любителем поэзии, читал наизусть всего «Евгения Онегина», знал множество других стихов, много читал, не был безучастным к социальной жизни — состоял в партии эсеров. Во время коллективизации своей находчивостью и умением ориентироваться в ситуации спас всю свою семью от раскулачивания, нашел способ своим трудом поднять детей (их было шестеро) и всем дал высшее образование.

В семье Сергея все его братья и сестры тоже имели высшее или специальное образование, вопрос о том, что учиться тяжело (в школу приходилось ходить с костылями за несколько километров) не обсуждался. Он учился и жил в чужих семьях с подросткового возраста. Был в выпускном классе, когда началась Великая Отечественная война. Его призывали тоже, но медицинская комиссия не пропускала. Сергей работал, а братья ушли на фронт, как ушли и большинство одноклассников. Из 16 юношей его класса вернулись после войны двое, оба его брата не вернулись домой. Отец, получив вторую похоронку, сказал: «Ну, мать, жизнь прожита даром». Горе было очень глубоким, он пожил совсем недолго.

Братья остались в памяти сильными и красивыми, они любили людей и люди любили их. Через много лет при случайной встрече с Сергеем немолодая уже женщина, обознавшись, принимает его за брата и будет плакать, не найдя слов, чтобы выразить свои чувства. О братьях осталось только светлое воспоминание, которое с годами становится все острее и острее.

Военный и послевоенный голод совпал с учебой в институте. Тогда же была и встреча с пленными немцами, которых кормили хлебом. Этот хлеб студенты выменивали у них на табак. Потом долгие годы встреч с иностранцами не будет. Лишь через десятилетия встретятся китайские студенты, которые будут боязливо избегать общения и старательно выговаривать вежливые русские слова. Это будет позже.

«Маяком для меня был старший брат, он окончил педагогический институт, преподавал. Я тоже по его стопам пошел, стал учителем. Отработал 15 лет учителем и 20 лет был директором школы». Эти слова Сергея напоминают строчки из листка по учету кадров, а за ними работа в сельской школе и преподавание истории — предмета, который требовал широкого общения не только с учениками. Была такая общественная нагрузка — партийный пропагандист. Суть ее в том, что надо было бесплатно работать с людьми, разъяснять им политику партии. Это одновременно силы и время, отнятые у семьи, постоянное чтение газет, журналов, ориентация в международной и внутренней политике, осмысление прочитанного человеком, который уже пережил достаточно, чтобы понимать, что слово и дело могут не совпадать. Он был членом партии, членом парткома, районным депутатом, был и исключенным из партии за самостоятельность мышления и позднее восстановленным в ней. Это только строчки биографии — факты. Суть их в том, что молодой человек, от природы наделенный философским аналитическим умом и способностью понимать смысл многих явлений, столкнулся с социальной реальностью, которая в основе своей была утопична. Натура побуждала к поиску закономерностей там, где их не было, факты жизни противоречили словам о них. Это было непросто, и долгие ночные разговоры с хозяйкой были единственной возможностью понять происходящее. Душа, натура бунтовали против всех форм насилия — над собой и над другими. В ответ он услышал: «Партии виднее, кто и что должен делать». Времена откровенных репрессий уже закончились, но исключение из партии было равно социальной смерти. Это пришлось пережить с потерей здоровья, когда еще не было и сорока лет.

Прерву мое повествование о Сергее и опишу коротко те факторы социальной ситуации развития, которые определяли его жизнь. Во время его детства и юности в деревне разрушенный храм уже не созывал жителей на службы, религиозные темы в семье открыто не обсуждались, так как это могло повлиять на жизнь детей и на их будущее. Дети рано уходили из семьи, стремясь к самостоятельным заработкам, так как колхозная работа не позволяла родительской семье иметь хотя бы минимальный достаток.

Центром интеллектуальной жизни деревни была школа, учреждение, как известно, глубоко идеологизированное во время советской власти. Политика партии коммунистов, как единственно правильная и возможная, присутствовала во всех формах работы с детьми. Они были членами сначала детской, а потом юношеской организации, и эти организации (пионерская и комсомольская) отвечали запросам молодости той простотой решения жизненных проблем, которые соответствуют переживаниям юношеского максимализма. Плохие буржуи наживались за счет труда бедных и хороших рабочих, плохие капиталисты готовили войну, а хорошие рабочие не хотели войны. Плохие буржуи хотят захватить нашу страну, но мы — самая хорошая страна в мире, мы ее любим и не позволим буржуям захватить страну. Так писали в книгах для детей и юношества, так рассказывали о всемирной истории и истории страны.

Естественная любовь к Родине, которая просыпается у юношей как чувство причастности к историческому месту и времени, получала достаточно информации для того, чтобы коммунистические убеждения становились собственными.

Сегодня, когда так много в истории России прочитывается заново, когда так легко отвергается то, что объединяло миллионы людей, мне думается о том, что человек, даже очень умный и проницательный от природы, в какой-то момент своей жизни (чаще всего в юности) оказывается очень сензитивным к простым социальным идеям. Он — молодой человек — строит концепцию жизни, она ему не дана. Ему даны только силы его Я, которые требуют организации, формы. Сильная натура, сильное Я-человека как его данность не могут существовать вне организации, оформленной понятиями и категориями. Именно понятия и категории создают, задают структуру сознания как семантическое поле для проявления качеств Я. Это одна из закономерностей, которые сегодня известны в психологии. Среди понятий, которые структурируют сознание в юности, важнейшим является понятие свободы, позволяющее человеку осуществлять тот вариант самообоснования, который переживается им как наличие собственных сил. Мне кажется, что это понятие (в его формальном, не содержательном выражении) присутствует в коммунистической идеологии, поэтому она не вызывает сопротивления. Реально в действиях, отношениях это понятие заменяется обоснованием понятия Мы, где Я исчезает за ненадобностью, а Мы превращается в то безличное образование, которое требует воплощения в вожде. Свобода превращается в рабство. Форма, не соответствующая содержанию, превращается в свою противоположность. Это уже из области диалектики, где жизнь превращенных форм сознания оказывается увлекательной интеллектуальной задачей для философов.

В обыкновенной жизни, связанной с решением задач идентификации, человеку нужны знаковые формы для проявления данности Я. Эти формы он может создать сам только тогда, когда будет решать задачи творчества своей жизни. Идеология предлагает такие формы. Если кроме этих форм в знаковой среде нет других (их не было или они уничтожены), то идеологическая форма становится единственной. Ее можно принять или не принять — других вариантов нет.

Принятие идеологической формы — это путь к людям, отказ от нее — это путь в одиночество, изоляцию, социальное бессилие. Так устроено идеологизированное общество. Сегодня еще далеко не очевидны последствия для сознания людей тех изменений, которые происходят в России в социальных отношениях. Очевидным пока является тот факт, что общество нуждается в новом качественном объединении, основанием которого будет Я каждого человека, объединения, соответствующего понятию «свобода» как нравственной категории ответственности и долга.

Социалистическая переделка человека (так названа одна из статей Л. С. Выготского) — это реальность жизни, которая отразилась в судьбе Сергея тяжелейшими моральными и физическими переживаниями, экономическими потерями, потерей близких.

Однако как увлекательно и просто звучат слова в статье Л. С. Выготского о возможности и необходимости такой переделки. Я процитирую по Психологическому журналу (№ 3. — Т. 18. — 1997. — С. 142 -148): «Но и здесь остается в силе основной закон исторического развития человека, гласящий, что общественная жизнь формирует человека и определяет главнейшие моменты всего склада его личности...

Внутренние противоречия какого-либо общественного строя находят свое выражение в складе личности и структуре человеческой психики данной эпохи.

С разделением труда был разделен и сам человек. Развитию одной какой-нибудь деятельности приносятся в жертву все другие физические и духовные способности...

Сам по себе рост крупного производства приводит к необходимости выработки нового типа человеческого труда и нового типа человека, способного выполнять эти новые формы трудовой деятельности...

...Сам по себе рост крупного производства таит в себе возможности развития человеческой личности, и только капиталистическая форма организации производственного процесса приводит к тому, что все эти силы действуют в одностороннем, уродливом, подавляющем развитие личности направлении.

...Это общее противоречие между развитием производительных сил и несоответствующим этому уровню развития производительных сил общественным строем и разрешается социалистической революцией, переходом к новому общественному строю, к новым формам организации общественных отношений.

Вместе с этим неизбежно должно произойти и изменение человеческой личности, переделка самого человека. Эта переделка в основном имеет три истока:

...Первый исток— освобождение человека.

Второй исток, из которого берет начало эта переделка человека, заключается в том, что вместе с уничтожением старых пут освобождаются и вступают в действие те огромные положительные возможности, которые заключены в крупном производстве, во все растущей власти человека над природой...

Наконец, третьим истоком, из которого берет начало переделка человека, является изменение самих общественных отношений между людьми. Меняются отношения между людьми, вместе с ними меняются представления, нормы поведения, требования, вкусы. Личность человека формируется, как показывает психологическое исследование, в основном под воздействием тех общественных отношений, в систему которых она включается в основном с раннего детства. Мое отношение к моей среде, формулирует Маркс, есть мое сознание. Коренное изменение всей системы тех отношений, в которые включается человек, неизбежно приводит к изменению сознания и изменению всего поведения человека.

Коллективистичность, соединение умственного и физического труда, изменение отношений между полами, уничтожение разрыва между физическим и умственным развитием, — вот уже сейчас определяющие моменты той переделки человека, о которой мы говорим. Результатом завершения, венцом всего этого процесса перестройки человеческой природы должна явиться та высшая свобода человека, о которой говорил Маркс: "Только в коллективности получает индивид средства, дающие ему возможность всестороннего развития задатков; следовательно, только в коллективности возможна личная свобода".

...Только поднятие всего человечества на высшую ступень в общественной жизни, только освобождение всего человечества является путем к возникновению нового типа человека.

...Но в том и заключается величайший исторический парадокс человеческого развития, что эта биологическая переделка человеческого типа, совершаемая главным образом с помощью науки, общественного воспитания и рационализации всего жизненного строя, явится не предпосылкой, но результатом общественного освобождения человека».

Людям моего поколения эти идеи кажутся тривиально знакомыми со школьных лет, сегодня мы видим их противоречивость и пытаемся понять механизм превращения благих намерений в их противоположность. Это сегодня.

В жизни Сергея и людей его поколения, тех, кто встретил Великую Отечественную войну выпускниками средней школы, эти идеи были теми формами жизни, которые определяли сознание людей.

Идея как форма обладает завершенностью, произнесенное слово как проявление сознания придает текучей и изменчивой жизни обманчивую своим постоянством определенность, которая по сути своей есть не-жизнь. Друг рабочий предстает фашистом, расстреливающим твою семью. Пролетарии всех стран, почему вы не объединились против фашизма, а работали на заводах, где делали сталь и танки, газ и веревки для виселиц? Этот вопрос был в юных и не очень юных головах. Ждали, что сознательные рабочие Германии восстанут, и не дождались этого. Практически нигде не бывавшие, кроме своей страны, вернувшиеся с победой, рассказывали о том, что видели в Германии и как эта жизнь удобством и Механизацией (свет электрический в коровниках) отличалась от Жизни в колхозах. Но очень скоро эти рассказы стали опасными. Это тоже было. За всеми этими краткими фактами — то, что произошло, происходило с людьми, которых переделывали новые

социальные условия. Менялся образ мира — мир поделился на своих (интернациональное чувство) и чужих.

Идеи социальной жизни, когда ты пережил голод и холод, страшную нужду, когда первые сапоги были куплены после нескольких лет работы, когда ты пытаешься рассказать своим ученикам о законах истории, не могут оставлять равнодушными.

В жизни Сергея идеология правящей партии была единственной, оформленной в слова, понятия, категории, которые структурировали и общественную и индивидуальную жизнь как целостный предмет. Это делало доступным для осознания возможное участие в жизни как приложение и реализацию сил Я.

Пережитая война усилила в людях чувство единения и взаимозависимости, как говорит сам Сергей, «патриотизм был очень высокий, никто не заставлял помогать друг другу, а помогали и на фронт отдавали все, что могли».

Война опустошила семью — «равняться в жизни стало не на кого». Не стало старших братьев и отца, любимый дядя был далеко, а встречи с ним были невозможны. Были друзья — одноклассники, но и их унесла война. Вскоре появились в жизни новые люди — жена, ее семья и свои дети. Эти люди принесли новую ответственность за общую, общественную, жизнь. Вот тогда и произошло первое событие, показавшее, что слова об общественной жизни и человеке и реальные отношения людей в партии — это разное.

Думаю, что читателю не так важны конкретные детали партийного собрания, на котором было принято решение исключить Сергея за невыполнение постановлений парткома. Важно, что в сознании человека произошли те изменения, которые преобразовали его структуру. Важнейшими категориями в структуре сознания стали нравственные категории. Это — одно из следствий переживания тех социальных отношений, которые формируют человека. Живой человек, обладающий целостным Я, столкнувшись с мертвыми формами своего собственного сознания, какими были для Сергея основные идеологические установки, обречен на два варианта решения: следовать мертвым формам с упорством фанатика или уйти от них в живую жизнь своего сознания, в котором есть основания для нравственных категорий.

Рядом была жена, которая могла вовремя сказать слова — понятия, категории, — определившие направление переживаний. Была выбрана живая жизнь, а значит, множество новых проблем с поисками работы, переездом, поиском единомышленников на новом месте, трудностями адаптации для всей семьи и т.п. Слова, которые говорили на партийном собрании, как позднее осознал сам Сергей, были продиктованы элементарной завистью к молодой семье, где оба супруга имели высшее образование, пользовались авторитетом среди людей, не пили спиртного и серьезно относились к своей работе. Можно сказать и иначе — они были счастливы и не скрывали этого.

Люди не всегда могут позитивно воспринимать проявление жизненной силы в других. Члены парткома, наделенные властью над судьбами других людей (именно ее давала принадлежность к партии), применяли ее так, как диктовали их представления о морали, о жизни своей и чужой. К этой теме — власти и морали — мы еще вернемся. В жизни Сергея они не раз оказывались теми силами, которые определяли его переживания.

Я пытаюсь найти источники сил для жизни с любовью к ней. Думаю, что для Сергея одним из них является его жена, которая видит в нем качества, способные разрушить его Я, если не находят нужной формы. Это — горячность, отсутствие контроля за напряжением, отдача себя чувствам, стремление сразу иметь результат от любых усилий. В семье это называется «надо сдерживать Сергея». Делается это при обсуждении всех дел и событий, планировании домашней и общественной работы. Делается уже давно, и слова «надо посоветоваться с хозяйкой» естественны в любом общении с чужими людьми. В них нет того оттенка иронии, за которой мужчины скрывают свою зависимость от жен, в этих словах уважение и доверие к человеку, с которым можно всем поделиться и быть правильно понятым. Делиться всем, все откровенно рассказывать — это жизнь семьи, где вранье, ложь считается самым тяжким недостатком людей.

Искренность как проявление целостности натуры мешает видеть в поведении других людей их истинные мотивы, другие воспринимаются на основе того механизма проекции, который переносит собственную искренность на другого человека. Потребовались годы жизни, разочарования в себе и людях, чтобы понять это: «Были разочарования в людях, — говорит Сергей, — во время работы много общался, но не встретил людей, которые бы воспринимали работу и педагогический процесс так, как я. Почти большинство учителей не творчески, бездумно относились к работе. Это меня за душу задевало и разочаровывало в людях. На работу идти не хотелось».

Сегодня он более реалистично относится к существованию разных типов людей, больше ориентируется в истинных мотивах их поведения, но так и не может принять всей душой безответственного отношения к своим обязанностям, когда «люди на работе не работают». Он пытался неоднократно говорить с людьми того поселка, где живет сейчас (через газету и устно, на собраниях), о том, как изменится общая жизнь, если «все будут делать то, за что получают деньги», если «вместе будут заботиться о чистоте и уюте поселка, своих домов». Я уже писала, что на субботники он часто выходил один. Если читатель обладает даром воображения, то он может представить фигуру пожилого, прихрамывающего человека, который упорно пытается бороться с кучами зимнего мусора. К сожалению, в этой борьбе победитель определен заранее. Но он говорит о том, что «пока будут силы, буду делать для людей, если я не буду, ты не будешь, то мы все будем сидеть в грязи и начнем есть друг друга».

За этим убеждением те действия, которые называются общественной работой. Сегодня это ветеранская, как они сами говорят, пенсионерская, организация, церковный совет, сотрудничество с местной газетой. В разных формах это было в течение всей жизни. Другие люди, социальная жизнь никогда не воспринимались как чуждые — это была и есть его жизнь. Он может сегодня точно и серьезно сказать, что хороших людей больше, чем плохих, он формулирует свое отношение к людям словами стихотворения, автора которого он не запомнил. Я хочу процитировать это стихотворение со слов Сергея, так как в нем отражена та концепция человека, которую он сегодня понимает и принимает:

Это исстари так, от века, —

Ты себе никогда не лги —

У хорошего человека

Тоже есть на земле враги.

Вот, казалось бы, уж откуда?

Не ловчил, не позорил честь,

И не делал другому худо,

И старался вперед не лезть,

Ненавидел притворство люто,

Не копался в чужой судьбе,

Но от этого вдруг кому-то

Становилось не по себе.

Просто тем, что ты жил на свете,

Просто тем, что не делал зла,

Просто тем, что работал много,

Просто тем, что ты шел вперед,

Но не там, где в пути полого,

А где удаль размах берет.

Вот и все. Это так от века,

Тут ты правде своей не лги —

У хорошего человека

Тоже есть на земле враги.

В норах прячутся, их не видно,

Сохнет зависть, как старый бес, —

Мелколесью всегда обидно,

Если где-то кустится лес.

Стихи эти восхищают Сергея ясностью выражения сложной нравственной мысли. Признать существование на земле зла и его силу было не так-то просто человеку, который готов был бороться за светлое будущее всего человечества и делал это с горячей верой в то, что будущее люди приближают своим трудом. Но он жил в стране, где труд не был свободным, где рабство (физическое и интеллектуальное) обесценило то, что проявляет в человеке человеческие качества — его творческий труд. Он понял давно, что люди не работают так, как должны были бы работать. По его мнению, основанному на нравственных представлениях о совести, ответственности и долге, тот труд, который он видел, разрушал человека и общество. В долгих ночных разговорах с женой (больше никому нельзя было доверить мысли) он пытался найти ответ на вопрос: «Почему люди не хотят работать? Почему жизнь не улучшается?» И однажды — это было задолго до перестроек и демократизации — с болью и горечью сформулировал слова, похожие на приговор: «Это общество погибло. Погибло общество. Люди не работают творчески, без этого не бывает жизни».

Это было понято, сказано человеком, которому нравственное чувство жизни давало основания для анализа тех самых общественных отношений, в которых он формировался как «новый» человек. Думаю, что он не стал им, так как мог, умел, хотел иметь то, что называют трансцендентальной позицией, — хотел не только и не столько реагировать на изменение отдельных обстоятельств, социальные стимулы, сколько видеть жизнь как целостное явление, для этого надо было владеть позиционным движением в собственном психологическом пространстве. В этом движении Я выступает как самообосновывающееся качество, т.е. такое, которое в переживаниях порождает самого себя. Трансцендентальная позиция — это жизненное бесстрашие, когда человек может потребовать у себя и у другого человека соответствия нравственному императиву. Эта позиция позволяет находить новые душевные силы там, где кончаются силы физические. Она возвращает человеку целостность в той мере, в какой он воспринимает целостность мира.

Сегодня обретение трансцендентальной позиции связано с проявлением религиозных чувств, которые долгое время были под социальным запретом, что препятствовало их осознанию. Они переживались как нравственные основы жизни. Сейчас, когда есть возможность их выразить, Сергей пишет об этом стихами. Стихи, я уже говорила об этом, как собственное творчество появились в его жизни недавно; он рад каждой рифме и пишет стихи, как сам говорит, «когда пишется».

Вот еще один образец его творчества, в котором звучит обращение к Богу: «Помилуй нас, Бог, не надо борьбы. Она — наказание, она — отступление от светлого праздника жизни творения, помилуй нас, Бог».

Его отношение к современным служителям церкви основано на его концепции человека. Сергей может увидеть и оценить их истинные мотивы обращения к людям, не ошибается и в оценке отношения к людям, но он не отождествляет для себя религию в ее современном облике и Бога, религиозные чувства и соблюдение обрядов. Для него сегодня Бог — это источник творения, именно его нельзя разрушать, так как он — основа основ. Этими чувствами пронизано и другое стихотворение Сергея. Привожу его полностью:

Тучи ходят над поселком,

путник ходит по земле.

На угоре возле школы

видит храм наедине.

Три оконца в этом храме,

примитивном, небольшом.

В первом светится оконце

ослепительное солнце,

белый месяц — во втором,

в третьем? В третьем — звездочки.

Прохожий!

Здесь начало всех дорог.

Солнце пламенное — Бог,

Месяц ласковый — сын Божий.

Звезды малые он греет —

Божьи дети на земле.

Сергей работал с полной отдачей сил — он не умел, не умеет иначе. Его работа — преподавание истории и директорство в большой средней школе — требовали больших организаторских способностей, хозяйственной сметки, давали власть над людьми и финансами.

Искушение властью — одно из сильнейших, которыми жизнь может испытывать человека. Сергей его выдержал. Он как-то рассказал, что была ситуация, когда большие деньги «сами шли в руки, но это был нечестный путь. Я себя уважаю за то, что не взял их. Я сплю спокойно — моя совесть чиста... Я никогда не опускался до того, чтобы заискивать перед кем-то, я говорил то, что думал, и не ставил ученикам «три», думая, что они этого не заслуживают». Что помогло не опуститься во властной ситуации до того уровня манипулирования людьми, когда они — люди — становятся тебе — руководителю — должными во всем? Я думаю, что это можно назвать совестью, проявлением стыда, наличием чувства чести и достоинства. Я думаю, что эти нравственные понятия позволяют описать ту возможность сопротивления любому искушению, которому подвергается человек, оказавшись у власти.

Власть — очень простая реальность, она тождественна силе, а у силы, как проявления возможного неравенства в отношениях, направленность обусловлена инерцией этого неравенства. Последняя сродни полевому поведению, которое обладает той внутренней напряженностью, зависимостью от предмета, вызвавшего это поведение, которые не кажутся непреодолимыми. Власть реализует напряжение, вызванное отношением одного человека к другим людям, а это отношение опосредовано концепцией человека, одной из составляющих которой является Я-концепция. Она позволяет обосновать концепцию человека как идеального объекта. Мне бы хотелось, чтобы читатели обратили на это внимание.

В реализации власти одного человека по отношению к другому проявляется содержание концепции человека в той же мере, в какой в полевом поведении проявляется наличие у человека возможности занимать различные позиции по отношению к воздействующему предмету, в том числе и трансцендентальную и рефлексивную. Если обобщить предельно, то, думаю, можно сказать, что ситуация власти показывает степень свободы человека от инерции воздействия сил собственного Я и внешних. Она — власть — проявляет все границы: Ян другого человека, меры воздействия, нравственных переживаний. Она — власть— ставит человека перед решением проблем бытия как существующих реальностей, требующих определенного отношения. О власти еще будет возможность поговорить в заключении.

Вернемся к переживаниям Сергея, когда он, наделенный властью, почувствовал ее искушение. Оно было отвергнуто без колебаний. Таких искушений было немало. Выдержал без потерь для самоуважения. Было и еще одно испытание — негласной властью над своей семьей, где долгое время «я был один мужик на семерых женщин — стареньких и маленьких». Это тоже ситуация, которая требует проявления тех человеческих качеств, которые в психологии обычно дробятся на множество составляющих. В общем виде это — проявление любви к ближнему. В основе ее лежат нравственные переживания человека. Именно они влияли на решение Сергея сопровождать свою старенькую тещу по российскому весеннему бездорожью в ее родной домик, куда она после зимы, проведенной в его семье, непременно хотела поехать. Именно она — любовь к ближнему — влияла на решение увезти жену из больницы, где ее не лечили по-настоящему, и сделать все возможное, чтобы она смогла жить и работать. О ней — любви к ближнему — не говорится словами, вернее, говорится крайне редко. Она — в действиях, в проявлении заботы, в вере в своих детей, в вере в надежность близкого человека, в том самоуважении, которое гарантирует защиту от проявления деспотизма. Она и в постоянном желании чувствовать внимание и одобрение близких, которые своим присутствием подтверждают и его существование.

Любовь к ближнему, любовь ко всему живому — это естественное проявление нравственности человека. Она — составляющая часть самооценки Сергея, он выделяет в себе эту любовь как основание своей жизни.

Самооценка — одна из составляющих концепции человека, рефлексивное отношение человека к себе, когда его Я выступает одновременно в виде субъекта и объекта самоанализа. Это бывает как в рациональной форме, так и в виде переживания. Нравственные переживания выражаются в целом ряде нравственных категорий — стыда, гордости, чести, личного достоинства, совести. Каждая из них в полной мере может быть отнесена к жизни Сергея, поэтому я попытаюсь описать их содержание.

Понятия стыда и гордости — первичные нравственные понятия, которые открывают человеку существование его нравственных переживаний как особого качества психической реальности. Стыд за что-то и стыд перед кем-то — это проявление ориентации на целостности, существующие в психической реальности самого человека и вне его. Думаю, можно сказать, что стыд открывает человеку существование того, что в психологии называют гештальтами — теми целостностями, которые не делятся на составляющие. Стыд открывает человеку наличие целостности его Я, которую можно обнаружить при встрече с целостностью другого. Эта целостность другого становится концепцией человека. Когда эти целостности противоречат друг другу, возникает чувство стыда за себя или за другого человека, за людей вообще.

Чувство национального стыда — одно из проявлений этого нравственного переживания. Чувство стыда — очень болезненное чувство, так как открывает наличие разрушенных целостностей — своего Я или других. Чувство стыда — очень сильное чувство, так как, по сути дела, — это встреча человека с психологической смертью. У смерти не может быть привлекательного лица, встреча с ней порождает в концепции жизни особые образования, которые опосредуют и контролируют проявление стыда. Они создают то, что можно было бы назвать Я-знаками, сохраняющими границы Я, охраняющими эти границы.

Я-знаки у Сергея представлены системой жизненных правил, убеждений, позволяющих ему сохранять Я от самовоздействия и воздействия других людей. Сейчас он может сформулировать свое главное жизненное правило так: «Ни на кого не надейся, сам создавай, делай и поменьше думай о том, что кто-то и что-то должен тебе дать; делай для себя».

Гордость — это антипод стыда, встреча человека с существованием целостностей как в своей собственной психической реальности (целостность Я), так и в реальности других людей (гордость за других). Я бы назвала гордость проявлением естественной радости, связанной с выявлением данности Я, с проявлением его экзистенциальных качеств, не только как возможных, но и как актуально присутствующих. Гордость рождает силы для удержания этих качеств как проявления собственной сущности или сущности другого человека.

Гордость есть проявление силы Я. Она удерживает человека в тех границах, которые становятся своеобразной гарантией наличия Я. Именно переживание гордости как подтверждение собственной целостности формирует у человека то понятие чести, которое будет присутствовать в его самообосновании мотивации в качестве одного из оснований. Эти основания как должное, как необходимое, как обязательное содержание мотивации человек выделяет в рефлексивной форме как предельное для себя долженствование, за которым отсутствие Я. Для Сергея таким предельным содержанием был и есть нравственный императив, именно он реализовывался в тех жизненных решениях, которые позволяли сохранять целостность Я. Переживание чести как исполненного долга перед собой и другими людьми дает новую силу Я, так как в полной мере содержит механизм обратной связи. Переживание чести возможно только за счет Я-усилий, связанных с принятием и осуществлением долженствования, которое, в свою очередь, позволяют человеку проявить новые качества его Я как данности, как целостности. Я становится сильнее за счет внутренней интегрированности, возникшей в результате осуществившегося самообоснования.

Этот процесс известен и описывается в понятиях бытовой психологии как обретение человеком своего лица. В психологии личности о таких переживаниях обычно говорят как о процессе индивидуализации.

В нашей культуре недавно появилась официальная, юридическая возможность защищать свою честь и достоинство в суде. Эти категории стали не только обобщенно-нравственными или литературно-романтическими, но и социальными.

Психологическое содержание нарушенных, поруганных чести и достоинства связано с появлением переживаний, разрушающих целостность Я. Возможность диагностики таких переживаний в современной практической психологии очень высокая и интерпретируется в понятиях интегрированности-дезинтегрированности Я.

Для Сергея понятие его личной чести естественно связано с понятием чести семьи, чести другого человека, так как все это — содержание концепции человека, которую он реализует в своей жизни.

В этой концепции присутствует и нравственное понятие достоинства, которое позволяет ему переживать собственную автономность, относительную независимость от других людей как проявление ценности и целостности Я. Понятия чести и достоинства Дополняют друг друга, причем первое является подчиненным по отношению ко второму.

Достоинство как нравственная категория позволяет выделять автономность любого человека как ценностное и целостное образование. Честь чаще всего предстает в виде писаных или неписаных кодексов чести — правил, принятых человеком как долженствование. Таковыми могут быть личные, семейные или групповые правила чести. Эти правила могут не соответствовать содержанию достоинства, и тогда человек переживает нравственный конфликт, который разрешается использованием содержания категории достоинство для самообоснования. Существование этого конфликта обычно осознается как предельное рефлексивное переживание, где самообоснование строится на всей концепции человека: «Я же человек».

Я думаю, что в жизни Сергея конфликт чести и достоинства проявлялся в том, что его личная честь и личное достоинство не позволяли плохо и безответственно работать. Групповые же нормы общества, где «процентомания» и планирование по срокам (пятилетним, семилетним, годовым и т.п.) приводили к тому, что цифра отчета становилась важнее качества жизни, отрицали само существование достоинства человека и заменяли его понятием групповой чести. Соответствовать группе, которая сама объявила себя «умом, честью и совестью эпохи», — это значит иметь ее честь, но свое достоинство. Тогда и наступает тот момент, когда честь группы и честь нравственного человека вступают в конфликт, когда человеческие идеалы и дела партии противоречат друг другу настолько, что это выходит за пределы понимания.

Современному молодому человеку, живущему в разнообразном и быстро меняющемся мире, трудно представить себе, что такое заданная определенность жизни, где собственное, личное мнение могло быть шагом в социальную или физическую смерть. Сегодня, когда в разных формах ощущаются последствия социального нивелирования личности, люди, сохранившие свою индивидуальность, нравственное и психическое здоровье, вызывают искреннее уважение. Да, жить с чувством собственного достоинства и по законам личной чести сложно. В социальной ситуации, где они не являются ценностными образованиями, это неизбежно приводит к большим затратам сил на осуществление своей жизни, результатом становятся болезни. Для Сергея это был неизбежный ранний выход на пенсию, так как «работать стало невозможно, я не мог смотреть на то, как люди делают вид, что они работают». Стало сдавать сердце.

Он говорит о том, что сильно переживал выход на пенсию. Но стал заниматься другой деятельностью — сотрудничать с областной и районной газетами. Это тоже было творчество. Увлеченно работал на даче, читал много специальной литературы, приобрел новые знания.

Много лет работал в созданной им общественной организации ветеранов. Работает в ней и сегодня. Оценивает свою жизнь как жизнь, прожитую с чистой совестью. Возможно, это слово — «совесть» — является ключевым в понимании Сергеем источников любви к жизни.

Как известно из этических учений, совесть — это стремление к согласию с самим собой. Это тот внутренний опыт, который позволяет человеку безусловно принимать целостность и ценность своего Я в его экзистенциальных проявлениях. Это также опыт, открывающий человеку существование экзистенциальное™ в особых проявлениях, называемых обычно угрызениями совести или голосом совести.

Психологи, которые не работают с нравственными категориями, называют эти проявления внутренним голосом. Иногда эти слова — «Внутренний голос» — пишут так, как написано здесь, с прописной буквы.

Его реальность не вызывает сомнений, так как является отражением естественной диалогичности сознания. Думаю, можно считать, что это одно из подтверждений факта существования самого сознания как реального объекта. Умение слушать этот голос или заглушать его есть проявление автономности сознания, его самодостаточности, возможности к трансформации через самообоснование. Варианты трансформации могут быть различными, среди них и вариант самоуничтожения. Выбор этих вариантов обусловлен отношением человека к невербальному корню бытия и переживанием этого отношения как вкуса к жизни. Его еще можно назвать переживанием причастности к жизни вообще и к своей собственной, в частности.

Перечень конкретных событий жизни Сергея мог бы полностью соответствовать списку событий, вызывающих жизненный стресс. Напомню, что Сергей — инвалид с детства. Он сегодня говорит то, что мне хотелось бы понять и объяснить другим:

«Я убежден, что творец жизни — сам человек». Он пришел к этому убеждению сам, осуществляя выбор в решении жизненных задач. Выбор по совести, которого за тебя не сделают другие, потому что твоя совесть — она только твоя.

Тогда ничего не страшно и можно написать строчки:

Неумолимо мчат года,

их удержать не в нашей власти.

Так пусть же будет так всегда —

чем больше лет, тем больше счастья.

Тогда твоя жизнь нужна другим людям. Об этом в письме к близким людям написано так: «Я еще выступаю перед учащимися школы. Меня зачислили почетным членом Совета ветеранов. Создали секцию при райсовете. Секцию учителей-ветеранов. Там я предлагаю претворить в жизнь ряд идей. Был приглашен на конференцию ветеранов (приглашали обоих, но Нина осталась дома). Прислали машину, подъехали к дому, я ездил. Вручили благодарственные письма и скромные подарки за общественную работу. Вручал глава округа...»

В интервью он говорил о себе так: «Мне семьдесят четыре года, семьдесят пятый пошел. Начинаю заниматься общественной работой (шутит, так как занимается ею всю жизнь). Настроение бодрое, много читаю, слежу за печатью. Газеты многие не очень нравятся. Журналы читаем с хозяйкой, ходим в библиотеку. Это для общего развития, чтобы не отставать от жизни.

Чувствую себя сейчас лучше, чем в 45—50 лет. Настроение бодрое, целеустремленный, на каждый день работу планирую. Без работы не сижу — читаю или так кое-что делаю. Люблю заниматься садоводством, люблю природу, деревья, иногда с ними как с людьми разговариваю.

Мне хотелось быть лесничим, все живое очень люблю. Но эта мечта не реализовалась в жизни.

Маяком был старший брат. Он окончил педагогический институт, преподавал, я пошел по его стопам, стал учителем. Отработал шестнадцать лет учителем и двадцать лет был директором школы.

Есть у меня мечта написать книгу "Размышления о прожитом", для этого собираю материал. Пишу заметки в редакцию. Это тоже для книги. И еще мечта, чтобы дочкам счастье.

Твердо и ясно убежден, что творец жизни — сам человек. С кем поведешься, от того и наберешься.

Самое страшное в жизни — пришлось пережить смерть дочки и потерю братьев, родители мало пожили, им крестьянство не давало радости. Очень часто вспоминаю братьев.

Самая большая радость жизни, что живем вместе с хозяйкой больше 50 лет. В целом живем дружно. Это важно для жизни.

Дочки учились хорошо, были старательны и своей жизнью вдохновляют нас и радуют. От них вдохновение в нашу жизнь.

Часто разочаровывался в себе и в людях. Жизнь учит каждый день, что надо постоянно заниматься самоанализом. Анализировать то, как прожит день, как прожит год.

Во время работы было много разочарований в людях. Не хотелось на работу идти. Но разочарования в жизни никогда не было. Всегда были мысли, что надо жить и работать. Лозунг один — любить и беречь жизнь.

У меня есть жизненные правила, главное правило — ни на кого не надейся, создавай, делай, твори для себя и для других.

Самое страшное в жизни — война.

История страны очень отразилась на моей жизни. Вот последнее время я много думаю о советской власти, о КПСС, новые факты открылись, да и сами мы видим многое. КПСС сдерживала развитие и человека и общества. Это было самое пакостное. А сейчас с 1991 года говори, что хочешь, с 1991 года у нас свобода. Она, конечно, несет много недостатков, но будет благо людям, они научатся думать. Будет благо и людям и обществу.

Чаще всего думаю о хозяйке. Ее надо беречь. Еще думаю о детях и внуках, чтобы они — особенно дочки — спокойно ко всему относились.

Я ничего не боюсь. Хуже, чем было, уже вряд ли будет.

Об учителях. Я всегда искал, кому бы подражать, но близко такого человека не было. Не нашел такого человека, чтобы был примером и идеалом. Искал таких людей в литературе. Настолько много впечатлений от исторических людей — Керенский, Бухарин, Столыпин. Это были умнейшие люди, вот если бы Россия пошла по их пути.

Есть люди — десятка полтора, которые считают себя моими учениками и говорят об этом в глаза.

О природе могу сказать, что она и учитель, и лекарство, и врач, и друг. Она — главное для человека. Ее надо изучать и любить, а не калечить.

В людях отталкивает ложь, подхалимство, очковтирательство, субъективизм в принятии решений. Привлекает, в первую очередь, доброта, искренность, уважение к собеседнику. Такие люди вносят тепло в душу, становится легче. Если произошла такая встреча в жизни — праздник.

Я бы в жизни менять ничего не стал. Мы с хозяйкой живем дружно, без всяких заискиваний, ничего не таим друг от друга. Дочки живут с нами нормально. Живется не зря.

Я бывал в разных городах России: Ярославль, Москва, Пермь, Мурманск, Вологда, Брест. Был в Прибалтике. В иностранных государствах не был. Была очень хорошая встреча с Уллой и Иохимом из Германии. Они приезжали к нам. Хотелось бы побывать в одном из европейских государств, посмотреть, как там живут, — во Франции или в Швейцарии. Еще в Китае.

Выход на пенсию переживал болезненно — это для души не проходит бесследно. На пенсии я приобрел как бы второе дыхание через любовь к природе, к земле. Я землю очень люблю. Это тоже творчество.

Хотелось бы научиться водить машину, я не научился еще. Это у меня большой недочет.

Не заметил, как дети выросли. Был такой случай — вез я дочек на лошади, сидят они в повозке, я оглянулся и вдруг понял, что они уже большие.

Я понял, что любви не может быть без самопожертвования. Любовь — это труд».

Пережито много, но время не пугает, к нему у Сергея особое отношение, которое он выразил в стихах:

Нас всех рисует время,

Все пишет наш портрет —

От самой колыбели

До тех прошедших лет.

С дороги не сбиваясь,

Оно ведет свой счет,

То выстроит морщинку,

То складку насечет.

То длинный штрих проложит,

А то взмахнет слегка —

И белая дорожка ложится у виска.

И снова белым-белым

Уходит свет в права,

И зимнею порошей увита голова.

Идут за годом годы,

Идет за следом след,

А время все рисует,

Все пишет наш портрет.

Думаю, что в моем описании читатель увидел главные источники любви к жизни, которые есть у героя этой главы — Сергея. Вот они: совесть, творческий труд, ответственность не только за себя, но и за других. Они — основа жизненного бесстрашия, источник новых и новых сил для творчества жизни.

Это сложное психологическое пространство, где различные семиосферы — знаковые пространства — имеют не только выраженные границы, но и возможности перехода из одного семиотического пространства в другое. Это семиосферы тела и Я, семьи и общества, работы и литературного творчества, общения и самообслуживания. Жизнь обосновывается существованием Я, которое может реализовываться в любой из семиосфер за счет Я-усилий — той активности, которая возможна благодаря созданию собственных знаков как проявления активности живого в создании превращенных форм. Этой активностью пронизаны все семиосферы, говоря иначе, ничего в жизни (из всего ее многообразия) не оставляет равнодушным. Жить интересно. Она — жизнь —напоминает уравнение с таким множеством способов решения, что не найти его — способа решения — не представляется возможным. Это не вялый оптимизм глупости, это — мудрость бесстрашия, основанная на переживании ценности нравственной силы через реализацию нравственного императива.

Концепция жизни Сергея основана на нравственном императиве, она содержит в качестве основного, как он любит выражаться, лозунга идею о созидательном труде. Труд дает ощущение силы и питает силы человека. Труд становится творческим, если человек отвечает за то, что и как он делает. Тогда есть представление о границах предметов, возможна трансцендентальная позиция, необходимая для движения в разнообразных семиосферах.

Семиосферы как различные знаковые пространства тоже дифференцируются — можно увидеть и оценить, что в них является своим, а что — чужим и даже чуждым. Путь к появлению такой оценки — это путь переживания цельности и ценности своей жизни, структурируемой Я-усилиями, путь, который человек проходит, обретая идентичность. Ему в этом пути нужны другие люди. Поиск своих людей может занять всю жизнь, если Я обладает достаточной устойчивостью, чтобы не превратиться в «не-Я». Об этом процессе в психологии говорят как об обретении собственного лица, или о личностном становлении и росте.

Я думаю, что Сергей не стал новым человеком, он стал собой, тем единственным и неповторимым человеком, который живет в пространстве своего тела, своей семьи, своей страны, своей планеты, своей Вселенной, где есть место и другим и другому, где собственное Я возможно, как возможно и все сущее. Слово «свой» в предыдущем предложении является самым важным, так как позволяет подчеркнуть существование Я как особого качества психической реальности, которое можно назвать данностью Я. Эта данность — то природное, естественное, натуральное свойство человека, которое в конечном итоге проявляется как сопротивление всякому «формированию», тот предел принятия других людей и их воздействия, за которым исчезает его собственное Я. Мне думается, что это одно из самых существенных качеств психической жизни. В нем отражается ее способность к самосохранению, к самообоснованию, к самотрансформации, та способность человека к творчеству собственной жизни, которую можно было бы назвать правом на индивидуальность. Различные знаковые системы — семиосферы, в которых реализуется это право человека, организованы таким образом, что задают практически бесконечное число степеней свободы в реализации этого права. Можно было бы сказать словами Ю.М.Лотмана, что изменяемость — закон существования семиосферы. В этом законе имплицитно присутствует момент неизбежности постоянства, так как только по отношению к нему мы можем зафиксировать изменение. Момент постоянства в психической реальности человека и задается теми свойствами его Я, о которых говорилось выше. Эти свойства можно описывать как устойчивые качества Я, и мне думается, что в современной психологии они чаще всего описываются в параметрах границ Я. В реальной жизни они представлены как нравственные добродетели и нравственный императив.

В жизни Сергея устойчивость границ его Я очевидно задается наличием силыЯ, проявляющейся в движении от одной семиосферы к другой. Обоснованием этого движения, этого изменения становятся выраженные границы Я. Говоря бытовым языком, ему интересно все, что происходит не только в его семье или в стране, но и в мире, во Вселенной; он живет во всех пространствах —

космическом, социальном, историческом и т.п.; его жизнь не ограничивается пространством тела или дома. В этом движении рождаются и новые переживания, которые увеличивают силу Я, четче обозначают его границы, проявляют более определенно качества Я как данности. Именно это свойство его Я" привело в изумление доктора в санатории, который, познакомившись с медицинскими диагнозами Сергея, увидел реальное состояние его организма. Организм, который не стал средоточием Я-усилий и единственным жизненным пространством, приобрел силы для движения по всем пространствам жизни. Можно говорить о тренированности и силе воли, о борьбе человека со страданиями, можно обсуждать способы решения человеком психосоматических задач в своей жизни, можно говорить о жизненной силе — все это о том, что Я человека обладает той активностью, которая позволяет характеризовать ее как созидательную, творческую силу, преобразующую саму себя.

Практика жизни показывает, что люди, сосредоточенные на собственных болезнях или инвалидности, живут не так долго, как те, кто обладает широкими, как говорят, социальными интересами.

Интерес к себе, любовь к себе имеют то свойство, которое с неизбежностью заставляет обсуждать вопрос об эгоизме и самоуважении, об эгоцентризме и самодостаточности, о самовлюбленности и достоинстве и других качествах людей, в которых констатируются различные проявления самоотношения человека.

Самоотношение фиксирует для самого человека и для других людей те свойства психической реальности, в которых проявляется данность Я. Это могут быть свойства любых предметов, с помощью которых человек организует пространство семиосфер своей жизни, свойства собственного тела, своих переживаний, образов и т.п., в которых выражается, проявляется данность Я.

Быть выраженным — значит быть преобразованным в соответствии с материалом, в котором (с помощью которого) одно качество заявляет о существовании другого. С неизбежностью встает вопрос о подобии качеств, о возможности их взаимного соответствия, о силе и направленности преобразований.

Думаю, что жизнь Сергея позволяет обсуждать эти вопросы как вопросы возможного соответствия или несоответствия человека своему историческому времени. Замечу еще раз, что это соответствие подчеркивается существованием особых свойств человека, например человек коммунистического завтра, человек будущего, настоящий коммунист, настоящий человек, истинный патриот, подлинный гражданин и т. п. В них фиксируется момент соответствия человека своему историческому времени, своему настоящему социальному времени. Но человек живет не только в

этом настоящем социально-историческом времени, он живет и во времени своего Я, и во времени Вселенной, соответствие которыми он должен переживать. Тогда и возникает проблема линейности и цикличности времени как проблема самоотношения. Ее можно зафиксировать в существовании двух противоречащие, на первый взгляд, рефлексивных формул: «Ничто не вечно под луной» и «История повторяется».

Первая формула — о линейном времени, вторая — о циклическом. И то и другое время присутствует в жизни человека, проявляясь в его переживаниях и чувствах как личная сопричастность разным вариантам изменений, происходящим вне и внутри Я.

Для Сергея его самоотношение связано с ориентацией на других людей, присутствующих в его жизни, поэтому все виды этого присутствия — в близком и далеком физическом пространстве — оказываются существенно важными для осуществления им собственной жизни.

Его интерес к событиям в стране и в мире, ориентация на мнение других людей, стремление получать их признание (как подтверждение своего существования) оказываются тем материалом, в котором проявляется и выражается его Я. Его чувство причастности к общим человеческим усилиям по осуществлению жизни людей на Земле выражается в его стихах словами о том, что «мы красим жизнь присутствием своим». Это стихи о семейном девизе, который он сформулировал так: «Для себя и для внуков». Думается, что в этих словах не только причастность к жизни, но и ответственность за нее, понятая и принятая как нравственное самообоснование собственной жизни.

Думаю, что читателям есть смысл отметить, что в жизни Сергея существовало достаточно психологических «ловушек», чтобы попасть в ситуацию хронического стресса, но этого не произошло. Ни тело, ни пережитые страдания не остановили время его жизни, движение вперед. Не произошло фиксации на инвалидности и жизненных потерях. Они, естественно, не прошли бесследно, но принесли ту мудрость и понимание жизни, которые обычно характеризуют личностную зрелость. Вопрос о том, почему так произошло, требует ответа на множество других вопросов, которые в предельном варианте звучат как вопрос о том, почему люди разные.

С точки зрения задач этого текста мне представляется важным показать, что Я человека обладает таким потенциалом выражения, который требует адекватного воплощения. Данность Я воплощается и структурируется в семиосферах по принципу подобия, говоря иначе, человек может выделить с большей или меньшей степенью определенности свой предметный эквивалент.

Часто отмечаемая исследователями закономерная смена интересов детей в онтогенезе — одно из проявлений закономерностей воплощения Я как обусловленности выбора предмета интереса. Эта обусловленность может быть длительной, непрерывной во времени жизни или краткой, ограниченной физическим временем. Она может воспроизводиться периодически или возникает в жизни человека однажды.

Эта обусловленность выражения Я предметным содержанием позволяет обсуждать вопросы организации психологического пространства и времени за счет Я-усилий. Мне представляется значимым, что Сергей всегда жил и живет в социальном, психологическом пространстве, которое организуется, структурируется его усилиями, — он сам думает о жизни, не принимая на веру слова других людей о ней. Продукты его собственного мышления — идеи, образы, понятия, категории — структурируют во времени его психологическое пространство. Наличие Я в этих продуктах, процесс их создания — жизненное творчество, ориентированное на наличие в жизни изменений и Я как устойчивой данности. Это избавляет от двойственности чувств и мыслей — верного пути в невроз, в невротическую зависимость от изменений или постоянства прожитого, это делает мир многомерным, избавленным от механической причинности или заданной эволюции.

Каким становится мир его Я ? Если сказать, что становится миром творчества, то придется искать законы творчества, как этого требует научное знание, поэтому ограничусь только констатацией факта — мир Остановится миром творчества жизни. Это распространяется на все временные рамки — день, час, всю жизнь. Здесь и сейчас так же актуально существуют, как тогда и там (прошлое) или возможно там и тогда (будущее). Это проявляется и в умении человека соответствовать каждой ситуации своей жизни — умении, о котором я пыталась сказать читателям в предисловии, описывая даму из варшавского трамвая.

Для Сергея данность его Я как проявление его силы создавало те условия реализации закономерностей существования психической реальности, которые К. Юнг называл формами психической упорядоченности, актами индивидуального творения во времени.

В конкретных условиях жизни Сергея они были тем «противоядием» от фанатизма и нигилизма, которые как завершенные формы отрицания жизни не предполагают творения. Он не стал «настоящим коммунистом», он не стал «настоящим демократом», он стал собой — это путь человека, выбравшего жизнь с ее незавершенностью и беззащитностью, с ее непреходящей ценностью и красотой, с ее возможностью любви, труда и творчества, которые становятся твоими, когда жизнь принадлежит тебе и Создателю.

Социальный эксперимент, так сегодня часто называют то, что было в России в годы советской власти, давно оценивался психологами как ситуация, отнимающая у человека не только политическую, но и нравственную, духовную свободу. Я не хочу делать никаких глобальных обобщений, но мне думается, что в жизни Сергея можно увидеть психологические основания для противостояния тому, что называют условиями и социальными обстоятельствами.

Он — не национальный герой, не звезда экрана, не лауреат престижной премии, не человек года или столетия, он — человек, сохранивший свое человеческое достоинство в испытаниях страданиями, дефицитом информации, в искушениях властью. Он любит жизнь. Он обладает здравым рассудком и тем оптимизмом мудрости, которые позволяют ему иметь чистую совесть и самоуважение, ту целостность Я, ту цельность натуры, когда усилия по осуществлению собственной жизни переживаются как источник новых сил, и тогда — «чем дольше живешь, тем больше жить хочется».