Основной источник___________________________________ 3 страница

Однако перечисленными выше линиями анализа обсуждение интересующего нас вопроса не исчерпывается, в связи с чем остановимся вкратце еще на двух возможных ра­курсах его рассмотрения. Один из них имеет непосредственное отношение к межличност­ному восприятию в групповом процессе, затрагивая такую молодую область социально-перцептивной проблематики, как феномен каузальной атрибуции. Хотя эмпирическая раз­работка указанного феномена применительно к групповому контексту началась в 1970-е (в нашей стране - 1980-е) годы, из результатов в целом немногочисленных пока исследова­ний, проведенных в этой области (там же, с. 140), можно заключить, что процессы при­чинной интерпретации индивидуумами происходящего в группе весьма существенны своими последствиями для эффективного ее функционирования (главным образом как условие развития соответствующих межличностных отношений в группе и оценки успеш­ности действий отдельных ее членов), обнаруживая в то же время зависимость от специ­фики совместной деятельности.

Что же касается другого возможного ракурса нашего краткого рассмотрения, то речь в данном случае идет о влиянии на межличностное восприятие фактора межгруппо-

Процесс группового функционирования 650

вого взаимодействия, имея в виду социальный план жизнедеятельности группы. В частно­сти, В.С. Агеевым (1990) установлено, что так называемые труппы-аутсайдеры и группы «неуспеха» более точны в восприятии внутригрупповых межличностных предпочтений, чем группы-лидеры и группы «успеха».

Таким образом, из проведенного обсуждения совершенно очевидна необходимость многопланового анализа как роли межличностного восприятия в групповом функциони­ровании, так и особенностей влияния последнего на социально-перцептивный процесс. Отметим при этом, что взаимосвязь между указанными переменными носит далеко не ли­нейный характер, будучи опосредствованной, согласно литературным данным (Кричев-ский Р.Л., Дубовская Е.М., 1991), большим числом разнообразных ситуационных факто­ров.

Разумеется, обращением к социально-перцептивной проблематике рассмотрение межличностных отношений в группе не исчерпывается. Перцептивный акт является лишь компонентом таких отношений, а также, заметим, весьма существенным по свои послед­ствиям фактором их развития. Последнее находит отражение в ряде феноменологических проявлений, к числу которых относится, в частности, межличностная совместимость.

Феномен межличностной совместимости.Межличностная совместимость - дру­гой аспект анализа отношений, складывающихся между членами группы, главным обра­зом в «пространстве» диадного взаимодействия. Поскольку интересующий нас феномен неоднократно и достаточно подробно рассматривался в отечественной литературе (Кри-чевский, Дубовская, 1991), как и в случае с межличностной перцепцией, остановимся да­лее лишь на основных направлениях его изучения. Но прежде несколько слов о самом по­нятии «совместимость».

Подобно большинству социально-психологических, в том числе и порожденных групповым контекстом, феноменов, совместимость не имеет строго однозначного опреде­ления. Тем не менее, анализ формулируемых в отечественной (Психологический словарь, 1990) и зарубежной (Manstead, Hewstone, 1996) литературе дефиниций позволяет очертить некоторое общее характерное для настоящего времени понимание межличностной со­вместимости: она рассматривается преимущественно как диадный феномен (что не ис­ключает обращения и к собственно групповому ее аспекту) и предполагает наличие мо­мента удовлетворения членами диады потребностей и поведенческих проявлений друг друга.

Встречающиеся в научной литературе попытки классификации разнообразных ис­следований, в той или иной мере касающихся совместимости, пока что далеко еще не со­вершены, однако отдельные из них заслуживают хотя бы краткого здесь упоминания. В данном случае имеется в виду классификация, предложенная Шоу (Shaw, 1971), согласно которой выделяются два типа межличностной совместимости: потребностная совмести­мость (предполагается, что в одних случаях в ее основе лежит сходство в потребностных характеристиках партнеров, тогда как в других речь идет либо о комплиментарности этих характеристик, либо о каких-то более сложных, комбинированных их сочетаниях и пове­денческая совместимость (в этом случае предполагается, что определенные личностные свойства партнеров по взаимодействию детерминируют типичные поведенческие модели, способные продуцировать либо совместимость, либо несовместимость между ними).

Межличностные отношения в групповом процессе 651

Конечно, приведенная выше классификация в значительной мере условна, посколь­ку, как показывает специальный анализ большого числа охватываемых ею эксперимен­тальных работ, о совместимости или несовместимости потребностей членов группы при­нято судить главным образом по разнообразным их поведенческим проявлениям. Поэтому если и говорить о целесообразности обсуждаемой типологии совместимости, то скорее всего лишь потому, что она способствует лучшей организации эмпирического материала

Другая классификация исследований в области психологической совместимости разработана Н.Н. и А.Н. Обозовыми (1990), описавшими следующие три подхода к изуче­нию этого феномена: структурный (в соответствии с ним совместимость рассматривается как сходство или. различие индивидно-личностных характеристик партнеров), функцио­нальный (совместимость рассматривается как результат согласования внутригрупповых функций, или ролей, партнеров) и адаптивный (в этом случае речь идет не столько о самой совместимости, сколько о ее последствиях, в виде развертывающихся между партнерами межличностных отношений).

Только что приведенная классификационная схема позволяет, по мнению Р.Л. Кри-чевского Е.М. Дубовской Е.М.(1991), более дифференцирование, нежели это имеет место у Шоу (1971), подойти к обсуждению совместимости. Причем, безусловно, полезным мо­ментом в построении схемы является включение в нее функционального, т.е., по существу, деятельностного аспекта совместимости, хотя и рассматриваемого авторами рядоположно с другими возможными планами анализа этого феномена. К сожалению, однако, авторы, как и Shaw, выводят свою схему, основываясь на уже описанных в литературе исследова­ниях, иными словами, их схема носит своего рода индуктивный характер (там же, с. 142). Между тем обращение к методологическим средствам анализа групповых феноменов по­зволяет очертить своеобразный дедуктивный путь изучения совместимости, предпола­гающий априорное выделение возможных исследовательских линий или, во всяком слу­чае, наиболее существенных из них.

Наряду с формулированием исходного теоретического основания работы (что стало возможным, как отмечалось выше, вследствие апелляции к деятельностному началу) в ней была предпринята попытка (опять-таки используя соответствующие методологические средства) показать системный характер совместимости, обратившись к такому, например, признаку системности, как многомерность. Действительно, полученные данные позволяют рассматривать межличностную совместимость как многомерный феномен. Особенно за­метно это обнаруживается в игровой деятельности спортсменов. Анализ материалов ис­следования делает возможным вычленить в ней как минимум четыре плана (измерения) совместимости:

1) совместимость, основывающуюся на сыгранности, сработанности парт­
неров (обусловлена длительным, иногда многолетним их взаимодействи­
ем);

2) операционально-ролевую совместимость (в ее основе - хорошее понима­
ние партнерами замыслов и действий друг друга в различных игровых
эпизодах безотносительно к продолжительности предварительных совме­
стных тренировок);

3) совместимость в личностных чертах (основывается на взаимном соответ­
ствии личностных черт партнеров);

Процесс группового функционирования 652

4) совместимость в игровом общении (проявляется в удовлетворенности партнеров межличностными отношениями, складывающимися между ними в ситуациях спортивной деятельности) (там же, с. 143-144).

По мнению Р.Л. Кричевского и Е.М. Дубовской, названные выше измерения со­вместимости, судя по относящимся к ним эмпирическим данным , могут быть сгруппиро­ваны в два более крупных блока: один из них, объединяющий первые два измерения со­вместимости, относится к сфере собственно игровой (инструментальной) деятельности, тогда как другой, включающий два последних измерения, связан в основном со сферой игрового (инструментального) общения. Эти же авторы формулируют ряд соображений относительно возможной стратегии изучения межличностной совместимости (1991, с. 145).

В качестве отправного ее момента целесообразна, по их оценкам, разработка логи­чески обоснованного подхода к проблеме. Такой подход требует серьезного теоретическо­го фундирования и может базироваться, в частности, на ряде методологических принципов исследования малой социальной группы. Другим существенным моментом, требующим уточнения является само понятие «совместимость» и последующее нахождение его стро­гих эмпирических референтов как применительно к диаде (например, в виде взаимных социометрических выборов или высоких взаимооценок партнеров по специальной шкале, так и имея в виду более значительные по объему малые группы.

Необходимый исследовательский шаг в разработке обсуждаемой проблемы должен, по-видимому, состоять также в выявлении определенных (желательно - имеющих количе­ственные нормативные выражения) сочетаний разнообразных индивидно-личностных ха­рактеристик партнеров, отвечающих эмпирическим референтам совместимости.

Наконец, в рамках будущих исследований совместимости требует разрешения круг вопросов, касающихся ее генезиса, соотношения с другими феноменами и эффективно­стью малой группы. Представляется, что разрешение указанных выше вопросов лежит в плоскости реализации целостной стратегии изучения совместимости, один из возможных вариантов которой (не претендуя, понятно, на его завершенность) мы и попытались здесь очертить.

Если, как полагают исследователи (Shaw, 1983), в совместимости проявляется гар­монизация межличностных отношений, то иной, полярной, формой их выражения может служить конфликт.

Межличностный конфликт.В той или иной форме проблематика межличностно­го конфликта — нередкая гостья на страницах отечественных психологических изданий его (Кричевский Р.Л., Дубовская Е.М., 1991). По этой причине, как и в случаях обсуждения других сторон межличностных отношений в малой группе, мы ограничимся главным об­разом лишь прослеживанием основных, выявленных применительно к данному феномену, тенденций и подходов, предварив наше изложение следующим замечанием.

Хотя выше мы обозначили конфликт, по существу, как дисгармонизацию межлич­ностных отношений, это не означает, однако, указание на исключительно разрушительные для жизнедеятельности малой группы последствия его протекания. Общепринятым среди специалистов (Латынов В., 1993) является мнение, что конфликты могут носить как дест­руктивный, так и конструктивный характер. Во всяком случае, тот факт, что благодаря на­личию внутригрупповых противоречий (а ведь именно противоречие и составляет суть

Межличностные отношения в групповом процессе 653

конфликта) в значительной мере совершается развитие группы, переход ее на новый, более высокий уровень функционирования, дает основание говорить о вполне убедительном подтверждении конструктивной точки зрения на конфликт. О том же свидетельствуют данные зарубежных и отечественных исследований организационного конфликта, пред­ставленные в содержательном обзоре Н. В. Гришиной (1993). Интересно, что, по мнению этого автора, наиболее эффективно применительно к отечественной практике позитивные возможности конфликта могут быть использованы для осуществления коллективом своих воспитательных функций.

Каковы же основные исследовательские подходы, с позиций которых ведется раз­работка проблематики межличностного конфликта? На наш взгляд, их выделяется как ми­нимум четыре: мотивационный, когнитивный, деятельностный и организационный. Не­смотря на известную условность подобной классификации, о чем еще пойдет речь ниже, она представляется нам необходимой, поскольку позволяет определенным образом систе­матизировать разнородные эмпирические данные, группируя их вокруг соответствующих, иногда довольно значительных, теоретических конструктов. В этом смысле показательны прежде всего работы, выполненные в рамках мотивационного подхода.

В его основе лежит идея противоборства несовместимых намерений, целей, направ­ляющих поведение участников межличностного взаимодействия. Своим оформлением мотивационный подход во многом обязан, ставшим ныне классическими исследованиям Мортона Дойча (Deutsch) в области кооперативного и конкурентного поведения (1986). Согласно Дойчу, кооперативному поведению участников межличностного взаимодейст­вия присущи содействие друг другу в достижении своих целей, обмен информацией, по­лезной партнеру в решении проблемы, проявление дружелюбия и взаимной поддержки в работе. Что ж. касается конкурентного поведения, то в этом случае участники взаимодей­ствия препятствуют друг другу в достижении поставленных целей, с подозрением воспри­нимают взаимную информацию как призванную ввести соперника в заблуждение относи­тельно путей достижения этих целей, формируют негативные установки друг на друга.

Хотя конкуренция не обязательно подразумевает конфликт: в качестве такового, по­лагает Дойч, она должна еще быть воспринята соперниками, тем не менее изучение конку­рентного поведения дает основной массив эмпирических данных, относящихся в рамках обсуждаемого подхода к характеристикам конфликта.

Здесь, правда, следует заметить, что многочисленные исследования конфликта, про­водимые с позиций мотивационной его трактовки, стимулируются, на наш взгляд, все же не столько теоретическими разработками проблемы, сколько наличием оригинальных ме­тодических процедур, позволяющих специалистам в условиях лабораторного эксперимен­та проигрывать интересующие их вопросы. Причем проигрывать не метафорически, а в буквальном смысле этого слова, поскольку наиболее популярные экспериментальные мо­дели заимствованы исследователями из области математической теории игр. Имеются в виду так называемые игры со смешанными, мотивами (типа, например, знаменитой «ди­леммы узника»), в которых стратегии игроков настолько тесно взаимосвязаны, что наряду со стремлением к конкуренции имеют место и разнообразные ситуации сотрудничества.

В связи с только что сказанным заслуживают, на наш взгляд, внимания попытки не­которых авторов проследить конкретные мотивы, движущие соперниками в подобных играх. Так, Макклинток (McClintock, 1972), основываясь на результатах многолетнего экс-

Процесс группового функционирования 654

периментирования, выявил четыре разновидности социальных мотивов в ситуациях экс­периментальных игр (модификации «дилеммы узника»): мотив максимизации общего вы­игрыша (кооперация), мотив максимизации собственного выигрыша (индивидуализм), мотив максимизации относительного выигрыша (соперничество), мотив максимизации выигрыша другого (альтруизм). Позднее благодаря работам Макклинтока и его сотрудни­ков (1983) список подобного рода мотивов был расширен. В частности, в него вошли мо­тивы минимизации выигрыша другого (агрессия) и минимизации различий между собст­венным и чужим выигрышем (равенство).

Однако игры, или задачи, со смешанными мотивами не сводятся лишь к разного ро­да дилеммам, включая и «дилемму узника»; к ним, как полагают Макграс (McGrath) и Кравиц (Kravitz) (1982), относятся еще и экспериментальные процедуры заключения сде­лок и ведения переговоров, а также ситуации формирования коалиций, как правило, изу­чаемые на модели внутритриадного взаимодействия (Davis, Laughlin, Komorita, 1976). Впрочем, возможна и несколько иная, предложенная Прюиттом (Pruitt, 1983), классифика­ция экспериментальных игровых техник, предполагающая следующие их разновидности: матричные игры (типичный их образец - «дилемма узника»), переговорные игры (в них противостоящие стороны общаются друг с другом, пытаясь посредством выдвижения ряда альтернатив достичь общего решения), коалиционные игры (в их основе - формирование участниками внутригруппового взаимодействия разнообразных коалиций), локомоцион-ные игры (предполагают движение противостоящих сторон к определенной цели, задан­ной условиями игры или вытекающей из какой-то концептуальной схемы), так называе­мые социальные игры-ловушки (игры с разного рода провоцирующими действиями, ве­дущими к усилению конкуренции соперничающих сторон).

Хотя, судя по литературе (McGrath, 1982; Pruitt, 1983), интерес ко всем этим игро­вым техникам со стороны специалистов достаточно высок, все же наибольшее внимание ими уделяется матричным и переговорным играм как позволяющим подвергнуть межлич­ностный конфликт весьма обстоятельному рассмотрению в хорошо контролируемых, обычно лабораторных, условиях, выявляя различные способствующие или препятствую­щие ему факторы, динамику протекания, индивидуальные поведенческие стратегии его участников и т. д. Правда, при этом довольно отчетливо заявляет о себе проблема экологи­ческой валидности полученных таким образом эмпирических данных. Тем не менее, от­дельные из них, касающиеся кооперативных аспектов взаимодействия, в частности в си­туациях заключения сделок и ведения переговоров, имеют, прямое отношение к процессу принятия группового решения и будут рассмотрены в соответствующем разделе.

Выше отмечалось, что обращение к мотивационной стороне межличностного кон­фликта - не единственно возможный путь его изучения. Другое направление исследования обсуждаемого феномена может быть обозначено как когнитивный подход. В рамках этого подхода, представленного пока что весьма небольшим количеством работ (McGrath, Kravitz, 1982), речь обычно идет о так называемом когнитивном конфликте. Его возникно­вение и редукция обусловлены структурой задачи, когнитивными структурами противо­стоящих сторон, степенью согласованности используемых ими стратегий.

Хотя ряд авторов и оперирует тёрмином «когнитивный конфликт» (там же), строго говоря, он представляется нам весьма спорным. По-видимому, правомернее было бы гово­рить о когнитивном аспекте (плане, уровне) межличностного конфликта. Однако в на-

Межличностные отношения в групповом процессе 655

стоящей работе мы решили не нарушать сложившуюся, пусть и не совсем удачную, тер­минологическую традицию.

Последнее из рассматриваемых нами направлений изучения межличностного кон­фликта - так называемый организационный подход. Однако речь в этом случае идет не о какой-то единой концептуальной схеме, которая могла бы быть положена в основу иссле­дования конфликта, как это характерно, например, для деятельностного подхода. Скорее имеются в виду различные теоретические модели конфликтных отношений в социальной организации, воплотившиеся в довольно большом количестве эмпирических разработок. В них, правда, анализ проблемы нередко выходит за рамки малой группы (и тем более диа­ды), затрагивая более крупные пласты отношений; тем не менее получаемые при этом данные представляют, как нам кажется, интерес и в контексте настоящего обсуждения.

Ряд моделей организационного конфликта, пользующихся довольно широкой из­вестностью среди специалистов в области психологии управления, предложил в свое вре­мя Понди (Pondy, 1967). Разработанные им теоретические конструкты («конфликт перего­воров», «бюрократический конфликт», «системный конфликт») приложимы к описанию конфликтов, отражающих соперничество сторон за обладание дефицитными ресурсами, развертывающихся на уровне высшего управленческого аппарата, в вертикальном (между руководителями и подчиненными) и горизонтальном (между равностатусными индивида­ми) срезе внутриорганизационных отношений.

Из числа современных объяснительных схем организационного конфликта отметим подход, сформулированный Кабаноф (Kabanoff, 1986), поскольку содержащиеся в нем идеи касаются не только социальной организации в целом, но имеют своим адресатом и «поле» межличностного взаимодействия в малой группе. О последнем, в частности, свиде­тельствует следующая предложенная этим автором дефиниция: «Конфликт есть результат неконгруентных или несовместимых отношений потенциального влияния, развертываю­щихся между членами группы или обусловлено наличием таких факторов, как симпатия и уважение, вызываемые субъектом у окружающих, степень его контроля над подкрепле­ниями, занимаемая позиция в коммуникативной сети, величина вклада в групповое усилие, уровень квалификации, необходимый для выполнения соответствующей функции в груп­повом задании, и т. д. Согласно рассматриваемой модели конфликт возникает в том слу­чае, если имеет место рассогласование между возможностями субъекта (исходя из пере­численных выше факторов) и теми конкретными условиями (они касаются главным обра­зом характеристик группового задания и соответствующих ожиданий членов группы), в которых он действует. При этом модель, основываясь на перечисленных выше источниках или факторах потенциального влияния, постулирует возможные типы конфликтных от­ношений и, что весьма существенно в прикладном плане, предлагает стратегии управления ими, правда вопрос относительно ее экологической валидности, ввиду отсутствия эмпири­ческих данных, остается пока открытым.

Даже из краткого обсуждения представленных выше материалов совершенно оче­видна разноплановость направлений исследования межличностного конфликта. Но явля­ется ли это свидетельством несовместимости имеющихся подходов? Мы не рискнули бы дать здесь утвердительный ответ. Действительно, кажущиеся на первый взгляд чрезвы­чайно далеко отстоящими друг от друга, эти подходы при внимательном рассмотрении легко связываются в единую схему анализа феномена: организационный контекст - совме-

Процесс группового функционирования 656

стно реализуемая деятельность - целеполагание - когнитивные процессы. Вполне воз­можно, конечно, что указанной схеме недостает каких-то существенных звеньев и необхо­дим в будущем их поиск. Однако не менее важной задачей -является инвентаризация и систематизация уже накопленного к настоящему времени огромного фактического мате­риала с целью построения теоретической схемы, позволяющей описать механизмы и структурно-динамические составляющие межличностного конфликта в реально функцио­нирующей малой группе.

Вначале, поясняя читателю суть последующего изложения мы говорили о том, что речь будет идти не столько о целостном групповом процессе, сколько об отдельных его «кирпичиках» и «блоках». Если иметь в виду социально-перцептивные аспекты межлич­ностных отношений и совместимость членов группы, то можно считать, что в целом нам удалось выдержать намеченную линию анализа. Сложнее обстоит дело с феноменологией внутригруппового конфликта, характеризующейся как диадными (особенно в лаборатор­ных ситуациях экспериментальных игр), так и вполне групповыми (в разнообразных си­туациях жизни социальной группы) проявлениями. Таким образом, через проблематику межличностного конфликта мы как бы вновь возвращаемся к обсуждению целостных сто­рон жизнедеятельности «совокупного субъекта».

Процесс принятия группового решения

Групповое решение является одним из системных признаков малой группы, как от­мечают Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская, «своеобразным атрибутом последний как "со­вокупного субъекта". И аналогично любому другому групповому феномену оно может быть подвергнуто в целях более детального рассмотрения специальному членению на от­дельные составляющие - компоненты единого развертывающегося во времени процесса. К числу таких компонентов, прежде всего, относится групповая задача» (1991, с. 152).

Групповая задача.В ряду выделяемых специалистами (Hackman, Morris, 1983) пе­ременных процесса принятия группового решения (шире - эффективности группового функционирования) задача занимает весьма существенное место: во многом она может быть квалифицирована как источник и объект этого процесса. Указанное обстоятельство обусловило значительный интерес разработчиков проблематики малых групп к данной исследовательской области. И хотя, по мнению столь авторитетных авторов, как Д. Хак-мен и Ч. Моррис, удовлетворительных подходов здесь пока не найдено (там же), все же отдельные относящиеся к обсуждаемому вопросу работы заслуживают, на наш взгляд, определенного внимания. Мы имеем в виду главным образом попытку М. Шоу (1981) проследить, опираясь на материалы соответствующих публикаций, основные направления изучения групповых задач. К подобным направлениям М. Шоу относит: 1) описание стан­дартных групповых задач, 2) построение типологий групповых задач, 3) дименсиональный анализ групповых задач, 4) выяснение влияния характеристик задачи на групповой про­цесс.

Что касается стандартных групповых задач, то под ними понимаются задачи с четко установленными характеристиками, легко видоизменяемыми в целях исследования тех или иных аспектов группового поведения. В таких задачах описаны исходные условия, конечные продукты и определены действия, требуемые от членов группы для успешного

Процесс принятия группового решения 657

достижения цели. По мнению Р. Зайенса, что стандартная групповая задача должна по­зволить экспериментатору осуществлять точные и независимые измерения показателей индивидуальных и групповых действий, манипулировать условиями задачи, не меняя при этом ее сути, влиять на взаимозависимость членов группы, не затрагивая основных харак­теристик задачи, и т.д. Однако, как замечает сам М. Шоу, весьма сомнительно, чтобы сложное групповое поведение могло быть исследовано посредством решения подобного рода задачи, предназначенной скорее для изучения механических действий, неужели таких явлений, как групповая дискуссия или групповой интеллектуальный анализ (Shaw, 1971).

Построение типологий групповых задач - другая выделяемая М. Шоу линия анали­за обсуждаемой проблемы. Мы не случайно пишем здесь «типологий», поскольку какой-то универсальной классификационной схемы групповых задач пока что не существует и речь может идти скорее лишь об отдельных частных типологиях, охватывающих те или иные аспекты групповой задачи и обладающих относительной обобщающей силой. В са­мом элементарном выражении такие типологии могут классифицировать задачи на две взаимоисключающие категории: например, простые и сложные (Shaw, 1964) или конъ­юнктивные (требующие кооперации усилий и координации действий) и дизъюнктивные (антитеза конъюнктивным) (Thibaut, Kelley, 1959) задачи.

Несколько более сложная классификация разработана Д. Хакменом и Ч. Моррисом (Hackman, Morris, 1975: 1983) и включает следующие типы групповых задач: 1) продукци­онные (их решение ведет к получению оригинальных, творческих продуктов, например, к генерированию новых идей), 2) дискуссионные (требуют от членов группы дискуссии по поводу конкретного вопроса и выработки согласованного решения), 3) проблемные (они требуют спецификации процесса, развертываемого с целью решения некоторой пробле­мы). Аналогичная по числу выделенных вариантов типология групповых задач или, по иной терминологии, моделей совместной деятельности предложена Л.И. Уманским (1980). Описываемые им разновидности моделей совместной деятельности характеризуются как совместно индивидуальная, совместно последовательная и совместно взаимодействующая деятельность.

Однако, пожалуй, наиболее развернутую - восьмивариантную - типологию группо­вых задач построил недавно Д. Макгрес (McGrath, Altman, 1966), положивший в основу своей классификации представление о группе как системе, которая осуществляет четыре функции (причем реализация каждой из них сопряжена с выполнением двух типов соот­ветствующих задач): во-первых, генерирует (имея дело соответственно с задачами порож­дения замыслов и выдвижения оригинальных идей), во-вторых, выбирает (имея дело соот­ветственно с задачами поиска правильного ответа и поиска предпочитаемого ответа), в-третьих, решает (имея дело соответственно с задачами в области когнитивного конфликта и в ситуациях взаимодействия со смешанными мотивами), в-четвертых, выполняет (имея дело соответственно с задачами как соревновательными, состязательными, так и противо­положного им свойства, в обоих случаях, однако, предполагающими физическое взаимо­действие).

Нельзя не признать, что предложенная Д. Макгресом типология охватывает боль­шой спектр групповых задач с относящимся к ним поистине гигантским фактическим ма­териалом. Тем не менее все же до известной степени вопрос о том, чем в конечном счете стимулировано создание обсуждаемой типологии: наличными эмпирическими данными

Процесс группового функционирования 658

(на наш взгляд, во многом именно ими) или конкретной логически обоснованной схемой, остается пока что, к сожалению, открытым. А ведь только ответив на него, можно судить об истинных (в частности, обобщающего характера) достоинствах этой классификации.

Если стремление исследователей строить классификационные схемы групповых за­дач время от времени обнаруживают себя в литературе, о чем и свидетельствует предыду­щее положение, то дименсиональный анализ этих задач в ней практически отсутствует. Единственным обратившимся к нему автором, насколько известно, является М. Шоу (1971). Что же имеется в виду под столь необычной формой анализа?

Речь в данном случае идет о попытке выделить различные измерения или стороны, планы рассмотрения групповой задачи, т.е. представить ее как многомерное образование. Используя строгие вычислительные процедуры, включая факторный анализ, и опираясь на мнение компетентных судей, в том числе ряда ведущих специалистов в области групповой динамики, М. Шоу получил следующие измерения групповой задачи: 1) трудность (вели­чина усилия, требуемого для выполнения задачи), 2) множественность решения (сложное измерение, включающее набор возможных приемлемых решений, альтернативы выполне­ния задачи, степень верификации приемлемых решений), 3) внутренний интерес к задаче (степень, в которой задача сама по себе представляет интерес для членов группы, побуж­дая их активность), 4) требования кооперации (степень интеграции действий членов груп­пы для выполнения задачи), 5) интеллектуально-манипулятивные требования (диапазон требований к решению задачи от чисто умственного до чисто двигательного характера), 6) популяционное. знакомство (та степень, в которой члены группы уже сталкивались с по­добной задачей в жизни).