Экзистенциализм. Особенностью экзистенциализма является выдвижение в центр внимания темы уникальности человеческого существования

Особенностью экзистенциализма является выдвижение в центр внимания темы уникальности человеческого существования. Поэтому с полным правом экзистенциализм может быть равнозначно определяем как философия существования. Особую привлекательность экзистенциализму придавало то обстоятельство, что его наиболее крупные представители были также известными писателями, критиками и публицистами. Благодаря этому сфера распространения философских идей экзистенциализма была чрезвычайно увеличена за счет символики и образности, представленной литературой и искусством, — именно данная особенность сделала экзистенциализм самым популярным и влиятельным философским течением в 40-60-е годы нынешнего столетия.

Нужно отличать исторически существовавшую традицию правдоискательства в нравственно-практической философии от концепции экзистенциализма XX века, хотя ряд позиций (вопрос о смысле жизни, о возможности понимания одного человека другим, об одиночестве, о смерти, о вере и надежде и т. п.) оказываются общими как для исторической тенденции, так и концепции, существующей в XX веке.

Истоки концепции экзистенциализма связаны с идеями и творчеством датского религиозного мыслителя Серена Кьеркегора (1814-1855). Кьеркегор, взгляды которого могут быть определены как пред-экзистенциализм, впервые радикально противопоставил существование («экзистенцию») и философскую сущностную систематику («эссенцию»), связываемую им в первую очередь с философией Гегеля. Позиция Кьеркегора во многом была критически определена именно в отношении к гегелевской философии — прежде всего к идее всеобщности истины. Экзистенция в отличие от системной истины имеет дело с неповторимой истиной переживания — внутренним бытием человеческой жизни, из чего следует тезис о принципиальной неприменимости научного объективного метода в понимании человеческой жизни. В противоположность гегелевской диалектике становления Кьеркегор создает экзистенциальную диалектику восхождения к подлинному существованию. При этом выделяются три основные позиции экзистенциального движения: эстетическая, этическая и религиозная.

На первой — эстетической — стадии экзистенциального движения к подлинности реализуется свобода в сфере чувственности, когда герой ориентирован на «наслаждение». Свободный выбор здесь может быть осуществлен лишь в той мере, в какой может быть выбран сам объект чувственного желания. Самое же желание неизбежно предшествует выбору, и осознание этой предзаданности понуждает экзистенциального героя восходить на более высокую ступень существования.

На смену эстетическому герою, образом которого может выступить Дон-Жуан, приходит герой этический — существо выбора («быть или не быть»), воплощением которого Кьеркегор называет Сократа. Этический человек — человек долга. В акте выбора человек впервые самоопределяет себя, соотнося собственную жизнь с требованиями и предписаниями морального закона. Но между неповторимой жизненной экзистенцией и моральным предписанием, ориентированным на безусловное подчинение каждого человека, оказывается разрыв — в общем моральном требовании не представлена неповторимость переживания: долг и экзистенциальные усилия оказываются разъединенными.

Поэтому этическая стадия с необходимостью должна смениться религиозной, когда экзистенциальный человек всем своим существом принимает истину божественной веры. В реальности индивидуальной жизни это означает не что иное, как радикальный разрыв с привычной обыденностью поведения — вышедший на религиозную стадию экзистенциальный человек пребывает в состоянии особой настроенности, когда он готов ко всему происходящему в его жизни и в мире, усматривая во всем происходящем божественный промысел. Человек обращается к Богу в трагической ситуации отчаяния — на религиозной стадии экзистенциальный герой совершает выбор именно перед лицом Бога. В экзистенциальном знании человек обретает силу жить, преодолевая отчаяние. Жизнь героя при этом не становится более понятной или упорядоченной: напротив, она во многом становится неразрешимой загадкой для него самого, но все ответы на вопросы религиозный экзистенциалист связывает с божественным присутствием в мире. Иными словами, экзистенциалист оказывается готов к тому, что происходит и может произойти — и в этом он оказывается устойчивым и защищенным.

Кьеркегор рассматривал экзистенциальное философствование как пропедевтику жизни во Христе — и нужно признать, что трагическое христианство экзистенциализма во многом соответствует опыту XX столетия с его радикальной обезбоженностью и грандиозными техническими достижениями, существующими одновременно с грандиозными преступлениями против человечества.[59]

Для понимания природы экзистенциального философствования важно иметь в виду, что оно оказывается более всего востребованным в ситуации социальной неустойчивости. Экзистенциализм актуализируется в эпоху нестабильности. Не случайно взгляды Кьеркегора, который называл себя не философом, а мыслителем, долгое время были малоизвестными. И востребованы они были именно во времена нестабильности, военного и послевоенного времени, когда личность, утратившая опору в общественной жизни, оказывалась незащищенной и вынуждена была обращаться прежде всего к своему внутреннему миру.

Оформившись как философское направление только после первой мировой войны, экзистенциализм активно развивался в период межвоенных лет и достиг признания, влиятельности и популярности уже после второй мировой войны, когда философская проблематика экзистенциализма была осмыслена в отношении к борьбе с фашизмом и получила новый и чрезвычайно актуальный мировоззренческий и политический смысл.

Решающую роль в становлении и развитии экзистенциализма сыграл немецкий философ Мартин Хайдеггер (1889-1976), концентрировавший внимание прежде всего на предпосылках человеческого существования. В работах позднего периода Хайдеггер отвергал попытки понимания его философии как экзистенциальной и выступил прежде всего против исключительной концентрации внимания на проблеме человека. Экзистенциализм, по мысли Хайдеггера, истину бытия предает забвению и недооценивает исторический аспект бытия[60]. Этому «экзистенциальному антропоцентризму» Хайдеггер противопоставляет интерес и внимание к бытию, в свете которого человек только и может понять свое предназначение — «беречь истину бытия» — быть его хранителем и истолкователем.

Наиболее известные представители экзистенциализма — Карл Ясперс (1883-1969), Жан-Поль Сартр (1905-1980), Альбер Камю (1913-1960), Габриэль Марсель (1889-1973), Морис Мерло-Понти (1908-1961). В России по ряду позиций к экзистенциализму могут быть отнесены такие писатели-мыслители как Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой, философы Н. А. Бердяев и Лев Шестов.

При характеристике философских оснований экзистенциального философствования важно понять то, что экзистенциализм создает собственную философию бытия — экзистенциальную онтологию. При этом в центр внимания ставится то, что действительно есть, а не то, что должно быть. Иными словами, экзистенциализм принципиально несводим к описаниям субъективных состояний человека и не может быть отнесен к традиции субъективизма или субъективного идеализма. Экзистенциализм направлен на понимание и описание бытия и является онтологически ориентированной философией. Состояния существования не просто представлены и описаны — в экзистенциализме определяются закономерности внутреннего опыта человека.

Бытийная природа человека находится в центре экзистенциальной философии и все проблемы рассматриваются и решаются в соответствие с этой ключевой темой. Религиозно ориентированный экзистенциализм определяет природу человеческого бытия в том смысле, что человек находится в особом «между-мирии» или «бытии-между» — особом промежутке бытия, принципиально зависимом от божественного начала. Человеческое существование соотнесено с божественным трансцендентным началом Бога, которое не может быть полно и однозначно определено и поэтому истолковывается человеком только с помощью отрицательных определений, поскольку ни одно позитивное определение не способно к полному выражению тайны Божества. Трансценденция (от лат. transcendens — перешагивающий, выходящий за пределы) может по-разному определяться, но ее присутствие принципиально значимо для экзистенциального опыта. Всеобщность истинной веры, писал Карл Ясперс в работе «Философская вера», можно понять только соотнося ее со сферой всеобъемлющего: «бытие, объемлющее нас, называется миром и трансценденцией»[61].

Философская вера понимается в таком случае как вера человека в свои возможности, в ней дышит его свобода. Но в самой свободе человека проявлен божественный дар: «свобода человеческого бытия становится ядром всех его возможностей при руководстве им трансценденцией. Единым, благодаря чему он достигает своего собственного единства»[62]. Божественное начало реально присутствует в акте веры — только слышимый экзистенциальным существом глас Божий дает возможность осуществиться подлинной жизни. И только при постоянном внимании к трансценденции может быть осуществлен путь мыслящего человека. А путь мыслящего человека, по убеждению Ясперса, — это жизнь в экзистенциальном философствовании.

Общим для различных ориентаций экзистенциализма является понимание человеческого существования в его устремленности к трансценденции как смыслу и тайне бытия, без чего жизнь человеческая превращается в обезличенное и лишенное подлинности пребывание. Поэтому в центр философских и литературных представлений выдвигается проблематика поиска жизненного смысла, — ведь человек способен ощущать свою причастность к трансценденции как высшему началу бытия в любой ситуации, даже и в той, где он переживает падение и почти полное забвение своей близости к Божественной тайне.

В экзистенциализме применяется методика феноменологического описания кризисных состояний человека и тех средств и путей, которые ведут к выходу из кризиса и к обретению подлинности. В центр внимания ставится представление экстремальных ситуаций существования экзистенциального героя. Философская работа при этом направлена на описание экзистенциалов существования, не только выступающих своеобразными категориями экзистенциалистского философствования, но и представляющих собой онтологические характеристики экзистенциального существования. Именно с помощью экзистенциалов описывается онтологическая реальность экзистенциального опыта — экзистенциальное бытие, которое имеет определенную направленность развертывания. Ведь бытие в мире с точки зрения экзистенциализма является неподлинным, поскольку в нем человек забывает о своей призванности к высшему. И поскольку в повседневном существовании человеческая подлинность никогда не может быть достигнута и пережита, нужно совершить радикальный разрыв с миром как сферой обезличенного существования и встать на путь, ведущий к подлинному бытию. Но чтобы этот радикальный разрыв с миром осуществился и наметился поворот к подлинности, человек должен преодолеть «фальшивый покой» и разорванность неподлинного существования. «Философская вера видит в каждом насильственном разрыве и в каждой воле к разрыву дьявольское наваждение»[63].

Экзистенциальный человек стремится пережить соответствующее состояние глубинного потрясения, которое обращает его к поиску подлинности — именно переживание «экзистенциальной тревоги», «тошноты», «страха», «ужаса», «одиночества», «заброшенности», «скуки» побуждает к поиску подлинности. И в этом трагически обретаемом подлинном существовании человек может найти себя самого и способен вступать в подлинное и полноценное общение с другими людьми.

Совершая радикальный разрыв с обезличенной повседневностью существования, человек оказывается перед зияющей бездной бытия — это бытие не знает обыденной упорядоченности и предсказуемости, нахождение в нем не дает никаких гарантий на успех и всегда связано с риском для существования, но именно это бытие является подлинным, ибо оно призывает к себе всего человека, осмысливающего существование на фоне своей неизбывной смерти и потому оказывающегося лицом к лицу с предстоящей ему жизнью. Повседневная мелочность оценок и поступков в таком случае оказывается совершенно несущественной — человек как бы предстает перед лицом вечности. Именно здесь его существование приобретает трансцендентное измерение.

В тех направлениях экзистенциализма, которые ориентированы на отказ от обращения к Божественному началу, в центр внимания выдвигается проблематика человеческого самоосуществления в обезбоженном и не имеющем веры человеческом мире. Бытие в таком случае оказывается самодостаточным и не связанным с Богом — оно предстает как противостоящая человеку инертная и не содержащая цели и смысла реальность, находящаяся вне человека, текущая мимо человека и не способная ни в чем определиться и оформиться текучая масса, способная вызывать у человека чувства скуки, одиночества и тошноты. Мир, предстающий перед экзистенциалистом во всей своей наготе, оказывается некой студенистой расслабленностью, воплощением громадного абсурдного существа, и этот мир обволакивает человека со всех сторон, — пребывание в этой массе порождает неохватную тоску непреодолимого абсурда. Сознание оказывается потерянным — в нем нет ничего, кроме него самого. «Я говорю «я», но понятие это утратило для меня смысл,… реального во мне осталось только существование, и оно чувствует, что существует. Забытое, заброшенное — среди стен домов под серым, пасмурным небом сознание. А смысл его существования вот в чем: оно сознает, что оно лишнее. Оно разжижается, распыляется, тщится затеряться на темной стене, но забыть ему не удается НИКОГДА; оно сознает, что оно сознание, которое пытается забыться. Такова его участь»[64]. Мир и люди как бы оказываются вовсе без имен: сознание дремлет, ему скучно. Именно на неотчетливом фоне этой массы экзистенциальный герой чувствует себя «лишним во веки веков» и осознает свое существование как радикально необеспеченное, зыбкое и неустойчивое.

Происходящее с экзистенциальным героем не поддается пониманию, непредсказуемая случайность жизни всегда наваливается сзади и человек чувствует себя обреченным, поскольку он не готов к тому, что происходит и может происходить. И это порождает нежелание жизни. Выход из положения, согласно Сартру, может быть связан лишь с реализацией свободы человека, когда он, осуществляя свое собственное понимание жизни, то есть, реализуя собственный жизненный проект, тем самым осуществляет взаимодействие с другими людьми: выбирая свое будущее, человек выбирает будущее и для других. Так возможна встреча одного человека и другого — и экзистенциализм оказывается скрытой формой утверждения гуманизма.

Неподлинному абсурдному существованию Альбер Камю противопоставляет непрерывное усилие бунта. «Бунтовщик противопоставляет все, что ценно для него, всему, что таковым не является»[65]. И осуществляться бунт может во всех сферах реальности и в разных формах — от истории и литературного творчества до борьбы с насилием, дружбы и любви. Бунтующий против абсурдного существования экзистенциальный герой на свой страх и риск обустраивает сферу собственного существования, что придает его жизни конструктивный и созидательный смысл. По ряду позиций положение о бунте может смыкаться с идеями абсолютного нонконформизма и крайностями политического поведения.

Экзистенциализм, постепенно утрачивая ведущее положение в западной философской традиции с начала 60-х годов нынешнего столетия, тем не менее, продолжает влиять на настроения и жизненные ориентации различных социальных групп, что особенно усиливается в ситуациях социальной нестабильности и духовного кризиса.