Моррисовская мечта о будущем

по телефону и радио, — деталь, представляющая собой довольно точ­ный прогноз современной действительности Соединенных Штатов Аме­рики.

В качестве примера явного упадка и профанации утопических фило­софских романов, злоупотребления их популярностью можно привести выдержавшее в прошлом много изданий описание «страны свободы», автором которого был австрийский экономист Теодор Хертцка (первое издание выпущено в 1889 г.)⁴⁰. По словам автора, он отталкивается от своих утопических предшественников. По существу же это прежде все­го пропаганда проходившей тогда немецкой колонизации Восточной Африки. Книга, пропитанная нелепой клеветой на коммунизм, повест­вует о подготовке и самой закладке утопической колонии на африкан­ском континенте.

Описание столицы новой колонии — это конгломерат самых триви­альных мещанских представлений. В виллах, переполненных тяжелы­ми коврами и мрамором, кругом — кнопки, с помощью которых можно мгновенно вызвать прислугу; вечером озера, освещенные прожектора­ми, заполнены гондолами с катающимися. Город состоит из «приятных домиков», а в ароматных садах поют соловьи, привезенные из Европы и Азии. Когда новый человек проходит по улице, «звон бокалов, музы­ка и серебряный смех долетают до его ушей».

Однако не мещанствующим австрийцем мы закончим главу о лю­дях, которые своим гениальным предвидением обозначили многие из целей нашего общества и дали идеи для современного градостроитель­ства. В конце XIX в. мы встречаемся с работой, которую можно рас­сматривать, как исключение, в характерном для того времени про­цессе постепенного упадка утопических взглядов. Это поэтическая уто­пия англичанина Уильяма Морриса *, восхищавшегося средневековьем и трудом ремесленников, эстета, и в то же время критика капитализ­ма и одного из тех людей, которые внесли большой вклад в историю социалистических учений.

Его взгляды часто отождествляют с теориями его учителя Джона Рескина. но в действительности более революционный и мечтающий о социализме Моррис существенно превзошел своими взглядами Рески­на. В одной из своих лекций об искусстве, прочитанной в 1868 г. в Дуб­лине Рескин описывает город, устроенный таким образом, «чтобы не было вокруг никаких зловонных и грязных предместий, а были бы внутри стен только чистые и оживленные улицы, а вне их — открытое поле за широкою каймою садов и огородов, и в нескольких минутах ходьбы от любой части города — трава, совершенно чистый воздух и вид дальнего горизонта»⁴¹.

Уильям Моррис жизненную среду будущего описывает намного подробнее, высказывая при этом свои представления о будущем социа­листическом обществе. Он знакомится с работой Беллами, вышедшей в 1888 г., а через год в журнале «Комхмонунл» критически высказывает­ся по ее адресу, правильно показывая, как мало у книги Беллами об­щего с социализмом и как мало привлекателен описанный в ней об­щественный идеал.

* Уильям Моррис (1834— 1896 гг.)—английский социалист. писатель, хгдпжпш, :: архитектор, выдающийся реформатор материальной культуры ;: hckvcc :з'л. Вплел п искусстве мощное средство воздействия на общество. Активно участвовал б рабочем движении, изучал и пропагандировал учение Маркса, не став, однако, последователь­ным марксистом. Сыграл важную роль в становлении модерна как .художественного направления, а также оказал сильное влияние на формирование говых архитектурных лринцппов, стремясь к сочетанию прекрасного и полезного, органичнее::: содс-ожанпл и формы, функции п художественного образа в зодчестве. Моррис резко выступал против элитарности искусства и считал произведением искусства все. что окружает человека и отмечено печатью его деятельности. Он требовал, чтобы все материаль­ное окружение человека было прекрасным. (Прим. ред.)

Вскоре после этого он издает свою самую известную и интересную работу «Вести ниоткуда», которая в известной степени была также от­ветом Беллами. Это насыщенное поэтическое произведение, отразив­шее, разумеется, в значительной степени и те противоречия, которые его автор испытывал. В отличие от Беллами, Моррис не занимается расписыванием различных технических устройств и сосредоточивает внимание главным образом на раскрытии новых, лучших свойств лю­дей. При этом он критикует капитализм как «эпоху машин», а будущее представляется ему временем, вернувшимся к «эпохе ремесла». Его ге­рой просыпается в 2000 г. в английском обществе после социалистиче­ской революции, но люди здесь носят средневековые одежды. Общество 2000 г. занимается ручным производством, а наибольшее внимание из всех производственных процессов Моррис уделяет описанию уборки сена, которую он, очевидно, очень любил. Во многих местах здесь про­является любовь Морриса к средневековью, столь характерная и для его эстетических взглядов.

При этом его книга — единственный утопический роман, в котором рисуются картины социалистической революции, включающей гене­ральную забастовку, уличные бои, попытки контрреволюции повернуть ход истории назад, объявление осады в Лондоне, стрельбу в рабочих, создание рабочей милиции и гражданскую войну.

Действие утопии разыгрывается в Англии, а к ее самым прекрасным частям относится поэтичное описание возрожденной земли и реки Тем­зы. Описание будущих населенных мест Моррис использует как повод для выражения своего взгляда на другие теории: «Поймите, что бед­ность исчезла. Фаланстеры Фурье представлялись естественными в свое время, но они были всего навсего убежищами от крайней нужды. Та­кой образ жизни мог быть придуман только людьми, подавленными жесточайшей нищетой»⁴². На месте бывших трущоб в английских горо­дах ежегодно в мае проводится праздник в память «уничтожения ни­щеты», сопровождаемый танцами и песнями. Хотя в стране оставлены небольшие города, основная часть населения перебралась в небольшие сельские поселки. Лондона в представлениях автора нет, а на его мес­те — обновленная земля с системой небольших поселков. «Что касается больших мрачных городов, которые были когда-то промышленными центрами, — пишет У. Моррис, — они исчезли, как и лондонская пусты­ня из кирпича и известки. Но так как они были всего лишь центрами промышленности и, следовательно, не служили ничему иному, как толь­ко спекуляциям на денежном рынке, они оставили меньше следов свое­го существования, чем Лондон»⁴³.

Моррис понимал, что «все наши перенаселенные города и фабрики являются попросту результатом погони за прибылью. Капиталистиче­ское производство, капиталистическая собственность на землю и капи­талистическая торговля гонят людей в большие города, чтобы эксплуа­тировать их там в интересах капитала...»⁴⁴.

Возможность ликвидации такого положения он видел только в унич­тожении городов и промышленности. Именно последние из приведен­ных цитат иллюстрируют противоречивость взглядов Морриса и его идеализм, отразившийся в его основном представлении о будущем рас­селении как федерации небольших идиллических поселков*.

* В то же время следует отметить, что доктрина планового централизованного расселения, необходимость устранения крупных городов и уничтожения противополож­ности между городом и деревней выдвигаются Моррисом за 10 лет до появления на­шумевшей книги Эбенизера Хоуарда и его идеи города-сада. Социальные позиции У. Морриса заставили его пересмотреть общую направленность архитектурного твор­чества и установить новую «школу ценностей» архитектурных задач. Впервые на пер­вый план Моррис выдвигает совершенно неведомую раньше архитекторам проблему —-■ создание «красоты земли», т. е. тему районной планировки. Вслед за этим он ставит не дворцы, театры, музеи, как это было раньше, а архитектуру рядовых массовых жилых домов и промышленную архитектуру, на которую раньше вообще не обраща­юсь внимания. (Прим. ред.)

4Й-

Утопии и литература

Научно-фантастиче­ская литература

Рассказ о развитии утопических теорий в XIX в. был бы неполным без упоминания ряда попыток практического основания утопических поселений и применения новых форм расселения.

Такие попытки мы можем наблюдать уже в середине III в. и. э., когда античный философ Плотин хотел в соответствии с идеалами Пла­тона основать недалеко от Рима город «Платонополис». Во второй по­ловине XIX в. наиболее успешным использованием принципов Фурье можно, очевидно, считать создание Б. А. Годеном «фамилистеры» для рабочих его литейного завода во французском городе Ги. Наибольшее количество утопических колоний было основано в США. Их создавали различные религиозные секты, отдельные утописты или их ученики⁴⁵. Однако в своем большинстве это были небольшие поселения, в которых представления утопистов проявились лишь частично: совместное веде­ние хозяйства, столовые и т. п.

Английский писатель Герберт Узллс сознательно внес утопические черты в ряд своих романов. На взгляды Беллами и Морриса он в 1898 г. реагирует горестной картиной будущего в книге «Когда спящий проснется».

В 1901 г. он делает попытку систематического изложения своих пред­ставлений о будущем развитии общества и науки в «Предвидениях»⁴⁶. Он не отрицает дальнейшего существования больших городов, возник­новение которых соединяет прежде всего с развитием транспорта. Уэллс предполагает возможность дальнейшего роста многомиллионных горо­дов-гигантов, он считает необходимым заботиться о более равномер­ном размещении промышленности и одновременном устранении разли­чий между городом и деревней.

Из французской литературы наиболее известно жюль-верновское изображение идеального Франсевилля на 100 тыс. жителей и отталки­вающего Штальштадта в романе «Пятьсот миллионов бегумы», напи­санного в 1879 г. и несущего на себе отпечаток впечатлений от франко-германской войны и утопических представлений (в особенности в опи­сании Франсевилля). Анатоль Франс посвятил утопическим представ­лениям главу своего философско-поэтического романа «На белом кам­не», написанного в 1904 г. Герой книги пробуждается в 2270 г. и спра­шивает Мишеля — гражданина, живущего в эпоху 2270 г. «Как? Вы уничтожили города? Что же сталось с Парижем»? — «Там теперь ник­то и не живет, — ответил Мишель. — Большая часть этих пятиэтажных домов, нездоровых и безобразных, в которых квартировали горожане прошлой эры, развалилась и не была восстановлена. В XX в. этой не­счастной эры строили прескверно... Не имея ни судов, ни торговли, ни армии, мы не имеем и городов в точном смысле слова. Однако насе­ленность в некоторых местах гуще, чем в других, и, несмотря на быст­роту сообщения, металлургические и рудные центры населены до край­ности»⁴⁷.

Отзвук утопических представлений можно найти и в чешской лите­ратуре. С целым рядом таких мотивов мы встречаемся чаще всего в романах и повестях Якуба Арбеса. Вспомним хотя бы его «Кандидатов существования», герои которых готовятся основать утопические коло­нии чешских эмигрантов в Небраске.

Различные взгляды на будущее расселение мы могли бы найти в литературных произведениях вплоть до наших дней. Особенно это от­носится к научно-фантастической литературе. В романе «451° по Фа­ренгейту» Рея Бредбери рисуется пессимистическая картина механизи­рованного города с ракетными автомобилями и механизированным жилищем с экранами вместо стен ⁴⁸.

Абсолютное изменение всей системы расселения и сельскохозяйст­венного производства изображает в своей книге «Туманность Андроме­ды» Иван Ефремов⁴⁹.