Тема 12. Образ Христа в светской литературе

В философских и художественных сочинениях образ Христа получил некую самостоятельную трактовку. Мы лишь поверхностно, схематически попытаемся рассмотреть эту проблему, более подробно проанализированную в трудах отца Александра Меня.

Бог, принесший себя е жертву ради спасения людей, был весьма популярен в среде декабристов и их последователей. Это был, прежде всего, символ гуманизма и демократизма, глашатай правды для народа. Такое истолкование и в знаменитом письме Виссариона Григорьевича Белинского к Николаю Васильевичу Гоголю от 15 июля 1847 года:

«Если бы Вы действительно преисполнились истиной Христова, а не дьяволова ученья, - совсем не то написали бы Вы вашему адепту из помещиков. Вы написали бы ему, что так как его крестьяне - его братья во Христе, а как брат не может быть рабом своего брата, то он должен или дать им свободу, или хоть по крайней мере пользоваться их трудами как можно льготнее для них, сознавая себя, в глубине своей совести, в ложном по отношению к ним положении…

Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов - что Вы делаете?!! Взгляните себе под ноги: ведь Вы стоите над бездною… Что Вы подобное учение опираете на православную церковь - это я еще понимаю: лона всегда была опорою кнута и угодницею деспотизма. Но Христа, Христа-то зачем Вы примешали тут?! Что Вы нашли общего между Ним и какою-нибудь, а тем более православною церковью? Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичество запечатлел, утвердил истину своего учения. И оно только до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в церковь и не приняло за основание принцип ортодоксии. Церковь же явилась иерархией, стало быть, поборницей неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми, - чем продолжает быть до сих пор».

Критик идет вслед за Алексеем Николаевичем Плещеевым, который также говорит о Христе:

Да, верю, верю я, что все пред Ним равны...

Но люди не для мук - для счастья рождены!

И сами создали себе они мученья,

Забыв, что на кресте Пророк им завещал

Свободы, равенства и братства идеал

И за него велел переносить гоненья.

(«К чему мечтать о том, что после будет...», 1846)

Религия в эпоху дворянских и разночинских выступлений против самодержавия была в понимании революционеров прогрессивным оружием, позволяющим привлечь к движению все новые и новые силы. И это восприятие Христа как борца, а христианства как некоего переворота, разрушившего основополагающие принципы старого мира, оборачивается, как это ни парадоксально, против церкви, прежде всего католической. "Не то понятие в православии, - уточняет Достоевский, относя созданный им образ только к католицизму. - Утраченный образ Христа сохранимся во всем свете чистоты своей в православии".

Главная черта православного Христа - идеал нравственного совершенствования и всепрощение. Таков он у Алексея Толстого:

Любовью к ближним пламенея,

Народ смиренью Он учил.

Он все законы Моисея

Любви закону подчинил.

Не терпит гнева Он, ни мщенья,

Он проповедует прощенье,

Велит за зло платить добром,

Есть неземная сила в Нем:

Слепым Он возвращает зренье,

Дарит и крепость, и движенье

Тому, кто был и слаб, и хром.

Ему признания не надо,

Сердец мышленье отперто,

Его пытующего взгляда

Еще не выдержал никто.

Целя недуг, врачуя муку.

Везде Спасителем Он был,

И всем простер благую руку

И никого не осудил.

Таков Христос и у Льва Толстого. Однако, по его словам, "у церкви нет никакого учения о жизни. У нее было только объяснение той жизни, которую она когда-то учреждала и которой уже нет... И у церкви ничего не осталось, кроме храмов, икон, парчи и слое". Как видим, противопоставив Христа и церковь, Толстой создал свой вариант Жития Христа, истолковав все легендарные чудеса в реалистическом свете. Христос для него - очень хороший, очень добрый и умный, но человек. Он первым понял, как надо жить людям, чтобы быть счастливым.

Выйдя на знаменитый диспут с Луначарским, митрополит Александр Введенский так оценит толстовское решение первооснов христианства: "Нельзя себе представить более чудовищной клеветы, чем та, которою Христа опозорил Толстой". В этом его позиция близка официальной позиции церкви. Однако дальше Введенский формулирует свою концепцию Иисуса: "Те идеи, которые противопоставляет сейчас марксизм христианству, например идеи братства, бесклассовое состояние... ведь это все идеи Христа, его учение о всечеловеческом братстве..." Возможно, так думал и А.Блок, ставящий во главе двенадцати красногвардейцев, символизирующих революционное движение, Христа с кровавым флагом.

Так от простолюдина и кроткого мученика, образ Христа вырастает до борца за угнетенных и первореволюционера, К имени Христа художники обращаются в самые критические моменты политической жизни общества.

Обращение в "Мастере и Маргарите" к самым трагическим эпизодам Евангелия - не исключение. В 1929 - 1940 годах М.Булгаков, сын серьезного историка религиозных теорий, видит в происходящем отблески апокалиптического пламени. Но его роман - своеобразный перевертыш: жизнь Христа рассказана здесь устами Сатаны. В этом Евангелии от Воланда Иешуа предстает перед нами в обличие полусумасшедшего философа. И этот Иешуа слаб - в ответ на вопрос об Истине, он изрекает банальности: "Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова..." Он не знает другого ответа. Тогда как Иисус в Священном Писании - безмолвствует. И в этом безмолвии - глубочайшая мудрость: словами Истину передать невозможно.

Булгаков через Иешуа пытается передать собственное ощущение эпохи: у Креста его герой заявляет, что в числе человеческих пороков одним из главных считает трусость.

Те же самые события привлекли внимание и Ч.Айтматова. Роман "Плаха" - перенасыщен неточностями и грубейшими искажениями конкретных реалий церковной православной жизни. Это, кстати, предостережение ко всем, кто берется писать на духовные темы. При внимательном рассмотрении, кажется, будто Христос "Плахи" - слепок с Иешуа "Мастера и Маргариты". Но ведь там Иешуа - порождение Воланда. А Ч.Айтматов не ставит такой цели в своем романе.

В.Тендряков пошел дальше. Персонажи его романа "Покушение на миражи" воссоздали евангельские события в программе компьютера, внеся в Священную Историю собственные коррективы, - исключив Христа, убив его в самом начале проповеднического служения. Но происходит невероятнее: Христос в компьютерных играх "воскресает", так как история без него обойтись не может. И если булгаковский Иешуа сотворен фантазией Воланда, то тендряковский герой и вовсе порождение математических вычислений, а потому он здесь - "в виде столки тонких карточек, испещренных дырочками".

Не обошла вниманием образ Богочеловека и экранная культура, воплотившая в кино ряд литературных христианизированных проектов.

В 1964 году Пьер Паоло Пазолини снял фильм "Евангелие от Матфея", за который получил спецприз жюри Венецианского кинофестиваля, а также Большой приз экуменического жюри Ватикана. Этот фильм Пазолини посвятил памяти усопшего в 1963 году Папы Иоанна XXIII. Черно-белый фильм снят режиссером в полудокументальной манере с использованием непрофессиональных актеров. Иисус в понимании Пазолини и исполнении Энрике Иразоке кажется гневным, а не благостным. Видимо режиссеру ближе Иисус, выгоняющий торговцев из храма, а не Христос Нагорной проповеди. Вероятно потому, что Пазолини был не только атеистом, но и марксистом.

Нельзя не вспомнить и рок-оперу Эндрю Ллойд Уэббера "Иисус Христос - суперзвезда", тоже экранизированную. Соединение рок-музыки с классическими мотивами, использование современной лексики в текстах, их высокое качество, так называемый принцип "sung-through" (вся история рассказывается исключительно посредством песен, без использования не поющихся диалогов) - все это сделало "Иисуса Христа - суперзвезду" настоящим хитом.

В 1970-е годы не было недостатка в критике главного персонажа рок-оперы: масс-медиа упрекали Спасителя из мюзикла в том, что "он и не католик, и не иудей, а скорее коммунист". Его изображали, как врага церкви - главаря аутсайдеров и ничтожеств, друга проституток, уголовников и бомжей.

Сюжет на евангельскую тему повествует о семи последних днях жизни Иисуса: от въезда в Иерусалим до казни на Голгофе. Некоторые критики считают, что Иисус был изображен в образе первого хиппи на земле. И католическая церковь не рекомендует своей пастве смотреть эту экранизацию. Зато в некоторых протестантских церквах арии из мюзикла активно используют в качестве религиозных гимнов.

Фильм "Иисус" (по Евангелию от Луки) в 1979 году снял и американский режиссер-баптист Джон Хейман. В картине, съемки которой происходили непосредственно на Святой Земле, главную роль сыграл Брайан Дикон. Этот фильм о Христе собрал наибольшую аудиторию: на 1 января 2004 года фильм посмотрели, с учетом повторных просмотров, 5 057 743 333 зрителей, с учетом, что он переведен на 812 языков.

Затем вышла целая серия фильмов, также снятых кинематографистами-баптистами. Появление Христа в кощунственной ленте Мартина Скорсезе "Последнее искушение Христа" по одноименному роману греческого писателя Никоса Казандзакиса было встречено многочисленными протестами верующих во всем мире.

Грандиозную четырехсерийную телевизионную эпопею "Иисус из Назарета" о жизни Христа по "Евангелию от Луки" снял в 1977 году Франко Дзефирелли (сценарий Энтони Берджеса). Роберт Пауэлл был признан самым лучшим из актеров, воплотивших образ Спасителя на киноэкране. Сам фильм и исполнение главной роли Робертом Пауэллом произвели настолько сильное впечатление на Папу Павла VI, что Понтифик попросил актера больше не сниматься в кино, дабы сохранить в себе и не расплескать образ Христа. Р. Пауэлл не выполнил это пожелание Римского Первосвященника...

Позже в 2003 году образ Спасителя, созданный Джеймсом Кэвизелом (да и образ Марии Магдалины в исполнении Моники Белуччи), в фильме убежденного католика Мэла Гибсона "Страсти Христовы" почти единодушно были восприняты верующими разных конфессий соответствующими духу Евангелия. Хотя в то же время часть публики и критиковала предельно натуралистичные съемки страданий и мук Иисуса Христа. "Страсти Христовы" повествовали о последних часах земной жизни Спасителя. Кажется, что Мел Гибсон не хотел вызвать у зрителей никакой другой реакции, кроме ужаса. Реконструкция страданий Иисуса оказалась слишком подробной: кроме обвинений в антисемитизме на Гибсона вполне можно навесить ярлык тайного садомазохиста. Напомним, что в США несколько человек умерли во время просмотра, после чего фильму было присвоено грозное имя "фильм-убийца".

М.Гибсон при написании сценария пользовался не только каноническими евангельскими текстами, но и книгой немецкой монахини Анны Катарины Эммерих. Ее в течение многих лет ежедневно посещали сверхъестественные видения крестных страданий Христа. В 1818 году, после встречи с Эммерих, немецкий писатель Клеменс Брентано стал горячо верующим католиком и провел шесть лет у ее постели, записывая эти видения. В результате на свет появилась книга "Горькие Страдания Господа нашего Иисуса Христа" - подробнейший альбом литературных иллюстраций к "Новому Завету", своего рода Евангелие от Анны Катарины Эммерих. В нем как бы дописано то, о чем "забыли" или не сочли возможным рассказывать евангелисты.

Образы Анны Катарины созданы не только верой, но и живым воображением соавторов, принадлежавших не только к определенной конфессии, но и к западной культуре. Не будем забывать также, что они творили в начале XIX века, в эпоху романтизма. И воссоздавая на экране эти образы, М.Гибсон был вторичен по отношению к фламандским мастерам живописи.

О начале земного пути Христа повествует американская картина "Рождество" (режиссер - К. Хардвик), снятая в 2006 году. А о последних часах земной жизни Христа рассказывает и показанная на Каннском фестивале 2006 года картина Жана-Клода Ла Марре "Цвет креста", где Христос представлен в образе чернокожего африканца. Заметим, что тему чернокожего Иисуса в кинематографе до этого поднимал (хоть и в ироническом ключе) режиссер Кевин Смит в своем фильме 1999 года "Догма". По его версии не только Иисус и его тринадцатый апостол оказались чернокожими, но и сам Бог оказался женщиной. В 2008 году появилось продолжение фильма Жана-Клода Ла Марре "Цвет креста - 2" о событиях после воскресения Христа.

Тенденция развития образа Христа резко изменила направление: от бунтаря - к некоей абстрактной модели, пригодной для выражения собственных переживаний и ощущений. В этом - преемственность многовековых литературно-художественных интерпретаций Евангелия, возникших вначале в виде апокрифических сказаний, где учение Христа преломлялось через сознание рассказчика. Строгая сдержанность евангелистов подменялась разгулом фантазии, соответствующим уровню развития интерпретатора. И потому даже с чисто художественной точки зрения интерпретации значительно уступают целостному образу евангельского Христа, как имитация уступает оригиналу. Отсюда вытекает закономерность все более отдаляющихся копий с подлинника от личности Христа, тем более, что в последние десятилетия эти копии стали делаться с копий, новые интерпретации создавались на основе интерпретаций более древних.

Тогда как в канонических богословских трудах Христос - лишь одна из ипостасей нераздельного божества. Один из славянских учителей, давших нам азбуку, Кирилл так говорил об этом: Троица - первообраз солнца, "и как солнце, состоящее из трех предметов: круга, светлого луча и теплоты, - не разделяется на три солнца, хотя каждый из сих предметов имеет свои особенности". Апокрифы же, и древние, и нынешние, делают попытку искусственно расчленить целое, а потому неизбежно обречены на провал.