Реставрация Бурбонов. Июльская революция 1830 года

Коалиция государств, одержавших решающую победу над Наполеоном, поспешила возвести на французский престол старшего представителя «легитимной» (законной) династии - Людовика XVIII.

Новые правители Франции должны были признать «перераспределение» земельной собственности, буржуазный гражданский кодекс, выработанный при Наполеоне и, следовательно, уничтожение феодальных отношений, а также новую администрацию Франции.

Они согласились одарить Францию писаной конституцией, известной под названием Хартии 1834 года.

Отдав дань успехам просвещения, «новым отношениям и направлениям, укоренившимся в умах», конституция с деланной наивностью пыталась представить создаваемые ею учреждения традиционными для французской монархии: палата депутатов - это, де, «древнейшие собрания мартовских и майских полей»; верхняя палата (пэров) ставилась в связь с королевской курией старых времен. Монархия старалась «связать цепь времен, прерванную пагубными событиями».

Хартия 1814 года, как это вытекало из ее содержания, должна была примирить верхи буржуазии с дворянством.

Соответственно с тем:

а) признавалось, что граждане «в равной степени допускаются к гражданским и военным должностям»;

б) что верховная власть короля ограничивалась законодательными полномочиями палат и несменяемостью судей. Создавалось две палаты: верхняя, назначаемая королем, и нижняя, избираемая узкой коллегией, состоящей из лиц, уплачивающих не менее 300 франков прямых налогов; от депутата палаты требовалось, чтобы он уплачивал по меньшей мере 1000 франков налога.

При этой системе голосовало не больше 90 тыс. человек (из 30 млн. право быть избранным имело около 15 тыс.).

Такова была эта конституция, призванная, по ее собственным словам, «оправдать ожидания просвещенной Европы». Лишив нацию всякого легального политического действия, отдав власть в руки маленькой кучки ее поработителей, Хартия заявляла о «заветном желании», чтобы «все французы жили братьями».

Не удивительно, что, когда Наполеон, решившись на свой последний «полет орла», высадился во Франции с горсткой ветеранов (1815 г.), антинародная монархия была сброшена в грязь, из которой ее перед тем подобрали.

Восстановленный на престоле после битвы при Ватерлоо, Людовик XVIII царствовал до 1824 года. Его место занял Карл X (Артуа) - признанный глава французской реакции.

Первым делом нового короля было вознаграждение дворян, потерявших земли во время революции. Компенсация эта составила огромную сумму - 1 млрд. франков.

Его следующим делом было восстановление смертной казни за «оскорбление» католической религии.

В 1830 году Карл X издал 6 указов (ордонансов). Разгонялась только что избранная палата (показавшаяся «либеральной»), еще более сужалось избирательное право, сокращалась законодательная компетенция нижней палаты, ликвидировалась свобода печати и собраний.

Ответом на эту политику было июльское восстание 1830 года. После кровопролитных уличных боев Карл X был свергнут и бежал. Руководившая революцией крупная, главным образом финансовая, буржуазия возвела на трон Луи Филиппа Орлеанского, находившегося в родстве с «легитимной» династией.

Новое царствование было обставлено новой конституцией. Перемен было, впрочем, мало. Избирательный ценз был понижен незначительно - до 200 франков; для депутатов - до 500. Поэтому и общее число голосующих выросло незначительно, составив всего 240 тыс. человек (вместо 6 млн., как было бы при всеобщем мужском избирательном праве).

Главное же было не в конституции, а в той ориентации, которой придерживалась Июльская монархия. Слова, произнесенные при коронации Луи Филиппа, «отныне править будем мы - банкиры», оправдались. Наступил период, когда руководящая роль в государстве оказалась в руках небольшой группы финансовых магнатов.

При Луи Филиппе, справедливо писал К. Маркс, господствовала не французская буржуазия в целом, а лишь одна ее фракция - банкиры, биржевые и железнодорожные короли, владельцы копей и рудников, а также связанная с ними часть земельных собственников - «так называемая финансовая аристократия».

Лоуэл справедливо замечает о Луи Филиппе, что он был самодовольным педантом, полагавшим, что человеческую природу можно до бесконечных пределов обманывать фразами. Система, при помощи которой он управлял Францией, «не имела за собой даже заслуги честности».

Г. Гейне рассказывает об одном из приемов этого правительства. 4 января 1832 года неожиданно зазвонил большой колокол собора Парижской богоматери, а одна из его башен загорелась. Прибывшая на место полиция была встречена выстрелами. Пожар быстро потушили. Никто не пострадал. Затем стало известно, что весь этот «заговор» был подстроен полицией по приказанию правительства, желавшего иметь новый повод для реакционных мер и действий.