ГЛАВА 7.

Я проснулась в практически чистой спальне. Все вещи были разобраны, часть одежды висела в шкафу, а остальная ─ аккуратно сложена и убрана в комод. Нам с Сойером удалось распаковать все барахло и убрать практически весь беспорядок, за исключением пенопласта и коробок, которые мы разорвали и оставили у входа.

Надев серую футболку и темно-синие пижамные штаны, я накинула белый пушистый халат и вышла из спальни, оглядывая кухню и гостиную. Общая площадь была разделена кухонным уголком и барной стойкой.

Квартира эта небольшая, но мне хватало. Сама мысль о личном пространстве приводила в восторг, и мне захотелось сделать глубокий вдох и закружиться, как Мария в Звуках Музыки, пока я не вспомнила, что не одна.

Сойер все еще спал на диване. Мы выпили две с половиной бутылки вина прежде, чем он отключился. Одна рука покоилась у него на лице, прикрывая глаза. А нога касалась пола, спасая от вращения комнаты. Я улыбнулась. Даже будучи пьяным, он сдержал слово и не стал ко мне приставать, так что в моих глазах он вырос на несколько десятков сантиметров с тех пор, как я отправилась в свою комнату.

Обыскивая полупустые шкафчики, я пыталась найти что-либо съестное, что не усугубит состояние дикого похмелья. И именно в тот момент, когда я дотянулась до пачки соленых крекеров, кто-то постучал в дверь.

Я прошла в своих бело-розовых полосатых тапочках, которые мне подарила мама на прошлое Рождество. Вот черт, подумала я. Нужно позвонить ей сегодня.

Сняв дверь с цепочки, отперев замок, я повернула ручку и слегка приоткрыла дверь.

─ Томас, ─ удивленно произнесла я.

─ Привет. Извини, что бросил тебя прошлым вечером.

─ Ты меня не бросал.

─ Ты только встала? ─ Спросил он, оглядывая меня с ног до головы.

Я посильнее запахнула халат.

─ Да. Ночью у меня было продолжение банкета, пока разбирала вещи.

─ Помощь нужна? ─ Предложил он.

─ Нет, я уже закончила.

Он огляделся вокруг, применяя свое чутье. Я столько раз видела это выражение лица.

─ Ты распаковала все коробки сама?

Промедление с ответом побудило его дотронуться до двери и распахнуть ее.

Его злость была очевидна.

─ Какого хрена он тут забыл?

Я вернула дверь в исходное положение.

─ Он спит на диване, Томас. Господи, включи мозг.

Он наклонился и прошептал.

─ Я тоже был на этом диване.

─ Ох, да пошел ты, ─ ответила я.

Я пыталась захлопнуть дверь, но Томас помешал.

─ Я же предупреждал, что если он тебя побеспокоит, обращаться ко мне.

Я скрестила руки на груди.

─ Он не побеспокоил меня. У нас была чУдная ночка.

Его глаза замерцали, а брови нахмурились. Он сделал шаг в мою сторону и угрожающим шепотом произнес.

─ Если ты переживаешь о том, что о тебе думают в офисе, не стоило позволять Сойеру оставаться здесь.

─ Тебе что-то нужно? ─ Спросила я.

─ Что он тебе сказал? Вы обсуждали дело?

─ Почему ты спрашиваешь?

─ Просто ответь на вопрос, Линди, ─ сквозь зубы проговорил он.

─ Да, но не думаю, что он сообщил мне что-то, чего ты еще не знаешь.

─ Он хочет привлечь Эбби к этому делу.

Я кивнула.

─ И? ─ Продолжил он.

Я удивилась, что он спрашивает меня.

─ Твой брат не допустит этого. К тому же, не думаю, что ей можно доверять. Исходя из протокола, она много раз помогала своему отцу, вопреки их холодным отношениям. Она не выдаст его, если только ради Трэвиса. Но для этого нам придется арестовать его. Тогда, возможно, она и согласится.

Томас шумно вздохнул, и я прокляла себя за прямолинейность.

─ Тебе придется арестовать его, ─ произнес Томас.

─ Ты о чем?

Томас прошептал. ─ Иначе моему прикрытию конец.

─ Ты же не под прикрытием. О чем ты толкуешь, черт возьми?

Томас потоптался на месте.

─ Сложно объяснить, и я не стану этого делать, стоя посреди холла, пока Сойер притворяется спящим на твоем диване.

Я повернулась, и один глаз Сойера приоткрылся.

Он сел, ухмыляясь.

─ Честно говоря, я проснулся, когда ты постучал в дверь. Этот диван просто чудо, Линди! Где ты его взяла? – Поинтересовался он, откидываясь на подушки.

Томас приоткрыл дверь шире и указал в сторону холла.

─ Убирайся.

─ Ты не можешь выгнать его из моей квартиры, ─ сказала я.

─ Пошел нахрен отсюда! ─ Заорал Томас так громко, что на его шее вздулись вены.

Сойер поднялся, потянулся, после чего схватил свои вещи с прямоугольного журнального столика, случайно проведя ключами по стеклянной поверхности. Он встал в проходе, буквально в нескольких дюймах от моего лица.

─ Увидимся утром в понедельник.

─ Спасибо за помощь, ─ попыталась извиниться я, не выходя за рамки профессионализма. Но это оказалось очень сложной задачей.

Сойер кивнул Томасу и оставил нас наедине. Как только двери лифта открылись и снова закрылись, Томас посмотрел на меня серьезным взглядом.

Я закатила глаза.

─ Прекрати. Ты слишком стараешься.

Я вернулась в квартиру, и Томас зашел следом. Достав пачку крекеров из шкафа, я протянула ему.

─ Завтрак?

Томас, казалось, озадачился.

─ Чего?

─ У меня похмелье. Печенье на завтрак.

─ Что ты имела в виду, говоря «я слишком стараюсь»?

Я подняла на него взгляд.

─ Ты такой же, как и я.

─ Я… ты, похоже, в порядке. ─ Сказал он, запинаясь на каждом слове.

─ Ну, ты мой босс и считаешь, что наши отношения ─ плохая идея, и теперь отгоняешь от меня всех неплохих ребят.

─ Смутная теория, ─ ответил он.

Я открыла упаковку печений, высыпала часть на тарелку. Налила теплой воды в стакан и поставила на кухонный уголок, используя его в качестве стола.

─ Хочешь сказать, я не права?

─ Ты не неправа. Но ты эмоционально недоступна, так? Может быть, я просто делаю одолжение Сойеру.

Крекер сломался под моими зубами, и меня практически сразу начало мутить. Я оттолкнула тарелку и принялась пить воду.

─ Тебе не стоило так обращаться с Сойером. Он делает то, что лучше для группы. Ты пытаешься спасти брата. Это очень важно. По непонятным причинам твоя семья не знает, что ты работаешь в ФБР, и теперь тебе придется вовлечь во все это брата. Мы понимаем, но необязательно исходить дерьмом от каждой идеи, которую предлагают сотрудники.

─ Знаешь, Лииз, твои наблюдения не всегда верны. Иногда все гораздо сложнее чем, кажется на первый взгляд.

─ Причины возникновения проблем могут оказаться совсем непростыми, но решение есть всегда.

Томас в растерянности присел на край дивана.

─ Они не понимают, Лииз, и ты определенно не поймешь.

Глядя на то, как с него сползла маска, мои стены равнодушия начали рушиться.

─ Я могла бы, если ты объяснишь.

Он покачал головой, проведя рукой по лицу.

─ Она знала, что это случится. Поэтому взяла с него обещание.

─ Кто она? Камилла?

Он взглянул на меня, полностью вырванный из своих мыслей.

─ С какого перепуга ты вообще о ней заговорила?

Я сделала несколько шагов к дивану и села рядом с ним.

─ Так мы собираемся работать над этим делом вместе или нет?

─ Да.

─ Тогда, нам стоит доверять друг другу. Когда между мной и работой встает препятствие, я устраняю проблему, чем бы она ни была.

─ Чем-то вроде меня? ─ Уточнил он, улыбаясь одним уголком губ.

Я вспомнила наш спор в тренажерном зале и удивилась, откуда нашла храбрость пригрозить ПООСу.

─ Томас, ты должен разобраться с этим.

─ С чем?

─ Что мешает тебе собраться. Сойер думает, что ты слишком объективен. Это так?

Томас нахмурился.

─ Сойер пытается заполучить это дело с тех самых пор, как его закрепили за руководителем, он хотел его, когда меня повысили до руководителя группы и даже после, когда я стал ПООС-ом, он так и не сдался.

─ Серьезно? Тебя повысили из-за того, что у тебя были завязки в этом деле? Ведь Трэвис встречался с дочерью Эбернати?

Я молча сидела и ожидала его ответ.

Он оглядывал комнату с мрачным выражением лица.

─ По большей части. Плюс я пахал как Папа Карло.

─ Тогда прекрати заниматься ерундой, и привлеки этих ребят к делу.

Томас встал и начал мерить комнату шагами.

─ Привлечь их, означает, что нам нужно будет прижать их к стенке. И проще всего сделать это, используя моего брата.

─ Так сделай это.

─ Ты знаешь, что все не так просто. Не будь такой наивной. ─ Огрызнулся Томас.

─ Ты знаешь, что нужно делать. Не понимаю, зачем все усложнять.

Томас задумался ненадолго, а затем снова опустился рядом со мной на диван. Прикрыв нижнюю половину лица руками, он закрыл глаза.

─ Хочешь поговорить об этом? ─ Спросила я.

─ Нет, ─ ответил он приглушенным голосом.

─ Ты, правда, не хочешь поделиться? Или это та часть, в которой я приказываю тебе рассказать мне обо всем.

Его руки упали на колени, и он откинулся на спинку дивана.

─ У нее был рак.

─ У Камиллы?

─ У моей матери.

Воздух в квартире резко потяжелел настолько, что я не могла двигаться. Не могла дышать. Единственное, на что я была способна, слушать.

Томас сидел, глядя в пол, оказавшись в западне у плохих воспоминаний.

─ Прежде чем умереть, она поговорила с каждым из нас. Мне было одиннадцать. Я думал об этом столько раз. Я просто, ─ глубоко вздохнув, он продолжил, ─ не представляю, каково ей было, в течение нескольких недель объяснять своим сыновьям все то, на что должна была уйти целая жизнь.

─ Даже представить не могу, что ты чувствовал.

Томас покачал головой.

─ Каждое ее слово навечно выжжено у меня в голове.

Я откинулась на спинку дивана, уронив голову на руку и внимательно слушая, как Томас описывал свою маму, как она пыталась достучаться до него, как прекрасен был ее голос, несмотря на то, что она с трудом могла разговаривать, и как сильно она его любила до последнего вздоха. Я задумалась о том, какой должна быть женщина, способная вырастить такого мужчину, как Томас и еще четверых парней. Каким сильным должен быть человек, готовый с безграничной любовью попрощаться с собственными детьми, оставляя их посреди детства. Из-за его рассказа в горле образовался комок.

Томас нахмурился.

─ Она сказала, «Твоему отцу будет очень плохо. Ты самый старший. Мне очень жаль, я понимаю, что это нечестно, но ответственность ложится на твои плечи, Томас. Не стоит просто заботиться о них. Будь хорошим братом.

Положив подбородок на руки, я следила за каждой эмоцией, появляющейся на его лице.

Мне не приходилось быть на его месте, все, что я могла, это посочувствовать, и мне с трудом удавалось усидеть на месте, чтобы не кинуться ему на шею.

─ Последнее, что я сказал своей матери: «я попытаюсь». И то, что я собирался сделать с Трэвисом совсем не похоже на попытку, ни на одну долбаную йоту.

─ Правда? ─ Засомневалась я. ─ После всего, что ты сделал по этому делу? После всех тех ниточек, за которые тебе пришлось потянуть, чтобы избавить его от тюрьмы?

─ Мой отец ─ детектив полиции в отставке. Ты знала об этом? ─ Томас смотрел на меня своими темно-карими глазами. Он погряз в своем прошлом, семейных проблемах, вине и разочаровании.

Не представляю, куда вела его история. Часть меня боялась, что он был подвержен насилию.

Не выдержав, я покачала головой.

─ Он… бил тебя?

Лицо Томаса исказила гримаса отвращения.

─ Нет. Ничего подобного. ─ Его глаза утратили фокус. ─ Отца, конечно, проверяли несколько лет, но он хороший человек.

─ Что ты тогда имеешь в виду? ─ Спросила я.

─ Это произошло после нашего с ней последнего разговора. Я стоял в коридоре и плакал, прямо за дверью комнаты. Я пытался все выплеснуть из себя, чтобы мальчики не видели меня таким. И услышал, как она попросила отца уйти с работы и взяла с него обещание, что он не позволит никому из нас пойти по его стопам. Она всегда будет гордиться им, его работой, но также понимала, что после ее смерти нам всем будет очень тяжело, и она не хотела, чтобы отец зарылся в работе, оставляя нас сиротами. Отец очень любил свою работу, но дал обещание. Он знал, что мама права. Наша семья не выдержит еще одной потери.

Он постучал большим пальцем по губам.

─ Мы очень сблизились с Трентоном и Трэвисом. Они вместе с Эбби чуть не погибли в том пожаре.

─ Твой отец знает об этом?

─ Нет. Но если с кем-нибудь из них что-нибудь случится, он не переживет.

Я прикоснулась к его колену.

─ Ты прекрасный федеральный агент, Томас.

Он вздохнул.

─ Они не поймут этого. Оставшуюся часть детства я старался повзрослеть. И провел очень много бессонных ночей, пытаясь придумать, кем стать. Я не мог позволить отцу нарушить данное обещание. Он любил маму больше всего на свете. Я не мог позволить этому случиться.

Я потянулась к его руке и сжала. Его история оказалось гораздо ужаснее, чем я думала. Я понятия не имела, с каким чувством вины он сталкивался каждый день, полюбив работу, которую даже не должен был иметь.

─ Когда я решил подать заявление в Бюро, это было одно из самых сложных и волнительных решений в моей жизни. Я столько раз пытался признаться во всем, но не смог.

─ Тогда не говори отцу. Если ты искренне веришь, что он не поймет, не признавайся. Это твой секрет.

─ А теперь это станет еще и секретом Трэвиса.

─ Хотела бы я, ─ я положила вторую руку сверху его, ─ чтобы ты посмотрел на данную ситуацию моими глазами. Ты защищаешь его, единственным доступным тебе способом.

─ Я приучал Трэвиса к горшку. Купал его каждый вечер. Мой отец любил нас, но он был сломлен потерей. Через какое-то время он устроился на новую работу и начал напиваться до отключки. Чтобы забыться. Он постоянно извиняется, что выбрал самый легкий для этого способ. Но именно я вырастил Трэвиса. Перевязывал его раны. Я столько раз дрался из-за него и рядом с ним. Я не могу позволить ему отправиться в тюрьму. ─ Его голос дрогнул.

Я покачала головой.

─ И ты не позволишь. Директор согласен завербовать его. Он останется на свободе.

─ Представляешь, с чем мне приходится иметь дело каждый день? И Трэвису придется лгать нашей семье, своей жене так же, как делаю это я. Но я сам выбрал этот путь и понимал, что будет нелегко, Лииз. У Трэвиса такого выбора нет. Если только он не захочет разочаровать отца, к тому же Трэвису придется работать под прикрытием, о котором известно только директору и нашей группе. Ему придется лгать всем вокруг и только из-за того, что я выдал его знакомство с Бенни для повышения. Я же его брат, черт возьми. Что за человек сделает такое с собственным братом?

Сложно было смотреть на самоуничижения Томаса, особенно понимая, что времени осталось не так много.

─ Ты поступил так не только из-за повышения. Ты можешь убеждать себя в этом, но меня не обманешь. ─ Я сжала его руку. Его страдания давили так сильно, что даже я ощущала их тяжесть. ─ Ты не склонял его к незаконным действиям. И сейчас просто помогаешь разобраться с последствиями.

─ Он ребенок. ─ Его голос дрогнул. ─ Ради всего святого, ему будет всего двадцать один год. Он всего лишь ребенок, а я бросил его. Уехал в Калифорнию, ни разу не оглянувшись, и теперь у него неприятности.

─ Томас, послушай меня. Ты должен уяснить раз и навсегда. Если ты не веришь в причины, по которым Трэвиса должны завербовать, то и он не поверит в них.

Он взял мои ладони в свои. Затем приподнял их и поцеловал пальцы. Мое тело непроизвольно наклонилось ближе к нему, словно притягивала сама гравитация. Я наблюдала за тем, как его губы согревали мою кожу, испытывая ревность к своим рукам. Никогда еще мне так не хотелось нарушить собственные правила, совесть боролась с разумом. Я не чувствовала и половины этих эмоций в тот вечер, когда бросала Джексона. Эффект, который Томас оказывал на меня, приводил в восторг, сводил с ума и одновременно пугал.

─ Я помню того парня, с которым познакомилась в день своего приезда, на которого не давила работа или принятие сложных решений по спасению родного брата. Не важно, в чем ты пытаешься себя убедить, ты хороший человек, Томас.

Он посмотрел на меня и от возмущения убрал руки.

─ Я не чертов святоша. Если бы ты узнала о Камилле, то не смотрела бы на меня вот так.

─ Ты упоминал, что она девушка Трентона. Могу догадаться.

Он покачал головой.

─ Все гораздо хуже, чем ты думаешь.

─ Я бы сказала, что избавление Трэвиса от тюрьмы искупит все.

─ Ни капельки. ─ Он встал.

Я пыталась дотянуться до него, но не смогла. Мне совсем не хотелось, чтобы он уходил. У меня был в запасе целый день и ни одной неразобранной коробки. Оказавшись в моей гостиной, Томас словно заполнял все свободное пространство. И теперь боюсь, что после его ухода, здесь станет очень одиноко.

─ Знаешь, ты со всем справишься. ─ Произнесла я. ─ Трэвис будет свободен. Он останется дома со своей новоиспеченной женой и получит хорошую работу. Все получится.

─ Лучше бы это было именно так. Бог задолжал мне и не один раз.

Сейчас он находился не со мной. А где-то очень-очень далеко.

─ Нам просто нужно сконцентрироваться. ─ Сказала я. ─ И это окажется лучшим, что мы когда-либо делали.

Он кивнул, обдумывая мои слова.

─ А что с Камиллой? ─ Спросила я. ─ Что произошло с ней?

Томас подошел к двери и положил руку на ручку.

─ В следующий раз. Думаю, на один день откровений предостаточно.

Когда дверь захлопнулась, мои плечи поджались к ушам, а глаза закрылись. И когда повешенные Сойером украшения перестали дребезжать, я обиженно плюхнулась на диван. Томас попытался помочь мне возненавидеть его, но после того, чем он со мной поделился, это просто невозможно. Мне стало интересно, знал ли кто-нибудь из Бюро о его конфликтной ситуации между братом, делом по Вегасу, и сокрытием работы от собственной семьи; возможно Маркс был в курсе событий, скорее всего ООС и определенно директор.

Томас сделал меня партнером по этому делу. По какой-то причине, он доверял мне и, по тем же необъяснимым причинам, мне захотелось работать гораздо усерднее, чтобы помочь ему закрыть это дело.

Как-то Вэл сказала, что у Томаса есть свой круг общения, и предостерегла меня аккуратней выбирать выражения. Теперь, когда и я стала частью этого круга, я задалась вопросом, почему он допустил меня в себя, из-за моих способностей, как было с Сойером, или же ему просто хотелось, чтобы я была рядом.

Прикрыв глаза, я начала думать о его губах, прикасающихся к моему телу, и лелеять в себе надежду, что дело и в том, и в другом.