Личность и долженствование

Смысл долженствования является базовым вопросом, на котором строится всякое учение, связанное с некоторыми предписаниями. Поэтому в настоящее время термин «деонтология» используется довольно широко как в этике, так и в профессиональной этике для обозначения учения о долге и должном поведении личности (и в частности, специалиста) в процессе выполнения им обязанностей (про­фессиональных обязанностей). Деонтология — это раздел этической теории, в котором рассматриваются проблемы долга, моральных тре­бований и нормативов и вообще долженствования как специфической для нравственности формы проявления социальной необходимости.

Место и роль деонтологии в любом этическом учении, в том числе и профессионально-этическом, могут быть определены ис­ходя из сущности человека. Сущность человека, как известно, яв­ляется одним из наиболее значительных предметов исследования в философии. За период от оформления философии как науки было разработано множество теорий, концепций, объясняющих, что та­кое человек и какова его природа. Тем не менее можно выделить три основных подхода к определению природы человека и на этом основании обосновать место и роль деонтологии в системе этики и профессиональной этики.

Первый подход основан на убеждении в сущностном добре челове­ка. Если человек сущностно добр, духовно устремлен к добру, всегда стремится делать только добро, то значительная часть его поступков и действий будет нести благо и ему, и всему обществу. Однако далеко не всегда человек образован и духовно совершенен настолько, чтобы верно разграничить области добра и зла и встать на сторону добра. Поэтому не все поступки человека в конечном итоге служат добру; в мире, к сожалению, существует противное природе, человека «руко­творное» зло. Это значит, что добро и благо как результат деятельности человека не являются неизбежными в практике, хотя и наиболее ве­роятными в теории. В этом случае этическое учение может и должно выступать в роли своеобразного руководства, «путеводителя», источ­ника этических знаний, разъясняющего человеку сущность добра и зла, их соотношения и путей, ведущих к ним. Человек, исходя из своей природной устремленности к добру, получит необходимые для жизни и деятельности этические знания, и этого будет вполне достаточно для обеспечения должного поведения в основном. Будучи этически компетентным, человек принесет благо и обществу, и себе.

Но могут быть случаи противоречивые и поэтому сложные для анализа (или ситуация не предоставляет времени для тщательного анализа), когда трудно предвидеть все, в том числе отдаленные, по­следствия поведения или отдельных поступков, а значит, обусловить верный выбор и этически безупречные действия личности. В этих случаях необходимо иметь четкое предписание (руководство), что именно должен сделать человек для достижения индивидуального и общественного блага и исключения ущерба. Эти предписания пред­лагает в рамках данного подхода деонтология, представляющая собой своего рода «сборник рецептов», «шпаргалку» для решения сложных этологических проблем. Интересы личности и общества, как видно из анализа, в данном подходе совпадают полностью (тождественны), что осознается и личностью, и обществом.

В данном контексте предполагается, что регулирующий потен­циал этики носит преимущественно когнитивно-педагогический характер и заключается в транслировании знаний, обучении эти ко-аксиологическому анализу с опорой на безусловную моральность самой личности и гуманистическую ориентированность общества. Необходимость прибегнуть к деонтологии для детерминации подо­бающего поведения представляет собой крайне редкий случай, при­чем деонтология и долг выступают как нечто внешнее по отношению к личности, но, тем не менее, не противоречащее ей сущностно. В этом случае правомерно часто употребляемое в обыденной речи словосочетание «этика и деонтология», которое свидетельствует о различении одного от другого, отдельном их существовании и си­туативно обусловленном взаимодействии.

Деонтология не восполняет недостаток глубины знаний, опыта личности и не требует от нее понимания предстоящих действий (по крайней мере, в момент их свершения). Собственно, в таком контек­сте от деонтологии это и не требуется, поскольку она должна сыграть свою роль в ситуации, сравнимой с экстремальной, когда размышлять о добре и зле и анализировать существо ситуации может быть попро­сту некогда. Она дает непосредственные указания, императивно обес­печивая необходимые действия. Механизм формирования должного поведения в данном случае сходен с обычно-традиционным¹, что является результатом упрощенного понимания деонтологии.

Второй подход основывается на том, что человек изначально устремлен ко злу, «греховен» и не способен с учетом своей злонаме­ренной природы на осознанные социально ценные действия, стре­мясь обеспечить лишь свое собственное благо любой ценой. Если он в действительности таков, то его эгоистические устремления только случайным образом могут привести к общественному благу и не при­чинить вреда и страданий окружающим. Такой человек представляет собой реальную угрозу окружающим и всему обществу. В этом случае регуляция его поведения должна бы быть иной, более императивной и, главное, более широкой, всеобъемлющей. Ни в коем случае нельзя полагаться на результаты самостоятельно проведенного личностью этико-аксиологического анализа ситуации и ее последствий: они в большинстве случаев заведомо не принесут обществу положительно­го результата, предусматривая лишь индивидуальное благо. Не даст положительного результата и обучение личности основам этики: ее знания не будут гарантировать нормативного поведения, оставаясь формальными и поверхностными. «Двойная мораль» в данном случае может стать наиболее вероятным результатом обучения.

Наиболее целесообразным при реализации такого полхода являет­ся введение жестких, ограничений поведения личности, предписаний, гарантирующих общество от эгоистического произвола личности неспособной или не желающей различить истинное добро и зло и не желающей принимать во внимание общественное благо. Необхо­димы четко выверенные ориентиры и рамки, которые необходимо учитывать в повседневной деятельности и пренебрежение которыми безусловно наказуемо. В этом случае деонтология как бы поглощает этику, замещает ее и заставляет человека действовать вопреки соб­ственным устремлениям, но на благо общества. Должна быть также предусмотрена система санкций, усиливающая эффективность деон-тологического регулирования. Видно, что в данном подходе интересы личности и общества противопоставляются, а механизм воздействия деонтологии и ее принципов на поведение личности сходен с тем, которым обладает законодательство.

Очевидно, что оба эти подхода являются крайностями. Человек не добр, и не зол от природы, а точнее, он и добр и зол одновременно (И. Кант). В некоторых случаях он может вполне квалифицированно различить добро и зло, в некоторых — может выработать ошибоч­ную точку зрения. Ситуативные интересы личности и общества, в зависимости от различных причин, могут совпадать, но могут быть и противоположными. Человек может совершать социально ценные поступки, руководствуясь собственными соображениями или эти­ческими регулятивами и не насилуя при этом своей собственной природы. В то же время он способен, руководствуясь собственными эгоистическими соображениями, поступать аморально, вопреки общественной пользе, имея в виду получить выгоду лично для себя любой ценой. Более того, в отдельных случаях человек способен не только случайно причинять страдания окружающим и приносить ущерб обществу, но и осознанно ставить себе подобные цели.

В каждом обществе представлено максимальное количество че­ловеческих типов. В нем всегда присутствует некоторое количество альтруистов и эгоистов, людей, устремленных к добру или, наоборот, ко злу. Кроме того, каждый человек как личность сформирован в определенном обществе, получив при этом относительно устойчивые представления о добре и зле и усвоив и присвоив определенные пове­денческие стереотипы. Принадлежность к определенной социальной группе также оказывает влияние на формирование мировоззрения. Стереотипы и ценности группы, которая оказывала наибольшее влияние на процесс формирования личности, могут существенно от­личаться от позитивных и социально приемлемых. Изменение ситуа­ции, переход в иную группу может вызвать дезориентацию личности, подвергнуть сомнению верность выбранных моральных ориентиров и вызвать их вынужденную или добровольную смену.

В обществе в качестве регулятора человеческого поведения функ­ционирует не только общественная, групповая и индивидуальная мораль — есть законодательство, религиозные нормы, обычаи и традиции, общественное мнение и др. системы регуляции поведения человека. Часть из них может в определенном смысле противоречить друг другу и конкретным интересам личности, вызывая ее сомне­ния в правильности и незыблемости существующей нормативной регуляции вообще. Например, религиозная мораль, основываясь на Нагорной проповеди Христа, требует безусловного соблюдения заповеди «не убий». Но каждое общество и государство обязаны за­щищать себя, и с этой целью они содержат армии и тратят средства на нее и на военную промышленность и науку. Наиболее ортодок­сально настроенные христиане, ссылаясь на упомянутую заповедь, отказываются служить в армии и брать в руки оружие, показывая тем самым, что требования гражданского долга для них имеют цен­ность низшую, нежели долг перед богом, требующий безусловного выполнения христианских заповедей.

Противоречивость норм, функционирующих в нестабильном обществе, в свою очередь, может спровоцировать нигилистическое отношение к общественной морали, общественному делгу и т.п., приводя к аномии, а порой и провоцируя активные действия, направ­ленные на смену регулирующей системы. В таких обстоятельствах возможным становится замещение общественной морали моралью отдельной социальной группы, соответствующим образом произойдут изменения в отношении долга и ответственности.

Ситуативно интересы личности и общества могут выглядеть и вос­приниматься личностью как противоположные, заставляя человека рассматривать общество и окружающих как враждебную, подавляющую силу, стремящуюся обеспечить удовлетворение только своих сомни­тельных интересов, никак не связанных с благом данной конкретной личности. Но на самом деле сущностные интересы личности и обще­ства не могут не совпадать в главном, поскольку человек и общество неотделимы друг от друга и составляют нерасторжимое единство.

Таким образом, в любой момент времени в обществе можно наблюдать как высокоморальные, гак и аморальные поступки, при­носящие обществу и человеку добро или зло. Эти поступки могут совершать как различные члены общества, так и один и тот же че­ловек. Направленность же совокупного «вектора», представляющего ориентированность общества на добро или зло, положительные или отрицательные ценности, зависит от множества факторов, характе­ризующих ту или иную конкретно-историческую ситуацию в обще­стве. Вместе с тем выбор поступка осуществляется непосредственно человеком, вследствие чего не только и не столько общество, в усло­виях которого он был сформирован как личность, сколько он сам, как существо свободное и разумное, несет ответственность за свои поступки и действия.

Несомненно, что в условиях сложного и противоречивого бытия в переломные моменты развития общества выбор личностью поступков многократно усложняется. Личность не может быть полностью предо­ставлена самой себе, оставлена без нормативной регуляции, нрав­ственных ориентиров, нормативных «подсказок» и указаний и т.п.

С учетом двойственности и противоречивости природы человека для регуляции его поведения необходимо использовать все возможные механизмы формирования его поведения, в том числе этические. Не­обходимо давать человеку основы знаний в области этики, полагаясь на его разумность и способность к самостоятельному выбору между добром и злом. Но в то же время для формирования нормативного поведения необходимо задействовать императивы, понуждающие человека поступать должным образом в случае, если интересы лич­ности в конкретной ситуации представляются противоречащими интересам общества и их реализация принесет вред.

П. А. Гольбах определял этику как науку об отношениях между людьми и обязанностях, вытекающих из этих отношений. Нельзя не согласиться с тем, что долженствование действительно является функ­цией общественных отношений. Будучи «ядром» этического учения, деонтология неразрывно связана с этикой, и это понятно, так как долг, справедливость, совесть и честь, представление о добре и зле — эти­ческие категории. Поэтому невозможно радикально разделять этику и деонтологию, рассматривая их в качестве самостоятельных систем регу­ляции поведения человека и соответствующих учений. Также неверным было бы сливать их воедино и считать тождественными, а термины, их обозначающие, — синонимами. Соответствие поведения человека представлениям о позитивном, социально одобряемом определяется на основании его анализа и сравнения с критериями общественного блага, причем вне зависимости от того, противоречит ли это общественное благо индивидуальному или совпадает с ним. Видимо, чем большую со­циальную значимость может иметь поведение и деятельность человека, тем более надежной должна быть гарантия нормативного поведения. Чем больше вероятность противоречия между ситуативными инте­ресами личности и сущностными интересами ее самой и общества, тем жестче, императивнее должна быть регуляция ее поведения, тем, соответственно, больше должна быть «доля» деонтологии в этике, важ­нее ее роль. Поскольку должное поведение гарантирует выполнение внешних по отношению к личности объективных требований общества или группы независимо от того, одобрены ли эти требования инди­видуальной моралью личности, совпадают ли они с ее ситуативными интересами, можно заключить, что деонтология — это центральная часть, ядро любого этического учения.