Почему эвритмия? Улрике Вендт, Хелга Даниел.

После четырехлетнего исследования педагогической эвритмии в 1–4 классах один голландский коллега констатировал следующий факт: «Эвритмия для вальдорфской школы – как соль для супа». Это очень меткое описание задачи эвритмии в школе. Эвритмия работает над способностью к концентрации школьников и вызывает у них желание учиться. Она развивает умение учиться за счет того, что дети включаются в художественную деятельность.

Вопрос: как это осуществляется на практике? Каковы цели и задачи преподавания эвритмии? Речь и музыка – это способности, тесно связанные с сущностью человека. В эвритмии они составляют основу движения. Каждому звуку речи и каждому музыкальному звуку соответствует определенное движение. Если звучит, например, звук «К», то делают соответствующее ему движение. Оно должно выполняться одновременно с произнесением звука. Для того, чтобы выполнять движения, которые соответствуют услышанным звукам, школьникам необходима большая концентрация. Это похоже на игру на скрипке, когда надо очень внимательно прислушиваться, чтобы играть без фальши. То же относится к жестам музыкальных звуков, интервалов, гармоний и других элементов музыки и речи. С одной стороны, школьники должны очень внимательно слушать, с другой стороны, они должны хорошо знать движения, для того, чтобы выполнить их точно и в правильный момент времени.

Вопрос: почему звуки речи и музыки переводятся в движения? Ведь у речи и музыки достаточно своих выразительных средств!

Это связано с ритмикой и динамикой музыки и речи. В эвритмии становятся активными ноги. Они ступают то быстро, то медленно, то ускоряются, то замедляются – следуя за тем, что слышит человек. Таким образом, одновременно осуществляется два различных вида деятельности: координация ног и рук, а также приведение их в движение услышанной музыкой или речью. Активность конечностей должна осуществляться одновременно с восприятием. Эта двойная активность требует одновременного обращения вовнутрь и тишины, то есть высокой концентрации, с другой стороны, – своевременного действия. Она получается только в том случае, когда школьник действительно знает текст или музыкальное произведение и у него существует внутренняя связь с ним, то есть он способен немножко предвосхищать его развитие, чтобы успеть своевременно начать движение. Только в этом случае возникает чувство согласованности. Благодаря исполнению сотен стихов и музыкальных произведений на протяжении обучения в школе, у детей возникает личное отношение к литературе и музыке. У школьника появляется внутреннее чувство стиля и одновременно с этим способность суждения о подлинной художественной ценности произведений.

Вопрос: в каком соотношении на уроке находятся активность отдельных школьников и класса в целом?

Мы не останавливаемся на солирующей активности отдельных школьников. Структуры речи и музыки могут отражаться в различных группировках. Ученики двигаются сообща, при этом каждый несет ответственность за отдельный аспект этого движения. В пьесе, например, можно выделить верхний и нижний голос или различные инструменты. Целостность исполнения получается лишь в том случае, если каждый участник выполняет движение в правильный момент времени, при этом все в группе должны иметь общее представление о движении в целом. Это развивает способность к широкому кругозору и социальную компетентность! Кроме этого, занимаясь эвритмией (как и другими предметами), ученик узнает, что новые способности развиваются только путем постоянных упражнений. Переживания успеха пробуждают желание учиться и осваивать все новые области.

Вопрос: итак, речь идет о чем-то большем, чем обучение движению?

Эвритмия обучает наряду с освоением пространственных форм и процессов движения, также и общечеловеческим навыкам, которые могут пригодиться детям и подросткам в других областях и в последующей жизни: это концентрация, умение слушать, точное восприятие, желание учиться, способность учиться, ощущение тишины, чувство истинности, сопереживание, координация рук и ног, присутствие в настоящем моменте, быстрое реагирование, широкое видение взаимосвязей, социальная компетентность. Все эти навыки, как в когнитивной, так и в эмоциональной и волевой сфере, в равной мере необходимы для движения и, следовательно, развиваются и оттачиваются в процессе его выполнения.

Из этого также со всей очевидностью вытекает, что для передачи вышеназванных навыков детям и подросткам, необходимо обладать тонким чутьем как по отношению к детям, так и к самой эвритмии.

Вопрос: в чем разница целеполагания в различных возрастных группах?

В детском саду и младших классах многое осуществляется с помощью способности к подражанию. Дети живут историями в движении. Благодаря соединению внутренних образов истории с движением, которое связано с речью, это движение становится гораздо более дифференцированным.

В средних классах дети уже знакомы с большей частью двигательного материала. Тогда наступает черед игр и вариаций. Развивается способность к восприятию тонких оттенков двигательных элементов, что связано с ловкостью и способствует радости от движения и общему художественному чувству.

В старших классах у школьников появляется способность понять внутреннюю логику эвритмического движения и находить этому пониманию собственное художественное выражение.

Вопрос: есть ли исследования эффективности преподавания эвритмии?

Насколько мне известно, есть только описание различного опыта преподавания. Но в скором времени начнется образование мастер–класса для эвритмистов. И подобные исследования станут одной из тем этого образования. Если найдется эвритмист, который захочет заниматься этой темой, то будут и результаты исследования.

Вопрос: не все школьники любят эвритмию. Что надо сделать, чтобы она воспринималась как нечто само собой разумеющееся?

Это во многом зависит от учителя эвритмии и коллегии. Если в коллегии живет сознание педагогической задачи эвритмии и ее возможностей, то ученики воспринимают ее как неотъемлемую часть вальдорфской школы. Если учитель эвритмии не только хороший артист, но и мастер воспитания, знающий как в соответствии с возрастом увлечь детей занятиями эвритмией, то школьники будут относится к этому предмету, как и ко всем остальным предметам. Иногда они будут его любить, иногда терпеть, иногда не хотеть им заниматься. Это обычное для школы дело. Но поскольку эвритмия может коснуться глубин души ребенка, это самый сложный предмет в школе. Здесь не соврешь и не скроешься. Ты на виду у всех, без маски перед учителем и своими товарищами. Кто не попытается увильнуть от такой ситуации любым способом?! Но тот, кто все же откроется навстречу этому предмету, тому станет ясно, что эвритмия затрагивает в нем что-то глубоко человеческое – а об этом не говорят вслух. Это сохраняют в своей душе.

Вопрос: есть ли связь между значением эвритмии в вальдорфской школе и значением художественной эвритмии в мире? Какое значение для школьников могут иметь профессиональные постановки?

Прежде всего, важно, чтобы учителя эвритмии продолжали художественную деятельность и показывали школьникам свои выступления, например на праздниках года. «Она может, по крайней мере, сама делать то, что она требует от нас!». Если же ученики увидят профессиональное выступление эвритмистов, и заметят разницу со стараниями их собственного учителя, то их понимание эвритмии станет еще более глубоким. Они могут прийти к истинной встрече с искусством.

– О методике познания человека в пластическом,
музыкальном и речевом аспектах. Рудольф Штайнер[133]

«... Как следует понимать эфирного человека? Чтобы понимать эфирного человека, для этого необходима более серьезная подготовка, чем та, что практикуется в наше время для понимания человека. Для этого следует вжиться в пластическое формирование, узнать, что округлость или угол формируется внутренними силами тем или иным образом. С помощью того, что помогает познать общие законы природы, невозможно познать эфирное тело. Эфирное тело можно познать лишь с помощью того, что попадает в одухотворенные руки. Для этого ни один семинар не должен проходить без художественной деятельности в области лепки и скульптуры, исходящей из внутреннего человека. Если такой предмет отсутствует, то это отражается на воспитании гораздо более неблагоприятным образом, чем если ученик не знает столицу Румынии или Турции, или название какой-либо горы. Это можно посмотреть в энциклопедии. Многое из того, что сегодня спрашивается на экзамене, вовсе не является необходимым в жизни. Ничего страшного не случится, если обо всем этом справляться в энциклопедии. Но еще не существует такой энциклопедии, с помощью которой можно было бы ознакомиться с той подвижностью, с тем умелым знанием и знающим умением, которыми следует обладать для того, чтобы познать эфирное тело, которое не следует природным законам, а пронизывает своей пластической деятельностью всего человека.

А к астральному телу и подавно не подступишься с помощью закона Гей-Люсака, и даже знание всех законов акустики и оптики в этом не поможет. К астральному телу невозможно подойти с помощью этих абстрактных эмпирических законов. То, что ткет и пребывает в астральном теле не доступно такому рассмотрению. Если же внутренне познать, чем является терция или квинта, то можно внутренне пережить эти соотношения (но не так, как делает акустика, а с помощью внутреннего музыкального видения), можно внутренне музыкально пережить гамму, и тогда можно пережить то, что происходит в астральном человеке. Дело в том, что астральное тело человека – это музыка, а не естественная история, не естественная наука и не физика. Можно дойти до того, чтобы в формирующей деятельности человеческого организма проследить, как музыка астрального тела формирует человека. Она начинается здесь, в центре лопатки и излучается сначала в приму. Переходя к секунде, она образует плечо, а переходя к терции, – предплечье. В терции мы имеем различие между мажором и минором, так и в предплечье у нас две кости, а не одна. Одна кость (лучевая) представляет минор, а другая (локтевая) – мажор. Кто рассматривает внешнюю человеческую организацию в ее связи с астральным телом, тот должен заниматься этим не как физик, а как музыкант. Он должен знать внутреннюю формообразующую музыку человеческого организма.

Если Вы проследите анатомический ход нервов в человеческом организме, то в результате этого Вы никогда не поймете смысл этого хода нервов. Если же проследить этот ход с музыкальной точки зрения, с пониманием музыкальных соотношений (с внутренним глубоким слушанием, а не с точки зрения физической акустики), если Вы таким образом проследите за ходом нервов, если Вы музыкальным взглядом, духовно–музыкальным взглядом проследите, как эти нервы выходят из конечностей и направляются в спинной мозг, а там натягиваются подобно струнам, и оттуда продолжаются в головной мозг, то благодаря такому музыкальному рассмотрению вы получите самый чудесный музыкальный инструмент человека, который построен астральным телом и на котором играет Я–организация.

... Однако речь идет о том, ...чтобы знать, что в ораторе живет и действует живой гений языка, и этот гений языка можно изучить. А изучив его, человек познаёт Я–организацию. Какое место занимает преподавание эвритмии в вальдорфском воспитании? Что происходит на этих уроках? Эвритмия подразделяется на тон–эвритмию и речевую эвритмию. Во время тон–эвритмии мы вызываем у ребенка движения, которые соответствуют строению астрального тела. В речевой эвритмии мы вызываем образования, соответствующие Я–организации. Мы осознанно работаем над формированием душевного человека, когда на физическом уровне мы занимаемся тон–эвритмией; мы осознанно работаем над формированием духовного человека, когда мы совершаем физические движения в речевой эвритмии. Подобная работа может основываться только на глубоком понимании человеческой организации. Кто полагает, что человека можно постичь лишь с помощью внешней физиологии или экспериментальной физиологии (которая также является внешней), тот не учитывает следующего факта: если кто-то хочет вызвать у человека какое-либо настроение, то ему следует не стучать перед этим человеком по деревянной доске, вместо этого ему следует сыграть музыку. Так и познание не должно оставаться на уровне абстрактных логических правил, ему следует подняться до постижения жизни человека, постигая не только неживую природу или живое, которое уже стало мертвым или которое представляется мертвым. Если подняться от этих правил к тому, что формируется в пластике, к тому, как каждый закон природы формируется скульптурно, тогда можно познать человека на уровне его эфирного тела. Если начать внутренне духовно слушать, как мировой ритм выражает себя в этом чудесном музыкальном инструменте, который сотворен из человека его астральным телом, тогда познаешь астральную природу человека; при этом необходимо осознавать следующее: первый период обучения заключается в том, чтобы изучить с помощью абстрактной логики физическое тело человека. Далее следует обратиться к пластическому формированию в интуитивном познании: тогда познаешь эфирное тело. Третий период заключается в том, чтобы из физиолога превратиться в музыканта и так рассматривать человека, будто рассматриваешь музыкальный инструмент, например орган или скрипку, узревая в нем воплощенную музыку. Так познают астральное тело человека. Если на уроке учиться взаимодействовать со словами не только внешне, с помощью памяти, но и пытаться распознать в них деятельность гения языка, тогда можно познать Я–организацию человека. Но сегодня тому, кто при реформе университетского образования, например, в области преподавания медицины, сказал бы: «Познание должно подниматься от обычного изучения к пластическому, музыкальному, а потом и к языковому аспекту», – этому человеку был бы оказан решительный отпор. Люди сказали бы такому человеку: «Но сколько в таком случае должно длиться образование? Оно из без того довольно длительное; а тут еще надо подниматься к лепке, музыке и к речи!». Но на самом деле, оно бы сократилось, ведь существующая сегодня продолжительность обусловлена чем-то особенным. Она обусловлена тем, что обучение останавливается на абстрактно–логическом и эмпирически–чувственном рассмотрении. То есть начинают с физического тела, которое однако не объяснимо из себя самого. Поэтому изучению нет конца и края. Можно изучать все что угодно и сколько угодно, и не будет этому конца, в то время, как это изучение будет внутренне законченным в том случае, если оно будет органично опираться на телесно–душевно–духовный организм. Речь идет не о том, чтобы с помощью антропософии привнести еще одну главу к тому, что уже написано. О, мы можем вполне удовлетвориться тем, что нам дает естественная наука. Мы не боремся с ней. Мы только можем быть ей благодарны, подобно тому, как мы благодарим того, кто сделал для нас скрипку. Что, однако, является необходимым требованием нашего времени, нашей культуры – это взять современное образование в свои руки, пронизать его душой и духом, ведь человек и сам пронизан душой и духом. Необходимо, чтобы художественная составляющая культурной жизни не оставалась неким увеселением наряду с серьезной жизнью, увеселением, к которому мы обращаемся, даже если в остальном мы относимся к жизни духовно. Необходимо признать, что этот художественный элемент как божественная духовная закономерность пронизывает мир и человека.

Мы должны сказать себе: ты видишь перед собой мир. Сначала ты подступаешь к нему с логическими понятиями и идеями. Но сущностное начало мира дарует человеческой природе нечто сверх того, нечто, что исходит из мировой пластики, которая работает из небесных сфер по направлению вовнутрь, подобно тому, как земная сила тяжести работает снизу наверх, исходя из центра Земли. Во все это вчленяется мировая музыка, которая действует на периферии. Подобно тому, как пластика действует сверху, а физика – снизу путем силы тяжести, так и мировая музыка проявляется в движении планет по окружности. А то что делает человека человеком, то, о чем догадывались в древности, когда писали такие высказывания, как: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», это мировое слово, мировая речь, – она пронизывает человеческую сущность и в этой сущности становится Я–организацией. Чтобы воспитывать, следует получить на основе познания мира познание человека и научиться переводить это знание о человеке, полученное на основе познания мира, на язык искусства».

Эти высказывания Рудольфа Штайнера наряду с другими его указаниями в отношении учебы можно будет найти в готовящемся к печати труде Армина Хуземанна «Наука о человеке через призму искусства». Пластико–музыкально–речевое человековедение, основы – источники – документация, издательство Свободная духовная жизнь, Штутгарт 2006.