ВОСПОМИНАНИЯ ПРИ ЖИЗНИ 3 страница

Про икону Луганской Божией Матери старец говорил: «Прийде час, що з иконою Луганськой Божей MaTepi пройдуть кругом города i будуть спивать: Пресвятая Богородица, спаси нас». И я твердо верю, что слова его исполнятся.

* * *

Омелъяненко Валентина Моисеевна, г. Луганск

Я слышала от своей тёти о чудесах диакона Филиппа.

Пришла к дедушке после войны одна вдова, которая осталась с тремя детьми без крова. Он благословил её пойти до восхода солнца за город, где была свалка. Придя туда, она увидела, что сразу подъехала машина, выбросив мусор, уехала. Когда эта женщина подошла, то там были хлебные карточки, за которые построила она себе домик. Училась я в техникуме и последний экзамен не сдала. Ночью перед иконой Св. Николая я молилась, а когда легла спать, просила диакона Филиппа о помощи. И увидела видение в первом часу ночи, в сиянии явился в верху кровати старичок, ласково сказал: «Не бойся меня, я отец Филипп, ты хочешь меня видеть, и я к тебе пришёл». Взял меня за правую руку и сказал: «Прочитай девять раз «Жи-вый в помощи...» — и ты завтра сдашь экзамен». После этих слов его не стало. Я включила свет, двери были заперты, тогда еще не могла понять, как он вышел. Прочла перед Св. Николаем 9 раз «Живый в помощи...», утром снова 9 раз и пошла. И очень удачно сдала экзамен.

После этого случая я очень пожелала увидеть могилку старца Филиппа. Я пошла туда с тётей Елизаветой Чумак на Пасху. Там я стала расспрашивать у людей, кто знал его при жизни.

* * *

Журавлёва Александра, г. Луганск

К отцу Филиппу мы пришли с мамой. У нее очень болели ноги, отец Филипп сразу исцелил её силою молитвы своей, он ещё палкой ударил ей по ногам. А мне он сказал, чтобы я читала газету, много лет я после этого проработала в отделе кадров, видно, это было предсказание. В то время я ждала из армии (2 года) жениха. Я спросила у отца Филиппа за него, а он мне сказал: «Ржавая оселе-дица, и то люди возьмут». Вскоре мне сообщили, что он погиб в Германии в мирное время, его убили во время перестрелки у стены Берлинской. Расскажу за своего родственника, Журавлёва. Во время войны он был ранен в голову, а врачи дали документы, чтобы его отправить на фронт. Его мама пошла к отцу Филиппу и стали просить о помощи. Он помолился и гово­рит: «Бегом беги в военкомат». Прибегает она в военкомат, а там уже все двери закрывают. Стала она обращаться ко всем и просить за сына. Один человек в форме выслушал ее и позвонил на вокзал, и его оставили дома, он не поехал на фронт.

Еще я помню одну женщину, которая пришла к отцу Филиппу с двумя палками, у нее болели ноги. Он велел принести ей два ведра воды на коромысле. Пока она несла воду, то за это время и исцелилась, и домой пошла без палок.

Рассказывали ещё другие женщины, что отец Филипп направил женщину проведать тяжелобольную и передал ей пирожки. Когда больная скушала эти пирожки, то сразу выздоровела.

Рассказывают, что некоторые видели его молящимся на воздухе, но он не велел никому рассказывать о том, пока он живой. Отец Филипп говорил людям притчами, некоторым советовал, какие молитвы читать в течение всей жизни. Отца Филиппа еще при жизни считали святым те, которые знали его. Отец Филипп говорил: «Я не лечу, а на правильный путь наставляю и рассказываю про слово Божие».

Зорина Таисия, г. Луганск

Я попала к дедушке Филиппу где-то в 1952 году. Когда я приходила к нему, то он часто посылал меня в больницу. Говорил: «Иди, неси продукты и воду больным, пусть исцеляются» . Я шла в больницу и с радостью все эти продукты раздавала, а люди брали их с удовольствием, тогда весь город знал и почитал этого старца, они понимали, что все из его рук — это лучше любого лекарства. Мне нужно было сдавать экзамены, я пришла к отцу Филиппу за благословением, а он говорит мне притчу: «Моя хата мазана глиной, обложена кирпичом, все ваши дела мне нипочем». Я сразу поняла, что все будет хорошо, и на экзамены шла с полной уверенностью. Сдала все на отлично. Еще он говорил мне: «Ты этих петухов боишься, на тебе палку, бей их!».

Моя тетя пришла к отцу Филиппу просить благословения строить дом с мужем. Отец Филипп послушал ее и молча дал один сапог... Тогда она ничего не поняла, но прошло время, и муж умер, осталась моя тетка одна. Дедушка Филипп был очень мудрый и прозорливый старец.

* * *

Александра Даниловна, г. Луганск

К отцу Филиппу ходила моя мама Анна Яковлевна в 1956 году. У моей сестры, ей было два месяца, начал расти горб на спине, это было большое горе для всех. Маме посоветовали обратиться за помощью к отцу Филиппу. Она взяла детей и пошла к нему молить о помощи. Ещё она не дошла до его дома, а он, прозорливый, уже говорит: «Марийка, там женщина с двумя детьми, пусть в хату зайдёт». Когда мама зашла и всё рассказала, он посмотрел на девочку и говорит: «Возьмите водичку, искупайте девочку в ней, а потом ещё раз принесите её ко мне». Сестру искупали в этой воде, и горб перестал расти, а потом немного уменьшился. Но мама больше к отцу Филиппу не пошла, некогда было ей, а потом старец умер. Так этот маленький горбик и остался.

* * *

Щукина Прасковья Семёновна, г. Луганск

Диакона Филиппа я знала ещё при жизни. Он мне много раз помогал, когда мне было тяжело. В 1951 году родила я второго сына, мужа посадили за воровство, а я осталась с детьми сама. Вышла из роддома, без копейки денег, в доме нет ни крошки хлеба, а первый сын стал просить кушать. Ему уже тогда было два года. Я вспомнила про вишню во дворе и послала сына за кружкой, чтобы нарвать вишен, а он прибегает и говорит: «Мама, тебя тётя зовёт». Я подошла к калитке, а там действительно женщина стоит. В белом длинном платье с длинными рукавами, а на голове платочек кремового цвета с длинными концами. Платок был повязан так, что было видно только одно лицо.

Хотела я подойти к ней поближе, но не смогла, а остановилась на расстоянии четырёх метров. «Надо здороваться», — сказала она. Я поздоровалась. Спрашиваю: Вы от дедушки Филиппа? А она отвечает: А зачем вам это?

Потом она дала мне свёрток. Я обрадовалась и стала рассматривать, что в нём. А когда подняла глаза, то её как и не было. В свёртке был завёрнут батон, такой, как у диакона Филиппа на фотографии, и два яйца.Получилось так, что мы этот батон долго ели, а он не убывал. Я поначалу как-то не обратила на это внимания. А когда устроилась на хлебозавод, то уже всё прекратилось. И хлебушек я уже носила с завода.

Когда я после этого случая пришла к старцу Филиппу и рассказала про всё, то он улыбнулся и сказал: «I не кажи нжому про це, i щоб школи не плакала».

Всё время, пока муж был в тюрьме, старец помогал мне: носил продукты — картошку, лучок, конфеты — и исцелял меня. Я тогда сильно болела, ноги были опухшие, и всё тело болело. И, благодаря его молитвам, от меня все болезни отошли. Люди тогда завидовали и говорили: «То к старцу не пробьёшься, а тут сам ходит к ней, да ещё и сумки передаёт».

Старец Филипп был очень добрый и справедливый. Он всё раздавал, что ему приносили. Когда я к нему приходила, то он всегда приглашал немного посидеть.

Дал мне один раз диакон Филипп три рубля по рублю. Один из них с надорванным уголком. Я не поняла, к чему, а потом догадалась. Муж мой пробыл в заключении два года и неполный третий, и его отпустили домой. Когда муж пришёл, я повела его к старцу, чтобы поблагодарить за его молитвы, а когда мы пришли к нему, то он мужа моего выгнал. А ко мне подошел и сказал: «I щоб школи не плакала». Ругались мы с мужем, пока он меня не выжил из дома, а сам принял другую, такую, как сам, бывшую в заключении.

Так я и попала с улицы Чайковского на квартал Молодёжный. Он всегда перед моими глазами: Ростом был немал, худенький, руки большие. Носил рубашку чёрную, косоворотку, а сверху что-то как ряса, но до колен.У него были светящиеся глаза, что даже смотреть на него нельзя было, и весь он как бы светился. Был у него крест, как у священника. Келия, в которой он жил, была маленькая. Книг духовных было много. Когда его хоронили, то на ночь в Николо-Преображенском соборе оставляли, а мы попеременно читали Псалтырь.

Моя знакомая по имени Анна собралась поехать к старцу Филиппу. Вышла из дома и, пройдя уже довольно приличное расстояние, вспомнила, что забыла дома зеркальце, и вернулась за ним. Приезжает она к старцу Филиппу, а он ей прямо с порога и говорит: «Ну, и долго же мы собирались? Всё сложила, а зеркало забыла? Вернулась. А оно тебе надо?». Он знал всё за каждого человека. И люди знали, что лукавить или выгораживать в чём-то себя перед ним незачем. Он знает всё, как оно есть на самом деле.

Моя подруга, верующая девушка, пришла к старцу Филиппу взять благословение на экзамен. Он вышел на крылечко и стоит созывает птичек, которые, весело чирикая, слетались к нему со всех сторон. Он посмотрел на неё и говорит: «Иди с Богом. Сдашь всё хорошо». И действительно, все экзамены девушка сдала благополучно.

Однажды, направляясь к старцу, встретила я знакомую женщину. Она меня предупредила, что отец Филипп до того бывает сердит, что может и палкой побить. Отыскала тогда я палку и для себя, решив, что уж если он сочтёт нужным меня наказать, так чтобы палка была уже наготове. Так с палкой пришла я к старцу Филиппу. Он меня увидел и удивлённо спрашивает: «А палка зачем?». Я и отвечала: «Да говорят, что Вы бьёте палкой». А он мне: «Ну не всех же». Потом я предложила ему своё приношение: булочку и несколько кусочков сахара. «А сама-то что будешь завтра есть? Зачем последнее отдаёшь?» — спросил он. Я сказала, что Бог даст день и пищу. После чего он принял моё угощение. И я, конечно, была этому рада, потому что знала, что он далеко не от всех принимал приношение.

Один раз приехала я к старцу Филиппу, а позавтракать дома не успела, и во время дороги изрядно проголодалась. А он мне и ещё нескольким женщинам предлагает покушать. Я смутилась и думаю, как неудобно, что же это мы его объедаем? А он сразу же смотрит и отвечает: «Да никогда не объедите». Тогда я попросила у него прощения, что я так подумала, и приняла угощение. Отец Филипп учил, что перед тем, как зажечь лампаду, нужно осенить себя крестным знамением. «Освяти, Господи, мой ум (правая рука касается лба), сердце (рука на животе), и всего меня (касается правого и левого плеча)».

Отец Филипп был невысокого роста, худощавый, с большой бородой. Жил в маленькой, очень скромной комнатке. Совершенно по-разному относился к приходящим к нему людям. К одним он был приветлив и радушен, с другими грозен до гнева.

Людей, приходивших к нему с нечистыми помыслами, отец Филипп узнавал как бы заранее: «Идите, идите! Не нужен вам Филипп».

Потороча Александра Николаевна, г. Луганск

В 1953 году, когда умер Сталин, по всей стране был объявлен траур, и все застыли в минуте молчания, я в это время была в школе, и вместе со всеми стояла. В эту самую минуту у меня схватил аппендицит, да так сильно, что меня скорее отправили к врачу, а он, уже осмотрев, отправил в город на операцию. Жила я в то время в Новосветловке и за отца Филиппа уже слышала, что есть такой прозорливый старец, но совсем не понимала, что это означает, так как в школе нас учили, что религия — это позор и пережиток прошлого. Когда меня привезли в город и сказали, что операция нужна срочная, я испугалась. Слава Богу, у меня была верующая тётка Кошуба Нина Яковлевна, которая ходила к отцу Филиппу. Она меня еле уговорила сходить к нему. Пошла я к нему только из-за того, что боялась ложиться под нож. Когда мы пришли в домик отца Филиппа, я с интересом всё вокруг рассматривала. Сам домик был выложен из красного кирпича, внутри было очень тесно, лежал он на полке, под головой была фуфайка, одет он был в серую рубашку-косоворотку. Помню, что в углу горела лампада, и висели иконы, да ещё были какие-то божественные книги. Когда ему всё рассказали обо мне, он сказал: «На пуп соли насыпь, на таких, как ты, только практикуются». Я сделала всё, как он сказал, а в больницу не пошла, и у меня всё прошло, и аппендицит до сих пор меня больше не беспокоил.

Второй раз я попала к отцу Филиппу снова по настоянию своей тёти Нины. Она говорила: «Девчата, поедьте к отцу Филиппу, пока он живой, он же всё вам предскажет по жизни». Решили мы тётке сделать одолжение, собрались три двоюродные сестры, зашли к тётке, она дала нам на гостинец дедушке пирожков, пышек, булочек и мёд. И сказала так: «Идите, и по дороге не ругайтесь и ничего не ешьте, а то он всё знает. Всё запоминайте, что он скажет, и на обратной дороге зайдите ко мне и расскажите, что он говорил». Жила тётя Нина возле Сотого завода, нужно было идти прямо по дороге. Мы идём, идём, да остановимся, покушаем немного мёда, а по дороге везде колонки стояли, водой запьём, и опять мёда хочется, так половину и съели. Заходим в хату, гостинцы Марийке отдали. Дедушка нас увидел и говорит: «Мария, сади девчат». Мы посадились, а он посмотрел на нас внимательно и говорит: «Наливай им вина». А я рада, что он нас встречает, как взрослых. Выпили мы немного, а оно горькое сильно. Тогда отец Филипп показывает на одну сестру и говорит: «А этой крайней дай закусить». Когда мы собирались уходить, он говорит Марийке: «Отдай детям мёд, пусть доедают». Мы испугались, что он знает, что мы мёд ели, стыдно стало. Тётке побоялись об этом говорить. Идём обратно, а на пороге нас тётя встречает и спрашивает: «Что отец Филипп вам сказал?». Мы сказали, что дал горького вина выпить, а одной закусить дал. Тётка опечалилась и только головой покачала.

Прошли годы. У всех нас горькая и неудачная жизнь, а у третьей, которая закусила, потом по жизни немного лучше стало.

Во время войны моего отца забрали на фронт. Воевал он хорошо, постоянно похвальные письма за него приходили от начальства: такая-то часть гордится вашим сыном Потороча Николаем Яковлевичем за его боевые заслуги. Бабушка была этим очень довольна и всегда гордилась своим сыном. Пошла она к отцу Филиппу в гости и решила за судьбу сына своего узнать. Отец Филипп ей такое сказал: «Один орёл так высоко летал, а когда упал на камень, то как в тесто, загруз».

Прошло время, и приехал к нам боевой товарищ отца, Фанченко Иван Николаевич, и рассказал нам, что служил он с нашим отцом в одной части, и на его глазах отца в окопе разорвало снарядом. Отец Филипп говорил, чтобы приходили к нему на могилку, как к живому, и просили о помощи. Он страшно не любил всяких баптистов, сектантов, раскольников, колдунов и прочую черноту. Даже Марийку заставлял калитку закрывать перед их приходом,.чтобы не допустить их в дом. Ещё он говорил: «Когда я умру, будет возле меня церковь, заходите сначала туда, а потом ко мне идите».

* * *

Григоров Георгий Иванович, Ростовская область

У моего отца, Григорова Ивана Терентьевича (1895 года рождения) была серьезная болезнь желудка. После обследования необходимость операции отпала. Врачи пришли к выводу, что пациент безнадежный. Сестра отца, узнав о таком горе, сразу отправила его к отцу Филиппу, так как старец знал нашу семью и бывал у нас дома. И конечно же, надежда была на него, что он поможет, вымолит. Был это 1936 год. Старец принял и благословил месяц ничего не есть, кроме хлеба и кваса, и обязательно ходить в храм. Как бы странным ни показался совет, но отец с полной ответственностью взялся исполнять. Правда, после этого первый раз, когда зашел в храм, стал сразу мокрый и долго стоять не смог. Отец Филипп, узнав об этом, сказал: «Так и надо было. Чтобы из него вся зараза вышла». По прошествии месяца старец разрешил раз в неделю есть яйцо. А уже через две разрешил есть все, и не бояться. Отец так все и исполнил — и получил исцеление. В то время ему было 42 года. После этого случая, он прожил еще 50 лет. Моя мать, Григорова Александра Петровна (1905 года рождения), и две снохи, Лукерья и Надежда, поехали один раз навестить старца. Засиделись у него, и, так как время было позднее, остались переночевать. Определяя на ночлег, старец дал Лукерье вместо подушки мелкие дрова, Надежде — рядом с Лукерьей — крупные дрова, а матери велел спать на деревянном топчане. Не понимая, к чему это, мать спросила: «В чем мы провинились?». На что старец ответил: «Будешь спрашивать — на гауптвахту посажу». Утром, когда мать и две снохи стали прощаться с отцом Филиппом, он дал матери три рубля. И, обращаясь к ней, спросил: «Кто у тебя на войне?». Мать ответила: «Муж и два сына». На что старец подоброму ответил: «Все они вернутся живыми». И действительно, они вернулись целыми и невредимыми. Соседи очень завидовали, так как у них никто не возвратился с войны.

Один раз отец Филипп по срочному делу решил отправить мою тетку, Акулину Терентьевну, в село Елань. Билетов на вокзале не оказалось, и не было ни малейшей возможности их достать. Возвратилась она к старцу в недоумении, как ей быть. На что он ответил: «Езжай, не переживай, смело заходи в вагон, билет дадут». Она так и сделала. Зашла без билета в вагон и села. Сидит тихо и вдруг видит: идет проверка. Стало ей так страш но, что вся начала дрожать. Откуда не возьмись, бежит по вагону мальчик и кричит: «Кому нужен билет? Моя мама заболела, ехать не может». Тетка сразу же купила билет и благополучно доехала до пункта назначения. Так она и выполнила благословение старца Филиппа.

В 1955 году я с сестрой поехал к старцу. Желая чем-нибудь его угостить, я купил две бутылки кагора. Но как он к этому отнесется, не знал. Шел дождь. Отец Филипп отправил всех находящихся у него, а нас оставил. Через время спрашивает, сколько я бутылок привез? Я удивился, поскольку о вине не было сказано ни слова, но, не растерявшись, ответил, что привез столько, чтобы все попробовали. Он сказал, что так оно и будет. Выпили мы по рюмочке, а потом, поскольку я взял с собой фотоаппарат, отец Филипп благословил себя сфотографировать. Я запечатлел его с булочкой в правой руке. Потом эту булочку он отдал мне и сказал беречь. Я очень волновался, что фотография, может, не получится, и попросил сфотографировать еще раз. Но старец Филипп сказал: «Не треба». Проявив пленку, я успокоился, негатив был четким, ясным. Все было в порядке и фотография получилась.

Мой брат по профессии врач. Когда он приехал к старцу, то он его и спрашивает: «Когда же начнешь лечить травами?». Брат сразу ответил, что пока нет. Но отец Филипп сказал: «Нет, уже пора». Старец сам больше советовал совсем простые травы. Но это, конечно, было по его благословению. Потому и по­мощь была.

Сам он говорил, что после его смерти, кто будет на могилку к нему приходить — будет оздоравливаться.

Монахиня Магдалина, г. Луганск

Происшедшее мне рассказала прихожанка Свято-Георгиевского храма г. Луганска Мария Михайловна. У Марии Михайловны была подруга, с которой они в молодости ходили к отцу Филиппу. У этой подруги сильно болела рука, была незаживающая и гноящаяся рана. Врачебная помощь была неэффективна, и они отправились к старцу. Отец Филипп сказал, что у больной есть соседи, которые держат большую собаку. И посоветовал, как обычно, намазать руку сметаной и дать облизать собаке. Подруга стала возражать, что собака настолько злая, что подойти к ней чужому человеку совершенно невозможно. Старец ее успокоил и сказал, чтобы она ничего не боялась. Сделала бы дырку в заборе, где у соседей собачья будка, и просунула туда руку, намазанную сметаной. Вместе с этим советом он им дал водички и сухариков. И велел руку водичкой протирать, а сухарики как лекарство принимать. Женщина исполнила все, что велел ей старец. К ее удивлению, соседская собака даже не гавкнула, а только спокойно вылизала больную руку. Пила она и водичку и мазала ею руку. Очень скоро рука зажила, и женщина с восторгом стала рассказывать всем о чудесном исцелении. Но ей стали наговаривать, что ничего чудесного нет, все знают, что слюна собаки обладает заживляющими свойствами. Собаки ведь всегда сами себе раны вылизывают, и все проходит. Наслушавшись этих разговоров, она и сама стала так думать. Через время заболела и загноилась у нее и другая рука. И она уже уверенная в себе, смело намазала руку сметаной и отправилась опять делать дырку в заборе. Собака за забором молчала, пока та отрывала доску. Но как только та просунула руку, собака взвилась от бешенства, и бедная женщина едва не осталась без руки. Собака еще долго лаяла и бросалась на забор. У женщины еще осталась водичка, которую давал ей старец. И она давай опять воду лить и руку мазать. И все зажило. После этого она уж не сомневалась, откуда было ей исцеление. И благодарила старца за молитвы.

* * *

Хрыша Георгий Иванович, г. Луганск

Узнал я про диакона Филиппа, как только приехал в Луганск Было это в 1954 году. В первый раз привела меня к нему моя супруга. Старец тогда улыбнулся и, как бы смеясь, говорит: «Ха-ха-ха, Георгий Победоносец пришел». Потом он все разговаривал с моей супругой. Я только был удивлен тому, откуда это он знает мое имя. Другой раз пришли мы уже по делу вместе с женой. А дело было такое. Супруга моя была в положении на седьмом месяце, а врачи говорили, что надо делать искусственные роды, иначе она роды не выдержит, так как у неё больное сердце. Когда я пришёл к ней в больницу, то она попросила, чтобы я принёс ей её одежду. Она хотела убежать с больницы, чтобы сходить к старцу, узнать, что он ей скажет. Всё так и сделали. Пришли к нему, а он и говорит: «Та обведи П кругом столу три раза — i она родит». Я так всё и сделал, как он сказал. И она вправду родила благополучно девочку. Когда родилась дочь, пошли мы с супругой благодарить диакона Филиппа за его молитвы и помощь. Он взял ребёнка на вытянутые руки (не к груди) и смотрит на неё. А жена моя в мыслях подумала, что он уронить может ребёнка. А он только рассмеялся, отдал моей супруге дочку, а девочке положил двадцать копеек. Сначала мы не поняли, к чему он дал нашей девочке деньги, а потом, спустя много лет, когда дочка выросла, у неё оказалась большая страсть к деньгам. А он, получается, уже тогда знал, что она будет деньги любить.

До знакомства со мной моя супруга Наталия Павловна пришла к старцу. Он даёт ей черевички маленького размера, как детские, и говорит: Одивай вони николи не знимуться, i прийде мужчина вищё твого росту, i пидете по Петроградський дорози. И правда, там мы с ней и познакомились, и ростом я был выше её. Мы с ней тогда расписались и обвенчались и много прожили вместе, до самой её смерти. Мы часто вдвоём приходили просто послушать старца. Он был худенький, на лицо приятный, оно у него, как у образованного человека, умное было. Добрый был. Рубашку носил из грубого полотна, на выпуск. Был очень строгий, любил правду и обличал многих. Однажды хотели его побить, а он им только сказал: «У палки два кинця». И они побоялись его трогать.

* * *

Безбожная Татьяна Ивановна, г. Луганск

Диакон Филипп говорил: «Коли б люди знали, що там ожидае ix на He6i, то вставали б в час Hoчi yci молитись Богу». Всем, кто ходил к диакону Филиппу, он благословлял читать акафист Божией Матери «Скоропослушнице». Ещё говорил, чтобы на Пасху мы ходили в Допр, в больницу, к болящим на дом, к одиноким и немощным и носили свячёные пасочки, яйца — все, что могли дать. Было это после войны, в 1946 году. Пришли мы в церковь вместе с подругой Тамарой. Диакона Филиппа я еще не знала. Тамара мне говорит: «Ты стань возле алтаря, а когда диакон Филипп выйдет, то проводи его домой, потому что сегодня некому его проводить». Я так и сделала, стояла возле алтаря, а потом ко мне подошли и сказали, что нашлась женщина, чтобы провожать отца Филиппа. Я отошла в самый конец храма. Окончилась служба, вышел из алтаря диакон Филипп. Он подошел прямо ко мне, поднял палец правой руки вверх и говорит громко: «Празднуйте Луганскую Божию Матерь першого июня (по старому стилю). Празднуйте и три дол, як Пасху!». Вот так я увидела диакона Филиппа и запомнились мне его слова крепко-накрепко, потому что он говорил это для меня. Потом ко мне стали подходить другие люди и спрашивали, что он говорил. В день празднования Пресвятой Троицы после службы мы пошли к отцу Филиппу домой. Он нам сказал, чтобы мы читали акафист Пресвятой Троице. В святом углу горела лампада. Нас собралось человек 12, было тесновато, я стояла в коридорчике, отец Филипп стоял на коленях и молился с таким благоговением, что я до сих пор забыть не могу то ощущение присутствия благодати, просто душа ликовала и трепетала, нигде и никогда больше я не испытывала такого сладкого чувства.

Когда закончили акафист, было уже время к вечеру, и диакон Филипп сказал: «Идить в церкву, там буде зараз вечирня начинаться».

В следующий раз была я у диакона Филиппа с сестрой Анной. Пришли мы к нему за благословением в дорогу, чтобы побывать у прозорливого старца иеромонаха Серафима, он тогда служил священником в селе Остахово. Я знала, что эти два старца общались между собой и всегда очень с уважением и даже трепетом относились друг к другу. Спросили мы в первый раз: «Можно мне ехать или нельзя?». А он говорит: «Так його ж немае». Второй раз спросили, а он молчит. Третий, четвертый разы спрашивали, а ответа нет. Когда мы пятый раз спросили: «Можно

или нет?», — он ответил: «Идите, ешьте». Тут моя сестра говорит дедушке: «Папаша, я пойду в магазин, хочу рыбной печени купить на обед». А дедушка: «Бижи, бижи». Она побежала, а он лежит и через каждые 3-4 минуты говорит: «Бижи, бижи». Марийка, что за диаконом Филиппом ухаживала, попросила меня помыть полы. Пока Анна пришла из магазина, то я уже управилась с полами. Когда она вернулась, то говорит: «Я не пойму, чи ходила, чи на крильях летала». А я ей объяснила, что отец Филипп приговаривал: «Бижи, бижи». Это был последний год его жизни, поэтому он лежал уже на кровати в доме у Марии, который стоял рядом с келией отца Филиппа.

Выпросив разрешения, мы отправились в дорогу. Трудно было добираться, попали мы в Остахово в 9 часов, уже было темно. Хотели переночевать на станции, но нам не разрешили, а только посоветовали: «Вон там стоит домик, где свет горит, в нем дедушка живет, он вас примет». Он нас действительно принял, стал расспрашивать: «А куда едете?». Мы боялись говорить, время было опасное, безбожное. А потом он сам спросил: «Вы не до батюшки Серафима?». Мы подтвердили, что к нему, а он и говорит: «Так его же нет, забрали больного пособоровать на

станцию «Снежную». Вот так мы и поплатились за то, что дедушку Филиппа не послушали. Так и не увидели мы отца Серафима, он умер на Старый Новый год 1956 года, а папаша в конце 1956 года на Скоропослушницу.

Моя сестра Анна говорила, что диакон Филипп умер примерно в 12 часов дня, как только закончилась служба в храме. Я в это время была в деревне. Один раз моя сестра Анна пошла к диакону Филиппу за благословением для сына, чтобы он на «отлично» сдал экзамен, и ему стипендию дали. Идя по дороге, она думала: «Если сдаст сын экзамен для стипендии, то 100 рублей не пожалею, раздам нищим». Потом, пройдя немного, подумала: «А если пожалею 100 рублей, то 50 точно не пожалею». Когда прошла еще немного, то подумала: «Если пожалею 50 рублей, то 25 отдам точно». Так и пришла к диакону Филиппу. Сидят за столом четыре женщины и отец Филипп. Увидев Анну, он поднял деревянную ложку и, не отводя глаз от нее, спрашивает: «Скильки стоит ця ложка?». А она отвечает: «Кто его знает, рубля 4 наверно». «Нет, — он говорит, — цю ложку за 4 рубля не купишь, ця ложка стоить 25 рублив». А потом, немного помолчав, добавил: «Нет, цю ложку за 25 рублив не купиш, вона стоить 50 рублив». А потом опять сказал: «Нет, цю ложку i за 50 рублив не купиш, ця ложка стоить 100 рублив». И она сразу поняла, что он ей говорил, но выводов не сделала, а денег пожалела. Из-за ее жадности сын «на отлично» экзамен не сдал и остался без стипендии. У диакона Филиппа моя сестра была часто. Пришла она, как всегда, к дедушке, а он повел ее в свою келию и говорит: «Як я тебе довго ждав». А сестра моя, действительно, как встала утром, так и стала собираться к диакону Филиппу. А оно то покушать приготовить сыну нужно, то еще что-то по хозяйству, так и провозилась, не заметив, что уже полдня прошло. А когда вышла, то давали на заводе уже гудок на смену, а это было 1500. Потому отец Филипп и сказал, что ее долго ждал. Хочу рассказать случай, когда не слушались диакона Филиппа, что из этого получалось. Моя сестра Ульяна должна была выйти замуж за кума, у которого жена умерла и осталось трое детей. Пришли мы к диакону Филиппу с таким вопросом: «Может ли кума выйти замуж за кума?». А он говорит: «Нет, не прелюбо действовать, строиты церкву i сиротських дитей виховувати». Больше ничего не сказал. Идем мы домой с сестрой, а она и говорит: «Ну, что он сказал, я ничего не поняла, ерунда какая-то. Какую церковь мы будем строить?». А я ей объяснила: «Не прелюбодействовать — значит, с кумом не жить, как с мужем, сиротских детей воспитывать — дети-то у него остались без мамы. А церковь строить — значит, Царство Небесное зарабатывать». Но сестра не послушала того совета, а только сказала: «А зачем тогда я буду замуж выходить?». Вышла она замуж за кума, да стала рожать детей по двое, всего пятеро. Выросли дети, стали взрослые, а здоровья и благополучия им Господь не дал. Один сын был сердечник — умер. Второй болел 16 лет, пока не умер, да такой страшной болезнью, что не чувствовал боли, и, ума лишенный, не плакал, не разговаривал, не смеялся с самого рождения. Случилось так, что упал он на керогаз и стал гореть, при этом не чувствуя никакой боли, лежал молча. Если бы не мать, сгорел бы заживо и никто не узнал бы. Третий был до ужаса ревнивый и на почве ревности себе вены перерезал, т.е. самоубийца. Четвертая дочка Маша умерла после операции. Остался только пятый сын, пока Господь милует. Зато сама сестра Ульяна уже 7 лет лежит парализованная с двух сторон. А муж ее (т.е. кум) ухаживает за ней, будучи сам инвалидом войны, он имеет одну ногу. Вот так Господь наказал мою сестру за большой грех великими скорбями, болезнями и бедами, а из-за нее и дети пострадали. А если бы послушала диакона Филиппа, то скольких бед удалось бы избежать.