Деньги: знак, код и произведение

Дж. Серль [Серль 2007: 12—15] справедливо утверждает, что бумажные деньги (банкноты) создаются в результате перформативного речевого акта: некто (автор речевого акта — А), облеченный необходимыми полномочиями (монарх, министр, казначей банка), заявляет: Эти бумажные изделия (X) считаются деньгами (Y) с момента этого заявления в этой стране (C). «Проще говоря, — как пишут в учебниках, — бумажные доллары принимаются в качестве денег просто потому, что правительство заявляет — это деньги» [Макконел, Брю 2001: 279]. Поэтому их называют fiat money, fiat currency: в рамках некоторого общественно-экономи­че­ского уклада, конкретной страны, в конкретной политической и экономической ситуации (Σ) государство, монарх, банк (автор) создает деньги, подобно Господу, который сотворил свет силой своего слова, сказав: «Fiat lux!» (Да будет свет!). Вследствие этого определенного вида бумажные изделия начинают расцениваться как репрезентамен (Р), который в силу заявления А, принимаемого всеми получателями (П), приобретает интенсионал (значение) — И — своего рода доверительное соглашение ^[1], соотносящее репрезентамен (Р) с меновой стоимостью (денотатом — Д), впрочем, точнее было бы сказать, с определенной величиной меновой стоимости, т. е. с экстенсионалом (Э).

Типологически важно, что при неизменном репрезентамене (Р) экстенсионал (Э) денежного знака постоянно изменяется (в обмен на сторублевую купюру (Р) сегодня можно приобрести такое множество товаров и услуг (Э₁), которое меньше, чем соответствующее множество в прошлом году (Э₂); в центре Москвы на те же деньги (Р) купишь меньше продуктов (Э₃), чем в Новогиреево (Э₄); исходя из теперешнего состояния финансово-экономической системы нашей страны, следует предположить, что в следующем году уже нельзя будет за сто рублей приобрести (Э₅) то, что можно сейчас (Э₁)…). На этом основании еще Г. Зиммель и М. Ве­бер считали отдельный экземпляр бумажных денег переменной: в той мере, в какой меняются экономические и политические условия Σ (аргументы), а они меняются непрерывно, изменяется экстенсионал денежного знака.

Зависимость от Σ— экономики, политики, культуры и даже от погоды (засуха или наводнения непосредственным образом влияют на курсы валют) — обусловливает возможность приобретения бумажными деньгами новых денотатов. Так, если денежный знак обозначает меновую стоимость, «а стоимость, с точки зрения капитала, есть мера социального контроля» [Веннерлинд 2010: 78], то чем больше денег, тем больше контроля и власти. Капитал поэтому «обозначает власть в отношениях между людьми», свободу, социальный статус.

В целом денежный код сам по себе прост и не является языком (как полагали В. Зе­лизер, М. Маклюэн, С. Московичи, К. По­ланьи и другие философы, экономисты и социологи). Код, состоящий из знаков-переменных, никак не может быть языком. Сложность и относительно высокая мера непредсказуемости финансово-экономической сферы обусловлены не денежным кодом как таковым, а разнородной массой обстоятельств (Σ), предопределяющих его состояние и возможности использования.

Ситуация использования денег сложнее денег. Это касается и коммуникативной ситуации. При ее описании целесообразно учитывать, во-первых, позицию автора (А), который создает бумажные деньги как своего рода произведение (Пр¹; далее будем называть его произведением автора и обозначать так: Пр¹_А). В результате перформативного речевого акта А вкладывает в бумажные деньги (Пр¹_А) семантику, не зависящую на момент их создания от прагматики и однозначно указывающую на основной денотат бумажных денег — меновую стоимость.

Далее, попадая к простому гражданину (получателю в коммуникативном смысле — П), бумажные деньги — Пр¹_А — меняют свою семиотическую характеристику. Ведь с точки зрения получателя (П) основной проблемой является знание о том, чего стóят (что означают и обозначают) данные банкноты не только здесь и сейчас, но и в обозримом будущем. Важна оказывается не абстракция меновой стоимости (денотат), а ее конкретная величина (экстенсионал). Чтобы узнать о будущей величине меновой стоимости, нужно учитывать множество экономических, финансовых, политических обстоятельств, влияющих на деньги (Σ), — семантика оказывается в зависимости от прагматики. Не обладая таким знанием, простой получатель (П) довольствуется мнением, надеждой, верой, замешанной на недоверии. Однако он в любом случае вынужден интерпретировать денежные знаки, рискуя ошибиться в оценке того, чего они конкретно стóят (экстенсионала). Другими словами, получатель (П) на основе Пр¹_А и доступного ему финансово-экономического контекста принужден (поскольку он не может не думать о завтрашнем дне) создавать интерпретацию (свое произведение — Пр¹) бумажных денег (будем далее его называть произведением получателя — Пр¹_П).

И, наконец, последнее. Начиная с протоденег (скот, шкуры, раковины) и кончая электронными деньгами происходит постоянный и всё более интенсивный процесс перекодирования денег. В связи с различными интегрирующими структурами (Σ) меняются авторы (А) денег, виды денег, меняется их материал-носитель (Р) и способы задания (И) их экстенсионала (Э), используются различные знаки и знаки знаков денег. Процесс перекодирования разворачивается как в диахронии, так и в синхронии. Трудно привести пример знаков, которые имели столь же большую глубину семиотического перекодирования, как деньги.

Главное в этом процессе то, что, циркулируя в виде слитков, монет, банкнот, ценных бумаг, карточек, сигарет, соли, водки и т. п., деньги остаются деньгами. Следовательно, существует инвариант перекодирования — деньги как идея, воплощаемая с неизбежными вариациями, усложнениями и упрощениями в различных материалах-носи­телях (Р) в условиях различных типов обществ, экономических укладов, государств, культур (Σ); идеальный инвариант перекодирования денег далее будем называть системным произведением денег и обозначать так: Пр².