Великое событие и его философские оценки

"Происхождение видов" вышло в свет в ноябре 1859 г. и ознаменовало победу эволюционной идеи в биологии: до этого почти все полагали ее лженаучной, теперь же стали повсеместно обсуждать, а вскоре и преподавать. Успех, как многие справедливо пишут, был вызван, прежде всего, тем, что теперь эволюция толковалась как следствие всем понятной идеи – отбора. Литература на данную тему необозрима, мы же сосредоточим внимание на том, что гораздо менее известно.

1) Тема "Происхождения видов" созрела еще до выхода самой книги: большую дискуссию и в печати, и в собраниях вызвали журнальные заметки Ч. Дарвина и А. Уоллеса (1858) [31], чего со статьями обычно не бывает. Их первый критик, зоолог Томас Бойд, удивлялся: разве можно строить столь широкую теорию на столь узком фундаменте, как внутривидовая изменчивость? [36. С. 6357]. Добавим через 150 лет: в самом деле, куда девались у Дарвина все 300-летние достижения эволюционизма (бегло затронутые выше) – морфологические, эмбриологические, физиологические, поведенческие и экологические? Учение построено без них и часто вопреки им – см. [34]. Пусть экологические аспекты были чужды Дарвину , но и другим аспектам он уделил в книге лишь по нескольку общих фраз, взятых из тогдашних руководств.

2) Одним из таких руководств была книга знаменитого палеонтолога Жана Луи Агассица [35], где обстоятельно описан параллелизм зародышей и, древних форм [34. С. 66, 90]. Дарвин в гл. 14 записал: "Так как зародыш часто указывает нам более или менее полно на строение... предка группы, то мы можем понять, почему древние вымершие формы так часто похожи во взрослом состоянии на зародыши ныне живущих видов того же самого класса. Агассиц думает, что это общий закон природы". Несмотря на прямую ссылку, принято видеть здесь предвосхищение или даже открытие "биогенетического" закона. Это наивно – Дарвин лишь честно повторял. Но важнее, что у него нет и намека на вопрос – объяснимо ли это отбором?

3) Хотя палеонтологии отведено у Дарвина две главы, но аргументов в пользу учения и там нет, а есть лишь неуверенное допущение, что ее данные не рушат идею эволюции. У других тогдашних авторов аргументация гораздо конкретней. В том же 1859 г. вышла "Третичная флора Швейцарии" Освадьда Геера, где эволюция прямо описана как быстрая смена одной флоры на другую. В наше время такой вывод почти общепризнан в рамках "теории прерывистого равновесия" [34. С. 90, 173].

4) Многие критики отрицали схему Дарвина на том основании, что отбор не может поддерживать начальные стадии формирования полезных свойств, ибо зачатки не могут сразу быть полезными в борьбе за жизнь. Возражение, несмотря на свою очевидность, долго оставалось без ответа, и Уоллес объяснял – почему: оно относилось к весьма общим, а их Уоллес (как и Дарвин) не рассматривал: "Я напрасно доискивался у своих критиков чего-либо иного, кроме весьма общих возражений" [46. С. 415]. Он принимал как "настоящие" только те возражения, где давался конкретный пример – в нем всегда удавалось найти какую-то неточность и успокоиться.

Однако в ноябре 1870 г. возражение о зачатках было высказано в самой конкретной арифметической форме: ботаник Альфред Беннет подсчитал, что для создания самого простого рисунка на крыльях бабочки, такого, какой можно счесть приспособлением и тем самым – началом процедуры отбора, нужно, при случайной изменчивости, как минимум ]<Умлн поколений. От такого фактора никакой реальной пользы для эволюции не будет. Вызов был брошен, и Уоллес его принял. Он вскоре же ответил: "Каждое успешное поколение под влиянием наследственности получит всё большее преимущество, так что шанс воспроизвести нужную вариацию будет всё выше". На это Беннет резонно возразил, что Уоллес противоречит своей собственной теории: в нее вводится новый теоретический принцип – направленная наследственность, действующая до начала отбора. Как ни странно, Уоллес торжественно согласился с этой трактовкой: да, новый фактор есть принцип наследственности (principle of heredity), дарвинизм не может его игнорировать. Закончил он возгласом, что Беннет может-де не утруждать себя "математической демонстрацией".

Эта дискуссия, шедшая на страницах журнала "Nature" в ноябре-декабре 1870 г., задала рамки всем последующим. Оказывается, арифметику (точный числовой факт) можно отвергнуть презрительным возгласом, и никто из союзников не укажет на его нелепость. Поэтому противников, пишущих, что "принцип" рушит теорию (в нынешних терминах, он является признанием номогенеза), можно не слушать, а собственное признание можно забыть – в "Дарвинизме" Уоллеса (1889) нет ни слова о названной дискуссии. Хотя там есть ссылки на тот самый номер "Nature", но "принцип наследственности" приписан (в предисловии) неким критикам дарвинизма, не стоящим внимания. Правда, в гл. 7 последнего издания "Происхождения видов" (1872) появились обширные вставки, обсуждавшие возражения Беннета, но имя его отсутствует, и ответа на его арифметический аргумент нет. Не появилось его и позже.

5) Естественно, такая иммунность к фактам поставила вопрос о теоретическом статусе учения Дарвина. Многие критики видели в дарвинизме новую форму религии – первым, еще весной 1860 г., назвал его "новым Евангелием" ирландский геолог Семюэл Хоутон [43. С. 226], но о религии поговорим чуть позже. Опустив крайние мнения (Дарвин – величайший из ученых; учение Дарвина – вообще не наука [34. С. 93]), приведу один из множества философских аспектов ранних откликов – тот, который одновременно (весной 1860 г.) высказали Агассиц, отрицавший эволюцию вообще [43. С. 202], и Дж.Г. Луэс (Льюис, Lewes), сторонник Дарвина [17. С. 286].

Оба отметили, что вид, как и всякий таксон, – абстрактное понятие и потому в другой вид обратиться не может, что он неизменен в том смысле, в каком формулируем. Луэс добавил, что вопрос нуждается в "философском развитии", однако дарвинисты не увидали самого вопроса, а противники эволюции (например, Хоутон [43. С. 210]) заявили, что вид в принципе неизменен и что описанная Дарвином и Уоллесом изменчивость – свойство, которым Бог наделил виды в целях их приспособления к условиям обитания. (Вопрос решается в рамках номогенеза: вид есть компактная область в пространстве свойств, и популяция занимает ее сразу, скачком.)