МЕТОДИЧНА РОЗРОБКА ПРАКТИЧНОГО ЗАНЯТТЯ № 13 3 страница

коснусь? - спросила Дженнсен.

Ричард некоторое время изучал ее лицо.

- Я не уверен, что это хорошая идея, - заметил он наконец.

- Но мы идем туда?

- Да.

Дженнсен подняла полоску сушеного мяса.

- Так что это за вещь, о которой говорит Кара? Ни она, ни Кэлен ничего

не хотят мне объяснить.

- Я просил их не говорить тебе, - ответил Ричард.

- Но почему? Если мы собираемся увидеть это, то почему ты не хочешь

сказать мне заранее о том, что нас ждет?

- Потому что у тебя нет дара, - честно сказал брат. - И я не хочу

повлиять на то, что ты увидишь.

- А что это значит? - прищурилась Дженнсен.

- У меня не было времени, чтобы перевести большую часть текста, но из

книги, принесенной мне Фридрихом, я понял, что даже те, у кого нет дара,

имеют хотя бы его искорку. Поэтому они способны взаимодействовать с магией

в мире - как если бы ты должна была родиться зрячей, чтобы видеть цвет.

Рожденная зрячей, ты можешь видеть и понимать великие полотна, хотя у тебя

может и не быть способности самой создать нечто подобное. В книге говорится

о том, что лорд Рал, обладающий даром, даст жизнь лишь одному одаренному

потомку. У него могут быть и другие дети, но вряд ли кто-нибудь из них

будет обладать столь же мощным даром. В каждом из них есть эта мельчайшая

искорка. Все они, так сказать, могут видеть цвет, - Ричард задумался,

потому что не часто ему приходилось объяснять столь сложные вещи. - В книге

также написано, что редко рождались дети, такие же, как ты, лишенные какого

бы то ни было следа дара. Книга называет их Столпы Творения. Как те, кто

рожден слепым, не могут ощущать цвета, те, кто рожден, как ты, не могут

чувствовать магии... Для тех, кто рожден слепым, цвета существуют, просто

они не способны их увидеть. Вот и ты просто не можешь почувствовать магии.

Для тебя магия не существует - она не является твоей реальностью.

- Как так может быть? - спросила Дженнсен.

- Я и сам не знаю, - ответил Ричард. - Когда наши предки создали связь

между лордом Ралом и народом Д'Хары, рождались только одаренные наследники.

Магия требует равновесия. Но, возможно, им пришлось сделать так, чтобы

рождались и такие, как ты. Наверно, они не предугадали всего, что может

случиться, и равновесие нарушилось.

- Что будет, если... - Дженнсен откашлялась. - Ну, понимаешь, если у

меня появятся дети?

Ричард мучительно долго смотрел в глаза Дженнсен.

- Ты родишь таких же детей, как ты сама.

- Даже если я выйду замуж за кого-нибудь с искрой дара? - Дженнсен

выпрямилась, заламывая руки в мольбе. - Кого-нибудь, как ты говоришь,

способного видеть цвета? Даже тогда мои дети будут такими же, как я?

- Даже тогда и всегда, - ответил Ричард со спокойной уверенностью. -

Ты - порванное звено в цепи дара. Как говорит книга, однажды цепь всех, кто

рожден с искрой дара, включая тех, кто владеет даром, как я, - цепь, идущая

сквозь тысячелетия, из века в век, - будет порвана и порвана навсегда. Она

не может быть восстановлена. Однажды наказанный в подобном браке, ни один

потомок этой линии никогда не сможет вернуть звено в цепь. Когда такие дети

женятся, они тем более будут такими, как ты, разрывая цепь магической линии

тех, с кем они сочетаются браком. Их дети будут такими же, и так далее, -

он печально помолчал. - Вот почему лорд Рал всегда охотился за неодаренными

отпрысками и уничтожал их. Ты будешь началом того, что мир никогда не видел

прежде: та, кого не коснулся дар. Каждый отпрыск каждого потомка закончит

линию, несущую искру дара в каждом, с кем они вступят в брак. Мир,

человечество изменится навсегда. Именно поэтому книга называет таких, как

ты, Столпами Творения.

Повисла хрупкая тишина.

- И так же названо это место, "Столпы Творения", - Том указал большим

пальцем за плечо, чувствуя необходимость сказать что-нибудь в тяжелой

тишине. Он оглядел лица, окружившие слабый мерцающий свет фонаря. -

Странно, что и Дженнсен, и это место названы одинаково.

- Я не думаю, что это совпадение. Они связаны, - произнес Ричард,

устремив внимательный взгляд в темноту по направлению к тому страшному

месту, где могла бы умереть Кара, если бы он ошибся с магией.

Книга "Столпы Творения", в которой были описаны такие, как Дженнсен,

была написана на древнем языке верхней Д'Хары. Мало кто из живущих сейчас

понимал это наречие. Ричард начал учить его, чтобы разобраться в важных

сведениях из найденных ими книг времен Великой войны.

Это война, начавшись три тысячи лет назад, снова запылала и быстро

распространилась по всему миру. Кэлен боялась и подумать о том, какую роль

в событиях играют они с Ричардом.

- Как ты думаешь, могут ли два человека быть связаны друг с другом? -

Дженнсен наклонилась, будто ища нить надежды.

- Я пока не знаю, - поднял усталый взгляд Ричард. Дженнсен катала

пальцем камешек по маленькому кругу, оставляя в пыли тонкий след.

- От всех этих разговоров обо мне, как о Столпе Творения, порванном

звене в цепи дара, я чувствую себя будто... облитой грязью, - с горечью

сказала она.

- Грязью? - удивился Том, будто ему больно слышать такое даже в

предположении. - Дженнсен, что ты придумываешь?

- Таких, как я, называют "дырами в мире". Теперь я знаю, почему.

Ричард наклонился, положив локти на колени.

- Я знаю, как это трудно: сожалеть о том, кем ты был рожден, о том,

что у тебя есть, и чего нет. Я ненавидел, что родился таким - с даром. Но я

понял, насколько бесполезны такие мысли, и как неверно думать подобным

образом.

- Но со мной совсем другое дело, - возразила девушка, взмучивая песок

пальцем, стирая маленькие колеи, оставленные камешком. - Есть те, что, как

и ты - маги и волшебники, владеющие даром. Все остальные могут, по крайней

мере, видеть цвета. Одна я такая.

Ричард пристально посмотрел на сводную сестру - красивую, яркую, но не

обладающую даром юную женщину, которую Даркен Рал, не раздумывая, убил бы

сразу на месте.

- Дженнсен, я думаю, что ты родилась самой чистой, - нежно улыбнулся

он. - Ты как свежевыпавший снег, отличаешься от всех женщин мира, и ты так

ослепительно красива!

Взглянув на брата, Дженнсен улыбнулась своей особой улыбкой.

- Я никогда не думала об этом с такой стороны, - ее улыбка поблекла

при воспоминании о его словах. - Но все же я буду разрушительницей.

- Ты будешь созидательницей, а не разрушительницей, - уверенно

произнес Ричард. - Магия существует. Однако не она дает право на

существование. Думать так - значит отвергать истинную природу, суть вещей.

Люди, если они не забирают жизни других людей, имеют право жить своей

жизнью. Ты не можешь сказать, что только потому, что была рождена рыжей, ты

искоренила право темных волос расти на твоей голове.

Дженнсен хихикнула. Улыбка осветила ее лицо. Ричард заметил, как

смотрит на нее Том.

- Так что, насчет той вещи, которую мы собираемся увидеть? - спросила

Дженнсен.

- Если вещь, о которой говорила Кара, была изменена кем-то, кто имеет

дар, то поскольку ты не способна видеть магию, ты сможешь увидеть нечто,

чего не увидим мы. Не исключено, что именно тебе удастся разглядеть то, что

скрыто за магией.

- И ты думаешь, это будет что-нибудь важное? - Дженнсен потерла задник

ботинка.

- Не знаю. То, что ты увидишь, может быть полезным, а может и нет, но

я хотел бы знать, что откроется твоему взору само, без каких-либо наших

подсказок.

- Если ты так беспокоишься об этой вещи, почему ты ее там оставил?

Неужели не боишься, что кто-то может прийти и взять ее?

- Я беспокоюсь слишком о многом, - вздохнул Ричард.

- Даже если Дженнсен действительно разглядит нечто, измененное магией,

и сможет понять, чем оно является на самом деле, из этого вовсе не следует,

что эта вещь не имеет свойств, которые мы в ней разглядели, или не таит в

себе угрозу, - произнесла Кара.

- По крайней мере, мы больше узнаем о ней. А все, что бы мы ни узнали,

когда-нибудь нам поможет, - кивнул Ричард.

- Я просто хочу, чтобы она вернула это обратно, - нахмурилась Кара.

Ричард посмотрел на охранницу взглядом, предостерегающим от дальнейших

высказываний. Кара недовольно хмыкнула, наклонилась и взяла один из сушеных

абрикосов Ричарда. Затем она бросила на него сердитый взгляд, быстро

отправив абрикос в рот.

После ужина Дженнсен предложила, чтобы всю еду убрали обратно в

повозку, потому что Бетти весьма не прочь перекусить ночью. Бетти всегда

была голодна.

Последнее время и она, и козлята знали, что такое постоянно хотеть

есть.

Кэлен решила, что Фридриху стоит оказать уважение, и спросила старика,

не хочет ли он первым стоять на страже. Караулить первым было лучше, потому

что не приходилось вскакивать посредине ночи, прерывая сон. Кивнув в знак

согласия, он улыбнулся тому, как высоко его ценят.

Разложив постели, свою и Кэлен, Ричард потушил фонарь.

Ночь была знойной, но кристально чистой, так что, когда глаза Кэлен

привыкли к темноте, мерцания звезд было вполне достаточно, чтобы видеть все

вокруг, хотя и не слишком четко. Один из белых близнецов Бетти решил, что

разложенные постели - отличное место для игр. Кэлен сгребла длинноногого

непоседу в охапку и вернула его матери.

Лежа рядом с Ричардом, Кэлен увидела темный силуэт Дженнсен,

склонившейся к Бетти и собирающей близнецов в мягкую постель ее рук, где

они быстро успокоились.

- Знаешь, я люблю тебя, - Ричард повернулся на другой бок и нежно

поцеловал Кэлен.

- Если бы мы были одни, лорд Рал, надеюсь, мне бы хотелось большего,

чем просто короткий поцелуй.

Муж усмехнулся, и еще раз поцеловал ее - на сей раз в лоб, - перед

тем, как занять свою сторону импровизированной лежанки, вдалеке от нее.

Кэлен ожидала нежного обещания, или хотя бы нежного слова. Женщина

свернулась калачиком и положила руку на его плечо.

- Ричард, с тобой все в порядке? - прошептала она.

- У меня сильная боль, - не так скоро, как она ждала, ответил он.

Кэлен хотелось спросить, что это за боль, но она не хотела дать

разгореться искорке притаившегося страха, высказав его вслух.

- Это отличается от той боли, что я испытывал раньше, - произнес

Ричард, отвечая на ее мысли. - Хотелось бы надеяться, что причина такой

странной и мучительной боли - банальное невысыпание.

- Наверно... У меня тоже от жары раскалывается голова, - Кэлен

свернула шерстяное одеяло, которым она пользовалась как подушкой, чтобы

сделать возвышение, где можно было бы расположить больное место в основании

затылка и нежно погладила мужа по плечу. - Спокойной ночи, милый.

Кэлен смертельно устала, все ее тело ныло и болело. Потому так

восхитительно было наконец-то прилечь. Голова, упокоившись на теплом

свертке из одеяла, который она подложила в основании шеи, стала меньше

болеть. С рукой, покоящейся на плече Ричарда, чувствуя его медленное

дыхание, Кэлен крепко заснула.

Глава 5

Какой бы усталой Кэлен ни была, все ее существо ликовало от близости

Ричарда. Это так чудесно - быть рядом с ним, расслабиться, дать заботам и

тревогам хотя бы на время исчезнуть, и так легко и незаметно провалиться в

сон.

Казалось, она только что заснула, когда Кара разбудила ее, легонько

тряся за плечо.

Кэлен заморгала, глядя на знакомый силуэт, возникший перед ней.

Вставать решительно не хотелось. Если бы позволила совесть, она бы

потребовала, чтобы ее оставили в покое. Мучительно тянуло снова заснуть,

укутавшись в одеяло сладкой полудремы.

- Моя очередь? - однако спросила Кэлен.

- Если тебе совершенно не подняться, я могу постоять еще пару часов, -

понимающе кивнула Кара.

- Нет, - прошептала Кэлен. Сев, она бросила быстрый взгляд на Ричарда

и убедилась, что он по-прежнему крепко спит и даже слегка посапывает. -

Поспи, тебе тоже нужно отдохнуть.

От души зевнув и потянувшись, она сделала несколько быстрых махов

руками, чтобы размять затекшие члены, потом взяла Кару под локоть и отвела

ее на несколько шагов от лагеря, где их никто не мог услышать.

- Но в общем ты права, - заговорщицки улыбнулась она. - Нас более чем

достаточно, чтобы стоять на часах, и тогда все смогут выспаться. Пусть

Ричард спит до утра.

Идя к месту, где она расположилась на ночлег, Кара тоже улыбалась.

Любой намек на секретность всегда был подарком для Морд-Сит, доставляя им

куда большее удовольствие, чем иные прелести материального мира.

Кэлен не могла удержаться и снова начала зевать и потягиваться,

стараясь одновременно собраться и стряхнуть оставшуюся дымку сна. Убрав

волосы с лица и рассыпав их по плечам, она внимательно осматривала пустошь,

раскинувшуюся вокруг лагеря, в поисках чего-нибудь из ряда вон выходящего.

Но женщина не заметила ничего необычного. Все будто умерло. Ни колыхания

травы, ни голосов птиц, ни шороха зверя... Горы оттеняли мерцающий блеск

звезд, зубчатой линией протянувшись вдоль всего горизонта.

Кэлен внимательно оглядела спящих, убеждаясь, что все на месте. Каре,

по-видимому, было очень уютно и тепло, хотя рядом с ее правой рукой лежало

наготове оружие. Том спал недалеко от лошадей. Фридрих устроился с другой

стороны повозки. Дженнсен свернулась рядом с Бетти, но, судя по тому, как

она ворочалась, девушка не спала, или же ее сон был неспокоен. Детеныши

лежали, вытянувшись, прижавшись головками к матери.

Кэлен всегда была особенно бдительна при смене караула. Нет лучшего

времени для нападения, чем смена часовых. Кому, как не ей, знать это, ведь

она сама часто устраивала вылазки во вражеские лагеря, воспользовавшись

именно таким моментом. Как правило, те, кто сдают пост, уже устали, и их

голова заполнена думами о других делах - о чем угодно, но не о

безопасности. Им уже кажется, что караул - забота следующего стража. А те,

кто заступает на стражу, по-прежнему витают мыслями где-то далеко и еще не

готовы к внезапной атаке. Обычно люди несобранны и наивно полагают, что

враг не нападет, пока они не встанут и не соберутся должным образом. Победа

достается тем, кто всегда готов к битве. Поражение подкрадывается к

неосторожным и потерявшим бдительность.

Кэлен направилась к гряде скал, темневших неподалеку от Ричарда. Она

стремительно поднялась на вершину и присела на ней, застыв, как молчаливое

изваяние, чтобы лучше видеть окружающее безжизненное пространство. Даже в

середине ночи шероховатая скала все еще излучала невыносимую жару ушедшего

дня.

Кэлен убрала влажные спутанные волосы с шеи, мечтая о легком ветерке.

Бывали случаи, когда зимой она замерзала почти до смерти. То жара, то холод

были ее постоянными спутниками на протяжении странствий минувшего тяжелого

года. Но, как бы она ни старалась, в эту минуту ей не удавалось вернуть

воспоминание о настоящей прохладе.

Через некоторое время Кэлен увидела, что Дженнсен встала и тихонько

идет по лагерю, стараясь не разбудить остальных.

- Ничего, если я посижу с тобой? - спросила она, подойдя к холму, где

держала стражу Кэлен.

- Садись, конечно.

Дженнсен присела на камень рядом, поджала колени и обхватила их

руками, прижимая к телу. Некоторое время она лишь пристально вглядывалась в

ночь.

- Слушай... Прости меня за то, что было, - запинаясь, проговорила

она. - Я не хотела выглядеть бездумной дурой, которая не способна понять

других. Я никогда не обижала никого из вас.

Несмотря на темноту, Кэлен показалось, что девушка опечалена.

- Я знаю, ты никогда бы не сделала это нарочно. Должно быть, ты

поступила так непреднамеренно, и я тоже виновата в том, что произошло.

- Думаю, что немного лучше понимаю сейчас, насколько все

взаимосвязано, и как мало мне на самом деле известно, - кивнула Дженнсен. -

Обещаю: никогда не сделаю ничего, кроме того, что ты или Ричард мне

скажете.

Кэлен улыбнулась и погладила девушку по голове, обняв се за плечи и

притянув к себе.

- Поверь, я говорила с тобой так сурово только потому, что забочусь о

тебе, дорогая, - Дженнсен понимающе пожала плечами. - Я забочусь о тебе так

же, как Бетти печется о своих глупеньких близнецах, зная об опасностях

окружающего мира, которые подстерегают их на каждом шагу... Ты должна

понимать, что если идешь по тонкому льду, совершенно неважно, заморожено

озеро холодом или магией. Если ты идешь в неведомое, то можешь упасть в

холодные объятья смерти. Неважно, кто сотворил лед - зимний холод или злая

магия, - смерть есть смерть. Я не хочу, чтобы ты ходила по тонкому льду без

веской причины, потому что это может стоить тебе жизни.

- Но меня не коснулась магия. Ричард же сказал, что я подобна тем, кто

родился незрячим и не может видеть цвета. Я - порванное звено в цепи магии.

Правильно ли я поняла то, что он пытался мне объяснить? Так может ли магия

повлиять на меня? Или я могу пострадать от магических действий только по

случайности?

- Попробуй представить такую картину. Ты идешь по горам. И вдруг с

отвесной стены на тебя падает огромный валун. Если он тебя раздавит, будет

ли иметь значение, кто его сбросил - злодей, сдвинувший его с места при

помощи рычага, или волшебник, владеющим даром?

- Я поняла, о чем ты говоришь, - задумчиво сказала Дженнсен. Ее голос

приобрел тревожный оттенок. - Я никогда не смотрела на события с такой

стороны.

- Я просто стараюсь помочь тебе, потому что знаю, как легко совершить

ошибку, - ответила Кэлен.

На холме надолго воцарилось молчание. Девушка некоторое время

наблюдала в темноте за Кэлен.

- Ты владеешь магией. И какую же ошибку ты можешь совершить? - наконец

нарушила Дженнсен тишину.

- Любую.

- Ну например?

- Я однажды приостановилась на секунду, убивая одного человека, -

углубилась Кэлен в воспоминания.

- Но я помню, ты говорила, что нельзя спешить и быть слишком

нетерпеливой.

- Иногда самое глупое, что ты можешь сделать - это поспешить. Та, кого

я не убила, была волшебницей. Когда я начала действовать, было уже слишком

поздно. Из-за моей ошибки она завладела Ричардом и далеко увезла его. Целый

год я не знала, что с ним. Я была в отчаянии, думая, что никогда уже его не

увижу, и мое сердце разорвется от боли.

- Когда ты снова нашла его? - Дженнсен удивленно смотрела на нее.

- Не так давно. Вот почему мы здесь, в Древнем мире - колдунья

принесла его сюда. И, в конце концов, я нашла Ричарда. Я совершала и другие

ошибки, и каждая из них вела к тому, что неприятности множились и

множились, а один промах влек за собой другой. Так было и с Ричардом. Он

совершенно справедливо заметил: все мы делаем ошибки. Но если это хоть

сколько-нибудь в моих силах, я постараюсь удержать тебя от совершения тех

ложных шагов, которых можно избежать.

- Как я могла поверить этому человеку, Себастьяну? - проговорила

Дженнсен, смотря куда-то вбок, лишь бы не встретиться с Кэлен глазами. -

Из-за него была убита моя мать, а я чуть не убила тебя. Я чувствую себя так

глупо.

- Ты совершила эту ошибку не потому, что была излишне беззаботна,

Дженнсен. Они обманули, использовали тебя, заманили в коварную ловушку,

опутали паутиной лжи. Но в конце концов ты смогла начать думать

самостоятельно, захотела взглянуть в лицо правде и доверилась своему

сердцу. А это куда важнее.

Дженнсен кивнула, соглашаясь.

- Как мы назовем близнецов? - спросила она.

Кэлен не думала, что давать имена близнецам - удачная идея, но не

хотела об этом говорить.

- Не знаю. А как ты хочешь?

- Я была шокирована, когда Бетти столь внезапно ко мне вернулась. Еще

больше я была поражена, когда увидела се малышей, - Дженнсен тяжело

вздохнула. - Я никогда не думала, как это ни странно звучит, что у нее

могут родиться дети. И у меня не было времени даже подумать об именах.

- Ну, чего-чего, а времени у тебя теперь будет предостаточно.

Дженнсен улыбнулась.

- Знаешь, наверное, я поняла, о чем говорил Ричард, - поделилась

она. - Помнишь, он рассказывал, что считал своего дедушку волшебником, хотя

никогда не видел, как тот колдует?

- Да. Так о чем ты?

- Ну... Вот я не могу видеть магию, и Ричард не сделал ничего

магического, по крайней мере, ничего такого, что я могла бы заметить, - она

мягко рассмеялась, самым приятным смехом, который когда-либо слышала Кэлен,

полным жизни и радости. Это было очень похоже на то, как смеялся Ричард,

когда было легко на душе: колокольчик женского смеха к рокоту мужского, две

ноты одной радости. - Понимаешь, его слова заставили меня поверить, что он

волшебник, так же, как и Зедд, - продолжила Дженнсен. - Ричард открыл для

меня весь мир. И вовсе не дар был тем волшебством, которое он мне показал.

С его помощью я увидела жизнь во всех ее красках и впервые поверила в то,

что моя жизнь принадлежит только мне и ценна сама по себе.

Кэлен слушала девушку и чувствовала, что в груди становится теплее.

То, чем делилась с ней Дженнсен, очень точно описывало ее собственные

ощущения от общения с Ричардом. Именно он привел Кэлен к вере в жизнь и

осознанию безусловной ценности жизни - не для других, но, что более важно,

для нее самой.

Некоторое время они сидели вместе, молча наблюдая за ровной пустошью,

Кэлен кинула взгляд в сторону спящих и заметила, что Ричард беспокойно

ворочается по постели во время сна.

Дженнсен тоже обратила внимание на то, как странно ведет себя ее брат

во сне.

- Кажется, с ним что-то не в порядке, - прошептала она с возрастающей

тревогой, придвинувшись ближе к старшей подруге.

- Ему снятся кошмары, - констатировала Кэлен.

Жене лорда Рала уже в который раз пришлось увидеть, как ее муж сжимает

кулаки во сне, будто борясь с каким-то невидимым, но грозным и внушающим

страх противником.

- Жутко видеть его таким, - поежилась Дженнсен. - Ричард всегда такой

разный... Когда он бодрствует, он обычно выглядит так... в общем, куда

более разумным.

- Нет ничего разумного в ночных кошмарах, - произнесла Кэлен с тихой

грустью.

Глава 6

Ричард проснулся, вздрогнув.

Они вернулись.

Всю ночь ему снился дурной сон. Он, конечно, не помнил его, как и все

прочие сны. Но он не сомневался, что сон этот был дурным, поскольку после

него осталось бесформенное облако удушливого, неопределенного, безумного

ужаса. Ричард сбросил с себя оставшуюся завесу кошмара, как спутанное

одеяло. Хотя чувствовалось, что нечто темное все еще скребется в оставшихся

обрывках сна и пытается утянуть его обратно в свой темный мир, Ричард знал

о призрачности снов и без сожаления их отбрасывал. Сейчас он проснулся, и

ощущение ужаса быстро начало рассеиваться, подобно туману под лучами

жаркого солнца.

Все же ему надо было отдышаться.

Самым важным было то, что они вернулись. Ричард не всегда знал, когда

это случится, но сейчас по какой-то непонятной ему самому причине был в

этом уверен.

Иногда по ночам поднимался ветер. Он боролся с Ричардом, срывал с него

одежду, метался в его волосах. На этой знойной пустоши обжигающий ветер не

оставлял ни единого шанса спастись от жары. Он не приносил свежести, и даже

когда дул со всей силой, был столь горяч, что казалось, облизывал тело

языками пламени, вырывающимися сквозь дверцу пылающей печи.

В темноте Ричард не сразу отыскал мех с водой. Он попытался вспомнить,

куда его положил, но эта мысль не могла пробиться сквозь ворох других,

настойчиво требующих внимания, и вспомнить не удалось. Ничего. Можно

позаботится о питье и позже.

Кэлен лежала рядом, повернувшись к нему. Она собрала длинные волосы в

узел под подбородком. Ветер высек тонкие следы на ее щеке. Ричард любил

просто сидеть и смотреть на ее лицо. Он залюбовался женой и сейчас, хотя

секунду помедлила прежде чем устроиться поудобнее. Самое дорогое на свете

лицо сияло в тусклом свете звезд. Лорд Рал сидел на крае разложенной

постели долго и достаточно тихо, чтобы не потревожить ее дыхания. Кэлен

крепко спала.

Осмотрев лагерь, он заметил лишь слабый розовый отблеск на восточном

небе. Занимался рассвет.

Ричард понял, что проспал свою очередь стоять на страже. Кара и Кэлен

несомненно решили, что сон нужен ему значительно больше, чем им, и

сговорились не будить его. Вероятно, женщины были правы. Он был настолько

изнурен, что проспал всю ночь. Сейчас, однако, Ричард совершенно проснулся.

К счастью, головная боль тоже куда-то улетучилась.

Тихо и осторожно он выскользнул от Кэлен, стараясь не разбудить ее.

Ричард интуитивно добрался до меча, лежавшего на другой стороне постели, и,

как только его пальцы обвились вокруг ножен, отделанных серебром и золотом,

почувствовал, что металл по-прежнему был теплым. Всегда успокоительно было

обнаружить меч в готовности, не говоря уже о том, как кстати это ощущение

пришло именно в этот момент. Бесшумно перекатившись, он плавно надел

перевязь через голову, располагая хорошо знакомую кожаную ленту через

правое плечо. Когда он вскочил, меч был уже у бедра, готовый выполнить

любой приказ владельца.

Несмотря на успокаивающее действие оружия, на душе у Ричарда скребли

кошки. Лорд Рал в который раз с отвращением подумал о кровавой резне под

Столпами Творения. Он чувствовал омерзение при воспоминании о том, что ему

пришлось сделать. Но иначе Кэлен не спала бы сейчас мирным сном в этом

лагере, а была бы мертва, или с ней приключилось бы нечто более худшее.

Но прошлое принесло и хорошее. Встречу с Дженнсен. Он посмотрел в ее

сторону. Девушка свернулась калачиком рядом с любимой козой, ее руки

обхватили спящих близнецов Бетти. Он улыбался, любуясь ею. Как чудесно

знать, что у тебя есть сестра! Мужчина спокойно улыбался тому, какой

толковой она была, и всем тем чудесам жизни, которые ждут ее на пути. Мысль

о том, что ей страстно хотелось быть рядом с ним, доставляла Ричарду

особое, ни с чем не сравнимое, счастье. Но само это "рядом" заставляло

постоянно быть начеку и заботиться о ее безопасности. Действительно, не

существовало ни одного безопасного места, где сорвавшиеся с цепи силы

Ордена были бы уничтожены или, по крайней мере, поставлены на место.

Сильный порыв ветра хлестнул по лагерю, неся густые клубы пыли. Ричард

заморгал, стараясь защитить глаза от летящего песка. Звук ветра в ушах

раздражал его, поскольку заглушал все остальные звуки. Вслушиваясь очень

внимательно, он мог слышать только завывания ветра.

Бросив взгляд на лагерь сквозь вихрящийся песок, Ричард разглядел, что

Том сидит на вершине повозки и внимательно наблюдает за окрестностями, неся

вахту. Фридрих спал с другой стороны от лошадей, Кара - неподалеку от него,

ближе к пустыне. Охранница расположилась между ним и Кэлен и, казалось,

даже во сне была настороже. В тусклом свете звезд Том не заметил Ричарда.

Когда юноша повернул голову и посмотрел во тьму в противоположном

направлении, Ричард покинул лагерь, спокойно оставив заботу обо всех

остальных на Тома.

Бывалому воину было уютно под покровом ночи. Годы опыта научили его

скользить невидимым среди теней, бесшумно двигаться в темноте. Он

проделывал это сейчас, двигаясь прочь от лагеря навстречу разбудившему его

неведомому, навстречу тому, что не могли почувствовать остальные, стоящие

на страже.

В отличие от Тома, птицы не упустили движений Ричарда. Они описывали

круги высоко наверху, наблюдая и сопровождая его на протяжении всего пути

по разбитой земле. Они скользили, почти неразличимые на мрачном бархате