Глава I. Философская культура Древнего Востока 3 страница

Мокша. Карма Второе различие состоит в ответе на гло­бальный вопрос: «В чем цель жизни?»

Для «нормального» европейца жизнь очень часто ассоции­руется с удовольствием, комфортом, а посему смерть - конец жизни - воспринимается очень негативно. Сама мысль о неиз­бежном прекращении жизни является нестерпимо тяжелой. Возможно, поэтому и иудаизм, и христианство, и мусульман­ство обещают своим последователям продолжение жизни по­сле смерти. Совершенно обратное этому мы находим в инду­изме. Душа бессмертна, неуничтожима и обречена на постоянные перерождения в различных телах («колесо сансары»). Человек обладает вечной жизнью (идеал европейца), но пони­мается эта жизнь как совокупность страданий. В самом деле, что есть жизнь, как не цепь страданий? Рождение - страдание, любовь - страдание, болезнь - страдание, страх за своих близ­ких - страдание, старость - страдание. Но почему человек страдает? Потому что излишне привязан к жизни, несвободен. В чем же смысл человеческой жизни? - В прекращении всякой жизни, в разрыве проклятой цепи постоянных перерождений и достижении мокши - освобождения от... обязанности эволюци­онного развития.

Мы уже описывали действие закона космической эволю­ции Рита. Применительно к человеческой жизни этот закон приобретает нравственное содержание и называется законом кармы. Конкретная жизнь человека есть лишь один день в Великой Школе Жизни. Цель этой Школы в том, чтобы бес­конечным рядом последовательно прожитых жизней человек приобрел наиболее полный жизненный опыт, который в про­межутках между воплощениями превращается в способность к нравственной жизни. В этом пункте сходятся философские дороги всего Древнего Мира: утверждение абсолютной само-

ценности Добра. Основная заповедь: человек должен жить нравственно. «Запад» и «Восток» весьма различно отвечают на вопрос: «А зачем быть добрым, нравственным?», но сохраняют полное единодушие в признании необходимости быть тако­вым. Действительно, система аргументации совершенно раз­лична: на Западе человек должен жить нравственно в надежде на будущую жизнь; в Индии человек должен жить нравственно в надежде на прекращение вечной жизни!

Мы, европейцы, считаем комплиментом адресованные в наш адрес слова: «У него молодая душа!» Но если эти же слова были бы сказаны индусу, он бы очень огорчился. Все дело в том, что в индийской философии и культуре возрасты души определяются разной степенью ее нравственного развития. Так, «молодой» душой обладает человек нравственно неразви­тый, грубый, черствый. Для него характерно неумение владеть своими эмоциями, эгоизм. «Молодые» души находятся в са­мом начале своего эволюционного восхождения к Добру. Лю­ди со «старыми» душами живут по принципу: «Чем я могу по­мочь вам?» Они уже прошли через горнило многочисленных рождений, жизней и смертей и стоят на полпути к Великому Освобождению. Что же представляют собой достигшие этого освобождения? Это Махатмы или Великие Души, завершив­шие свое обучение в Школе Жизни и достигшие понимания цели космической эволюции.

Мир для Махатм является не источником удовольствий, но полем для нравственной работы. Только совершая добрые де­ла, питая добрые мысли, произнося добрые слова, человек поступает в соответствии с законом космической эволюции и только на этом пути возможно освобождение (мокша) из цепи бесконечной жизни. Человек с точки зрения индийской фило­софии должен сам искать применение своим нравственным усилиям и быть благодарным миру за предоставленную воз­можность заниматься самосовершенствованием.

4. Жизнь Будды - ответ на вопрос «Как жить нравственно?»

Гаутама Будда родился в 563 г. до н. э. на севере Индии в княжеской семье Шакьямуни и получил имя Сиддхартха. Его отцу было предсказано, что Сиддхартхи уготовлено два пути: либо, окунувшись в наслаждения и радости жизни, стать впо­следствии великим царем - воссоединителем мелких княжеств,

либо, увидев («открыв») в этом мире страдания, болезни, ста­рость, смерть, стать великим мыслителем, который укажет людям истинный путь спасения.

Князь хотел видеть в сыне наследника, поэтому он стре­мился дать ему то лучшее, что может выпасть на долю смерт­ного: утонченную роскошь и классическое образование. И все же отец не смог уберечь сына от вида несчастного человека, пораженного неизлечимой болезнью; немощного старика; тра­урной процессии, сопровождавшей умершего. Принц прозрел и был глубоко потрясен трагичностью человеческого бытия. Вновь вернуться к прежней благополучной, безмятежной жиз­ни он уже не смог.

Принц вполне познал наслаждения, удовольствия и понял, что путь этот ведет в никуда. Он покинул дворец, жену, ново­рожденного сына и под именем Гаутама вступил в орден аске­тов, полагающих, что единственным способом существования в мире, полном страданий, является самосовершенствование. Помочь миру стать лучше смогут лишь те, кто сам духовно сумел подняться. Индийские йоги представляли это себе как путь борьбы духа с плотью (путь умерщвления плоти), путь подчинения животного начала в человеке началу духовному.

Гаутама превзошел других аскетов в самоограничении: спал на ветвях, покрытых шипами, часами сидел на голой скале, не меняя позы, съедал один боб в день. В конце концов он так ослаб, что едва не умер. Пройдя путь аскета, он понял, что путь этот так же не приводит к освобождению от страха бо­лезни, старости и смерти, как и путь удовольствия. Однако опыт того и другого был крайне необходим, ибо позволил Гаутаме Шакьямуни дать обобщенный ответ на вопрос «Как дол­жен жить человек?», сформулированный в принципе «Среднего пути»: «Есть... два крайних пути, по которым ушед­ший от мира не должен следовать. Каковы же эти два пути? Тот, следуя которому, люди стремятся лишь к удовольствиям и вожделению, низок, груб, он для обычных людей, неблагоро­ден, бесполезен; а тот, который ведет к умерщвлению плоти, приносит страдания и также неблагороден, бесполезен. Будда же увидел срединный путь, дающий зрение, дающий знание, по которому следует идти, избегая этих двух крайностей, ибо он ведет к умиротворенности, к сверхзнанию, к просветлению, к Нирване».¹

¹ Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, ч. 1, ее. 117 - 118.

Однажды Гаутама сидел под деревом и сосредоточенно размышлял. Внезапно он испытал состояние необыкновенной ясности сознания и «увидел» истину. Так в возрасте 35 лет Сиддхартха Гаутама из рода Шакьямуни стал Буддой, т. е. Про­светленным, или Пробужденным¹.Через 7 дней Будда рассказал людям о том, что открылось ему. Эта первая проповедь со­стоялась в городе Бенаресе. Именно тогда Будда поведал о че­тырех благородных (арийских) истинах.

«А это... благородная истина о страдании: рождение - стра­дание, старость - страдание, болезнь - страдание, смерть -страдание, соединение с неприятным - страдание, разлука с приятным - страдание, неполучение чего-либо желаемого, ко­роче говоря, пятиричная привязанность к существованию есть страдание.

А это... благородная истина о происхождении страдания: это жажда, приводящая к новым рождениям, сопровождаемая удовольствиями и страстями, находящая удовольствия здесь и там, а именно: жажда наслаждения, жажда существования, жажда гибели».²

Наша жизнь пронизана страданием, которое само по себе второстепенно. Мы сами носим в себе причину своих страда­ний - неудержимую привязанность ко всему земному, матери­альному, телесному. Наши желания - это цепи, которые ско­вывают нас по рукам и ногам. Неудовлетворенное желание приносит страдание, но и достижение желаемого создает лишь видимость счастья. Путь постоянного удовлетворения своих Желаний также бесперспективен, пуст, как и путь жесткого самоограничения. Что же нам делать?

«А это... благородная истина об уничтожении страдания: это полное бесследное уничтожение этой жажды, отказ от нее, отбрасывание, освобождение, оставление ее».³

Это самое трудное - уничтожение самой жажды удовольст­вий, жажды могущества, жажды обладания. Поэтому Будда продолжает:

«А это... благородная истина о пути, ведущем к уничтожению страдания: правильное видение, правильная мысль, правильная

¹ Согласно древнеиндуистскому преданию, Гаутама, прежде чем стать Буддой - просветленным («пробужденным»), был 83 раза аскетом, 53 - царем, 24 - жрецом, 43 - богом деревьев, 5 - рабом, 1 - плясуном, 2 - лягушкой и 2 раза свиньей.

² Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, ч. 1, с. 118.

³ Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, ч. 1, с. 118.

речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание, правильное сосредоточение».¹

Восьмиричный путь - это буддистская программа личностного самосовершенствования, ведущая к Великому Освобождению - нир­ване. Буддисты считают, что об этом пути говорят все великие учителя, пророки и мудрецы. Движение по нему предполагает следующие шаги:

1). Правильное видение. Многие люди страдают из-за незнания истинной цели своего существования, из-за отсутствия или потери «маршрута» Своего Пути. В контексте буддизма правильное видение - это четыре благородные (арийские) истины: жизнь в мире полна страданий; есть причина этих стра­даний; можно прекратить страдания; есть путь, ведущий к прекращению страданий.

2). Правильная мысль. Изменить человека можно, лишь изме­нив его намерения. Однако только сам человек может принять или не принять в своем сердце решение. Путь самосовершенствования требует постоянной мыслительной решимости, внутренней дисциплины.

3). Правильная речь. Наши слова являются проявлением нашего «Я». Грубое слово - отражение грубости характера. Ес­ли запретить самому себе лгать, грубить, браниться - значит, можно воздействовать на свой характер, т. е. заниматься само­построением своего «Я».

4). Правильное действие. Цель самосовершенствования -стать человечнее, сострадательнее, добрее, научиться жить в согласии с самим собой и другими людьми.

В буддизме существует свой нравственный кодекс, состоящий из Пяти заповедей-ориентиров. Первое правило призывает нас обуздывать гнев, способный привести к нанесению увечий и убий­ству других живых существ. Жизнь священна, поэтому не убивай!

Второе правило - не красть, ибо это нарушает сообщество, частью которого является каждый.

Третье правило призывает к обузданию того, что Будда на­зывает самым сильным из желаний: полового влечения. Поло­вое влечение, как и аппетит в еде, естественно и нормально. Однако его преобладание в душе и в обществе неестественно и чудовищно. Так что буддийское правило заключается в цело­мудрии (никаких половых отношений вне брака).

Четвертое правило - избегать лжи. Буддист предан истине и для него ложь не имеет оправдания.

¹ Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, ч. 1, с. 118.

Последнее же правило заключается в воздержании от опья­няющих веществ, таких, как алкоголь и наркотики, поскольку они не позволяют человеку полностью контролировать себя умственно, морально и физически.

5). Правильный образ жизни. Следует вести такой образ жизни, который не требовал бы от вас нарушения ни одной из пяти заповедей. Это относится к выбору профессии, спутника (спутницы) жизни, друзей и знакомых.

6). Правильное усилие. Путь самосовершенствования требу­ет постоянного усердия и трудолюбия. Духовный рост невоз­можен без волевого самопринуждения и нравственного анали­за своих намерений, слов и поступков.

«Как дождь ворвется в дом с плохой крышей, так вожделе­ния ворвутся в плохо охраняемый ум.

Но как дождю не ворваться в дом с хорошей крышей, так вожделениям не ворваться в хорошо охраняемый ум».

7). Правильное внимание.

«То, что мы есть сегодня, порождается тем, что мы мысли­ли вчера, а наши сегодняшние помыслы порождают нашу зав­трашнюю жизнь: наша жизнь есть порождение нашей мысли».

Духовное самосовершенствование предполагает строжайшую дисциплину мышления. Наши мысли не «скакуны», несущиеся в бешеном галопе. Человек должен контролировать свое сознание и нести нравственную ответственность за его состояние.

8). Правильное сосредоточение. Огромное внимание обращает­ся в буддизме на технику сосредоточенного созерцания - медита­цию. Цель медитации - успокоение духа через переживание мис­тического единства данного человеческого существа с Космосом.

Таким образом, восьмиричный путь представляет собой три ступени духовного роста: первая - нравственная дисциплина (1 - 6), вторая - дисциплина мысли (7), третья - дисциплина сознания, приводящая к «высшей мудрости».

В течение последующих 45 лет Гаутама Будда, основавший монашеский орден, учил людей жить нравственно, т. е. в со­гласии с миром, людьми и самими собой. «Идеал Будды -больше чем регулятивный принцип или абстрактный ориентир поведения. Он представляет собой вполне конкретную жиз­ненную программу, которая посильна человеку и которая пол­ностью реализована в жизненном опыте самого Будды. Будда -воплощенный нравственный идеал».¹

¹ Гусейнов А.А. Великие моралисты. М., 1995, с. 62.

5. Философия Древнего Китая

Когда мы произносим «Китай», то перед мысленным взором прежде всего возникает географическая карта мира, где на са­мом востоке находится удивительная страна, которую сами китайцы называли Тянь-ся, т. е. Поднебесная. Почти со всех сторон Китай естественно ограничен - море и горы, только с севера его территория долго не имела преград. Но это «упущение природы» было ликвидировано в III в. до н. э., когда первый китайский император Цинь Ши-хуанди отдал приказ о строительстве Великой Китайской стены. Эта стена стала своеобразным знаком, символом государственности и культуры Китая. (Говорят, что Великую Китайскую стену вид­но даже из космоса). Территориальная обособленность Китая сыграла немалую роль в истории страны: ограниченность про­странства перешла в некую культурную замкнутость и сосредо­точенность на самой себе. Все, что оставалось за пределами Китая, было жутким и непонятным миром варваров.

Одним из самоназваний Китая - кроме Тянь-ся - стало «Срединные царства»,¹ т. е. середина, центр мироздания, а сами китайцы стали ощущать себя единственными носителями культуры, ответственными перед Небом и Землей за правиль­ность космического цикла (чередование весны и осени, дви­жение небесных светил, смена приловов и отливов). Это чув­ство ответственности получило воплощение в ритуале (знаменитых «китайских церемониях»), пронизавшем и пропи­тавшем собой все уровни китайского бытия и культуры.

Характерные черты китайского мировосприятия

Экономическим основанием древнеки­тайской цивилизации было прежде всего земледелие.

Землей владела сельская община, она же и распределяла эту землю в соответствии с так называемой «колодезной сис­темой». Это означало, что вся земля делилась на девять час­тей, по форме напоминавших квадрат. Восемь периферийных частей поступали в распоряжение отдельных семей или родо­вых кланов, из которых состояла община, а вот центральный, срединный надел земли считался общественным. Его совмест-

¹ Иероглиф, обозначающий «Срединные царства», представляет со­бой квадрат (это земля), в центре которого алебарда, т. е. оружие для защиты этой земли от врагов.

но обрабатывали и урожай с него поступал в качестве налога в государственную казну.

Эта «квадратность» обрабатываемого поля настолько глубо­ко вошла в сознание древних китайцев, что и саму страну, Поднебесную, они представляли в виде квадрата, в центре ко­торого должен находиться Император (рис. 1).

Рис. 1

Общинники жили замкнуто, их повседневная и личная жизнь строго регламентировалась ритуалом и находилась под жесточайшим контролем общественного мнения.

Традиционная техника земледелия и общинно-крепостной образ жизни обусловили сохранение и воспроизводство тради­ционного мировоззрения, направленного на сохранение исто­рически сложившихся нравов, мифов и шаманских верований родоплеменного общества. Характернейшими чертами тради­ционного мирочувствования были одушевление и оживотворение Природы (поклонение деревьям, рекам, горам¹), культ предков и вообще прошлого, боязнь каких-либо перемен и новшеств. Это даже нашло отражение в древнекитайском про­клятии: «Чтоб ты жил в эпоху перемен!» Китайская культура уподобилась человеку, идущему вперед, но с головой, повер­нутой вспять.

Культ прошлого и его представителей в реальной жизни (старики, пожилые родственники, родители, старшие братья)

¹ Китайцы вообще любую возвышенность почитали как божество. «С древности в Китае существовал культ пяти священных гор, распола­гавшихся на юге, западе, севере, востоке и в центре. Наибольшим поч­тением пользовалась гора Тайшань (букв. Великая гора), реально суще­ствовавшая и находившаяся на востоке страны. Она считалась покровительствующей императорскому дому, и Сыны Неба лично при­носили ей жертвы. Пять точек пространства, по которым они распола­гались, определяли структуру мифологического Космоса. Но больше всего китайцы чтили мифическую гору Куньлунь, центр земли. Они верили, что по ней можно проникнуть в высшие сферы мироздания. (В.В. Евсюков. Мифы о мироздании. М., 1990, сс. 38 - 39).

стал неотъемлемой частью китайской национальной психоло­гии. С середины первого тысячелетия до н. э. на один уровень с высокопочитаемыми предками были возведены все началь­ствующие лица. Сложилась очень своеобразная, но типичная для традиционного земледельческого общества социальная иерархия: старшие и начальники - наверху, а младшие и под­чиненные - внизу.

Для китайского мировосприятия характерно циклическое по­нимание развития, общее для космоса, природы и человека. Все, что некогда возникло, должно в свое время исчезнуть, дабы воз­никнуть вновь в преображенном виде. Все и вся содержит в себе предел, некую критическую массу роста, границу, после достижения которой вектор движения неизбежно меняет свое направление на противоположное. «Как ни расцветай, придет­ся вернуться к своему пределу», - говорил древнекитайский мудрец Лао-цзы. Скорость переходит в торможение и покой; красота, достигнув своего предельного совершенства, неотвра­тимо превращается в уродство; зло способно перетекать в доб­ро, а в добре «прорастают» семена зла. Все мироздание нахо­дится в состоянии взаимопревращений, взаимопереливов и взаимопрорастания. Однако в разных местах Поднебесной степень этого метаморфического вихря различна.

Для китайского миросозерцания весьма важным является понятие Центра, срединности, существование некой идеальной точки, равноудаленной от всех границ культурной ойкумены¹. Центр, середина находится в состоянии абсолютного покоя, движение же расходится из него концентрическими кругами. Чем дальше на периферию, тем энергичнее движение и пре­вращения, тем беспокойнее существование. Древние китайцы воспринимали себя и свою цивилизацию как Середину мира, а потому в ней самой должен быть свой центр - это Император, совершенно условная, идеальная точка. (Представление о су­ществовании «срединного» императора, Сына Неба сохраня­лось даже в эпохи жесточайших междоусобиц и смут).

Поскольку срединное положение - это состояние покоя, то становится понятным, почему в Китае такими чтимыми и культивируемыми качествами почитались покой и недеяние. (Особенно применительно к императору). Существование циклической модели всеобщего развития означало признание замкнутого круга единственно возможной траекторией движе-

¹ Ойкумена - пространство, заселенное людьми.

ния.¹ Может быть, именно поэтому для Китая не свойственны были идеи безграничного (линейного) прогресса, вечности и бесконечности Вселенной.

Следующей характерной чертой китайского мировоззрения стала ее «общежитейностъ», т. е. сориентированность на соци­альные вопросы. Китайские мудрецы были озабочены пробле­мами государственного управления, их интересовал человек в его отношении к другим людям и к государству. Природа человека понималась в основном функционально. Человек, непочтитель­ный к государству, закону, обладает «злой» природой, а законопос­лушный, т. е. хорошо управляемый - «доброй» природой.

Именно в Древнем и Средневековом Китае впервые в ис­тории мировой культуры были поставлены и нравственно ос­мыслены вопросы о методах государственного управления. Как должно управлять людьми? На основе соблюдения всеми ри­туализированных правил поведения или на основе закона? Управление необходимо осуществлять посредством добродете­ли или посредством силы и страха? Вершиной китайского ис­кусства государственного управления стали идея компромиссности, стремления избегать крайностей и рекомендации держаться «золотой середины».

Образ-понятие человека²

Важнейшим показателем, «лицом» лю­бой культуры, центральным звеном любого человеческого (а другого нам познать не дано) мировоззрения явля­ется образ-понятие человека, представ­ление и размышление о его месте в мироздании, смысле или абсурдности его бытия, отношении к Богу.

¹ В древней Индии это привело к тому, что в ряде философских школ произошло признание нереальности, кажимости движения и раз­вития. Подобный подход встречается и в Библии: «Что было, то и бу­дет; и что делалось, то и будет делаться и нет ничего нового под Солн­цем...» (Кн. Екклизиаста 1:9).

² Специфичность языка китайской культуры отражена в самом спо­собе, типе ее мышления. На Западе сложились предельно формализо­ванные формы знания, такие, как логика и математика. А в Китае -«учение об образах и числах». Если на Западе мы можем говорить о понятии как совокупности сущностных признаков данного предмета или явления, изначально предполагая несводимость его к образу, то в Китае самое отвлеченное, абстрактное понятие всегда соотносимо с образом и некоей «фигурностью», которой соответствовало еще и число. Поэтому предпочтительно говорить об образах-понятиях или понятиях-образах.

Мировоззрение древних китайцев в целом может быть на­звано антропоцентричным, т. е. сориентированным на человека. Антропоцентризм был свойственен и «греческому чуду», т. е. античной культуре, которая возникла и достигла своего рас­цвета под мудрым девизом Протагора: «Человек есть мера всех вещей существующих, что они существуют, а несуществую­щих, что они не существуют». Но если у греков «человеческая мера» проявилась в идеальной, рационалистической форме, то . Китай демонстрирует удивительный натурализм. В качестве примера можно привести следующее: на Западе границы чело­веческой жизни, по традиции, исчисляются точными датами рождения и смерти. А в Китае начало человеческой жизни совпадает с моментом его зачатия. Смерть человека в Европе -это уничтожение плоти и - в христианстве - бестелесное суще­ствование души. Смерть человека в Китае - это превращение его в «шэна», т. е. духа, который обладает телесностью до та­кой степени, что нуждается в регулярном «кормлении» со сто­роны оставшихся родственников или общинников. Мертвые на Западе с момента смерти как бы выпадают из человече­ского общежития, они становятся предметом страхов, покло­нения - словом, они есть все что угодно, но не люди. В Китае же мертвые продолжают свое «существование» в мире живых вплоть до распространения на них правовых норм. Так, пред­ки («шэны») положительно отличившегося человека могут быть... награждены, пожалованы в более высокий чин. Соот­ветственно, мятежники рисковали не только собственной жизнью и жизнью близких, но и благополучием своих «шэнов», которые могут быть посмертно разжалованы, лише­ны «кормления» и обречены на ужасное существование голод­ных духов.

Китай не знал дуализма (двойственности) в понимании че­ловека, которым пронизана вся культура Запада. «Не может быть нематериального духа, не может быть обездушенного, но живого тела» - это аксиома китайского мировосприятия.

Человек в Китае мыслился как временное состояние рав­новесности, гармонии космических сил. Это микрокосм, под­чиняющийся Разумному Космическому Порядку. Весьма ус­ловно можно выделить три психофизические силы, три вида космической энергии, сгустком которых является человек: «цзин», «ци», «шень».

«Цзин»

«Цзин» - это собственно семя, т. е. частички, созидающие физическое тело человека. «Цзин» присутствует в человеке как

воспроизводящая, сексуальная энергия. Можно говорить о двух видах семени-цзин. Первый - это то, что нами восприня­то от родителей, наша генетическая основа, управляющая ро­ждением, ростом, физическими данными. В ней присутствует и наша запрограммированность на короткую или длинную жизнь. «Семя - это то, что является корнем организма».¹ Этот вид семени-цзин называется еще семенем Прежнего Неба. Второй вид - то, что накапливает сам человек в течение жиз­ни. Это - семя Последующего Неба.

«Ци» - всепронизывающая материально-духовная энергия, жизненная сила, из которой состоит весь мир, вся «тьма ве­щей», в том числе и человек. Первоначальный смысл этого понятия - «испарение», «пар», «пневма», «дыхание», т. е. нечто воздухоподобное, существовавшее еще до сотворения мира. «Ци» бывает разных типов: грубо-вещественная, из которой формируются конкретные материальные вещи, психотелесная (растения, животные) и, наконец, тонкая «ци», созидающая то, что принято называть «душа», со всеми ее страстями, эмо­циями и аффектами. Китайцы верили, что с утра «ци» челове­ка чиста и легка, а к вечеру она загрязнена и отяжелена. Древ­некитайский мудрец V в. до н. э. Чжуан-цзы говорил, что рождение человека - это есть сгущение «ци», а не менее муд­рый Гуань-цзы писал, что «ци» есть то, что наполняет тело, поэтому надо следить за тем, чтобы «ци» равномерно поступа­ла во все органы и конечности человека.² Кстати сказать, древние китайцы всегда тщательно выбирали место для строи­тельства дома - чтобы ничто не мешало правильному циркулированию «ци» в нем. Многие болезни и вообще подавлен­ное состояние человека они объясняли именно неверным расположением дома, комнат, даже расстановкой мебели в нем. Сама природа болезни понималась как замутнение, отяжеление «ци» в человеке. Задача лекаря, следовательно, со­стояла в очищении «ци», что возможно только в процессе це­ленаправленного физического, нравственного и духовного самосовершенствования пациента под руководством врача.

«Шэнь»

«Шэнь» - собственно духовная энергия. Но дух «шэнь», по­вторим это еще раз, нигде и никогда не мыслился китайцами как некая самостоятельная сущность. В натуралистической

¹ Трактат «Су-вэнь», глава «Слова об истине, стоимостью в ларец золота».

² На этом построена знаменитая система дыхательных упражнений -цигун.

традиции китайского миросозерцания «шэнь» скорее может быть понято как обозначение целостного человека, обладаю­щего плотью и наделенного сознанием. Нередко слово «шэнь» служило для китайцев заменителем местоимения «я».¹

Итак, человек как частица Мироздания, микрокосм, состо­ит из взаимопереходящих друг в друга трех психофизических энергий («трех цветков»): семени - цзин, дыхания - ци и духа -шэнь.

Существует еще одно важное обстоятельство, разделяющее западноевропейское и китайское восприятие человека. Так, для Запада, с его пониманием человека прежде всего как ра­зумного, мыслящего существа, естественным является выделе­ние мозга, головы как «седалища» духа, а лица человеческого -как отражения его души. Платон, обосновывая это, даже пи­сал о сходстве головы человека с шарообразным Космосом. В Китае же - это Сердце, которое находится в центре, в середине человеческого тела и, подобно императору Поднебесной, должно управлять и повелевать своими подданными: чувства­ми, внутренними органами, мыслями и желаниями, само со­храняя при этом покой и бесстрастие. А самое главное - серд­це - это духовный светоч, заключающий в себе нравственный закон.

Жизнь, здоровье для древних китайцев - абсолютные цен­ности. Китай не знал идеи бестелесного бессмертия, поэтому поиски бессмертия были связаны с нахождением или изготов­лением чудодейственного эликсира, бесконечно продлеваю­щего данную конкретную жизнь.² Но владеть здоровым - в перспективе бессмертным - телом можно только при наличии здорового же духа, т. е. нравственно усовершенствованного («окультуренного») сердца. «Человек должен настраивать себя на служение государству, и начинать совершенствование госу­дарственной системы следует с самого себя... Каждый человек должен направить свои усилия на улучшение общества, частью которого он является. (Работа со своей природой -«окультуривание» себя - син-гун). А на второй стадии - работа с судьбой (мин-гун) - усилия следует направлять на укрепле-

¹ При этом китаец жестом указывал на кончик собственного носа. Почему - нос? Потому что, вдыхая-выдыхая, он связывается с космиче­ской «ци» и одухотворяет «шэнь».

² Это нередко бывало причиной летального исхода, т. к. для изго­товления, например, пилюль бессмертия использовалась киноварь -ядовитый сульфид ртути.

ние собственного организма, продление жизни, что будет од­новременно способствовать и более эффективному выполне­нию социальных функции индивида. ... Оба направления ра­боты осуществляются одновременно, определяется лишь их иерархическая соподчиненность»¹.

Простые и, казалось бы, очевидные мысли и легли в осно­ву древнекитайской медицины: человек есть микрокосм, кото­рый подобен макрокосму, т. е. Вселенной; человек «сделан» из того же материала, что и сама Вселенная; человек, следова­тельно, подчиняется тем же самым закономерностям, циклам и ритмам, на которых основано само существование макро­косма.²