Профилактика остеохондроза 7 страница

В первом определении В.И. Даля имеется то, что не случайно будет отсутствовать в последующих определениях — нормативно-риторическое понимание словесности, предполагающее выве­дение правил и законов действия со словом, требование логичес­кой правильности и эстетического совершенства. Второе же оп­ределение позволяет понять, что такое «русская словесность»: это «общность словесных произведений» русского народа, его письменность и литература.

Вспомним здесь и Общество любителей российской словес­ности при Московском университете, основанное в 1811 г. с це­лью «распространения сведений о правилах и образцах здравой словесности» [Энциклопедический словарь 1897: 619].

Характерна подчеркнутая неопределенность термина словес­ность, даже не относимого к разряду научных, в Словаре Брокгау­за и Эфрона: «словесность — обиходный термин, в общем соот- ветствующий более принятому в науке термину литература и столь же малоопределенный, как и последний» [Брокгауз 1900; 397], это — и 1) «совокупность всех произведений какого-либо языка», и 2) художественная, «изящная литература» (отсюда «учитель словесности); и 3) народная словесность (фольклор).

Советские словари не дали научного определения термина, везде сопровождая его пометой «устаревшее». При сравнении определений «словесности» мы видим тенденцию к упрощению и постепенному вытеснению термина из употребления. Так, мы не найдем определения «словесности» в 3-м издании Большой советской энциклопедии, хотя во 2-м издании оно есть; нет опре­деления «словесности» в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» (под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1990) [Лингвистический энциклопедический словарь 1990], хотя составители обещали включить сведения из истории наук о языке.

Имеющиеся определения восходят к статье в «Толковом сло­варе русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова: «словесность» -

1. Творчество, выражающееся в слове, как устном, так и пись­менном, словесное творчество. (...) // Совокупность произведе­ний такого творчества какого-н. народа. (...) 2. Филологические; науки (лингвистика, стилистика, литературоведение и пр.; устар.)

3. Слова, разговоры вместо дела (разг., шутл., пренебр.). (...)

4. Занятия с солдатами для изучения воинских уставов (дореволюц.)» [Толковый словарь 1940: 4, 269].

Надо отдать должное Д.Н. Ушакову, восстанавливающем)¹ значение словесности как совокупности «филологических наук» " именно такое понимание словесности было характерно для И.И. Давыдова (см. наш разбор в разделе «Словесные науки») Конечно, изменился состав наук, но симптоматична сама ссылка Правда, когда раскрывается этот состав наук (лингвистика, сти­листика, литературоведение), то ясно, что ни одной из этих наук в этом «устаревшем» виде не существовало — и лингвистика, и стилистика, и литературоведение являются «новыми» науками, сформировавшимися, по крайней мере, лишь к началу XX века и _не входившими в состав «старой» словесности.

Последующие академические словари почти повторяли фор­мулировку Д. Н. Ушакова: «1. Устар. Художественная литерату­ра и устное народное творчество, а также совокупность лите­ратурных и фольклорных произведений какого-н. народа. (...).

2. Устар. Филологические науки (лингвистика, стилистика, ли­тературоведение и т.п.). (...) // Название учебного предмета в дореволюционной средней школе, дававшего систематические знания по литературе. (...) 3. Перен. Разг. устар. Пустые слова, разговоры; слова, разговор вместо дела, (...) 4. Устные занятия с солдатами по изучению воинских уставов в дореволюционной русской армии» [Словарь русского языка 1984: 4, 139].

Ср. определения в новейшем словаре: 1. Художественное ли­тературное творчество и словесный фольклор (книжн.). Изящ­ная с. (устарелое название художественной литературы). Устная народная с. 2. слова, разговоры, подменяющие дело (неодобр.). (...)

Прил. словесный, -ая, -ое (к 1 знач.). Словесные науки (фило­логические)» [Шведова, Ожегов 1993: 755].

Толкование «словесности» как творчества с помощью слова не вызывает никаких возражений. Но объяснение словесности как науки грешит приблизительностью в отношении к историче­скому предмету. В филологических сочинениях начала XIX в. можно увидеть синонимичность терминов словесные науки, сло­весность и филология, однако предмет «словесности» не вклю­чал, например, грамматических знаний. Предмет словесности, как ее теории, так и истории, охватывал (особенно во второй полови­не XIX в.) стилистику, но не равнялся ей, и уж, конечно, расхо­дился с литературоведением. Учебный предмет теории и исто­рии словесности в дореволюционной средней школе давал сис­тематические знания не по литературе, а именно по словесности, поскольку последняя имела свой предмет исследования и обуче­ния.

§ 2. Периодизация курсов теории словесности

Наиболее последовательная периодизация курсов теории сло­весности предложена И.А. Зарифьян:

1. 1800—1820 гг. — становление курсов теории словесности на базе классической риторики. Новый термин словесность по­лучает два основных значения:

«1) способность или искусство выражения мысли в слове с применением правил искусств речи (прежде всего риторики как «искусства сочинять») и 2) совокупность произведений словес­ности, в которых применяются правила искусств речи» [Зарифьян 1990: 8].

Риторика, наряду с грамматикой, — главная наука словеснос­ти, но ее содержание значительно отличается от классических образцов. Так, А.Ф. Мерзляков отказывается от ломоносовского учения об изобретении (касающегося содержания речи) и уче­ния о страстях, разрабатывает правила общей стилистики (уче­ние о слоге, его достоинствах и недостатках, фигурах, периодах, благозвучии, произношении) [Мерзляков 1828:].

Строго различались два рода произведений словесности: проза и поэзия. Под поэзией понималась вся художественная словес­ность (не только стихи), риторика определялась как «теория про­заических сочинений», к которым в труде А.Ф. Мерзлякова от­носились: 1) письма; 2) разговоры (драматический, философ­ский); 3) догматические, или учебные сочинения (рассуждения, учебные книги); 4) история; 5) речи (духовные, политические, судебные, похвальные, академические).

2. Во второй четверти XIX в. окончательно формируется со­став курса теории словесности через разделение риторики на «об­щую» и «частную». В общей риторике даются общие правила со­здания литературно-письменных текстов, в частной эти правила применяются к описанию разных родов и видов словесности.

Н.И. Греч рассматривает риторику и пиитику (поэтику) как самостоятельные области науки о словесности | Греч 1820]. К ви­дам прозы, названным А.Ф. Мерзляковым, он добавляет деловые бумаги. Н.Ф. Кошанский, суммировавший развитие риторики XVIII и первой четверти XIX в., излагает классическую теорию риторики по трехчастной схеме (изобретение, расположение, выражение) [Кошанский 1834].

3. В 30—40-е годы XIX в. теория словесности включает основ­ные проблемы языка и речи, например, в учебнике В.Т. Плакси­ва разбираются отношения мысли и речи, психологические ос­новы мышления и речи и т.п. [Плаксин 1843—1844].

И.И. Давыдов в университетском курсе рассматривает сло­весность как науку и искусство. Цель науки — «постижение за­конов... творческого произведения духа в слове», цель искусства — «творчество в изящном слове». Словесность как наука имеет свою философию и историю. В философии словесности выделяется объективная часть, где «заведуют» грамматика и риторика, и субъективная часть, предмет которой заключается в теории по­эзии и красноречия [Давыдов 1837: XVII-XVIII, XXIII-XXIV)].

Вершиной развития теории словесности на базе риторики явились труды К.П. Зеленецкого [Зеленецкий 1846; Зеленецкий 1849]. Его учебная теория словесности состоит из трех частей:

1) риторика, 2) теория прозы, 3) поэтика.

К.П. Зеленецким суммированы достижения общей риторики: в изобретении излагаются понятия логики и общие места, в рас­положении — основные формы композиции (описание, повество­вание, рассуждение), в выражении — описаны тропы, фигуры и общие свойства стиля. В частной риторике (или «теории прозы») предложена система видов словесности — это была попытка ох­ватить все факты литературно-письменного языка и создать уни­версальную классификацию текстов.

4. В 1860—1870-х гг. назрел кризис теории словесности, обус­ловленный рядом причин. Во-первых, основное внимание в обoественно-языковой практике стало уделяться художественной литературе, тексты которой стали рассматриваться как наиболее Ценные произведения словесности. Во-вторых, нормативная си­стема искусств речи начинает разрушаться под воздействием на­рождающихся понятий фундаментального языкознания и литературоведения. В-третьих, изменяется языковая дидактика вследствие сокращения преподавания классических и иностран­ных языков; «Если поставим историю и русский язык в незави­симости от древней филологии, реализм и беллетристика обуя­ют гимназию»,— писал Ф.И. Буслаев [Буслаев 1941: 42].

5. В 1870—1880-е гг. начинается раздельное преподавание истории и теории словесности. «Общая теория речи» понимает­ся в основном как стилистика. Одновременно расширяется лингвистическая часть с толкованием природы языка, сведения­ми из общего и сравнительно-исторического языкознания. Уче­ние о видах словесности заменяется учением о композиционных формах речи (повествование, описание, рассуждение) или ком­ментарием к художественному тексту.

6. Последний этап в развитии курса теории словесности (1890—1923) характеризуется сокращением теории прозы и раз­витием теории художественной речи, особенно под воздействи­ем теории словесности А.А. Потебни [Потебня 1894; Потебня 1905; Потебня 1913]. В поздних курсах теории словесности нет сведений о риторике, а правила искусств речи заменены понятия­ми художественной стилистики, поэтики и эстетики [Овсяннико-Куликовский 1923]. Как суммирует И.А. Зарифьян, «задачей курса стало формирование массового читателя художественной литературы. Эта задача стала одним из оснований дидактики род­ного языка» [Зарифьян 1990: 46].

В советское время отрицательные тенденции в отношении к курсам словесности усилились: курс родного языка (в его линг­вистическом, а не риторико-прагматическом понимании) был непомерно расширен — в ущерб не только классическим языкам, но и историческим сведениям из родного языка. Изучение языка происходит в отрыве от истории и реального содержания текстов. В существующей ныне одноязычной дидактике отсутствует об­щее учение о текстах, т.е. наш ученик (как и учитель) не имеет ясного представления о том, в окружении каких текстов проис­ходит его языковая жизнь. Овладение наследием великой клас­сической литературы не отменило необходимости обращаться к иным видам словесности, заслуживающим столь же пристально­го изучения. Так, для речевого воспитания основополагающими видами словесности являются бытовой диалог с общими прави­лами речевого этикета, бытовая и деловая письменность, этикет и правила деловой беседы, публичная речь в разных видах, речь средств массовой информации.

§ 3. Взгляды на словесность Н.В. Гоголя и В.Г. Белинского

Прежде чем обратиться к современной интерпретации словес­ности, нельзя не остановиться на анализе двух авторитетных мне­ний — Н.В. Гоголя и В.Г. Белинского.

Н.В. Гоголь написал проспект «Учебной книги словесности для русского юношества», планируя учебник в двух частях: «по­этической» и «прозаической». В каждой части — «правила, или теория», затем — «примеры» [Гоголь 1952: 468]. После вступи­тельных замечаний «о науке» («ее сила будет в многозначитель­ном краткословьи») и похвалы русскому научному уму Гоголь начинает собственно учебник с раздела «Что такое слово и сло­весность»: «Говорится все, записывается немногое, и только то, что нужно. Отсюда значительность литературы. Все, что должно быть передано от отцов к сыновьям в научение, а не то, что болта­ет ежедневно глупый (?) человек, то должно быть предметом словесности» [Гоголь 1952: 470]. Идея отбора ценных или куль­турно значимых произведений слова — один из основных посту­латов филологии. Но Гоголем-литератором незаметно нивелиру­ется значение устной речи, а сама словесность приравнивается письменности: «Письменностью или словесностью называют сум­му всего духовного образования человека, которое передано было когда-либо словом или письмом». Гоголь понимает словесность как искусство, средство выражения мыслей и чувств: словесность «есть только образ, которым передает человек человеку все им узнанное, найденное, почувствованное и открытое... Ее дело в том, чтобы передать это в виде яснейшем, живейшем, способным ос­таться навеки в памяти.

Открытием тайны такого живого передавания занимается наука словесности. Но научить этой тайне не может наука сло­весности никого, так же как никакой науке и никакому искусст­ву нельзя научиться в такой степени, чтобы быть мастером, а не ремесленником,- если не даны к тому способности и орудия в нас самих» [Гоголь 1952: 470]. План гоголевского проспекта показывает, что в «Учебную книгу» должны были войти по пре­имуществу жанры «поэтического, высшего языка человеческого, языка богов». «Всем доступный» прозаический род сочинений низводился на положение второстепенного, единственному упо­мянутому виду прозы («ученые рассуждения и трактаты») Го­голь посвящает лишь маленький абзац [Гоголь 1952: 483]. Обра­тим внимание на то, что ни ораторской прозе, ни деловому языку нет места в классификации Н.В. Гоголя. Эта тенденция представ­ления в словесности только ее «поэтической части» будет усиле­на во второй половине XIX в.

Апологетом подобной точки зрения является и В.Г. Белин­ский. Его критика «Общей реторики» Н.Ф. Кошанского, закан­чивающаяся приговором «всем риторикам», которые «нелепы и пошлы» [Белинский 1955: 514], оставила, конечно, за пределами рассмотрения и вопросы серьезной науки. Несомненно и то, что Белинский тонко и глубоко разбирает специфику словесности, письменности и литературы, начиная свой анализ с ясного раз­ведения этих понятий:

«Письменность и литература прежде всего относятся к сло­весности как виды к роду. Понятие, выражаемое словесностью, гораздо общее, нежели понятия, выражаемые письменностию и литературою, (...) словесность заключает в себе и письменность и литературу, как ее же собственные произведения. Все, что нахо­дит свое выражение в слове, все это принадлежит к области словесности: и народная поговорка или пословица — и курс философии (...) К области письменности принадлежат те словесные произведения, которые народ, не знавший еще книгопечатания, _почел достойными сохранить от забвения посредством письмен­ного искусства. Под литературою разумеется или словесность народа, исторически развивавшаяся и отражающая в себе народ­ное сознание, или какая-нибудь отрасль словесности, обнимаю­щая собою известную сторону искусства или науки. Так, в послед­нем случае говорится: литература эстетики, литература истории, литература математики, медицины, технологии и т.д.

Понятие о литературе тесно связано с понятием о книгопеча­тании» [Белинский 1954: 621].

Белинский положительно оценивал значение церковной и деловой письменности, значимость же фольклора им в сущности отрицается: «наши предки чувствовали бессознательно ничтож­ность и незначительность их народной поэзии» [Белинский 1954: 623-624].

Хотя Белинский и отмечает различные виды словесности, он, подобно Гоголю, является апологетом художественной литера­туры. Высшим мерилом «литературного» периода в развитии словесности, по мысли Белинского, является то, что «ее деяте­лем является уже не народ, а отдельные лица, выражающие своею умственною деятельностью различные стороны народного духа. В литературе личность вступает в полное право свое, и литера­турные эпохи всегда означаются именами лиц» [Белинский 1954: 625].

Несмотря на всю глубину и тонкость замечаний Белинского, его апологетика «изящной литературы» сослужила плохую служ­бу словесности, поскольку целый ряд видов словесности был низведен до уровня второстепенных и не значимых для педаго­гики и общества в целом: это и народная словесность, и разные виды литературы (не художественной), и древнерусская письмен­ность, и ораторское красноречие, и устная бытовая речь. Белин­ский не видит каких-либо критериев, которые могут быть исполь­зованы для отбора в историю словесности текстов устной речи, писем, деловой и научной прозы. Такие критерии, по мысли ли­тературного критика, возможны только в отношении изящной литературы [Белинский 1954: 624].

§ 4. Словесность в современной филологии

В современной филологической литературе термин словес­ность употребляется и исследуется чрезвычайно редко. Наибо­лее обстоятельно и обоснованно использует его Ю.В. Рождествен­ский, не только возрождая его из исторического небытия, но и придавая ему конкретный научно-терминологический смысл:

«Языковая деятельность состоит из высказываний. Отдель­ное высказывание в филологии называется произведением словесности (выделено автором. — В. А.), а вся совокупность произведений словесности — словесностью. Словесность, или языковые тексты, — предмет филологии. Задачей фи­лологии является, прежде всего, отделение произведений словес­ности, имеющих культурное значение, от таких, которые его не имеют. Для решения этой задачи необходимо обозреть весь мас­сив произведений словесности. Это можно сделать только путем классификации этих произведений» [Рождественский 1990:112].

В соответствии с русской филологической традицией Ю.В. Рож­дественский пытается выстроить наиболее полную классифика­цию родов и видов словесности, приспосабливая ее к современ­ному информационному обществу: 1) устная словесность: а) до- письменная (диалог, молва, фольклор); б) литературная (ораторика, гомилетика, сценическая речь); 2) письменная сло­весность (сфрагистика, эпиграфика, нумизматика, палеография, включающая: письма, документы, сочинения); 3) печатная сло­весность, или литература (научная, художественная, журналь­ная); 4) массовая коммуникация (массовая информация в виде радио, телевидения, прессы, кино; реклама и информатика) [Рож­дественский 1996: 23].

Необходимо возвращение к правилам словесности, среди ко­торых Ю.В. Рождественский выделяет внешние правила, регла­ментирующие порядок создания, передачи, приема и хранения словесных произведений, и внутренние правила, регламентирую­щие лингвистическое строение текста с помощью искусства речи и наук о речи (логика, грамматика, поэтика, риторика, стили­стика) [Рождественский 1996: 21 ].

Характерно и восстановление предмета словесности в совре­менной школе. В учебнике «Русская словесность» Р.И. Альбетковой для 7 класса термину словесность приписаны три значения: «Во-первых, это словесное творчество. Это искусст­во рисовать словом картины и изображать людей, рассказывать об их поступках и переживаниях, выражать словом мысли и чув­ства.

Кроме того, словесность — это все произведения ис­кусства слова: устное народное творчество и книжность, письменная литература.

И наконец, словесность — обобщенное название всех наук о языке и литературе — это грамматика и лексикология, история и теория литературы, стилистика и рито­рика и другие науки.» [Альбеткова 2000: 9]. Последнее толкова­ние замечательно приближает нас к тому толкованию словеснос­ти, которое было в университетском курсе И.И. Давыдова, где сло­весность включала весь цикл наук о языке (теорию языка, теорию речи и теорию слога). Современное объяснение выглядит не­сколько странно, потому что, строго говоря, мы не найдем имен­но такого определения у современных ученых-лингвистов. Тем не менее такое определение перспективно, поскольку оно пока­зывает восстанавливаемую историческую связь классической русской филологии и современных наук о языке и слове.

Подведем некоторые итоги относительно содержания самого термина словесность и перспектив словесности как научной и педагогической дисциплины.

1. Словесность этимологически определяется как способность человека выражать свои мысли и чувства в слове. Поэтому словесность объяснялась в классических русских учебниках как природный дар, которым человек отличен от других оду­шевленных созданий. Владение словом показывает в челове­ке божественное начало, отражая в нем образ Божий.

2. Словесность — это совокупность словесных произведений. Можно говорить о словесности какого-либо народа, напри­мер, русской словесности. Рассмотрение всей совокупности произведений словесности невозможно, поэтому филологи ставят вопросы о классификации и отборе наиболее ценных и культурно значимых текстов.

3. Словесность изучается и осмысляется как искусство созда­ния словесных произведений. Словесность как искусство речи предполагает постижение законов словесного творчества и обучение правилам, приемам создания словесных произведе­ний.

4. Классический термин словесность был для русских ученых первой половины XIX века аналогом термина филология, по­скольку само слово имело логосическую, мироустраивающую функцию. Поэтому словесность и определялась либо как со­вокупность «словесных наук», либо как «наука о Слове».

5. Современная словесность как наука занимается прежде всего изучением существующих словесных произведений. Задача современной теории словесности — классификация и изуче­ние специфики родов, видов и жанров словесности, отбор и изучение образцов словесного творчества. Теория словеснос­ти должна восстановить в правах такие незаслуженно забы­тые для изучения и обучения виды словесности, как ораторика (публичная речь), деловая проза, письма, показать современ­ному учащемуся разницу между художественной и научной литературой, выяснить специфику и роль средств массовой информации, наконец, оптимально представить современную разговорно-бытовую речь и правила этикета.

6. Подлежат изучению разные роды и виды словесности: 1) ху­дожественная, изящная словесность, приравненная ныне к «литературе» (хотя ни словесность, ни литература не ограни­чиваются художественными текстами); 2) устная словесность, включающая не только фольклорные произведения, но и бытовые и ораторские формы речи; 3) научная словесность, объемлющая произведения научной речи (кстати, почти не­тронутая проблема — существование устной научной словес­ности в научных диалогах, построении научных докладов, конференций и т.д.); 4) деловая словесность, словесность средств массовой информации и т.д. — по родам и видам словесности (сколь бы необычно это ни звучало для совре­менного пользователя); 5) возможно говорить и о видах профессиональной словесности (как мы говорим о церковной словесности, политической, юридической, дипломатической словесности и т.д. — каждый из этих «профессиональных» видов речи заслуживает изучения на стыке филологии и со­ответствующей науки).

7. Предмет «словесность» имеет большее право, чем «литерату­ра», на то, чтобы быть изучаемым в вузе и школе. Не отрицая значения художественной словесности, необходимо обратить учащихся ко всему богатству речевой действительности. Пост­роение основ современной школьной теории словесности — за­дача искусного методиста и авторов будущих учебников тео­рии словесности. При этом создатели профессиональных учеб­ников словесности естественно должны давать вначале общие основы и правила словесности, а затем переходить к частным правилам и особенностям создания того вида профессиональ­ной словесности, к которой имеют отношение данные учащие­ся (политологи, предприниматели, юристы, педагоги, военные и т.д.).

8. При этом должен быть кардинально пересмотрен курс исто­рии русской словесности, который необходимо восстанавли­вать и расширять, предусматривая изучение не только «по­нятной и занимательной» беллетристики, но и Священного Писания как главного культурообразующего текста, жанров письменности, в том числе деловой, учебной и научной лите­ратуры, ораторской прозы и т.д. Здесь встанут две проблемы:

1) корректность отбора культурно значимых текстов и

2) подготовка преподавателя-словесника (особенно школьно­го), знающего и способного комментировать этот состав тек­стов.

9. В настоящее время в вузах и школах изучается курс истории русской литературы, но, строго говоря, необходимо бы изу­чать историю русской словесности, понимая под словеснос­тью не только художественную литературу (облегченную для понимания «беллетристику), но все богатство словесной дей­ствительности того или иного исторического времени. Пока эта действительность предстает в эстетической или художе­ственной упаковке, а необходимо представить ее во всем разно­образии форм и жанров речи. Такова, на наш взгляд, требуе­мая реформа в отборе материала для преподавания словесно­сти XVII—XVIII веков, где сохранился состав авторов, изу­чавшиеся в дореволюционной гимназии, но отсутствуют не­которые важные культурообразующие тексты, значительно более понятные и выразительные для восприятия учащих­ся.

Восстанавливаемый термин словесность не вступает в проти­воречие с традиционной филологической терминологией. В на­чале XIX в. было принято говорить о «словесных науках» и «фи­лологии» как синонимах, в настоящее время «словесность» про­должает оставаться одним из основных понятий филологии. При всей близости словесности к таким наукам о речи, как риторика и стилистика, словесность более относится к изучению текстов словесных произведений, их классификации и отбору, а ритори­ка — к построению оптимальной, эффективной речи.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Проследите динамику изменения значения термина словес­ность от начала XIX века до начала XX века.

2. Какова разница между терминами словесность, литература, письменность?

3. Каков приоритетный состав родов, видов и жанров словесно­сти в преподавании русской словесности и литературы в XIX - XX веках?

4.Какова периодизация курсов словесности в истории русской словесности XIX века?

5.Каково современное понимание термина словесность? Каков состав родов, видов и жанров словесности развитого совре­менного информационного общества?

6.В чем состояла реформа предмета словесности, предложен­ная к середине XIX века ведущими писателями и журналис­тами (Н.В. Гоголь, В.Г. Белинский)?

7. Когда пресеклась традиция преподавания словесности? В чем состоит попытка восстановления предмета словесности? Как предмет словесности связан с классическим пониманием фи­лологии как научного и учебного предмета?

Глава V

ОБРАЗ И ЛИЧНОСТЬ РИТОРА

§ 1. Ритор — оратор — автор

Ритором называют всякого участника речи, стремящего­ся убедить кого-либо в чем-либо. Слово ритор распространя­ется и на говорящего, и на пишущего, при этом создателя устной публичной речи обыкновенно называют оратором, а создате­ля письменной речи — автором. Итак, ритор — это речедеятель (человек, действующий в речи), или человек «общающий­ся».

Классические значения слова ритор, восходящие к античной традиции, таковы: 1) мастер красноречия, человек, действующий словом и владеющий искусством убедительной и эффективной речи; 2) учитель риторики. В древнерусских сочинениях слова ритор, ветий (ветия) встречаются уже с XI века. На древнерус­ский язык греческое слово rhetor переводилось чаще как въктия (корень вът- означал говорение — ср. совр. ответ, совет, привет, завет и мн.др.). Слова ритор и въктия имели в Древней Руси два основных значения: 1) человек, искусно действующий словом, говорящий и пишущий; 2) знаток, мудрец.

О Василии Великом, знаменитом христианском философе- проповеднике IV в. н.э., сказано в русском переводе слов Григо­рия Богослова XIII в.: «Вети в ветьях, ...философ в философех», о силе его ораторской речи: «ветийством таков, еже огнем душет». В «Пчеле», сборнике афоризмов XIII века, сказано, чем занима­ются риторы: «Риторы учатся законней речи глаголати». О необ­ходимости много писать и тщательно готовить речи сказано в описании Димостена ритора: «сь, въпросимъ, како риторикию учил, и рече: склочил масла боле вина».

В древнерусских Азбуковниках и Алфавитах XVII века нахо­дится множество толкований словам ритор, ветий, оратор: «Ви­тия — хитрословец. Оратор — краснословец, еже есть ритор и вития. Ритор — речеточец, ведый добре и писати и глаголати» (Алфавит, XVII в.) «Оратор — витиа, ритор, иже знает хорошо говорить» (Лексикон вокабулам новым, нач. XVIII в.).

В самостоятельном добавлении древнерусского учителя, ко­торое он делает в окружении писцов-учеников при создании пе­ревода первой русской «Риторики» 1620 года, сказано: «Что есть ритор? Ритор есть его же речиточником нарещи возможно есть, который бо человек зело в науце речения хитр был, а существо его таково есть, чтобы ему о таковых вещех говорити мощно, ко­торые в делах и на градских судах по обычею и по закону господарства того, где родился, бывают пригодные и похвальные. Та­ковые Же суть человецы сицевы бывают, будет бы что ни есть безчестнаго или славы достойнаго, богатаго или убогаго, праведнаго или нечестиваго, был бы чтоб умел разсужати и ко всякому делу подобающие слова прилагати» [Аннушкин 1999: 22]

В «Книге всекраснаго златословия» (1710 г.) грека-монаха Чудова монастыря Козмы Афоноиверского есть замечательное обращение к Богородице Пречистой Приснодеве Марии, кото­рую он наделяет в Предисловии свойствами ритора: «Кто бо ког­да риторствовати возможе, яко же ты, всемилостивая госпоже моя? Кто тако может умолити неземнаго, но небеснаго гигантопобедника судию? Яко ты пучина всея мудрости, ты бо и риторствующи побеждаеши и умолчающи пречюдно умоляеши». Пред­мет и цель риторики, требования к личности ритора Козма Афоноиверский выражает в следующем рассуждении: «Риторики дело есть еже обрести и глаголати ритору вся потребная, ко еже (что­бы) препрети слышателя к своей мысли. Конец (цель) - еже препрети слышателя и привлещи ко своей воли. Вещество ж и под­лежащее сея суть вся видимая и невидимая, или умная в кругло­конечном мире и превыше небес. Тем же ритору должно многих вещей всяких видети, слышати, чести и знати, и тако, пучину ве­дения в персех имея и каноны риторики храня, никогда ж в мире оскудеет благоречие» [цит. по: Аннушкин 2002: 112].