Формальная школа, структурная поэтика, генеративная 2 страница

тяготение к разрушению (соответственно, тяготение не только к

жизни, но и к смерти). И здесь первую роль начинают играть

ноги, которые прежде всего могут разрушать. Исключение - парад,

балет, спорт.

Ноги в культуре - субститут, замена половых органов и

символ тяготения к смерти. Ноги - это также символ плотской

любви. Андерсеновская Русалочка, для того чтобы завоевать

любовь принца, идет на то, что ей создают ноги - без этого

человеческий секс невозможен. Ценой страданий она обретает ноги

и любовь, но принц в конце концов предпочитает другую, и

Русалочка погибает. Так же погибают в огне любви стойкий

оловянный солдатик и бумажная балерина, застывшие в напряженной

сексуальной позе на одной ноге.

В вопросе о ногах свое веское слово сказал

социалистический реализм, показав советского мутанта

Алексея Мересьева, отплясывающего на искусственных ногах и

сливающегося в одно целое с самолетом, несущим разрушение.

Чрезвычайно любопытно недавнее обсуждение в прессе

феномена Майкла Джексона в связи с проблемой телесности. Дело в

том, что его обвинили в растлении малолетних, потому что он

любит проводить время с животными и детьми. Противоположная

точка зрения, отклонявшая эти обвинения, заключалась в том, что

Т. Майкла Джексона - это не простое человеческое Т., что Майкл

Джексон - это киборг, невинный мутант будущего, состоящий

наполовину из человеческого тела, а наполовину из компьютерных

устройств.

Вообще, компьютерная революция постепенно корректирует

телесность человека. Раньше руки создавали орудия. Но когда они

создали компьютер, они перестали быть нужны, теперь нужны

только пальцы, чтобы набирать информацию (вот символ

постиндустриального общества - общества информации). Но скоро и

пальцы не понадобятся, останется только человеческий голос,

записывающий в компьютер свою тоску по утраченной телесности.

Но часть ноги - стопа - навсегда останется следом

человеческого тела в культуре. Стопой мерили расстояние. Стопой

с античных времен мерят стихотворный размер. В конце концов

культура преодолеет и кризис антителесности.

Лит.:

Кречмер Э. Строение тела и характер. - М., 1994.

Зимовец С. Молчание Герасима: Психоаналитические и

философские эссе о русской культуре. - М., 1996.

Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России.

- М., 1994.

Мейлик З. Плоть и невинность Майкла Джексона // Художественный

журнал, 1996. - М 10.

Руднев В. П. Тема ног в культуре // Сборник статей памяти

П. А. Руднева. - СПб, 1997 (в печати).

ТЕОРИЯ РЕЧЕВЫХ АКТОВ

- одно из направлений аналитической философии,

созданное в конце 1940-х гг. оксфордским аналитиком Дж.

Остином. Т. р. а. учит тому, как действовать при помощи слов,

"как манипулировать вещами при помощи слов" (это дословный

перевод основополагающей книги Остина "How to do things with

words" - в советском переводе "Слово как действие").

Прежде всего, Остин заметил, что в языке существуют

глаголы, которые, если поставить их в позицию 1-го лица ед.

числа, аннулируют значение истинности всего предложения (то

есть предложение перестает быть истинным или ложным), а вместо

этого сами совершают действие. Например, председатель говорит:

(1) Объявляю заседание открытым;

или священник говорит жениху и невесте:

(2) Объявляю вас мужем и женой;

или я встречаю на улице пожилого профессора и говорю:

(3) Приветствую вас, господин профессор;

или провинившийся школьник говорит учителю:

(4) Обещаю, что это никогда не повторится.

Во всех этих предложениях нет описания реальности,

но есть сама реальность, сама жизнь. Объявляя заседание

открытым, председатель самими этими словами объявляет заседание

открытым. И я, произнося предложение (3), самим фактом

произнесения его приветствую профессора.

Такие глаголы Остин назвал перформативными (от англ.

performance - действие, поступок, исполнение). Предложения с

такими глаголами были названы перформативными, или просто

речевыми актами, чтобы отличить их от обычных предложений,

описывающих реальность:

(5) Мальчик пошел в школу.

Оказалось, что перформативных глаголов в языке довольно

много: клянусь, верю, умоляю, сомневаюсь, подчеркиваю,

настаиваю, полагаю, расцениваю, назначаю, прощаю, аннулирую,

рекомендую, намереваюсь, отрицаю, имею в виду.

Открытие речевых актов переворачивало классическую

позитивистскую картину соотношения языка и реальности, в

соответствии с которой языку предписывалось описывать

реальность, констатировать положение дел при помощи таких

предложений, как (5). Т. р. а. же учит, что язык связан с

реальностью не проективно, а по касательной, что он хотя бы

одной своей точкой соприкасается с реальностью и тем самым

является ее частью.

Эта картина не вызвала шока, поскольку к тому времени было

уже известно учение Витгенштейна о языковых играх (см.),

а речевые акты являются частью языковых игр.

Понятие истинности и ложности для речевых актов заменяется

понятиями успешности и неуспешности. Так, если в результате

речевого акта (1) заседание открылось, в результате речевого

акта (2) состоялось бракосочетание в церкви, профессор ответил

на мое приветствие (3) и школьник действительно хотя бы на

некоторое время перестал шалить (4), то эти речевые акты можно

назвать успешными.

Но если я говорю: "Я приветствую вас, господин профессор!"

- а профессор, вместо того чтобы ответить на приветствие,

переходит на другую сторону улицы, если мальчик, пообещав, что

он "больше не будет", тут же начинает опять, если у священника

к моменту бракосочетания был отнят сан и если собрание

освистало председателя - эти речевые акты неуспешны.

Речевой акт может быть как прямым, так и косвенным.

Забавные примеры косвенных речевых актов приводит американский

аналитик Дж. Серль:

(6)Должны ли вы продолжать так барабанить?

Здесь под видом вопроса говорящий совершает речевой акт

просьбы не барабанить.

(7) Если бы вы сейчас ушли, это никого не обидело бы.

Здесь говорящий смягчает речевой акт, который в прямом

варианте звучал бы как "Немедленно уходите!".

(8) Если вы замолчите, от этого может быть только польза.

Было бы лучше, если бы вы дали мне сейчас деньги.

Нам всем было бы лучше, если бы вы немедленно сбавили тон.

В 1960-е гг. было высказано предположение - так называемая

перформативная гипотеза, - в соответствии с которым все глаголы

являются потенциально перформативными и все предложения

представляют собой потенциальные речевые акты. Согласно этой

гипотезе "невинное" предложение (5) имеет молчаливый глубинный

"зачин", подразумеваемые, но непроизносимые вслух слова

(пресуппозицию):

(5а) Я вижу мальчика, идущего в школу, и, зная, что тебе

это интересно, сообщаю тебе: "Мальчик пошел в школу".

Если перформативная гипотеза верна, то это равносильно

тому, что вся реальность поглощается языком и деление на

предложение и описываемое им положение дел вообще не имеет

никакого смысла (ср. философия вымысла). Это

соответствует представлениям о возможных мирах и виртуальных

реальностях, согласно которым действительный мир - это лишь

один из возможных, а реальность - одна из виртуальных

реальностей.

Лит.:

Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной

лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. - М., 1986.

Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Там же.

Вежбицка А. Речевые акты // Там же. Вып. 16.

Лингвистическая прагматика, 1985.

ТЕРАПИЯ ТВОРЧЕСКИМ САМОВЫРАЖЕНИЕМ

- клинический, непсихоаналитически ориентированный

психотерапевтический метод лечения людей с тягостным

переживанием своей неполноценности, с тревожными и

депрессивными расстройствами, разработанный известным русским

психиатром и психотерапевтом М. Е. Бурно.

В основе Т. т. с. лежат, как кажется, две идеи. Первая

заключается в том, что человек, страдающий психопатологическим

расстройством, может узнать и понять особенность своего

характера, своих расстройств, настроения. Вторая идея,

вытекающая из первой, состоит в том, что, узнав сильные и

слабые стороны своего характера, пациент может творчески

смягчать свое состояние, так как любое творчество высвобождает

большое количество позитивной энергии, любое творчество

целебно. Последнее как будто не противоречит положению Фрейда о

сублимации (см. психоанализ), в соответствии с которым

люди искусства и науки приподнимают (сублимируют) свою болезнь

в творчество.

Однако кардинальное отличие методики Бурно от западной

психотерапии в том, что Т. т. с., развивая клинические подходы

Эрнста Кречмера и П. Б. Ганнушкина, основана на положении:

каждый характер заложен в человеке врожденно и поэтому

бесполезно и бессмысленно пытаться его менять, с ним бороться.

Т. т. с. строится с учетом особенностей каждого характера, в то

время как западные методики исходят из экзистенциального

единства человеческой личности.

Для того чтобы человек, страдающий, скажем, хронической

депрессией, мог понять особенность своей депрессии,

своего характера, он на групповых занятиях в

"психотерапевтической гостиной" вначале слушает рассказы своих

товарищей о художниках, писателях, композиторах, философах,

пытаясь постепенно проникнуть в основы характерологической

типологии (см. характерология), отличить один характер

от другого, примеривать на себя каждый из проходящих мимо него

в череде занятий характер.

Чаще всего объектом анализа становятся художники, ибо

вербальное знание о них легко подкрепить живой репродукцией,

создавая тем самым стереоскопический образ характера (ср.

принцип дополнительности).

Занятия Т. т. с. проходят в непринужденной обстановке, при

свечах, за чашкой чая, под располагающую к релаксации

классическую музыку. Постепенно пациенты сближаются, часто

становятся друзьями, способными морально поддерживать друг

друга.

В качестве методологического фона в начале занятия часто

демонстрируются две противоположные картины, например синтонный

"Московский дворик" Поленова и аутистичный (см.

аутистическое мышление), полный уходящих в бесконечность

символов живописный шедевр Н. К. Рериха. Противопоставление

реалистического (ср. реализм), синтонного и аутистического

начала, как инь и ян, присутствует в каждом занятии (о

методологической важности противопоставлений см. бинарная

оппозиция, ритм). На этом фоне перед пациентами проходят

синтонные Моцарт и Пушкин, аутисты Бетховен и Шостакович,

эпилептоиды Роден и Эрнст Неизвестный, психастеники Клод Моне и

Чехов, полифонические мозаичные характеры - Гойя, Дали,

Розанов, Достоевский, Булгаков.

В основе каждого занятия лежит вопрос, загадка, поэтому

каждый приход пациента в "психотерапевтическую гостиную" уже

овеян творчеством: нужно определить трудный характер того или

иного человека, понять, какой характер ближе самому себе. В

основе проблемы не обязательно конкретный человек, это может

быть абстрактная проблема - толпа, страх, антисемитизм,

деперсонализация - все это рассматривается с

харахтерологической точки зрения.

Пациент задумывается над тем, что творчество исцеляло

великого человека, помогало ему в его нелегкой жизни, и если Т.

т. с. показана пациенту, он может по своей воле начать жить

творческой жизнью, которая проявляется в самых разнообразных

формах - в переписке с врачом, в придумывании рассказов,

создании картин, фотографировании, даже в коллекционировании

марок.

Когда человек постигает свой характер, ему легче понять

характеры окружающих, он знает, чего можно ожидать или

требовать от того или иного человека, а чего нельзя. Он

включается в социальную жизнь, и болезненные изломы его

собственной души потихоньку смягчаются, вплоть до стойкого

противостояния болезни (компенсации, ремиссии).

В своей научно-философской практике автор словаря применял

методику Т. т. с. при анализе художественного мира персонажей

литературных произведений, каждый из которых обладает

неповторимым душевным складом, во многом зависящим от характера

автора этого произведения. Таким образом, Т. т. с., и без того

имеющая философский и гуманитарно-культурологический уклон

(она, кроме прочего, делает людей образованней и нравственней),

еще становится частью междисциплинарвого исследования

художественного текста и культуры.

Лит.:

Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением. - М., 1989.

Бурно М.Е. Трудный характер и пьянство. - Киев, 1990.

Бурно М.Е. О характерах людей. - М., 1996.

Руднев В.П. Позтика "Грозы" А. Н. Островского // Семиотика

и

информатика, 1995. - М 38.

Руднев В. Введение в прагмасемантику "Винни Пуха" // Винни

Пух и философия обыденного языка. - М., 1996.

ТРАВМА РОЖДЕНИЯ

- фундаментальное понятие психоанализа и

транеперсональной психологии, разработанное Отто Ранком в

1920-е гг. Ранк считал, что именно с Т. р. надо связывать

главные трудности в развитии характера, а не с детской

сексуальностью, как считал Фрейд (за это Ранк был исключен

Фрейдом из ассоциации психоаналитиков).

По мнению Ранка, главное в психотерапии - чтобы пациент

заново пережил Т. р. При этом он утверждал, что в переживании

Т. р. основным является не чувство физиологической стесненности

(как думал Фрейд, который тоже придавал Т. р. определенное

значение), а тревога (ср. экзистенциализм), связанная с

отделением ребенка от матери, вследствие чего ребенок навсегда

теряет райскую ситуацию внутриутробного существования,

когда все потребности удовлетворяются сами собой без приложения

его усилий.

Ранк рассматривал Т. р. как первопричину того, что разлука

воспринимается человеком как самое болезненное переживание.

Весь период детства Ранк рассматривает как ряд попыток

справиться с Т. р. Детскую сексуальность он интерпретирует как

желание ребенка вернуться в материнское лоно.

Во взрослой сексуальности Т. р., по Ранку, также играет

ключевую роль, ее значение основано на глубоком, упрюляющем

всей психикой желании индивида вернуться к безмятежному

внутриматочному состоянию. Различия между полами в свете этого

он объясняет способностью женщины повторять репродуктивный

процесс в собственном теле и находить свое бессмертие в

деторождении, тогда как для мужчин секс символизирует

смертность, и поэтому его сила лежит во внесексуальной

деятельности.

Анализируя человеческую культуру, Ранк приходит к выводу,

что Т. р. - психологическая сила, лежащая в основе искусства,

религии и истории. Любая форма религии в конечном счете

стремится к воссозданию исходной поддерживающей и защищающей

ситуации симбиотического союза с матерью. Представляя

реальность и одновременно отрицая ее, искусство является

особенно мощным средством психологической адаптации к Т. р.

История человеческих жилищ, начиная с поисков примитивного

крова и кончая сложными архитектурными сооружениями, отражает

инстинктивное воспоминание о матке - тепле, защищающем от

опасности. Использование боевых средств и вооружения также

основано на неукротимом стремлении проложить себе дорогу в

чрево матери.

Суть Т. р. для Ранка в том, что послеродовая ситуация для

ребенка куда менее благоприятна, чем предродовая. Вне матки

ребенок должен столкнуться с нерегулярностью питания,

колебаниями температуры, шумом, с необходимостью самостоятельно

дышать и выводить отработанные вещества.

Американский психолог Станислав Гроф, основатель

транеперсональной психологии, синтезирующей подходы Юнга

(см. аналитическая психология) и Ранка, анализирует

различные фобии, которые возникают у взрослых людей и которые

он связывает с Т. р.

Эта связь наиболее очевидна в страхе закрытого и узкого

пространства - клаустрофобии. Она возникает в ситуациях тесноты

- в лифте, в маленьких комнатах без окон или в подземном

транспорте. Клаустрофобия, считает Гроф, относится к начальной

фазе цикла рождения, когда ребенок ощущает, что весь мир

сжимается, давит и душит.

Патологический страх смерти (танатофобия) имеет корни в

тревоге за жизнь и ощущении неминуемой биологической

катастрофы, сопутствующих рождению.

Женщины, у которых память о перинатальных событиях близка

к порогу бессознательного, могут страдать от фобий

беременности, родов и материнства. Память о внутриутробной

жизни у них ассоциируется с переживанием беременности. С Т. р.

Гроф связывает также нозофобию, патологический страх заболеть,

близкую ипохондрии - беспочвенному иллюзорному убеждению

субъекта в наличии у него тяжелой болезни. По мнению Грофа, к

жалобам таких пациентов следует относиться очень серьезно,

несмотря на отрицательные медицинские заключения. Их телесные

жалобы вполне реальны, но отражают они не медицинскую проблему,

а поверхностную память организма о физиологических трудностях

Т. р.

Страх метро, по Грофу, основан на сходстве между

путешествием в закрытых средствах передвижения и отдельными

стадиями процесса рождения. Наиболее существенные общие черты

этих ситуаций - ощущение закрытости или пойманности, огромные

силы и энергии, приведенные в движение, быстрая смена

переживаний, невозможность контроля над процессом и

потенциальная опасность разрушения. Недостаток контроля Гроф

считает моментом исключительной важности: у пациентов,

страдающих фобией поездов, часто не бывает проблем с вождением

автомобиля, где они могут по своему усмотрению изменить или

остановить движение.

При фобии улиц и открытых пространств (агорафобии) связь с

биологическим рождением проистекает из контраста между

субъективным ощущением замкнутости, зажатости и последующим

огромным расширением пространства. Агорафобия, таким образом,

относится к самому концу процесса рождения, к моменту появления

на свет.

Лит.:

Rank . О. Das Trauma des Geburt und seine Bedeutung fur

Psychoanalyse. - Leipzig. 1929.

Гроф С. За пределами мозга: Рождение, смерть и

трансценденция в психотерапии. - М., 1992.

ТРАНСПЕРСОНАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

- одно из самых мощных направлений современного

психоанализа, синтезирующее идеи Отто Ранка (травма

рождения), аналитической психологии Карла Густава

Юнга и философские идеи неклассической современной физики (см.

принцип дополнительности) Вернера Гейзенберга и Дэвида

Бома.

Основатель Т. п. - психолог и философ Станислав Гроф - в

1960-е годы эмигрировал в США из Чехословакии и там возгавил

отделение психиатрических исследований в Психиатрическом

исследовательском центре в штате Мэриленд.

В основе философских представлений Т. п. лежит юнгианская

идея о том, что сознание не тождественно мозгу. Уже сам Юнг в

разработанном им учении о коллективном бессознательном в

значительной степени отошел от европейской (картезианской)

традиции понимания сознания и в своих идеях использовал

элементы восточных философских учений: махаянического буддизма,

неоведанты, санкхья, даосизма, философии китайской классической

"Книги перемен". Общим для всех этих представлений, во-первых,

является учение о карме, то есть о том, что жизненный путь души

человека претерпевает бесконечное множество превращений,

рожденийсмертей, и, во-вторых, то, что сознание человека, его

душа в большой степени определяется особенностью протекания его

кармических воплощений. (Естественно, что Фрейд, воспитанный в

позитивистских традициях ХIХ в., не мог принять подобного рода

идей - отсюда их резкий разрыв с Юнгом.)

С другой стороны, Гроф углубил и как философски, так и

клинически уточнил учение Ранка о травме рождения. Гроф ввел

понятие динамики предродового (перинатального) развития, в то

время как для Ранка травма рождения была чем-то единым.

Клинический аспект Т. п. Грофа заключается в том, что

человек, страдающий различными психическими отклонениями (Гроф,

будучи настроен экзистенциально - см. экзистенциализм,-

не склонен называть их болезнями), должен вторично пережить и

тем самым избыть травму рождения или физиологически отягченный

опыт своего перинатального развития либо даже некую отдаленную

травму его кармического предка или нации, к которой он

принадлежит, в целом.

Конкретно методика психотерапии Грофа имеет две

разновидности. Первая - ЛСД-терапия. В этом случае пациенту,

страдающему тем или иным психическим расстройством, под строгим

наблюдением врача и нескольких ассистентов на протяжении

нескольких сеансов дают определенную дозу наркотика ЛСД, под

воздействием которого пациент погружается в измененное

состояние сознания. Здесь и начинается собственно

применение методики Грофа. Согласно представлениям Т. п.,

принятие ЛСД при соответствующей психотерапевтической помощи

врача воскрешает в бессознательном пациента

обстоятельства, сопутствующие травме рождения, перинатальной

динамике или трансперсональной кармической динамике. Как

правило, при таких сеансах пациент испытывает глубокие

психологические и нравственные страдания. Его посещают

кошмарные зрительные образы, как правило мифологического

характера, но иногда и исторического - картины войн, пыток в

концлагерях, геноцида. Пациент может кричать, биться в

конвульсиях, вырываться из рук держащих его ассистентов, но по

договоренности между ним и врачом сеанс может закончиться

только тогда, когда пациент отчетливо произнесет заранее

обговоренное слово "хватит" или "достаточно".

Если сеанс (а их может быть несколько) протекает в нужном

русле, то есть если пациент встречает в своих видениях ту

травматическую причину, из-за которой он страдал во взрослой

жизни, то он, как правило, испытывает чувство облегчения,

блаженства, экстаза и расширения личности. Гроф не раз

подчеркивал, что его метод не носит медицинского характера, а

является психологическим методом развития личности. По Грофу, в

основе большинства страхов, фобий, тревожных состояний и т.п.

лежит фундаментальный страх перед рождением-смертью. Вторично

пережив рождение-смерть, человек перестает бояться и только

тогда становится полноценной личностью.

Гроф пишет: "Некоторые люди под действием ЛСД неожиданно

испытывали яркие сложные эпизоды из других культур, из других

исторических периодов, которые имели все качества воспоминаний

и обычно интерпретировались как вновь пережитые эпизоды из

предыдущих жизней. По мере развертывания этих переживаний люди

обычно идентифицируют определенных лиц в их настоящей жизни в

качестве важных протагонистов из кармичесхих ситуаций. В этом

случае межличностные напряжения, проблемы и конфликты с этими

лицами часто узнаются или интерпретируются как прямые

результаты деструктивных кармических паттернов. Повторное

проживание и разрешение подобных кармических переживаний чаще

всего ассоциируется у принимавшего ЛСД с чувством глубокого

облегчения, освобождения от тягостных "кармических завязок",

всепоглощающего блаженства и завершенности".

"Как только принявшие ЛСД входят в перинатальную область и

сталкиваются с двойным опытом рождения и смерти, они обычно

сознают, что искаженность и неаутентичность в их жизни не

ограничиваются какой-то ее частью или областью. Они неожиданно

видят всю картину реальности и общую стратегию

существования как ложную и неподлинную. Многие отношения и

модели поведения, которые прежде воспринимались как

естественные и были приняты без сомнений, теперь оказываются

иррациональными и абсурдными. Становится ясно, что они вызваны

страхом смерти и неразрешившейся травмой рождения. В этом

контексте лихорадочный и возбужденный образ жизни, охотничьи

амбиции, тяга к соревнованию, необходимость самоутвердиться, а

также неспособность радоваться представляются совсем

необязательными ночными кошмарами, от которых вполне возможно

пробудиться. Те, кто завершает процесс смерти возрождением,

подключаются к истинным духовным источникам и понимают, что

корнями механистического и материалистического мировоззрения

является страх рождения и страх смерти".

В середине 1970-х годов ЛСД-терапия была Грофу запрещена.

Тогда он применил другой, древний способ погружения в

измененное состояние сознания - так называемое холотропное

полное дыхание. В остальном методика оставалась прежней, но при

погружении при помощи холотропного дыхания использовалось еще

надавливание руками на определенные участки тела пациента.

Гроф разработал подробную классификацию состояния плода в

чреве матери (так называемая динамика "базовых перинатальных

матриц" - БПМ). Биологическая основа БПМ-I - это исходное

симбиотическое единство плода с материнским организмом. Внутри

этой БПМ условия для ребенка могут быть почти идеальными.

БПМ-II относится к самому началу биологического рождения, к его

первой клинической стадии. Здесь исходное равновесие

внутриматочного существования нарушается - вначале тревожными

химическими сигналами, а затем мышечными сокращениями. При

полном развертывании этой стадии плод периодически сжимается

маточными спазмами, шейка матки закрыта и выхода еще нет. Для

этой стадии характерно переживание трехмерной спирали, воронки

или водоворота, неумолимо затягивающего человека в центр.

На стадии БПМ-III шейка матки раскрыта, и это позволяет

плоду постепенно продвигаться по родовому каналу. Под этим

кроется отчаянная борьба за выживание, сильнейшее механическое

сдавливание, высокая степень гипоксии и удушья. На конечной

стадии родов плод может испытывать контакт с такими

биологическими материалами, как кровь, слизь, околоплодная

жидкость, моча и даже кал. Чрезмерные страдания, связанные с

БПМ-III, в целом можно охарактертовать как садомазохистские.

"Переход от БПМ-IV влечет за собой чувство полного

уничтожения, аннигиляции на всех мыслимых уровнях - то есть

физической гибели, эмоционального краха, интеллектуального

поражения, окончательного морального падения [...].

За опытом полной аннигиляции [...] следует видение