Координаты индивидуальной исторической памяти: физическое ощущение

Антропологическое измерение историко-культурного процесса, ставшее актуальным в связи с деятельностью школы «Анналов», смещает фокус исследователя с цифр, фактов, дат, макроструктур и макропроцессов на жизнь отдельного простого человека во всей полноте его повседневного бытия. Важнейшим аспектом повседневности выступают физические ощущения, сенсорные переживания людей в ту или иную историческую эпоху. Стержнем, около которого организуется восприятие и факты прошлого, может стать звук бомбежки, страх смерти, голод или холод. Выявление таких физических доминант культурно-исторической реальности может выступать как важнейшая задача исследователя. И глубинное интервью с историческим свидетелем наиболее плодотворный в этом смысле метод.

Респондент: Овчинникова Г.А.(05.03.38), в прошлом учитель математики, сейчас домохозяйка. Отношение к интервью: с удовольствием. Обстановка: доверительная, домашняя (интервью проводилось через Skype). Дата: 15.12.13. Продолжительность: около 1,5 часов.

Транскрипт интервью

Ну что рассказать. Война, конечно, да*вздох. После войны было очень голодно*пауза. Ничего не было хлеб мокрый, непонятный, черный. И то маленький кусочек в день. Единственное, что спасало- огородики. Там растили картошку, лук.

единственным лакомством был жмых. От семечек такой. Вообще, мы, дети, ели все. Голодно же, кушать хочется. Так вот. Знаешь, желтенькие такие? А, да, акация. Вот от нее цветочки. Еще медуницу там, саранки… все, чем не отравишься*улыбка. Летом с отцом в лес ходили. Ну ягоды там собирали, грибы. Это понятно. А еще отец находил корешки, которые повкусней, и тоже нам, детям, отдавал. Еще кашу перловую ели. Она же самая дешевая. Вот мама наварит большую кастрюлю и оставляет нам на целый день. А вот рыбу я не помню чтоб ели*задумалась. Ну да. Ее и не ловили особо. Снастей же не было. Жили в 4-х комнатной квартире 4 семьи. И всего на с в квартире детей было- 8 человек. А во дворе все-равно весело было, хоть и голодно. Детей много. Все время что-нибудь выдумывали, игру какую-нибудь. Играли все вместе. В казаки-разбойники, в лапту, в городки, в ножички*улыбается. В школу ходили обязательно. Морозы в те зимы были страшные. Нас кутали во все, что можно и отправлял учиться. Как жили? Ну вот представь себе: в комнате маленькой на 3 детей, мама с папой и сестра папина из деревни. Она тогда с нами жила, папа ее забрал из деревни, потому что вот там совсем погибали от холода. А из мебели только у мамы с папой кровать железная, у сестры из досок, а мы или на сундуке по очереди, или на полу. Ночью не встанешь- обязательно наткнешься на кого-нибудь.*смеется. В школу я пошла в 45-том. Тоже голодно. Целый день до вечера. Ну может с утра там перехватишь кусок какого хлеба, и побежишь. А в школе то сначала не кормили, только с 50-го наверно буфет появился. Вот мама нам даст несколько копеек, мы придем в буфет на переменке, если успеем- купим чай с булочкой. Все ведь кушать хотят. Дома- то нечего. А вечером еще секция, или кружок. Когда я была в 8 классе- умер Сталин. Конечно, все рыдали. Приучили нас за столько то лет, что он отца народа. Все волновались, что дальше будет. Я октябренком была, пионером была. Потом, я же рано начала…. Я много рисовала, и учительница говорила, что я хорошо рисую. Я много лет была, как это... стенгазету выпускала. Потом я значит участвовала в конкурсе рисунков. Рисовать, в общем, рано начала.

Спортом я не занималась, потому что первые 3 или 4 года я зимой училась по целой смене в санаторий, потому что у меня было неладно с сердцем. А почему неладно, кто знает. Из-за питания, или еще из-за чего. Какие-то приступы были. Вот в этих санаториях училась и жила. Поэтому спортом я и не занималась. Даже на физкультуру не ходила, а потом, в пятом классе, сама приняла решение ходить на нее. Но что совсем не могла – не делала, а где-то наверное в девятом классе, пошли мы с девчонками в «Диномо». Такое общество было – «Динамо». Самое близкое к нам. Я там поступила в секцию балета. Да, и занималась балетом, наверное с год, до 10-го класса. Вот.

Мне нравилось, но была такая худая, такая, как бы сказать – то…Немощная, что меня на балет не хватило. Мне сказали: «Вам надо сначала подрасти, окрепнуть». Потом я пошла в институт и начала заниматься спортивной гимнастикой и занималась 6 лет.

В 1956 году я пошла в институт. А после него отправилась работать в деревню.

Но в школе что я еще делала. Как все в комсомол вступила, вот и все. 10 лет была главным редактором газеты. Всегда.

Потом все годы я ездила в пионерский Лагерь. И девчонки. Но Алена мало – она же младше нас. В те годы как-то не очень процветало. Я ездила сколько только могла. Сколько отец доставал путевок – столько и ездила. Иногда на 2 смены, иногда на 3. Очень любила я пионерский лагерь, с удовольствием шла.

Поскольку мы были не избалованы едой, мне в лагере нравилась вся еда. Я с удовольствием и ела, и приезжала всегда поправившейся. Люся тоже ездила в лагерь. Она хоть и не любила, но дома есть нечего, а там, хотя бы летом, и на воздухе, и в лесу. Ягоды собирали ходили, кормили, все-таки 3 раза в день. Вот такие дела.

Ну что еще? Но вот ты знаешь, особенно сказать, что мы страдали по питанию… Видимо, мы не были приучены, так что, что есть, то и ели. И никогда поэтому не страдали. Вот, только, в войну очень это плохо было, а так что… В основном сколько я себя помню – мы всегда ели что: картошку во всех видах, мама же у нас работала нянечкой – уходила с 8 утра до 8 вечера. Домой приходила только в десятом часу. А что-то приготовить заранее – нечего было. Она нам оставляла, там, картошку, кашку. Мясо, вот сейчас вот, вспомнить, чтобы мы вообще что-то мясное когда-либо ели. А, вот еще что ели. Тогда очень много продавали рыбу. Продавали горбушу, но горбушу какую: не свежую, а саленую, потому что холодильников то не было, а держали ее, вот, окна, между окнами такое расстояние было приличное – вот все 4 семьи там и хранили: ну что там… Вот рыбу, маргарин какой-нибудь, сало. Холодильников не было, правда и хранить в них было нечего. Потом, когда появилось уже сливочное масло, мы держали зимой то за окном, а летом в ванную комнату (воды в ванной не было). Вот наливали воды в ведро, а масло заворачивали и туда опускали, чтобы оно у нас летом было хоть какое-то, такое, но съедобное. Холодильник у нас появился году в 68-м. А как мы его, этот холодильник, доставали! Ведь их же не было! Мы ходили переписывались, то есть стояли в очереди, наверное, года 2.

Вот так мы получили, в каком это, да, в 1968 году холодильник к маме, маленький. Потом производство как бы наладилось и можно стал уже купить. Потому что вот мы уже, когда родилась Света, мы уже месяца 2 или 3 в очереди стояли, и купили холодильник.

Проблема была с мытьем, слышишь, рассказываю. У нас же не было воды, а столько семей. Мы ходили в баню. Нам повезло, у нас в 3-м корпусе с торца, в подвале, была своя баня. Туда даже Бажов приходил. Потому что его домик находился у нас через дорогу. И Бажов к нам приходил, рассказывал сказки, общался с нами. Когда мы были еще не большими, маленькими. Очереди были огромными, полтора – два часа. А потом у нас эту баню уже убрали, и мы стали ходить на Куйбышева. И весь центральный район ходил в эту баню. У-у-у, когда вода появилась. Но я уже, наверное, в институте училась. У нас ванная комната была всегда, а в это время нам поставили ванную, и мы стали мыться дома. А в новой квартире была ванная и колонка. Она топилась дровами.

Ну что еще. А вот я тебе еще расскажу. Занимались всегда во дворе спортом каким: но зимой – это каток всегда заливали большущий, а летом – во-первых всегда натягивали сетку и играли в волейбол. И маленькие, и большие, и взрослые. И очень рано стали ставить на второй вот площадке, на маленькой, теннисные столы, иногда даже два. И играли в настольный теннис. В общем-то спортом всегда занимались.

В институте, че. Училась и училась. Но вот то, что в институте я голод ощущала – это очень. Потому что бежишь с утра, пешком, т.к. троллейбус для меня был очень дорогим. Летишь в институт, а там 3-4 лекции, иногда и больше. Конечно, очень хотелось есть. В перерыв, у кого деньги были, моги поесть в столовой. Столовые были. А я самое большее, что могла себе позволить, как и в школьные годы – булочку и стакан чая. Кто ничем не занимался, мог потом, после занятий, пойти домой и поесть. А у меня часто бывало, что потом не было времени. На тренировку. Когда я пойду домой да обратно? А тренировки до 9 вечера. У нас очень хорошая была группа. Мы даже потом, наверное с десяток лет собирались.

Все вместе мы, в общем, были дружны. Конфликтов я вообще даже и не припомню.

А в те годы я подружилась с Галей Смирновой. А она была с Уралмаша. И у нее друзья все были уралмашевские, и я все годы ездила туда. Мы там и занимались, и к экзаменам готовились, и там же и отдыхали. Ну как мы отдыхали: на лыжах мы там не катались, всегда катались на коньках. Потом ходили в кинотеатры.

В основном мало было свободного времени. Лекций было много – это раз, а во вторых я же спортом занималась. А в свободное время вот, праздники все встречали как бы с ее друзьями. У Гали дома. Мама разрешала. А потом я домой ехала. Иногда поздно. На трамвае 14-м. Он прямо до дома шел. Если меня долго не было, папа выходи встречать меня на остановку. А потом я 3 года работала в поселке «Новы быт». Я преподавала математику в старших классах и еще в вечерней школе. А еще были какие-то ускоренные курсы для деревенских дядей. В общем, я очень много работала. Там я не видела ни дня, ни ночи. Только проверяла тетрадки и все такое. В общем, крутилась, вертелась, и докрутилась до того, что у меня опять стало плохо с сердцем, так как это было в детстве. Я начала терять сознание на уроках.

И приехала когда домой, пошла там к врачу. Она сказала срочно менять род занятий – слишком большая нагрузка. Математика, это ведь, сама знаешь, это не географию преподавать. Это же надо выпустить. И я уехала обратно город. Здесь еще попыталась пойти в школу на вечернее отделение, я не хотела уходить – мне нравилось преподавать. Но проработала только полгода, и у меня участились приступы потери сознания. И все, я оттуда ушла и поступила вот работать в НИИ Автоматики. Там я занималась статистикой, для математика - не трудная работа, поэтому хорошо. У нас была очень хорошая группа.

Наша работа спасала в голодные годы. Вот был период, когда, не знаю, кто это правил, наверное – Горбаче, мне кажется. Когда вот все исчезло, и нам давали какие-то опять карточки: 400 грамм масла и т.д. Работа нас вот спасала чем: у нас вот в столовой, в буфете продавали то фарш, то творог, то фрукты. Виноград там, яблоки. Т.е. мы покупали все на работе. Помню иногда даже, синеньких, дохлых, но привозили кур, что-то еще там.

В магазинах ничего не было. Работа именно этим и спасала. А работать мне нравилось, мы все дружили. Все 10 человек. Вот до сих пор, смотри сколько лет прошло, а мы общаемся. И собираемся до сих пор. А я ведь закончила работать в 1992 году. Работали мы хорошо. Очень было трудное время когда родился Максим. Это в 1973 году. В магазинах ничего не было, все давали по норме. А ему бутылочки кефира на день не хватало. А мне ведь надо было еще до работы все купить. Я вот в 6 часов вскакивала, чтобы купить это кефир, еще с кем-нибудь поменяться в очереди и чтобы на целый день ему оставить.

Вот когда я вышла замуж, мы переехали жить в барак, это было… В 1969 году и прожили там до 1981, когда квартиру получили. Свободного времени, конечно, никакого. О чем говорить. Садик был очень далеко. Надо готовить. А готовить где? На общей кухне, где ни газа, ничего. Это хорошо, что мы самые первые купили маленькую керосиновую газовку. Самый обычный барак, в котором жили 4 семьи, в каждой семье много человек. Ну и во вторых это были люди самых обычных профессий – шофер, плотник. Пили как сапожники. Вот одного, так я его вообще ни разу не видела. А дядя Вася, он не умел на русском языке говорить вообще. Что можно было сделать? Ничего, терпеть. Он через каждое слово говорил матом. Не потому, что хотел нас обидеть или еще что-то. Нет, он просто не умел по-другому.

Нас 90-е не коснулись. Это коснулось тех, кто был у власти, а мы совершенно рядовые, так сказать, люди. Это влияло на тех, кто жил в Москве. Кто видел танки и все такое, а нас это никак не затронуло.

Когда получили новую квартиру, в первую очередь не стало пьяных соседей. Конечно, в своей квартире легче – кухня рядом, все рядом. Никто не ругается матом, никто не орет. У каждого появились свои места. Детям удобно учиться, есть где спать. Но продуктов то еще долго не было. Они еще не скоро после перестройки появились.

А вот почему до переворота не было, я не знаю почему. Видимо, зажимали продукты всякие, запасы делали. Мы, кстати, возили продукты отовсюду. В Москву едет кто – сразу все покупать. Мясо там, по 10 кг.

Не было ни только продуктов, но и товаров тоже не было. Я когда в Москву приезжала – сразу первым делом в универмаг. Там для детей хоть что-то, одежду там…

По ценам, конечно, реально было, другое дело, что не было ничего. Вовремя переворота я как раз ушла на пенсию. Стала заниматься садом. Вместе с перестройкой я переехала на дачу, и все остальное меня уже не касалось.

«Плотное» описание

Репондент Овчинникова Галина Алексеевна родилась в 1941 году и пережила нелегкое послевоенное детство. Самым ярким воспоминанием из раннего детства является недоедание. Р. отмечает, что в еду шло все, что возможно было найти или вырастить. Также, помимо голода, Галина Алексеевна вспоминает непростые бытовые условия: в 4 комнатной квартире проживали 4 семьи. В одной комнате с респондентом 6 человек. Галина Алексеевна, 2 ее младшие сестры, отец, мать и сестра отца.

В 1945 Галина Алексеевна пошла в школу, где тоже «все время хотелось кушать». Также, примерно в это время начала заниматься в секциях и кружках, была активисткой (октябренком, пионером, позже - комсомолкой) , однако спортом была долгое время не в состоянии заниматься из-за проблем с сердцем(возможно начавшихся из-за недоедания).

Но в 9 классе приняла решение пойти на балет, откуда пришлось уйти из-за того, что не хватало физических сил. Часто ездила в лагеря детского отдыха, как и ее сестры, очень это любила. Отмечает, что там всегда хорошо и плотно кормили. Проживание детей иногда по целому лету в лагере значительно облегчала жизнь семьи.

Мать респондента работала нянечкой в больнице и не могла обеспечить необходимого ухода за детьми, часто оставляя им на целый день лишь перловую кашу или вареную картошку.

Еще респондент рассказывает о проблемах с мытьем - не было ванных. И о том, что каждую неделю все ходили в баню, где частенько стояли в очередях по 1.5-2 часа, ведь бань было мало, а желающих - много. Ванну поставили лишь когда респондент уже училась в институте.

В 1956 году пошла в институт (педагогический). Тогда же начала заниматься художественной гимнастикой(прозанималась ею 6 лет). Из-за нехватки средств и времени в связи с посещением всех занятий, а также спорта в институте тоже постоянно отмечала голод.

После учебы в институте по распределению попала в поселок «новый быт», где проработала 3 года учителем математики у старших классов, на вечернем отделении и на курсах для взрослых. Из-за большой нагрузки снова начались проблемы с сердцем (обмороки). Врач предписал срочную смену деятельности, и попробовав еще поработать в городской вечерней школе, р. Устроилась на несложную для математика должность в НИИ Автоматики.

Эта работа впоследствии часто помогала в непростые в отношении продуктов времена. Когда ввели карточки, и продукты исчезли с прилавков в столовой НИИ продавали дефицитные товары.

В 1968 году репондент вышла замуж и переехала жить в барак, где неблагоприятными были не только условия быта (такие как отсутствие нормальной плиты, туалет на улице и т.п.), но также и социальные (в других квартирах проживали алкоголики и матершинники). Там и приходилось воспитывать сначала дочь (1970г.р.), а затем и сына (1973г.р.).

Свою двухкомнатную квартиру получили только в 1981 году, что конечно значительно облегчило жизнь (место для учебы и жизни детей, свою ванна, кухня, спокойная обстановка и т.п.)

А в отношении продуктов, как отмечает респондент, еще долго было непросто, а дефицит исчез только после перестройки. Поездки в Москву в то время были выходом из ситуации. Из столицы возили все: от товаров для детей до колбасы и мяса.

Тогда же (1992) Галина Алексеевна ушла на пенсию и практически переехала на дачу в д. Двуреченск. И по выражению р.: «дальнейшие события меня не касаются».

Несмотря на непростые условия быта респондент рассказывает о своем прошлом с улыбкой и неоднократно отмечает, что жили пусть и стесненно, но всегда очень дружно. Всегда были чем-то заняты. Имели много друзей и знакомых, жили в комфортной психологической обстановке. С увлечением работали и учились, с радостью отдыхали (катались на коньках, ходили в кино).

Респондент неоднократно отмечает в интервью, что политические события, происходившие в стане в течение жизни Г.А. ее, как «рядовую гражданку» никак не касались. По выражению ее мужа: «Нам что по Хрущеву, что по Брежневу, все по-прежнему». Недостающие факты

Отец респондента переехал в Екатеринбург (в город), так как в деревне было очень голодно, работал в милиции, позже перевез в город свою сестру и жену (мать Г.А.).

Первичный анализ

Предположительная гипотеза: лейтмотивом интервью является ощущение голода, его отсутствие. И. полагает, что это связанно с детскими воспоминаниями, послевоенной нехваткой. Это стало впечатлением, оставившим след на всю оставшуюся жизнь.

Гипотеза была выдвинута лишь после проведения интервью, а респонденту был задан лишь один вопрос: «расскажи про свою жизнь, с самого детства». И почти первой фразой респондента было «после войны было голодно».

Также отмечу, что описание каждого отрезка времени (исторического события), начинается с определения: «голодно/сыто жили». И в соответствии с этой характеристикой давалась оценка: «очень было трудное время, когда родился Максим, это значит в 1973. В магазинах ничего не было».

Политические изменения в стране тоже оценивались через эту призму: «вот был период ,когда ,не знаю кто правил, наверно Горбачев, мне кажется, когда вот все исчезло и нам давали какие-то карточки…». Большое внимание уделяется описанию продуктов питания, их количеству, качеству и т.д.

Дача, о которой упоминалось в интервью, до сих пор существует и Галина Алексеевна вместе со своим мужем и сестрами выращивает на ней необходимые продукты питания, хотя давно в этом физически не нуждается, более того, это доставляет физическое неудобство немолодым уже людям.

У них дома всегда есть большие запасы всего необходимого (картошка, мука и т.д.). С детства осталась привычка есть только с хлебом, даже такие блюда как макароны (так сытнее). А также доедать все крошки. Конечно, в рассказе Галины Алексеевны можно увидеть некоторую зацикленность, но думаю, эта почти бессознательная попытка акцентирования внимания на этом аспекте, при более чем общем заданном вопросе еще раз доказывает гипотезу исследователя.

Анна Близнецова,

студентка 3 курса социально-гуманитарного факультета РГСУ (культурология)