Типологичя личности Тургенева

Едва ли не каждый их главных героев тургеневских романов соотнесен с типом Гамлета и Дон Кихота – классических литературных персонажей, характеры вторых послужили основой для оригинальной тургеневской характерологии. В интерпретации Тур. Гамлет – это умный, образованный, обладающий тонким эстетическим вкусом человек, но вместе с тем болезненный эгоцентрик, предельно зафиксированный на себе. Дон Кихот, по мнению Тур., во всем противоположен Гамлету. Он – прирожденный альтруист, всего себя готовый отдать идеалу, которому служит, ни на минуту не сомневаясь в его истинности.

Гамлет в тургеневском его понимании напоминает байронического героя и во многом повторяющих и к нему восходящих «лишних» людей, таких как Онегин, Печорин, а из Тургеневских- Чулкатурин из «дневника Лишнего человека» и Гамлет Щигровского уезда из «Записок Охотника». Дон Кихот же –это соединение типа возвышенного романтика и отчасти нового человека, некогда намеченного в образе Андрея Колосова. Отражает эта Тургеневская Характерология и социально- исторические воззрения писателя: читателям-современникам не составляло труда понять, что Гамлет- это символ русской дворянской интеллигенции с её высоким уровнем образованности. Дон Кихот- символ молодого, гораздо менее культурного , но гораздо куда более мобильного поколения разночинцев, которые как раз в середине века вышли на авансцену русской общественной жизни с которыми Тургенев в тот период связывал наджеды на её результативное преобразование в духе новооевропейских идеалов.

Как Галет, ведёт себя Рудин и в ситуации, когда в него влюбляется завороженная его пламенными речами и исключительностью его облика молодая девушка Наталья Ласунская: в ответ на её смелое предложение соединиться с ним – вопреки воле матери – сою судьбу, Рудин, не чувствуя в себе ни капли любовного горения, объявляет себя не готовым к такому шагу. В психологическом плане характерны Инсарова и Елены есть достаточно парадоксальное соединение типа Дон Ких, энтузиаст и альтруист, готового принести себя в жертву во имя идеала, не знающего расхождения между словом и делом, а так же чувством и долгом и стоявшего выше традиционной этики, настаивающей на подобном расхождении как на необходимом условии нравственности. (Инсаров - «Накануне»). Бунтарем-фанатиком безоглядно преданным идее скорейшего освобождения народа и готовым ради её торжества все сокрушить на своем пути, выведен в романе народник Маркелов, тип выродившегося Дон Кихота. (Маркелов - «Новь»).

Эволюция типа «лишнего человека» в тв-ве Тургенева («Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне»)

Повести о лишнем чел-ке, написанные в 50х гг. явл. прологом к «Рудину» (1855). Тург. задавался «?»: что м/сделать дворянин в совр. условиях, когда надо решать конкретные вопросы. Рудин – образованный чел-к, но он не замечает, что не понимает людей. Он не м/выдержать испытания любовью. Наталья по неопытности решила, что пылкие речи Рудина и есть дей-я, но это б/не так. Жизнь Рудина клонилась к закату. Его сердце очерствлено образованностью, он все анализирует и сравнивает. Даже после объяснения с Натальей он долго анализирует счастлив он или нет, хотя это д/б быть понятно и так. После краха их романа Рудин начинает заниматься приктич. делами. Но сразу замахивается на невыполнимое – сделать реку пригодной д/судоходства, перестроить систему преподавания в гимназии, он парит в облаках. Лежнев – его антипод, он наоборот жмется к земле. В финале Рудин гибнет на парижских баррикадах 1848 г. Это бессмысленный конец, т.к. жизнь Рудина бессмысленна. «Дворянское гнездо» (1856-58) – последняя попытка Тург. найти героя среди дворян. Тург задавался «?»: способно ли дворянство накануне реформы сыграть ключевую роль в рус. истории. Лаврецкий не так как Рудин испорчен образованием. В нем соединены лучшие кач-ва Рудина и Лежнева – мечтательность и практичность. Лаврецкий исцеляется от влияния света. Его счастье с Лизой неполно – они оба мучаются чув-вом стыда от неправомерности их счастья (из-за плохой жизни народа). Их разрыв явл. д/них наказанием за это. В финале Тург. делает вывод, что дворянство не м/ничего сделать, он приветствует поколение разночинцев, идущее ему на смену. В 3м романе трилогии – «Накануне» (1860) Тург. героем избирает болгарского революционера Инсарова. Вся его жизнь направлена на освобождение Болгарии. Юная Елена олицетворяет Россию накануне перемен. На нее претендуют молодой ученый Берсенев, скульптор и живописец Шубин, чиновник Курнатовский и революционер Инсаров. И Елена (т.е. Россия) выбирает революционера. Инсаров только тогда отвечает Елене взаимностью, когда убеждается, что она пожертвует всем ради Болгарии. Но мать Елены несчастна, что дочь уехала в Болгарию. Елена задается вопросом стоит ли горем матери платить за идею (т.е. за свободу Болгарии). В конце оба они приходят к выводу, что любовь и борьба несовместимы. «Накануне» - роман о порыве России к переменам. Тург. проводит такую мысль: болгары (по словам Инсарова) все – от князей до крестьян готовы пожертвовать всем ради свободы родины. Тург. призывал к единству.

15. Образ "нигилиста" Тургенева

При всем различии содержания и формы романов ("Рудин" - 1855, "Отцы и дети" - 1862) И.С.Тургенева у них одна общая проблема - необходимость обоснования общественной, общественно-преобразовательной деятельности.

Впервые тип современного общественного деятеля появляется у Тургенева в одном из рассказов "Записок охотника", в "Гамлете Щигровского уезда" (1849). У героя рассказа и Рудина общий прототип - Михаил Бакунин, участник известного и заметного в 40-е годы философского кружка Николая Станкевича. От кружковых умозрений на баррикады - жизненная канва и Бакунина, и Рудина. Щигровский Гамлет намечает и другой путь - изучение России и ее потребностей для последующего служения ей. Эта идейная антитеза дворянской революционности и либерального просветительства развита в образах Рудина и Лежнева. Однако по цензурным условиям их конфликт дан не в идейно-политическом, а в отвлеченном, идейно-психологическом плане.

Кружковые разговоры открываются нам в передаче Лежнева. Романтик в прошлом и трезвый реалист в настоящем, он выступает судьей Рудину. Ему противопоставлен поверхностный скептик Пигасов, комический противник Рудина.

Основная линия романа - любовь Рудина к Наталье Ласунской. Условия для их "романа" крайне неблагоприятны, ибо пребывание Рудина в имении ее матери - случайность. В любви Рудин проявляет черты характера, роднящие его с "Гамлетом..." и другими "лишними людьми": склонность к отвлеченным умствованиям поглотила чувства, волю, искренность, уверенность в себе. Он хотел увлечь девушку, но сам увлекся, любит лишь в воображении, на словах (общее свойство "лишних людей"). В итоге соперники в любви Рудан и Лежнев меняются местами. Рудин становится неуверенным в себе и неспособным к делу - и личному и общественно значимому. Гибель Рудина на баррикадах похожа на самоубийство и отражает поражение революции 1848 года И кризис дворянской революционности в России.

Лежнев, наоборот, от неприятия Рудина приходит к признанию и необходимости этого "лишнего человека" с его романтическими исканиями, ибо сам потерпел неудачу в своих хозяйственных реформах и опустился до уровня обывателя. И Рудин, и Лежнев - "последние из могикан" идейного и революционного движения 40-х годов. Общее впечатление от первой романной пробы пера Тургенева- противоречивость, отвлеченность и неслаженность. Рудин может считаться "лишним человеком" лишь отчасти, в нем уже сильнее осознанно размежевание либеральной и демократической тенденции в дворянской революционности. Скепсис и социальное самоотрицание передовых дворян были характерны и для самого Тургенева, поэтому и Рудин, и Лежнев выражают различные стороны идейно-социальной позиции их автора.

В "Отцах и детях" изображен более крутой, чем в предыдущих романах исторический перелом в жизни России. И опять, как и в "Рудине", в этом романе один сюжетный центр, один герой - выражение этого перелома. Сталкиваются откровенно и непримиримо враждебные силы - социальные и политические, Базаров на балу у губернатора или в усадьбе Кирсановых - как лазутчик во вражеском стане. Он один выражает новые общественные силы, остальные персонажи - или враги его (Аркадий), или недостойные подражатели (Ситников и Кукшина).

Базаров - нигилист, т.е. отрицатель и революционер. Поэтому его образ героичен и трагичен одновременно. Социально-политические черты нигилиста в Базарове - это принадлежность к демократической интеллигенции, политический радикализм, философский материализм. В центре романа споры Базарова с Павлом Кирсановым, носителем дворянской культуры. В итоге их демократ торжествует над аристократом. Кроме аристократа-англомана П.П.Кирсанова, в романе представлены старый романтик, затянутый рутиной барского усадебного быта, Николай Кирсанов; губернатор, деспот и прогрессист; либеральный сановник Колязин, фразер и приспособленец.

Базаров близок к народу, любит его любовью революционера, тоскующего от недостатка сознания в забитых и темных крестьянских массах. Он уверен в своих силах, верит в науку, надеется обрести общий язык с мужиками, отличается мощью анализа и общественного темперамента, неукротимостью протеста. Эти обаятельные черты революционного разночинца Тургенев наблюдал в редакции "Современника" в пору своего сотрудничества в нем.

Но в "Отцах и детях" писатель предупреждает и о культурных потерях, которые принесет в будущем этот тип. Тургенев воспроизводит парадоксы в поведении нигилиста: порка вора-крестьянина, клевета на Пушкина. вульгаризация материализма, обильный бытовой цинизм. (Здесь будет уместно процитировать текст.) В этом проявился либерализм Тургенева, его высокая культура и прозорливость художника-реалиста. Предвидел Тургенев и то, что за эти опасения на него обрушится и консервативная, и революционная критика.

Смерть Базарова, по выражению Герцена, исторически закономерная случайность: такие незаурядные люди обычно обречены первыми. Есть в базаровской смерти и еще один смысл - научный. Ученыйестественник, Базаров гибнет ради "чистой" науки и помогая людям, ведь вокруг него темнота, грязь, болезни, т.е. его наука оказывается родственной его революционным деяниям - обе направлены на улучшение жизни. "Ведь он не на медицинском поприще собирается прославиться?" -риторически спрашивает Базаров-отец его молодого друга Аркадия. Но и здесь трагедия, ибо Базаров все же больше революционер, нежели врач. Его смерть похожа на смерть Рудина, который умирая, выполняет не свою главную историческую задачу, и Инсарова из романа "Накануне", который умирает накануне революционного дела. Трагичен конец Базарова и потому, что он умирает одиноким, не оставит последователей.

Показателен тот факт, что в четырех из шести своих романов, посвященных раскрытию личности и деятельности передового человека, стремящегося изменить общественное бытие, Тургенев в финалах "убивает" героев такого типа. В этом проявился политический пессимизм писателя, неверие в возможность радикальным путем преобразовать русское общество, русскую жизнь.

16. Проблематика Чернышевского "что делать". НОвые люди.

ОбычныйТерминСписокопределенийАдресЦитатыФорматированныйконецформыначалоформыРеалистический роман, в котором Чернышевский в образной форме выразил свой социальный идеал, был сознательно ориентирован на традицию мировой утопической литературы и явился новаторским переосмыслением и развитием жанра утопии.
Роман содержит наиболее полное и всестороннее изложение социальных идеалов Чернышевского. Говоря об утопизме “Что делать?”, мы имеем в виду не “мечтательность” идеала и даже не то, что Чернышевский не видел роли пролетариата, а был идеологом крестьянской революции, а художественную форму, в которой автор излагает и пропагандирует систему взглядов. Утопическое произведение, будучи выражением идеи, дает реальное воплощение этой идеи в образах, т. е. становится первым ее осуществлением, как бы мысленным экспериментом.
Чернышевский — крупнейший экономист, философ и политик России 60-х годов — остался философом и в своем беллетристическом романе. Роман доказывал разумность идеи социализма, ее соответствие потребностям и устремлениям человечества, утверждал ее осуществимость. Но главное — что социализм предстал на страницах романа как исторически уже возникший и неотвратимо нарастающий процесс переустройства общества.
Из всей утопической европейской традиции роман Чернышевского выделяет тот факт, что автор рисует не только картину современного “социализма”, но и пути приближения к будущей социальной гармонии. Путями, которыми, по мнению Чернышевского, человечество движется к социализму, являются пути социализации идеологии людей и путь политической борьбы за переустройство общества. Оба пути в романе проторенные. Автор показывает, каким образом активно и деятельно идут “новые люди” обоими путями.
Чернышевский стоял на позициях социально-исторического объяснения деятельности людей. “Если все люди существенно одинаковы, то откуда же возникает разница в их поступках? Для нас теперь ясно, что все зависит от общественных привычек и от обстоятельств”, — писал Чернышевский.
Распространение социалистических идей в России он связывает с изменением исторических условий. Чернышевский утверждал, что, когда созреют исторические условия, народ быстро начнет умнеть. И главной предпосылкой он считал изменение социального состава интеллигенции, т. е. вооружение знаниями людей, кровно связанных с народом. Герои романа “Что делать?” — действительно разночинцы, люди умственного труда, естественные люди.
Всю свою жизнь Чернышевский был просветителем и считал, что людям надо разъяснять свои взгляды. Однако в силу цензурных условий ему приходилось о многом писать “эзоповым языком”, впрочем понятным читателям того времени.
Лопухов — активный пропагандист новых идей среди молодежи, общественный деятель. Студенты называют его “одною из лучших голов в Петербурге”. Сам он считает работу в заводской конторе очень важной.
“Разговор (со студентами) имел практическую, полезную цель — содействие развитию умственной жизни, благородства и энергии в моих молодых друзьях”. Естественно, что такой человек на заводе не мог ограничиться простой просветительской деятельностью (обучением грамоте). Чернышевский намекает на революционную работу Лопухова среди рабочих: “И мало ли что такое делает Лопухов на заводе, кроме обучения грамоте”.
Что значило для тогдашних читателей упоминание о воскресных рабочих школах? Еще свежа была память о 10 июня 1862 года, когда указом правительства были закрыты воскресные школы. Да и было чего опасаться!
Революционные демократы 60-х годов проводили усиленную пропаганду революционных идей на заводах. Удобнее всего делать это было в воскресных школах, которые посещали взрослые люди.
Правительство стремилось направить работу в этих школах в религиозное русло. В них предписывалось изучать Закон Божий, чтение, письмо, начала арифметики — и никаких общественных наук. При каждой школе был священник, контролировавший благонамеренность. Кстати, таким священником в “лицее всевозможных знаний” Веры Павловны должен был быть священник Мерцалов, который, однако, готовился читать запрещенную русскую и всемирную историю.
Самую активную работу в рабочей среде вели прогрессивные студенты Петербургской медико-хирургической академии (Хохряков, Бемеволемский). Они читали прокламации, объясняя рабочим слова “либерал”, “революция”, “деспотизм”, “кризис”. Лопухов “подобрал надежных преподавателей” для этой цели и объяснил им, “как учить грамоте”.
Просветительская деятельность “новых людей” предполагала приближение будущего, а в творчестве Чернышевского она определила переход к персонажу — человеку рабочему, к теме научного социализма.
Пожалуй, самой знаменитой и самой явной философской теорией в романе является теория разумного эгоизма. Что же такое разумный эгоизм?
В романе часто говорится об эгоизме как о внутреннем побудителе поступков человека. Наиболее примитивный эгоизм Марьи Алексеевны, которая не делает никому зла без денежных расчетов. Гораздо более зловещ эгоизм обеспеченных людей. Заботы об излишествах, стремление к праздности — вот почва, на которой растет их эгоизм (фантастическая почва). Пример — Жан Соловьев, разыгрывающий любовь к Кате Полозовой из-за ее наследства.
Эгоизм “новых людей” тоже строится на расчете и выгоде отдельного человека. “Каждый думает больше всего о себе”, — говорит Вере Павловне Лопухов. Но это принципиально новый моральный кодекс. Суть его в том, что эгоизм “новых людей” подчинен естественному стремлению к счастью и добру. Личная выгода человека должна соответствовать общечеловеческому интересу, который Чернышевский отождествлял с интересом трудового народа. Одинокого счастья нет, счастье одного человека зависит от благосостояния общества. “Разумные эгоисты” в романе свою выгоду, свое представление о счастье не отделяют от счастья других людей. Лопухов освобождает Верочку от принудительного брака, а когда убеждается, что она любит Кирсанова, — “сходит со сцены”. Кирсанов помогает Кате Полозовой, Вера организует мастерскую, Рахметов помогает разрешить драматическую ситуацию. Радужным проявлением морального кодекса является активное участие в улучшении и преобразовании общества.
Итак, “разумный эгоизм” героев романа не имеет ничего общего с себялюбием, своекорыстием, индивидуализмом. Почему же тогда “эгоизм”? Дело в том, что Чернышевский, опровергая мораль старого общества, отрицал божественное происхождение нравственных законов, так как оно использовалось в интересах господствующих классов. Он же строил свою систему, опираясь на философский материализм, а именно, на антропологизм. В центре — не Бог, а человек. Выдвигая на первый план расчет, права человека, Чернышевский тем самым отказывался от религии во имя счастья человека.
Следовать теории разумного эгоизма — значит избрать этически безукоризненную линию поведения, чтобы под влиянием личной заинтересованности не нарушить справедливости общества, не ущемить чужих прав. С этой целью герои Чернышевского занимаются самоанализом, объективно оценивая чувства и положения, т. е. разума.
Итак, как мы видим, роман Чернышевского “Что делать?” необходимо рассматривать в первую очередь не как художественное произведение, а как философский трактат. Форма же романа позволяла автору продемонстрировать или даже “осуществить” свои идеи на практике.

«Новые люди» в романе

Проследив жизненный путь Веры Павловны и ознакомившись с ее четвертым сном, мы лучше понимаем место и назначение Лопухова и Кирсанова в романе. Это обычные люди, не герои, а способные и честные разночинцы базаровского типа, которые стали студентами-медиками, тоже резали лягушек, терпели всяческие лишения ради серьезной науки. Они благородны и помогают ближним, бесплатно лечат бедняков, выручили Веру Павловну из дурной семьи и дали ей возможность развиваться, трудиться, создать швейную мастерскую, указали путь к общему делу Кате Полозовой. Чернышевский прямо говорит, что они похожи друг на друга даже внешне (что делает не совсем понятными трагические метания между ними Верочки) и что он хотел дать в них единый тип «нового человека».

Словом, это деятельные интеллигенты практического склада, но помимо деятельного общеполезного труда у них есть скрытая цель, тайная вера – общее дело, и о нем Лопухов в самом начале их знакомства говорит Верочке: «Раньше или позже мы сумеем же устроить жизнь так, что не будет бедных». Мы и сегодня ждем выполнения этого утопического обещания… То есть «новые люди» хотят изменить жизнь общества путем социальной борьбы. Это делает их идейными союзниками профессиональных революционеров Рахметова и Чернышевского. Ибо вождям и идеологам нужны послушные исполнители, нужна среда, пресловутая масса.

В научно-фантастическом сне Веры Павловны мы видим в подробностях это идеальное общественное устройство и новых счастливых людей, упоминаемый разночинцами Золотой век. Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна и Катя Полозова будут трудиться, просвещать, развивать, бороться за общее благо, идти к Золотому веку. Теория разумного эгоизма помогает им не распылять свои силы, понимать и уважать независимость и желания друг друга. Не случайно сам автор романа в конце своей книги появляется именно в их идейном демократическом кружке, где правильно поняты и приняты к практическому воплощению все его просветительские и революционно-освободительные идеи. Это организованная и направляемая идеологами среда, собрание единомышленников, готовых бороться за свои идеи и принципы любыми средствами, такая среда была создана Чернышевским и его товарищами по борьбе с помощью журнала «Современник» и других средств пропаганды и безоговорочно поддерживала их общественную и революционную борьбу, активно участвовала в ней.

Но у любой борьбы, тем более, у революции есть не только среда, массы, рядовые исполнители, но и свои герои и идейные вожди. В книге Чернышевского их двое: сам автор, все эти идеи высказавший и объяснивший (эти авторские обстоятельные отступления для писателя-пропагандиста характерны) в романе, и Рахметов, очень способный и понятливый ученик Кирсанова, далеко опередивший в развитии и деяниях своего учителя. Это бывший дворянин и богатый помещик, порвавший со своим классом и воспитавший из себя нового человека огромной идейной убежденности, физической силы и железной воли (характерно его испытание себя многочасовым лежанием на гвоздях). Он с семнадцати лет начал готовиться к борьбе за справедливую жизнь и счастье всех людей, с этой целью учился на нескольких факультетах и развивал себя самообразованием, пошел в народ с целью его изучить и был даже бурлаком, предельно ограничил круг своих потребностей, помогал людям делом и деньгами.

Автор романа говорит, что таких богатырей и могучих убежденных борцов мало, но они изменят жизнь. «Рахметовы – это другая порода; они сливаются с общим делом так, что оно для них необходимость, наполняющая их жизнь; для них оно даже заменяет личную жизнь», – подтверждает Вера Павловна. Общее дело требует всего человека, и потому в России со временем появились профессиональные революционеры, подпольщики и эмигранты. «Особенный человек» Чернышевского – их прообраз, предшественник.

Путь Рахметова – революционная борьба и самопожертвование, и именно поэтому этот герой романа, кажущийся лишним и ненужным, Чернышевскому необходим, показал всем, что борьба с самодержавием неизбежна и что к ней надо готовиться. Автор прямо намекает, что его путешествующий по миру герой вернется в Россию скоро, «года через три-четыре», когда придет время революции. В реальность Рахметова и серьезность его намерений, близость революционного освобождения передовая интеллигенция поверила, ему стали подражать.

Надо понимать, в какой невероятной спешке (за пять месяцев!) и духовном напряжении узник Петропавловской крепости писал урывками свой роман, ежедневно ожидая суда и отправки в каторжные работы. Отсюда многочисленные промахи, ошибки в языке, в логике характеров, фразы не очень высокого вкуса, невероятные и раздражающие подробности. Видно, что автор – не профессиональный романист, не владеет техникой повествования и построения характера, его язык неправилен, иногда похож на неуклюжий перевод с иностранного. Он часто сам рассказывает о своих героях, а не показывает их.

Эту уязвимую, местами очень слабую в своей публицистической художественности книгу очень легко критиковать как беллетристику невысокого уровня: чего стоят один спокойный приезд фиктивного «самоубийцы» (а ведь это уголовно наказуемое деяние и для него, и для его жены, и для венчавшего ее при живом первом муже священника) Лопухова в Петербург, где его, врача и профессора, знают сотни студентов, больных и знакомых, под видом американца Чарльза Бьюмонта и открытая жизнь там, завершающаяся разумной женитьбой на удачно подобранной ему супругами Кирсановыми прогрессивно мыслящей молодой невесте. Да, это не «Война и мир» и не «Дворянское гнездо». Перед нами совсем другая литература, не только художественность, но и цели ее иные.

Потом Достоевский дал в «Дневнике писателя» за 1876 год обобщенный портрет демократического литератора «из новых людей» школы Чернышевского: «Он вступает на литературное поприще и знать не хочет ничего предыдущего; он от себя и сам по себе. Он проповедует новое, он прямо ставит идеал нового слова и нового человека. Он не знает ни европейской литературы, ни своей; он ничего не читал, да и не станет читать. Он не только не читал Пушкина и Тургенева, но, право, вряд ли читал и своих, т.е. Белинского и Добролюбова. Он выводит новых героев и новых женщин…» Это, конечно, публицистический памфлет и сатира, но демократическая литература со времен Белинского так и создавалась: полуобразованными фанатичными идеологами, с какой-то классовой ненавистью к подлинной культуре и художественности, в полном разрыве с классической традицией и нравственными исканиями русских писателей подлинного реализма.

Но всем читателям и критикам «Что делать?» надо помнить, что Чернышевский спешил дать нарождавшейся революционно-демократической интеллигенции понятный и эффективный учебник «общего дела», оказавший огромное влияние на общественное сознание и изменивший мысли и жизнь многих поколений русских людей. Этот идеологический, социально-утопический роман великого мечтателя остается главным документом, по которому мы можем сегодня судить о революционно-демократической интеллигенции, ее быте, облике, характере и идеалах. На книгу Чернышевского так или иначе откликнулись многие русские писатели, причем они отвечали ее автору не публицистическими статьями, но также романами (см. «Преступление и наказание» Достоевского). И не забудем, что это единственная русская утопия, воплотившаяся в жизнь. Пока все наши судорожные, неизбежно кровавые попытки вырваться из страшного «четвертого сна» были безуспешными. У людей с «новой» нравственностью (а точнее, с полным отсутствием таковой) оказалась железная хватка.

Перечитывая сегодня роман «Что делать?», мы понимаем, пусть не все и не сразу, что проблемы, столь четко обозначенные революционным мечтателем Чернышевским и отраженные многими русскими прозаиками, отнюдь не стали историей, нашим прошлым. И чтобы увидеть всю их своевременность и острую современность, надо знать судьбу идей писателя в их исторической динамике, в мировоззрении поколений, в самодвижении русской художественной прозы, ее истории и поэтики. Тогда странная, уязвимая книга Чернышевского о «новых» людях перестанет, наконец, восприниматься как скучное обязательное чтение суконного идеологического документа для школьников и студентов и будет, наконец, читаться как роман, станет понятной и поучительной для всех нас, запутавшихся в той же паутине «роковых» вопросов.