Динамика занятости и безработицы в России

Период трансформации российской экономики сопровождался сокращением численности занятых и ростом числа безработных. Для уровня общей безработицы характерно достаточно равномерное повышение с 4,7 % в 1992 г. до 10 % в 1995 г. с относительной стабилизацией в период 1996–1997 гг., послекризисным резким увеличением в 1998–1999 гг. до 12,7 % и возвратом на докризисный уровень 10,5 % в 2000 г. В 2002 г. этот показатель снизился до 7,9 % экономически активного населения (2003 г. – 8,7 %). Отметим, что эти данные подтверждают закономерность «снижение инфляции – рост безработицы». Вместе с тем в краткосрочном периоде обратная взаимосвязь не прослеживается: рост инфляции в период финансового кризиса сопровождается ростом безработицы в России.

Динамика показателя регистрируемой безработицы не отражала общей закономерности, сложившейся в 1995–1999 гг.: при росте уровня общей безработицы с 8,8 % до 12,7 % уровень регистрируемой безработицы снизился с 3,3 % до 1,9 % (в 2002 г. – до 1,8 %, в 2003 г. – до 2,2 %). Доля регистрируемой безработицы в общей численности безработных снижалась, что было обусловлено проблемами финансирования службы занятости: отсутствием средств на выплату пособий и проведение активной политики занятости, низкими размерами пособий для ищущих работу впервые или после длительного (более 1 года) перерыва в работе. Так, в 1999 г. почти половина получателей пособий по безработице получали его в минимальном размере (в 2003 г. – 58 %). Таким образом, в переходной экономике институциональные факторы предопределили снижение показателя регистрируемой безработицы. Лишь в 2001–2002 гг. наметился перелом этой тенденции, что во многом связано с ростом уровня пособий по безработице и активизацией работы по трудоустройству.

Проблемы рынка труда в России носят ярко выраженный региональный характер (табл. 2). Различия в минимальном и максимальном уровне общей безработицы по регионам варьируются от 1,5 % (Москва) до 47,6 % (Ингушетия). К регионам с высоким уровнем безработицы относятся те, где высок естественный прирост населения (Дагестан, Калмыкия, Тува, Карачаево-Черкесия, Агинский Бурятский АО), а также регионы, где высокий естественный прирост сочетается с массовым притоком беженцев (Ингушетия и Северная Осетия). Кроме того, выделяются депрессивные регионы с преобладанием кризисных отраслей (легкая промышленность, военно-промышленный комплекс) – Ивановская, Владимирская и Костромская области, республики Удмуртия, Мордовия, Марий-Эл и др. Актуален и вопрос сельской безработицы, уровень которой с 1994 г. превышает показатель городской незанятости. В значительном числе регионов России существуют районы с очаговой безработицей, жестко локализованной на определенных территориях и неустранимой без внешнего вмешательства. На замкнутость очаговой безработицы влияет моноотраслевая специализация городов и районов, низкая межтерриториальная мобильность населения, различия в подходе властей к проведению экономических преобразований, направленность государственной финансовой помощи на паллиативные меры снижения напряженности рынка труда в ущерб стимулированию миграции.

Таблица 2

Распределение регионов России по уровню безработицы
(1995–2000 годы)

При относительной стабилизации уровня безработицы достаточно велика ее продолжительность. Так, если в 1993 г. не имело ра­боты больше одного года 18,2 % всех безработных, то в 1996 г. уже 32,5 %; а в 1999 г. – 44,6 % (в 2003 г. показатель снизился до 39 %). В то же время, по данным Центра по изучению переходной экономики ИМЭМО РАН «Российский экономический барометр», стабильно высоким останется потенциал фрикционной безработицы: удельный вес уволившихся по собственному желанию в общей численности безработных превышает 28 % (в регистрируемой безработице – более 42 %). В 2003 г. среднее время поиска работы составило 8,6 месяца. В составе безработных женщины составляют 46,4 %, молодежь – 38,2 %, пенсионеры – 6,7 %. Большая часть безработных (50,2 %) имеет начальное и среднее общее образование.

Специфической чертой российской безработицы является ее значительная скрытая составляющая, и далеко не все составляющие скрытой безработицы поддаются статистической оценке. Тем не менее, по данным Государственной службы занятости РФ, в предкризисном 1997 г. в режиме вынужденной неполной занятости ежемесячно работало более 4 млн человек. В тот же период, по экспертным оценкам, избыточная численность работающих (неэффективная занятость) составила 12,5–13 млн человек, т. е. 19–20 % экономически активного населения. Эти процессы усилились в 1998 г., а в 1999 г. наступило снижение объема скрытой безработицы более чем на треть с тенденцией к дальнейшему сокращению. В 2002 г. в режиме вынужденной неполной занятости работало более 5,4 % среднесписочной численности работающих, в 2003 г. – 4,2 %. Доля избыточной рабочей силы в промышленности в 2002 г. снизилась до 3,9 %. Сейчас наибольшие размеры скрытая безработица имеет на предприятиях промышленности, транспорта, в строительстве и научных учреждениях.

По мнению специалистов, показатель безработицы в России существенно завышает теневая занятость. По их оценкам, около 20 % прироста численности безработных и почти 100 % сокращения официального уровня экономически активного населения обусловлено увеличением теневой занятости. Иными словами, лица, учитываемые как безработные или экономически неактивное население, по сути, относятся к занятым в теневой экономике. Общие масштабы теневой занятости оцениваются в 10 млн человек.

Безработица в России в переходный период определялась следующими факторами:

1.Масштабный спад производства, обусловленный как самим процессом трансформации экономики, так и спецификой проводимой государством экономической политики. Так, за период 1992–1996 гг. ВВП снизился на 37 %. Существенным пер­во­на­чальным фактором экономического спада явился разрыв хозяйственных связей и единого экономического пространства при распаде СССР. Это нарушило целостность производственного процесса, а отсутствие достаточных финансовых средств сделало невозможным обеспечение комплектующих поставок предприятий за счет импорта.

2.Снижение спроса на инвестиции. При этом темпы снижения объема инвестиций превышали темпы спада производства. Так, по оценкам рабочей группы Всемирного банка и Госкомстата России, снижение объема капитальных вложений превышало снижение ВВП в 2,5–3 раза.

3.Существенную роль сыграла высокая тяжесть налогового бремени. Это способствовало не только снижению инвестиционного потенциала предприятий, но и «уходу в тень» значительной части экономической деятельности и, соответственно, занятости и заработной платы.

4.Большое значение имел и такой фактор, как структурные изменения в экономике, не являющиеся, к сожалению, результатом активной структурной политики, а фиксирующие различную динамику падения производства по отраслям. В наибольшей степени спад затронул обрабатывающие отрасли, где сформировались зоны хронического кризиса. Снизился удельный вес отраслей инвестиционного комплекса (тяжелое, энергетическое, химическое, нефтяное, строительно-дорожное машиностроение), а также наукоемких отраслей (станкостроение, электротехническая промышленность и приборостроение). В известной мере отраслевая структура российской экономики приобрела черты колониального типа с вывозом сырья и ввозом готовой продукции.

5.В качестве отдельного фактора можно выделить конверсию оборонной промышленности, которая обеспечивала значительное количество рабочих мест и характеризовалась высоким научно-тех­ническим потенциалом. Именно оборонные предприятия зачастую яв­лялись градообразующими и обеспечивали занятость в отдельных городах. Однако во многих случаях вместо перепрофилирования производства имело место его свертывание, что привело к масштабному высвобождению научно-технических и высококвалифицированных рабочих кадров.

6.Спад производства в России не сопровождался соответствую­щим сокращением занятости. Если объем ВВП в 1992–1999 гг. снизился на 33 %, то уровень занятости – лишь на 8 %, что обусловило падение производительности труда и реальной заработной платы. Отметим, что в большинстве восточно-европейских стран в первый период рыночных реформ сокращение численности занятых соответствовало примерно 50 % общего спада производства. Реальное высвобождение, полностью компенсирующее спад производства, привело бы к соотношению численности «эффективно занятых» и «полностью безработных» – 47 млн человек к 25 млн человек, или уровню открытой безработицы около 35 %. Для создания же адекватного количества эффективных рабочих мест потребовался бы ежегодный рост ВВП на 30–40 %.

7.Снижение реальной заработной платы и реальных денежных доходов основной части населения (к 1998 г. последние составили 40 % от уровня 1990 г., снизившись к концу 1998 г. по сравнению с докризисным уровнем 1997 г. еще на 18,2 %) обусловило сокращение потребительского спроса. Так, по расчетам ИНП РАН только после кризиса 1998 г. уровень реального потребления населения сократился на треть, а за период 1999–2003 гг. реальные денежные доходы населения возросли более чем на 45 %.

8.К факторам перехода следует отнести и сокращение затрат на образование и снижение профессионально-квалификационного уровня населения. Так, доля государственных расходов на образование в ВВП до 2003 г. не превышала 3,8 % и лишь в бюджете 2004 г. была запланирована на уровне 4,5 %. Среднегодовые затраты работодателей на внутрифирменное обучение составляли, по оценкам специалистов, около 0,5–0,7 % расходов на оплату труда. По сравнению с 1990 г. почти в 4 раза снизилась численность подготовленных на производстве, периодичность повышения квалификации составила у руководителей 7–8 лет, у рабочих – 13–15 лет (в развитых странах соответственно 3–5 и 3–6 лет). Сокращение расходов на образование и науку в ВВП, снижение образовательного уровня молодежи привело к снижению индекса интеллектуального потенциала общества почти вдвое.