Неоавстрийская школа.

На 40—60-е гг. приходится публикация значительной части новых произведений теоретиков неоклассической школы, а также переиздание опубликованных ранее работ. В 1940 г. выходит в свет книга Л. Мизеса «Политическая экономия: Теория торговли и хозяйствования». В первом переработанном американском издании она получила наименование «Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории» (1949) и с тех пор неоднократно переиздавалась под этим названием. «Трактат» — самая значительная работа Л.Мизеса, своего рода вершина его теоретической деятельности. Несколько позже публикуются его книги «Всемогущее государство» (1944) и «Антикапиталистический менталитет» (1956). Значительное место в творчестве Л.Мизеса занимают проблемы теории познания экономических явлений. В данной связи обращают на себя внимание его работы «Теория и история» (1957) и «Гносеологические проблемы экономической науки» (1960). В 1962 г. выходит в свет его работа «Основные начала экономической науки». Из числа переизданных в первые послевоенные десятилетия работ Л.Мизеса заслуживает внимание капитальный труд «Социализм: Экономический и социологический анализ», впервые опубликованный в 1922 г. О значении этой работы можно судить по тому, что в предисловии к ней в 1978 г. Ф. Хайек писал, что эта книга «поставила под вопрос мировоззрение поколения и мало-помалу изменила мышление многих», прежде стремившихся — под влиянием разрушений и ужасов первой мировой войны — к более рациональному и более справедливому, нежели капитализм, обществу и видевших воплощение этой идеи в социалистическом строе. Критика социализма переплеталась в работах Л.Мизеса с пропагандой и обоснованием свободного предпринимательства. Не случайно американский историк экономической мысли Бен Б. Селигмен характеризует Л. фон Мизеса как защитника экономического либерализма «в крайних формах».

Важное место в трудах Л.Мизеса, особенно послевоенного периода, отводится праксиологии, учению о человеческом поведении, или науке о принципах человеческого выбора. Категории праксиологии рассматриваются в качестве вечных и неизменных, поскольку они, по Л.Мизесу, отражают неизменную структуру человеческого мышления. Л.Мизес считал, что в основу этого учения должны быть положены некие априорные истины относительно данной структуры, из которых с помощью дедуктивного метода должно быть выстроено все здание экономической теории. При этом. особое внимание Л.Мизес уделял логической последовательности как таковой, полагая, что только она в состоянии обеспечить подлинно научный результат, в то время как другие методы исследования — исторический, эмпирический и т.п. — затрудняют логически последовательный подход к экономическим явлениям, так как включают в себя личные пристрастия исследователей, что не может не сказаться на результатах анализа. Одна из априорных истин, положенных Мизесом в основу праксиологии, состояла в его трактовке цели человеческих действий как стремления избавиться от охватывающего человека ощущения беспокойства. Нетрудно заметить, что такой подход низводит характеристику цели действий человека до уровня реакции простейших организмов на внешние раздражения. Попытка Мизеса разработать универсальные принципы человеческого выбора вне исторического контекста, существующей социально-экономической структуры общества, характера и уровня развития культуры фактически означает абстрагирование от решающих факторов и условий, определяющих такой выбор. Тем не менее она нацелена на обоснование концепции свободного предпринимательства.

Критика Мизесом социализма и государственного вмешательства в экономику была поддержана и продолжена его учеником и коллегой, самым влиятельным в XX в. теоретиком либерализма Фридрихом фон Хайеком — лауреатом Нобелевской премии по экономике, присужденной ему (вместе с Г. Мюрдалем) в 1974 г.

Основные научные интересы Хайека сосредоточивались вокруг философских, правовых, политических и экономических проблем рыночной экономики, а также теории и методологии процесса познания. Среди многочисленных трудов Хайека важное место занимают: «Дорога к рабству» (1944), к началу 90-х гг. переведенная на 14 иностранных языков и рассматривающая любую форму государственного вмешательства в экономику как разновидность тоталитаризма; «Индивидуализм и экономический порядок» (1948), в которой экономические интересы индивидов, их предпочтения и субъективные оценки рассматривались в качестве основы «экономического порядка»; «Конституция свободы» (1960), излагающая правовые принципы общества, основанного на идеалах либерализма. Изложенные здесь положения получили дальнейшее развитие в трехтомной работе Хайека «Право, законодательство и свобода» (1973,1976,1979), в которой автор оценивал правовые и политические основы современной западной демократии как противоречащие идеалам подлинного либерализма и намечает пути их реформирования в целях приближения к этим идеалам. Последняя значительная работа Хайека — «Пагубная самонадеянность: Ошибки социализма» (1988), фактически подводящая своего рода итог его более чем полувековой научно-публицистической деятельности, нацелена преимущественно на обоснование рыночной экономики и критику социализма.

Значительное место в творчестве Хайека занимают проблемы теории и методологии познания. Так, в работе «Структура восприятия» (1952) исследуются проблемы теоретической психологии, прежде всего психологии познавательного процесса; публикация «Контрреволюция науки» (1952). содержит критику отождествления методологии естественных и общественных наук, а также представления о науке как определяющем факторе социального прогресса, способном служить основой для разрешения сложнейших современных социально-экономических проблем (концепции сциентизма); двухтомная работа «Исследование по философии, политике, экономике и истории идей» (1967 — I том, 1978 — 2 том) обобщает представления Хайека по философии и методологии процесса познания.

Методология Хайека обладает рядом своеобразных черт. Прежде всего, для него характерен своего рода социологический подход к общественным, в том числе экономическим, явлениям. В круг рассматриваемых им проблем включаются не только собственно экономические вопросы, но и в тесной связи с ними социальные, политические и этические аспекты жизни общества. Экономические явления рассматриваются в качестве неотъемлемой части социально-экономической системы, причем, прежде всего подчеркиваются те их социальные черты и свойства, которые присущи рыночной системе в целом в условиях свободной конкуренции, в частности индивидуализм хозяйствующих субъектов, их субъективные оценки, их представления об экономической свободе, их конкурентная природа и т.п. При этом собственно экономическое содержание указанных явлений, как правило, остается в тени. Основой такого подхода явилась большая, чем у ранней австрийской школы, субъективизация экономической теории. По мнению Хайека, экономические явления в принципе не могут быть выражены в «объективных» терминах, поскольку они отражают лишь субъективные представления людей и ничего более. Отсюда Хайек делает заключение о коренном отличии методов общественных и естественных наук, в которых «объективные» категории вполне отвечают природе изучаемого предмета.

Рассмотренная черта методологии Хайека органически связана с присущим ему методологическим индивидуализмом и субъективизмом, лежащим в основе отмеченного выше социологического подхода к экономическим явлениям. Эта вторая особенность методологии Хайека навеяна философией неокантианства с ее проповедью ограниченности человеческого разума и основана на представлении об отсутствии объективных критериев истины при анализе экономических процессов, поскольку всякий исследователь по необходимости вносит в процесс анализа свое собственное «я» — свой опыт, свои ошибки, свое миропонимание, и т.п. Объект исследования, таким образом, оказывается в определенном смысле неотделимым от его субъекта. В естественных науках, пояснял Хайек, исследователь находится вне изучаемого объекта, тогда как предмет общественных наук — поведение людей и их мотивы — по необходимости предполагает, что собственные мотивы и установки исследователя включены в этот последний, что не может не сказаться на результатах исследования. Поэтому задача общественной науки представлялась Хайеку не в том, чтобы обнаружить объективные законы общественного развития, а в том, чтобы найти границы познаваемости социально-экономических процессов. По Хайеку, следовало бы признать ограниченность познавательных возможностей человека и не требовать от науки ничего сверх субъективно-психологических оценок экономических явлений. Отсюда Хайек, в частности, делал заключение о принципиальной невозможности математизации экономической науки, предполагающей, что экономические знания имеют объективную основу, что, по Хайеку, не соответствует действительности.

Методологический индивидуализм и субъективизм Хайека фактически означают признание непознаваемости экономических явлений, поскольку теоретическая модель экономики, по его мнению, строится исследователем на субъективном, а потому произвольном, выборе отдельных элементов действительности. Следовательно, такая модель не может дать подлинно научных знаний об экономике, не зависимых от субъективного опыта исследователя. Дело усугубляется еще и тем, что как экономическая действительность, так и человеческий разум не остаются неизменными, а постоянно эволюционируют.

Вместе с тем, методологический индивидуализм и субъективизм Хайека обусловливают микроэкономическую направленность его концепций и отрицание им макроэкономического анализа как такового. По его мнению, макроэкономические зависимости, которыми оперируют представители многих школ экономической мысли —кейнсианства, марксизма, монетаризма и ряда других — имеют мало общего с реальной действительностью, поскольку в основе хозяйственной жизни лежат индивидуальные субъективно-психологические оценки и мотивы хозяйствующих субъектов, ни в коей мере не сводимые в какие бы то ни было общие закономерности. С этих позиций неоавстрийская школа выступает и против неоклассической теории равновесия. Признавая возможность экономического равновесия по отношению к отдельным фирмам на микроуровне, ее представители отрицают применимость этого понятия к экономике в целом на макроуровне, поскольку в ином случае пришлось бы признать познаваемость экономических явлений.

Важнейшее место в теории либерализма Хайека занимает его учение о спонтанном характере рыночного порядка. Оно играет двоякую роль. Во-первых — в качестве одного из главных методологических принципов и, во-вторых — центрального звена концепции либерализма Хайека.

По мысли Хайека, рыночная экономика возникает и эволюционирует в результате взаимодействия людей. Однако отсюда вовсе не следует вывод о том, что такой характер ее формирования и развития создает для людей возможность целенаправленного воздействия на эти процессы. Дело в том, что рыночная экономика развивается в соответствии со своей собственной внутренней логикой, обусловленной тем обстоятельством, что в ее формировании люди руководствуются своими практическими знаниями, воплощенными в обычаях и привычках. По большей части это, так сказать, неявное знание, которое не осознается его носителями и потому не может быть отделено от них, формализовано, обобщено в каких-либо теориях и положено в основу экономической политики. Используемые хозяйствующими субъектами практические знания представляют собой своего рода «рассеянную» и «скоропортящуюся» информацию о быстро и постоянно изменяющихся конкретных условиях и параметрах текущей деятельности в сфере экономики, притом информацию гигантского объема. Характер знания, лежащего в основе эволюции рыночного порядка, полностью исключает, по мнению Хайека, саму возможность какого бы то ни было вмешательства в этот процесс без угрозы частичного или полного разрушения. Рыночный порядок, утверждает Хайек, принципиально отличается от природных и технологических объектов и систем, знания о которых в виде конкретных данных, формул, графиков и т.п. легко поддаются формализации и могут быть использованы для управления такими объектами и системами.

Хайек считает, что ведущая роль в формировании и распространении практических текущих знаний о хозяйстве принадлежит механизму рынка, который через систему цен, изменение соотношения спроса и предложения, рекламу и т.п. систематически передает информацию о том, что, где, как, когда производить, покупать и продавать, и тем самым обеспечивает координацию действий участников рынка. Рынок, таким образом, рассматривается как своеобразный информационный механизм, обеспечивающий получение не фрагментарного, а системного знания об экономике, без которого невозможна сколько-нибудь эффективная хозяйственная деятельность. С этих позиций Хайек вступает в полемику с другими представителями неоклассической школы, считающими, что рынок представляет собой социальный механизм, распределяющий ограниченный и к тому же известный объем ресурсов в соответствии с объемом и структурой потребностей покупателей. С точки зрения Хайека, если бы проблема состояла в такого рода распределении, то рынок с присущей ему конкуренцией был бы не нужен. С такой задачей вполне справилась бы система планового распределения производственных продуктов из единого центра. Рынок же, утверждает Хайек, обладает таким преимуществом, что он в состоянии эффективно распределять те ресурсы, которые ранее не были и не могли быть учтены, на хозяйственные цели, которые ранее не были и не могли быть выявлены. Конкуренция, писал Хайек, это эффективный способ направления неизвестных ресурсов на неизвестные цели. Эти задачи рынок может выполнять, отмечает Хайек, в силу того, что он в состоянии выявить, распространить и эффективно использовать ранее неизвестные данные о потребностях, ресурсах и технологиях, то есть выступить в роли специфической информационной системы.

Как поясняет Хайек, спонтанный характер рыночного порядка означает, что любое вмешательство в него может лишь подорвать механизм рынка и парализовать хозяйственную систему в целом. Более того, любой сознательный контроль над хозяйственной жизнью, любая экономическая политика, нацеленная на получение определенных результатов, будь то политика полной занятости, экономического роста, борьбы с инфляцией или экономическими спадами, балансирования спроса и предложения денежной массы и т.п., по мнению Хайека, в принципе невозможна, поскольку она не в состоянии учесть и использовать тот массив знаний, который необходим для ее успешной реализации. Она может иметь только разрушительные последствия для экономики. Не менее негативны последствия вмешательства в рыночный порядок с целью его реформирования или совершенствования, независимо от того, какими намерениями руководствуются лица, посягающие на этот порядок. Рыночный порядок, отмечает Хайек, развивается на основе собственной внутренней логики, не имеющей ничего общего с морально-этическими нормами, которые отстаивают представители тех или иных социальных слоев и классов, требующие большей справедливости, большего равенства в распределении доходов и имущества и т.п.

Идею спонтанности развития рыночного порядка Хайек распространял и на его составляющие, в том числе и на деньги. Последние, по его мнению, не должны выступать в роли инструмента экономической политики государства, имеющей целью (как предлагали монетаристы) обеспечение постоянного темпа прироста денежной массы в обращении в соответствии с объемом спроса на деньги, ибо, по мнению Хайека, это противоречит самой природе данного явления. Стабильность денежной системы может быть достигнута, как полагал Хайек, лишь на путях ее либерализации, предполагающей отмену правительственной монополии на эмиссию денег и замену ее конкуренцией частных эмитентов. Такого рода конкуренция отвечала бы рыночной природе денег и была бы способна, по мысли Хайека, не допустить инфляции и экономических спадов, порождаемых политикой государственного регулирования экономики. Данная позиция Хайека направлена как против монетаризма, так и против кейнсианской концепции, рассматривающей деньги в качестве одного из инструментов государственного воздействия на экономику.

Кейнсианство вообще явилось одной из главных мишеней критики Хайека. Выступая против него, Хайек использовал свою концепцию спонтанного рыночного порядка, которая в принципе исключает какое бы то ни было вмешательство государства в экономическую жизнь общества. Вместе с тем, Хайек в этой борьбе опирался и на свои представления о «неявном» знании хозяйствующих субъектов, упрекая Кейнса в том, что он переоценивает возможности экономической науки, способной дать лишь абстрактное, а потому неполное знание о самых общих тенденциях экономической жизни, и оставляющей в стороне главное — практические знания хозяйствующих агентов, лежащие в основе реальных экономических процессов. Неприемлемым для Хайека оказался и подход Кейнса к явлениям рыночной экономики с позиции макроуровня. По Хайеку, данный уровень экономических зависимостей не имеет аналогов в реальной действительности, где все экономические решения принимаются лишь индивидами с учетом их субъективных оценок и предпочтений.

Хайек противопоставляет теории Кейнса не только общие основы своей концепции, но и некоторые специальные аргументы, направленные против центральных положений кейнсианства:

1) считал необоснованной кейнсианскую концепцию совокупного спроса на том основании, что она оставляет без внимания проблему соотношения структуры спроса и структуры предложения. При значительном расхождении данных структур, отмечал Хайек, товары не будут реализованы, независимо от общего объема совокупного спроса.

2) несостоятельно и объяснение Кейнсом причин безработицы. Она вызывается не недостаточным уровнем эффективного спроса, как полагал Кейнс, а высоким уровнем заработной платы, обусловленным непомерными требованиями профсоюзов, что приводит к неоправданному сокращению прибылей предпринимателей и соответствующему уменьшению спроса на труд. Поскольку в качестве причины безработицы выступают профсоюзные организации, утверждает Хайек, нет никаких оснований возлагать ответственность за безработицу на правительство и тем более правительство не должно нести никаких обязательств по ее устранению.

3) кейнсианская концепция регулируемой валюты. Хайек утверждал, что использование умеренной инфляции в качестве средства борьбы с безработицей в действительности лишь усилит безработицу и дополнит ее инфляционным процессом. Дело в том, пояснял Хайек, что это приведет к неравномерному росту цен, а по этой причине — и к нерациональному использованию ресурсов, поскольку они будут направляться в отрасли с искусственной высокой конъюнктурой, вызванной ростом цен. Для поддержания этой конъюнктуры потребуются новые денежно-кредитные инъекции, что усилит инфляционный процесс, а возникающие в этой связи структурные диспропорции усилят безработицу. Решение перечисленных проблем следует искать не на путях мифической «кривой Филлипса», отмечал Хайек, а в рамках свободного рыночного хозяйства.

Учение о спонтанном характере рыночного порядка, а также концепцию неявного знания Хайек широко использовал и в своей критике социализма:

1) Концентрация экономической власти в руках плановых органов представлялась ему как имеющая исключительно негативные последствия в силу ряда причин:

А) подрывает естественный ход общественно-исторического процесса, лишая его внутренних движущих сил развития.

Б) навязывает обществу произвольно выбранную шкалу ценностей, которой оно должно руководствоваться в своей хозяйственной деятельности. Такая шкала по необходимости отражает борьбу различных групп в центральных, в том числе плановых органах, а подчас и волюнтаристские зигзаги высших должностных лиц, а потому дезориентирует общество при определении конкретных целей хозяйствования и средств их достижения.

2) Централизованная плановая экономика лишена тех механизмов компенсации ошибок хозяйствующих субъектов, которые действуют в рыночной экономике. В этой последней хозяйственные решения принимаются всеми без исключения субъектами экономики. По этой причине ошибки одних неизбежно компенсируются успешной хозяйственной деятельностью других. В плановой же экономике допущенная ошибка может быть замечена и исправлена только после того, как хозяйству уже нанесен невосполнимый ущерб.

3) Плановая экономика не в состоянии ни использовать лежащее в основе хозяйственной деятельности неявное знание, ни заменить его чем-либо адекватным.

Вывод: социалистическая система ликвидирует экономическую свободу граждан и превращает их из активных самостоятельных субъектов хозяйствования в пассивные объекты плановой экономики.

4) Отрицательное отношение вызывает у Хайека и связанная с социализмом идея социальной справедливости, понимаемая как ослабление имущественного неравенства и перераспределение доходов в пользу малообеспеченных слоев населения, в том числе и с помощью прогрессивной системы налогообложения. Эта идея лишена смысла:

А) поскольку этические понятия в принципе не применимы к имеющим спонтанную природу социально-экономическим процессам, подобно тому как они не применимы к физическим процессам, протекающим, например, в рамках Солнечной системы;

Б) политика социальной справедливости подрывает адаптивные свойства рыночного порядка, с необходимостью ведущего к систематическому отмиранию тех отраслей и сфер хозяйства, которые перестают отвечать потребностям и в которых по этой причине возникает безработица, происходит понижение доходов и т.п.

В) перераспределение доходов в пользу отживающих своей век видов хозяйственной деятельности способно лишь понизить экономическую эффективность и замедлить экономический рост.

Между тем, отмечает Хайек, именно ускоренное экономическое развитие, непременным условием которого является невмешательство в стихийно действующие силы рыночного порядка, как раз и способно компенсировать понижение доходов в неперспективных отраслях. Вместе с тем, Хайек полагал, что государство, создавая общие предпосылки для функционирования свободной рыночной экономики, должно предоставлять обществу некоторые социальные услуги, которые не в состоянии предложить рынок. Прежде всего это пенсионное обеспечение, развитие системы здравоохранения и просвещения, страхование от безработицы и т.п.

Главное произведение Хайека, направленное против социализма — это уже упоминавшаяся книга «Пагубная самонадеянность: Ошибки социализма». В ней противопоставляются капитализм, рассматриваемый Хайеком как «расширенный порядок человеческого сотрудничества», который возник естественным образом в результате следования, как он выражается, определенной моральной практике, и социализм, который в представлении Хайека выступает как искусственно сконструированная социально-экономическая система. С его точки зрения, единственно возможный путь развития для человечества — это капитализм. Поэтому проблему выбора между капитализмом и социализмом он трактует как вопрос о самом существовании человеческого общества. «Спор о рыночном порядке и социализме, писал он, есть спор о выживании — ни больше ни меньше. Следование социалистической морали привело бы к уничтожению большей части современного человечества и обнищанию основной массы оставшихся. Хайек полагает, что спонтанно, естественным образом возникшая система всегда совершеннее искусственно созданной. Не случайно, отмечает он, при рыночном порядке производится и накапливается больше знаний и богатства, чем это возможно в централизованно управляемой экономике. Все дело в том, что капитализм «обладает наивысшей способностью использовать рассеянное знание» благодаря присущей ему рыночной конкуренции, которая представляет собой единственный известный человечеству способ информирования хозяйствующих субъектов о таких направлениях деятельности, которые могут дать максимальный результат.

Противопоставляя капитализм и социализм, Хайек разграничивает два принципа регулирования отношений между людьми. Во-первых, это инстинкты, отражающие биологическую природу человека и игравшие определяющую роль на самом начальном этапе развития человечества — стадном. Во-вторых, это правила расширенного порядка как спонтанно сложившейся и развивающейся системы человеческого поведения в обществе, «особенно касающиеся честности, договоров, частной собственности, конкуренции, прибыли и частной жизни». Эти последние правила, в отличие от инстинктов, передающихся биологическим путем, распространяются благодаря традициям, обучению и подражанию. Людям приходится жить в двух системах правил, которые находятся в конфл икте друг с другом, поскольку правила расширенного порядка заставляют воздерживаться от того, к чему людей побуждают их инстинкты, к захвату чужой собственности, нарушению договоров, например.

Сопоставляя эти две системы правил, из которых первая обусловлена биологической природой человека, а вторая носит сугубо социальный характер, Хайек замечает, что расширенный порядок представляет собой искусственное образование. Он писал: «Этот порядок носит сугубо «неестесственный» характер... Ибо он не сообразуется с биологическим естеством человека». Вместе с тем он отмечает, что указанный порядок не более искуственен, чем вся человеческая цивилизация — язык, разум, искусство и т.п. «В другом, однако, смысле расширенный порядок носит вполне естественный характер, ибо, подобно сходным биологическим феноменам, он естественно развивался в процессе естественного отбора». Первую систему правил, основанную, в трактовке Хайека, на естественных инстинктах человека с присущей им моралью солидарности, альтруизма, группового принятия решений и т.п., он осуждает, так как видит в них препятствие к распространению и использованию «рассеянных» знаний и росту богатства. Вместе с тем эти инстинкты, по оценке Хайека, представляют собой «основной источник коллективистской традиции». Деятельность реформаторов, стремящихся внести в процесс общественного развития «сознательное преследование известных и непосредственно воспринимаемых полезных целей», трактуется Хайеком как «пережиток инстинктивной и осмотрительной микроэтики малого стада».

Основная идея книги Хайека, выраженная в ее названии, состоит втом, что «пагубную самонадеянность» реформаторов и прежде всего социалистов он усматривает в преувеличении ими роли разума в общественном развитии, в силу чего они считают возможным вмешиваться в спонтанный ход общественной эволюции.... Моральные нормы и традиции, а не интеллект и расчетливый разум позволили людям, — отмечал он, — подняться над уровнем дикарей». Характерно, что к нормам морали он относит, «в частности, наши институты собственности, свободы и справедливости». Хайек осуждает эту пагубную самонадеянность, трактуя ее как представление о способности человека «лепить» окружающий мир в соответствии со своими желаниями. Здесь социальное реформаторство представлено им как проявление истого волюнтаризма.

В целом социально-экономическая философия неоавстрийской школы с ее резкой оппозиционностью любым формам государственного вмешательства и вообще макроэкономического регулирования длительное время считалась реликтом эпохи laisser faire, пережитком старомодного либерализма. Лишь в связи с кризисом кейнсианства в 70-е гг. и марксизма в 80— 90-е гг. возрос интерес к концепциям неоавстрийцев, а их авторы получили официальное признание. Обнаружилось, что неоавстрийцы сыграли заметную роль в отстаивании принципов «свободного предпринимательства», а многие их положения, например концепция «спонтанного рыночного порядка», «очищения» рынков от воздействия государства, профсоюзов и других «загрязняющих» рынок факторов, послужили основой для новейших концепций неоконсерватизма.

2.2 Монетаризм

Основные представители: Милтон Фридмен (р.1912), Карл Бруннер, Алан Мельтцер, Анна Шварц.

Монетаризм считается одним из направлений неоклассической экономической мысли. Возник в середине 1950-х годов в США. Одним из признанных основателей и лидеров монетаризма является представитель так называемой Чикагской школы М. Фридмен. Первоначально монетаризм зародился как отдельная отрасль эмпирических исследований в области денежного обращения, а именно - как анализ спроса на деньги. В дальнейшем он эволюционировал, охватывая все более широкий круг экономических вопросов. В конце концов к середине 1970-х годов он превратился в респектабельную доктрину, рецептами которой стали пользоваться правительства многих капиталистических стран. Развитие и распространение монетаризма в 1950 - 1970-е годы было названо Монетаристской контрреволюцией.

В теоретическом плане монетаризм, с одной стороны, опирается на отдельные положения неоклассического синтеза (например, теория имущества, кривая Филлипса), а с другой, является продолжением докейнсианской неоклассической количественной теории денег.

Идея портфеля активов

Все блага, приобретаемые и хранимые хозяйствующим субъектом, можно представить в виде его активов. Их совокупность образует портфель активов. Деньги являются активом наряду с остальными благами. Активы хранятся индивидом либо вследствие того, что они приносят денежный доход (финансовые активы: акции, облигации), либо потому, что они имеют определенную полезность как таковые (нефинансовые активы: например, потребительские блага длительного пользования, капитальные блага), либо благодаря тому, что они доставляют удобство, ликвидность и безопасность (деньги). Задача индивида состоит в том, чтобы распределить имеющиеся у него ресурсы (богатство) таким образом, чтобы максимизировать свою полезность. Новую количественную теорию денег интересует, прежде всего, объем средств, хранимых в денежной (ликвидной) форме, т. е., иными словами, спрос на деньги.

Теория спроса на деньги

Спрос на деньги определяется тремя основными группами факторов:

а) общим богатством хозяйствующего субъекта;

б) издержками и выгодами, связанными с различными формами хранения богатства;

в) предпочтениями индивида в отношении различных форм хранения богатства. Рассмотрим каждую из этих групп в отдельности.

1. Богатство индивида выступает в качестве его бюджетного ограничения. Индивид не в состоянии обладать запасом денег, превышающим имеющееся у него богатство. С практической точки зрения, богатство с трудом поддается измерению и наилучшим приближением к нему является доход, получаемый хозяйствующим субъектом. В то же время фактический (измеряемый) доход подвержен значительным колебаниям, поэтому представляется наиболее целесообразным использование в данном случае так называемого «перманентного дохода». Принимая хозяйственные решения, люди ориентируются, прежде всего, на перманентный доход, а не на фактический доход. Перманентный доход есть средневзвешенная доходов, которые индивид ожидает получить за все будущие периоды. При этом его ожидания формируются на основе результатов прошлых периодов. Чем ближе тот или иной прошлый период по времени к настоящему моменту, тем больший вес ему приписывается. Обычно при оценке перманентного дохода значимым является период в три года. Иными словами, упрощенно перманентный доход можно рассматривать как среднюю взвешенную из доходов, полученных за предыдущие три года. Таким образом, изменение фактического дохода не оказывает влияния на расходы индивида в том же периоде, но может повлиять на его решения в будущем[1]

2. Еще одним фактором спроса на деньги является соотношение издержек и выгод хранения различных активов, к числу которых М.Фридмен относит деньги, облигации, акции и физические активы.

А) Деньги, как правило, не приносят никакого финансового дохода. Преимущества их связаны с тем, что они доставляют известное удобство, ликвидность и безопасность. С другой стороны, они имеют определенную стоимость хранения - их реальная ценность (количество благ, которые на них можно приобрести) падает с ростом общего уровня цен. Кроме того, существует альтернативная стоимость их держания, которая может быть измерена с помощью процентной ставки.

Б) Облигации приносят доход, который может выступать в двух формах: ежегодные «купонные» платежи и прирост ценности (последний может быть, конечно, и отрицательным). Купонные платежи имеют постоянную номинальную ценность. Рыночная доходность облигации (r_B) определяется как частное от деления купонного платежа на рыночную ценность облигации.

В) Акции приносят доход своему владельцу в тех же формах, что и облигации, с той только разницей, что ежегодные платежи по ним (дивиденды) имеют постоянную реальную, а не номинальную ценность. Рыночная доходность акции (r_Е) есть частное от деления суммы дивидендов на рыночную ценность акции.

Г) Физические блага приносят, в отличие от ценных бумаг доход в натуре, поэтому в реальном выражении он остается неизменным.

3. Наконец, в качестве последнего фактора фигурируют предпочтения, с помощью которых М.Фридмен объясняет «нестандартное поведение» людей, т. е. ситуации, когда люди ведут себя иначе, чем можно было ожидать, исходя из действия предыдущих двух факторов. Иными словами, предпочтения у М.Фридмена играют роль «неразложимого остатка» - изменения значения функции, не объясняемого изменениями аргумента. Человек может рассматривать деньги как «низшее благо», или благо первой необходимости, спрос на которое растет медленнее, чем доход; или как предмет роскоши, спрос на который растет быстрее, чем повышается доход. Кроме того, спрос на деньги может определяться ожиданиями индивида. Как правило, в условиях нестабильности и роста неопределенности люди готовы большую часть своего богатства держать в денежной форме, и наоборот, стабильность располагает к уменьшению доли богатства, хранимой в денежной форме. Однако в целом можно предположить, что в нормальных условиях предпочтения в отношении денег будут сравнительно неизменными.

Учитывая все вышеизложенное, мы приходим к следующей функции спроса на деньги:

M = f (Y, P, r_B , r_E , p, u)

где M - спрос на деньги; Y - перманентный доход; P - общий уровень цен; r_B и r_E - ожидаемая доходность облигаций и акций соответственно; p - темпы роста общего уровня цен (темпы инфляции); u - предпочтения в отношении денег, не связанные с величиной дохода.

Несмотря на то, что первоначально мы исследовали функцию спроса на деньги со стороны отдельного хозяйствующего субъекта, мы можем распространить ее на экономику в целом. При этом место индивидуального дохода займет национальный доход. Несколько сложнее обстоит дело с предпочтениями, которые специфичны для каждого индивида. Однако предполагается, что и они поддаются агрегированию, в результате которого мы получаем некие предпочтения всего общества в целом.

Считается, что величина реального спроса на деньги устойчива и изменения ее предсказуемы. Кроме того, к свойствам функции спроса на деньги относят ее однородность первой степени по доходу и по ценам. Это означает, что, например, двукратное повышение дохода или общего уровня цен приведет к двукратному же росту спроса на деньги. Иными словами, спрос на деньги изменяется в той же степени и в том же направлении, что доход и общий уровень цен.

Предложение денег экзогенно, будучи одной из переменных экономической политики правительства, т. е. определяется за пределами экономической системы. Величина денежной массы (размер предложения денег) задается центральным банком страны.

Теория передаточного механизма

Передаточный механизм описывает влияние изменения денежной массы на экономические переменные. Это воздействие различно в различных временных интервалах: в коротком и длительном периодах. Короткий период может достигать 5-10 лет, а длительный период - это соответственно период, превышающий 10 лет.

Предположим, что в коротком периоде экономика находится в состоянии полной занятости. Какое же влияние окажет на нее рост денежной массы? Увеличение предложения денег приводит к тому, что в руках хозяйствующих субъектов оказывается дополнительное количество наличных денег. В результате реальные денежные запасы общества возрастают. Однако реальный спрос на деньги остался неизменным, ибо с факторами спроса на деньги ничего не произошло. Каждый индивид обнаруживает, что его фактические запасы денег превышают желаемые запасы. Естественной реакцией будет избавиться от излишних наличных денег, чтобы привести фактические запасы в соответствие с желаемыми. Избавиться же от наличных можно путем приобретения альтернативных активов: ценных бумаг, физических благ и т.п. Однако расходы одного лица являются доходами другого, поэтому на уровне народного хозяйства расхождение между реальной денежной массой и реальным спросом на деньги сохраняется. В то же время стремление избавиться от денег приводит к росту спроса на другие блага. Первоначально фирмы будут реагировать на это увеличением реального выпуска и повышением цен, но по достижении полной занятости расширение производства становится невозможным, и фирмам остается лишь повышение цен. Рост цен приводит к уменьшению реальной денежной массы (т.е. номинальной денежной массы, деленной на общий уровень цен). В конце концов в длительном периоде она придет в соответствие с реальным спросом на деньги, и в экономике установится общее равновесие.

Таким образом, в коротком периоде рост денежной массы вызывает повышение как цен, так и реального национального дохода. Это позволяет нам говорить, что в коротком периоде «деньги имеют значение» и они не нейтральны, в том смысле, что они оказывают воздействие на реальные величины (реальный выпуск или доход, уровень занятости). В длительном же периоде растут только цены и другие номинальные величины (номинальный доход), в то время как реальные величины остаются неизменными. Поэтому в длительном периоде «деньги не имеют значения» - они нейтральны.

Механизм корректировки реальной денежной массы усложняется влиянием ожиданий, формирующихся согласно гипотезе адаптивных ожиданий. Дело в том, что в своих действиях хозяйствующие субъекты ориентируются не на фактические (измеряемые) показатели, а на ожидаемые (перманентные). Причем ожидания никак не связаны с текущим состоянием дел, ибо, как уже отмечалось, ожидаемое значение каждой переменной определяется как средняя взвешенная ее значений за все предыдущие периоды (в этом и состоит суть указанной гипотезы). В результате единичное изменение какой-либо переменной (например, уровня цен) не воспринимается хозяйствующим субъектом как что-то, на что в настоящее время следует обратить внимание. Лишь в следующем периоде это изменение может оказать какое-то воздействие на решения индивида, причем сила этого воздействия увеличивается, если переменная продолжает изменяться в том же направлении. Подобная природа ожиданий вносит в экономическую систему определенную инерцию. Она проявляется в том, что в уже изменившихся условиях общество продолжает действовать по-прежнему, перестраиваясь на новый лад лишь по прошествии известного времени, когда условия могут уже измениться вновь. Этим объясняется разделение времени на короткий и длительный период. В течение короткого периода происходит корректировка, завершающаяся лишь в длительном периоде с переходом к новому равновесию.

Влияние ожиданий и других факторов приводит к тому, что изменения в денежной сфере не сразу вызывают соответствующую реакцию со стороны экономики. Между увеличением предложения денег и повышением общего уровня цен может пройти определенное время - временной лаг. Временные лаги весьма различаются по своей продолжительности и потому затрудняют проведение денежной политики, связанной с изменением предложения денег. Поэтому наиболее целесообразным было бы поддержание постоянных темпов роста денежной массы, когда фактические показатели будут находиться в соответствии с ожидаемыми, и ничто не будет нарушать этого равновесия.

При этом стопроцентная занятость недостижима, ибо всегда будут существовать люди, не занятые по той причине, что они либо не хотят работать (добровольная безработица), либо покинули одну работу и находятся в поисках другой, либо не могут устроиться на работу сразу по окончании учебного заведения (фрикционная безработица), либо проходят переподготовку по другой специальности, ибо их специальные навыки вследствие структурных изменений в экономике оказались ненужными (структурная безработица). Все эти изменения могут занять определенное время, поэтому всегда имеет место естественный уровень безработицы, которая включает в себя добровольную, фрикционную и структурную безработицу.

Отношение к макроэкономической политике государства

Попытки сократить безработицу ниже естественного уровня посредством макроэкономической политики в длительном периоде бесплодны. Возможен лишь кратковременный успех в этом отношении. Однако в конце концов денежная экспансия, с помощью которой пытались понизить безработицу, приведет лишь к росту общего уровня цен, оставив безработицу на ее естественном уровне. Фискальная же политика неэффективна вследствие эффекта вытеснения. Поэтому монетаристы предложили отказаться от проведения дискреционной политики и заменить ее на регламентированную политику, т.е. политику, подчиняющуюся неким правилам. Основным таким правилом, с точки зрения монетаристов, должно стать поддержание темпов роста предложения денег на уровне, соответствующем темпам роста потенциального реального национального дохода. Такая политика означает стабильность общего уровня цен в длительном периоде.