ГАМЛЕТ ЩИГРОВСКОГО УЕЗДА

Во время одной из моих поездок я получил приглашение отобедать у богатого помещика и охотника, Александра Михайлыча Г***. Александр Михалыч не был женат и не любил женщин, общество у него собиралось холостое и жил он на широкую ногу. В тот день он ожидал важного сановника и испытывал волнение, несовместимое с его богатством. Почти все гости были мне незнакомы. Я начинал скучать, когда ко мне подошёл Войницын, недоучившийся студент, проживавший в этом доме неизвестно в каком качестве. Он познакомил меня с местным остряком Петром Петровичем Лупихиным, человеком маленького роста, с высоким хохлом и желчными чертами лица. Я выслушал его язвительные замечания о присутствующих на обеде.

Вдруг тревожное волнение распространилось по всему дому: приехал сановник. Через несколько минут всё общество отправилось в столовую. Сановника усадили на почётное место и в течении всего обеда с благоговением ему внимали. После обеда всё общество село за карты. Я кое-как дождался вечера и отправился на покой.

Из-за обилия гостей никто не спал в одиночку. Я никак не мог заснуть. Мой сосед заметил это и завёл со мной разговор. Он начал сетовать на отсутствие в нём оригинальности, а потом предложил рассказать историю своей жизни.

Родился он от небогатых родителей в Щигровском уезде Курской губернии. Отца он не помнил, его воспитанием занималась матушка. Брат его умер в младенчестве. Когда ему стукнуло 16 лет, матушка прогнала гувернёра, отвезла сына в Москву, записала в университет и умерла, оставив сына на попечение дяде, стряпчему Колтуну-Бабуре. Уже тогда он замечал в себе недостаток оригинальности. В университете он не пошёл своей дорогой, а, как все, вступил в кружок, в котором гибло всё самобытное и оригинальное. Таким образом он прожил в Москве 4 года.

Когда ему исполнился 21 год, он вступил во владение тем, что осталось от его наследства — дядя обобрал его дочиста. Оставив управляющим вольноотпущенного Василия Кудряшова, он уехал в Берлин, где провёл 6 месяцев, так и не узнав европейской жизни. Случай привёл его в дом одного профессора. Он влюбился в одну из дочерей профессора, от чего у него периодически начинало сосать под ложечкой, и по желудку пробегала холодная дрожь. Не выдержав такого счастья, он убежал и ещё 2 года скитался по Европе.

Вернувшись в Москву, он возомнил себя оригинальнейшим человеком, нашлись и те, кто поддержал это заблуждение. Вскоре на его счёт была пущена сплетня, которая заставила его уехать. Он удалился к себе в деревню и занялся хозяйством. По соседству жила вдова-полковница с двумя дочерьми. Однажды он посетил их, и через 6 месяцев женился на одной из дочерей. Софья была добрейшим существом, но в неё так въелись привычки старой девы, что она так и не смогла стать женой и хозяйкой. На четвёртый год Софья умерла от родов вместе с ребёнком.

После смерти жены он поступил на службу в губернском городе, но долго служить не смог и вышел в отставку. Со временем он смирил свою гордыню, утихли амбиции. О нём стали отзываться, как о пустом, выдохшемся человеке, а исправник говорил ему «ты». С его глаз спала завеса, и он увидел семя таким, какой он есть — ничтожным, ненужным, неоригинальным человеком.

Имени своего он мне не назвал, сказал только: «Назовите меня Гамлетом Щигровского уезда». На другое утро в комнате его уже не было. Он уехал до зари.

Романы И.С.Тургенева 1850-х гг.: образы «героя времени», «тургеневской девушки»; «вечные» вопросы в постановке Тургенева. Органическое соединение принципов любовно-психологического и социального романа. Романы 1870-х годов. Типологические особенности тургеневского романа.

"Тургеневская девушка" - это замкнутая, но тонко чувствующая девушка, которая выросла на природе в поместье, чистая, скромная и образованная. Она плохо сходится с людьми, но обладает глубокой внутренней жизнью. Яркой красотой она не отличается. Влюбляется в главного героя, оценив его истинные, не показные достоинства, желание служить идее. Приняв решение, она верно и преданно следует за любимым, несмотря на сопротивление родителей или внешние обстоятельства. Иногда влюбляется в недостойного, переоценив его. Она обладает сильным характером, который может быть сначала незаметен; она ставит перед собой цель и идёт к ней, не сворачивая с пути; может пожертвовать собой ради какой-либо идеи. Её черты — огромная нравственная сила, решительность „идти до конца“, жертвенность. Рассудочность в ней сочетается с порывами истинного чувства и упрямством. Таковы, например, Наталья Ласунская ("Рудин"), Ася ("Ася"), Елена Стахова ("Накануне"), Марианна Синецкая ("Новь"), Елизавета Калитина ("Дворянское гнездо").

Типологические особенности тург. романа. Романы Т. можно объединить в подгруппу «идеологический роман», а по проблемно-тематическому членению их нужно отнести к социально-психологическому роману. Герои Т. - идеологи, на протяжении романа они движутся, развиваются. Это люди необыкновенные, но жизнеподобные. Т.-а интересует не столько сама по себе идея, сколько человек, воодушевленный ею. Тург.-ский роман не мыслим без крупного общественного типа. В этом одно из отличий тург.-ского романа от его повести. Характерная особенность структуры романа – подчеркнутая непрерывность повествования. Исследователи отмечают, что романы писателя изобилуют сценами, как бы не завершенными в своем развитии. Основная цель Т. –нарисовать лишь в главных чертах духовный облик героя, рассказать о его идеях. Т. рисует представителей своего времени, поэтому его персонажи всегда приурочены к определ. эпохе. Не занимательная интрига, не бурное развитие событий, а "внутреннее действие" характерно для романов Т. — процесс обнаружения духовного содержания человека и конфликт его со средой. Романы Т. новеллистичны, но отличаются эпичностью. Она создается именно тем, что герои выходят за пределы личных переживаний в широкий мир духовных интересов.

В романахТ.большое место уделяется любовной теме, к-я, чего не было в повестях, всегдадается в сплетении с историч.темой,а точнее с темой смены поколений, рассматриваемой на широком фоне движения совр.евр.и рус.ист. Каждый Т.роман – это своеобразынй отчет об опред.эпохе рус.ист.,а взятые вместе они с полным правом м.б.названы худ.летописью жизни рус.интеллегенции 30-60х 19в. Первые 3 романа Тургенева посвящены еще николаевскому времени, но происходящее в них изобр.как предчувствие того, что случится после 1855 – эпохи «великих реформ» Александра2. Неблагополучное трудное прошлое описывается из полного надежд настоящего, схема, противоположная элегической схеме любовной повести. в этом смысле название третьего романа «Накануне» можно считать общим для всей «николаевской» трилогии. Вера Тургенева, как западника-либерала, в поступательное движение истории опиралась также на представления о значимости отдельной чел.личности, являющейся ее творцом.

«Рудин»55г. Деятельный и влиятельный участник литературно-философских московских кружков этой поры, идеалист, увлекательный и вдохновенный оратор, с мыслями, «обращёнными в будущее», Рудин - одна из разновидностей «лишних людей», созданных русской жизнью и уже воплощённых в героях русской литературы- Онегине, Печорине, Бельтове.

В людях этого сложного типа большое духовное богатство растрачивалось бесплодно. Никто из них не нашёл своего призвания и настоящего дела. Они мучительно искали, но ни в чём - ни в одной сфере деятельности, ни в любви (которая играла в их жизни часто первую роль) - они не осуществили своих надежд, своих запросов. Всё кончилось скукой, разочарованием, сознанием своей бесполезности и неумением найти своё место в том мире, где они жили, - в русской действительности. Рудин - продолжение, но не повторение онегинско-печоринского типа (лишних людей из дворянской аристократической среды). Он, сын бедного помещика, учился в Московском университете, скитался за границей, «был весь погружён в германскую поэзию, в германский романтический и философский мир». Он проповедник и энтузиаст. Он умеет и себя, и других увлекать словами о свободе, о самопожертвовании, о «блаженстве деятельности», звать и зажигать, особенно молодые сердца. Но он или не умеет действовать, или, чаще всего, не может действовать вследствие неблагоприятных для него общественных условий. За что бы он ни брался, всё кончается неудачей. Ничем кончились, например, его агрономические затеи (усовершенствования, нововведения) в имении богатого барина, с которым случайно столкнула его судьба. Как мыльный пузырь, лопнуло задуманное им «общеполезное дело»- превратить в одной из губервий несудоходную реку в судоходную. Постигла его неудача и на педагогическом поприще, где он тоже хотел «коренных преобразований», став преподавателем гимназии. Жестокое крушение терпит он и в любви.

Горячо и смело полюбила его Наталья, семнадцатилетняя дочь богатой и знатной помещицы Ласунской, увлечённая его восторженным идеализмом. И Рудин полюбил Наталью. Придя на свидание, девушка сказала ему, что мать её объявила, что скорее согласится видеть свою дочь мёртвой, чем женой Рудина. На свой вопрос, что же ответила на это Наталья, Рудин услышал: «Я ей ответила, что скорее умру, чем выйду за другого замуж...» И вот, когда Наталья готова бросить родной дом и идти за любимым человеком, веря ему до конца, когда она на всё решилась и спрашивает Рудина, что же делать,- Рудин отвечает, что надо покориться, расстаться, раз «матушка не согласна»: ведь он беден, и, видно, им не «суждено» жить вместе, и счастье не для него.

«Да, природа мне много дала, но я умру, не сделав ничего достойного сил моих... Всё моё богатство пропадёт даром... Первое препятствие - и я весь рассыпался...» - так сам о себе говорит Рудин, сам признаётся, что он «родился перекати-полем», что его «сгубила» фраза, что он «кончит скверно». Он кончил безымённой жертвой: был убит на парижских баррикадах в 1848 г. с красным знаменем в руке.

В лице Рудина Тургенев давал героя уже отошедшей эпохи: в романе выступал человек 30-40-х годов. Тургенев подытоживал и «судил» уже пройденный этап в развитии русской общественной жизни. Многое ему оставалось близким и дорогим в этом прошлом, и Герцен недаром отметил, что Тургенев «создал Рудина по своему образу и подобию».

Автор осудил в своём герое его неприспособленность к жизни, его волевую пассивность, чрезмерный перевес воображения над способностью видеть и понимать действительность, его фразёрство. Но устами Лежнева в заключительных главах романа и всей искренней теплотой тона этих глав Тургенев высоко оценивал то лучшее, что было в бескорыстном бедняке Рудине: «огонь любви к истине», всегдашнюю готовность «жертвовать своими личными выгодами», трудиться и бороться, неутомимо стремиться к идеалу. И за этого неудачника в жизненной практике, но сеятеля «доброго слова, которое - тоже дело», подымал Лежнев свой тост: «Пью за здоровье товарища моих лучших годов, пью за молодость, за её надежды, за её стремления, за её доверчивость и честность, за всё то... лучше чего мы, всё-таки, ничего не узнали и не узнаем в жизни... Пью за тебя, золотое время, пыо за здоровье Рудина!»

Стихам, которыми он начал свою литературную деятельность, сам Тургенев не придавал большого значения и даже не включал их в собрание своих сочинений. В 40-e годы, однако, его повести в стихах («Параша»). В истории русской драматургии, в период от Гоголя до Островского, драматические произведения Тургенева были замечательной попыткой создания русской бытовой и психологической драмы. «Нахлебник», «Завтрак у предводителя», «Месяц в деревне»—лучшие из пьес Тургенева—запрещались николаевской цензурой.

«Дворянское гнездо»58г. не происходит в романе бурных потрясений или глубоко трагических событий, но мастерство писателя как раз и заключается в том, что на фоне казалось бы идиллической жизни дворянства, Иван Сергеевич Тургенев сумел показать закат жизни этого сословия. Герои любят, переживают. Но они мало приспособлены к жизни, не умеют найти смысла своего существования.Роман о душевно светлых людях, чьё время уже практически прошло.

«в то же время на пороге другой двери показалась стройная, высокая, черноволосая девушка лет девятнадцати - старшая дочь Марьи Дмитриевны, Лиза».

Вторым тургеневским романом было «Дворянское гнездо», Роман написан в 1858 г. и напечатан в январской книжке «Современника» за 1859 г. Нигде поэзия умирающей дворянской усадьбы не разливалась таким спокойным и грустным светом, как в «Дворянском гнезде». Роман имел исключительный успех. Им «зачитывались,- по словам современника,- до исступления, он проник повсюду и сделался таким популярным, что не читать «Дворянское гнездо» было непозволительным делом».

Перед читателем проходила подробно рассказанная жизнь доброго и тихого русского барина Фёдора Ивановича Лаврецкого, сына богатого и родовитого помещика, который был женат на крепостной крестьянке. Мать умерла, когда Феде не было и восьми лет. Отец дал ему «спартанское» воспитание по им самим придуманной «системе». «Система» сильно повредила молодому Лаврецкому, сделала его человеком могучего здоровья, с виду суровым и в то же время застенчивым и робким, чуть не ребёнком. Он вырос в искусственном уединении и «втайне чувствовал себя чудаком». После смерти отца перед ним открылась жизнь. Ему шёл двадцать четвёртый год. Он поступил в Московский университет. Встреча с красавицей-девушкой Варварой Павловной круто перевернула всю его судьбу. Он женился, но женитьба очень скоро кончилась разрывом по вине Варвары Павловны. Нелегко пережил он свою семейную драму. После нескольких лет заграничной жизни он вернулся на родину - в своё родовое поместье. И вот пришла новая любовь, история которой и составляет сюжетное ядро романа: Лаврецкий встретил Лизу Калитину.

Лиза выросла в затишье губернского города и была девушкой глубоко религиозной, что и обусловило весь замкнутый круг её миросозерцания. Её отношение к жизни и людям определялось безропотной покорностью чувству долга, страхом перед «грехами» жизни, боязнью причинить кому-либо страдание, обиду. И даже когда в ней заговорила любовь и Лиза узнала, что она любима, её охватил страх, а не радость. Введённый в заблуждение неверным известием о смерти Варвары Павловны, Лаврецкий был у порога второй женитьбы, сулившей ему полноту счастья. Но неожиданное возвращение Варвары Павловны опрокинуло всё. Наступил печальный финал. Лиза ушла в монастырь, Лаврецкий перестал думать о собственном счастье, утих, постарел, замкнулся. Он, впрочем, нашёл и дело: занялся хозяйством и «упрочил быт своих крестьян». Но всё же последней, дорисовывающей его образ чертой остаётся его горькое обращение к самому себе: «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!»

Тонкий анализ душевных переживаний, волнующий лиризм сцен и описаний, мягкость повествовательного тона составили ту подкупающую прелесть художественного мастерства, которая определила силу и обеспечила выдающийся успех «Дворянского гнезда».

Сюжет: Первым, как водится, весть о возвращении Лаврецкого принёс в дом Калитиных Гедеоновский. Мария Дмитриевна, вдова бывшего губернского прокурора, в свои пятьдесят лет сохранившая в чертах известную приятность, благоволит к нему, да и дом её из приятнейших в городе О... Зато Марфа Тимофеевна Пестова, семидесятилетняя сестра отца Марии Дмитриевны, не жалует Гедеоновского за склонность присочинять и болтливость. Да что взять — попович, хотя и статский советник.

Впрочем, Марфе Тимофеевне угодить вообще мудрено. Вот ведь не жалует она и Паншина — всеобщего любимца, завидного жениха, первого кавалера. Владимир Николаевич играет на фортепиано, сочиняет романсы на собственные же слова, неплохо рисует, декламирует. Он вполне светский человек, образован и ловок. Вообще же, он петербургский чиновник по особым поручениям, камер-юнкер, прибывший в О... с каким-то заданием. У Калитиных он бывает ради Лизы, девятнадцатилетней дочери Марии Дмитриевны. И, похоже, намерения его серьёзные. Но Марфа Тимофеевна уверена: не такого мужа стоит её любимица. Невысоко ставит Паншина и Лизин учитель музыки Христофор Федорович Лемм, немолодой, непривлекательный и не очень удачливый немец, тайно влюблённый в свою ученицу.

Прибытие из-за границы Федора Ивановича Лаврецкого — событие для города заметное. История его переходит из уст в уста. В Париже он случайно уличил жену в измене. Более того, после разрыва красавица Варвара Павловна получила скандальную европейскую известность.

Обитателям калитинского дома, впрочем, не показалось, что он выглядит как жертва. От него по-прежнему веет степным здоровьем, долговечной силой. Только в глазах видна усталость.

Вообще-то Федор Иванович крепкой породы. Его прадед был человеком жёстким, дерзким, умным и лукавым. Прабабка, вспыльчивая, мстительная цыганка, ни в чем не уступала мужу. Дед Петр, правда, был уже простой степной барин. Его сын Иван (отец Федора Ивановича) воспитывался, однако, французом, поклонником Жан Жака Руссо: так распорядилась тётка, у которой он жил. (Сестра его Глафира росла при родителях.) Премудрость XVIII в. наставник влил в его голову целиком, где она и пребывала, не смешавшись с кровью, не проникнув в душу.

По возвращении к родителям Ивану показалось грязно и дико в родном доме. Это не помешало ему обратить внимание на горничную матушки Маланью, очень хорошенькую, умную и кроткую девушку. Разразился скандал: Ивана отец лишил наследства, а девку приказал отправить в дальнюю деревню. Иван Петрович отбил по дороге Маланью и обвенчался с нею. Пристроив молодую жену у родственников Пестовых, Дмитрия Тимофеевича и Марфы Тимофеевны, сам отправился в Петербург, а потом за границу. В деревне Пестовых и родился 20 августа 1807 г. Федор. Прошёл почти год, прежде чем Маланья Сергеевна смогла появиться с сыном у Лаврецких. Да и то потому только, что мать Ивана перед смертью просила за сына и невестку сурового Петра Андреевича.

Счастливый отец младенца окончательно вернулся в Россию лишь через двенадцать лет. Маланья Сергеевна к этому времени умерла, и мальчика воспитывала тётка Глафира Андреевна, некрасивая, завистливая, недобрая и властная. Федю отняли у матери и передали Глафире ещё при её жизни. Он видел мать не каждый день и любил её страстно, но смутно чувствовал, что между ним и ею существовала нерушимая преграда. Тётку Федя боялся, не смел пикнуть при ней.

Вернувшись, Иван Петрович сам занялся воспитанием сына. Одел его по-шотландски и нанял ему швейцара. Гимнастика, естественные науки, международное право, математика, столярное ремесло и геральдика составили стержень воспитательной системы. Будили мальчика в четыре утра; окатив холодной водой, заставляли бегать вокруг столба на верёвке; кормили раз в день; учили ездить верхом и стрелять из арбалета. Когда Феде минуло шестнадцать лет, отец стал воспитывать в нем презрение к женщинам.

Через несколько лет, схоронив отца, Лаврецкий отправился в Москву и в двадцать три года поступил в университет. Странное воспитание дало свои плоды. Он не умел сойтись с людьми, ни одной женщине не смел взглянуть в глаза. Сошёлся он только с Михалевичем, энтузиастом и стихотворцем. Этот-то Михалевич и познакомил друга с семейством красавицы Варвары Павловны Коробьиной. Двадцатишестилетний ребёнок лишь теперь понял, для чего стоит жить. Варенька была очаровательна, умна и порядочно образованна, могла поговорить о театре, играла на фортепиано.

Через полгода молодые прибыли в Лаврики. Университет был оставлен (не за студента же выходить замуж), и началась счастливая жизнь. Глафира была удалена, и на место управительницы прибыл генерал Коробьин, папенька Варвары Павловны; а чета укатила в Петербург, где у них родился сын, скоро умерший. По совету врачей они отправились за границу и осели в Париже. Варвара Павловна мгновенно обжилась здесь и стала блистать в обществе. Скоро, однако, в руки Лаврецкого попала любовная записка, адресованная жене, которой он так слепо доверял. Сначала его охватило бешенство, желание убить обоих («прадед мой мужиков за ребра вешал»), но потом, распорядившись письмом о ежегодном денежном содержании жене и о выезде генерала Коробьина из имения, отправился в Италию. Газеты тиражировали дурные слухи о жене. Из них же узнал, что у него родилась дочь. Появилось равнодушие ко всему. И все же через четыре года захотелось вернуться домой, в город О..., но поселиться в Лавриках, где они с Варей провели первые счастливые дни, он не захотел.

Лиза с первой же встречи обратила на себя его внимание. Заметил он около неё и Паншина. Мария Дмитриевна не скрыла, что камер-юнкер без ума от её дочери. Марфа же Тимофеевна, правда, по-прежнему считала, что Лизе за Паншиным не быть.

В Васильевском Лаврецкий осмотрел дом, сад с прудом: усадьба успела одичать. Тишина неспешной уединённой жизни обступила его. И какая сила, какое здоровье было в этой бездейственной тишине. Дни шли однообразно, но он не скучал: занимался хозяйством, ездил верхом, читал.

Недели через три поехал в О... к Калитиным. Застал у них Лемма. Вечером, отправившись проводить его, задержался у него. Старик был тронут и признался, что пишет музыку, кое-что сыграл и спел.

В Васильевском разговор о поэзии и музыке незаметно перешёл в разговор о Лизе и Паншине. Лемм был категоричен: она его не любит, просто слушается маменьку. Лиза может любить одно прекрасное, а он не прекрасен, т.е. душа его не прекрасна

Лиза и Лаврецкий все больше доверяли друг другу. Не без стеснения спросила она однажды о причинах его разрыва с женой: как же можно разрывать то, что Бог соединил? Вы должны простить. Она уверена, что надо прощать и покоряться. Этому ещё в детстве научила её няня Агафья, рассказывавшая житие пречистой девы, жития святых и отшельников, водившая в церковь. Собственный её пример воспитывал покорность, кротость и чувство долга.

Неожиданно в Васильевском появился Михалевич. Он постарел, видно было, что не преуспевает, но говорил так же горячо, как в молодости, читал собственные стихи: «...И я сжёг все, чему поклонялся,/ Поклонился всему, что сжигал».

Потом друзья долго и громко спорили, обеспокоив продолжавшего гостить Лемма. Нельзя желать только счастья в жизни. Это означает — строить на песке. Нужна вера, а без неё Лаврецкий — жалкий вольтерьянец. Нет веры — нет и откровения, нет понимания, что делать. Нужно чистое, неземное существо, которое исторгнет его из апатии.

После Михалевича прибыли в Васильевское Калитины. Дни прошли радостно и беззаботно. «Я говорю с ней, словно я не отживший человек», — думал о Лизе Лаврецкий. Провожая верхом их карету, он спросил: «Ведь мы друзья теперь?..» Она кивнула в ответ.

В следующий вечер, просматривая французские журналы и газеты, Федор Иванович наткнулся на сообщение о внезапной кончине царицы модных парижских салонов мадам Лаврецкой. Наутро он уже был у Калитиных. «Что с вами?» — поинтересовалась Лиза. Он передал ей текст сообщения. Теперь он свободен. «Вам не об этом надо думать теперь, а о прощении...» — возразила она и в завершение разговора отплатила таким же доверием: Паншин просит её руки. Она вовсе не влюблена в него, но готова послушаться маменьку. Лаврецкий упросил Лизу подумать, не выходить замуж без любви, по чувству долга. В тот же вечер Лиза попросила Паншина не торопить её с ответом и сообщила об этом Лаврецкому. Все последующие дни в ней чувствовалась тайная тревога, она будто даже избегала Лаврецкого. А его настораживало ещё и отсутствие подтверждений о смерти жены. Да и Лиза на вопрос, решилась ли она дать ответ Паншину, произнесла, что ничего не знает. Сама себя не знает.

В один из летних вечеров в гостиной Паншин начал упрекать новейшее поколение, говорил, что Россия отстала от Европы (мы даже мышеловки не выдумали). Он говорил красиво, но с тайным озлоблением. Лаврецкий неожиданно стал возражать и разбил противника, доказав невозможность скачков и надменных переделок, требовал признания народной правды и смирения перед нею. Раздражённый Паншин воскликнул; что же тот намерен делать? Пахать землю и стараться как можно лучше её пахать.

Лиза все время спора была на стороне Лаврецкого. Презрение светского чиновника к России её оскорбило. Оба они поняли, что любят и не любят одно и то же, а расходятся только в одном, но Лиза втайне надеялась привести его к Богу. Смущение последних дней исчезло.

Все понемногу расходились, и Лаврецкий тихо вышел в ночной сад и сел на скамью. В нижних окнах показался свет. Это со свечой в руке шла Лиза. Он тихо позвал её и, усадив под липами, проговорил: «...Меня привело сюда... Я люблю вас».

Возвращаясь по заснувшим улицам, полный радостного чувства, он услышал дивные звуки музыки. Он обратился туда, откуда неслись они, и позвал: Лемм! Старик показался в окне и, узнав его, бросил ключ. Давно Лаврецкий не слышал ничего подобного. Он подошёл и обнял старика. Тот помолчал, затем улыбнулся и заплакал: «Это я сделал, ибо я великий музыкант».

На другой день Лаврецкий съездил в Васильевское и уже вечером вернулся в город, В передней его встретил запах сильных духов, тут же стояли баулы. Переступив порог гостиной, он увидел жену. Сбивчиво и многословно она стала умолять простить её, хотя бы ради ни в чем не виноватой перед ним дочери: Ада, проси вместе со мной своего отца. Он предложил ей поселиться в Лавриках, но никогда не рассчитывать на возобновление отношений. Варвара Павловна была сама покорность, но в тот же день посетила Калитиных. Там уже состоялось окончательное объяснение Лизы и Паншина. Мария Дмитриевна была в отчаянии. Варвара Павловна сумела занять, а потом и расположить её в свою пользу, намекнула, что Федор Иванович не лишил её окончательно «своего присутствия». Лиза получила записку Лаврецкого, и встреча с его женой не была для неё неожиданностью («Поделом мне»). Она держалась стоически в присутствии женщины, которую когда-то любил «он».

Явился Паншин. Варвара Павловна сразу нашла тон и с ним. Спела романс, поговорила о литературе, о Париже, заняла полусветской, полухудожественной болтовнёй. Расставаясь, Мария Дмитриевна выразила готовность попытаться примирить её с мужем.

Лаврецкий вновь появился в калитинском доме, когда получил записку Лизы с приглашением зайти к ним. Он сразу поднялся к Марфе Тимофеевне. Та нашла предлог оставить их с Лизой наедине. Девушка пришла сказать, что им остаётся исполнить свой долг. Федор Иванович должен помириться с женой. Разве теперь не видит он сам: счастье зависит не от людей, а от Бога.

Когда Лаврецкий спускался вниз, лакей пригласил его к Марье Дмитриевне. Та заговорила о раскаянии его жены, просила простить её, а потом, предложив принять её из рук в руки, вывела из-за ширмы Варвару Павловну. Просьбы и уже знакомые сцены повторились. Лаврецкий наконец пообещал, что будет жить с нею под одной крышей, но посчитает договор нарушенным, если она позволит себе выехать из Лавриков.

На следующее утро он отвёз жену и дочь в Лаврики и через неделю уехал в Москву. А через день Варвару Павловну навестил Паншин и прогостил три дня.

Через год до Лаврецкого дошла весть, что Лиза постриглась в монастыре, в одном из отдалённых краёв России. По прошествии какого-то времени он посетил этот монастырь. Лиза прошла близко от него — и не взглянула, только ресницы её чуть дрогнули и ещё сильнее сжались пальцы, держащие чётки.

А Варвара Павловна очень скоро переехала в Петербург, потом — в Париж. Около неё появился новый поклонник, гвардеец необыкновенной крепости сложения. Она никогда не приглашает его на свои модные вечера, но в остальном он пользуется её расположением вполне.

Прошло восемь лет. Лаврецкий вновь посетил О... Старшие обитательницы калитинского дома уже умерли, и здесь царствовала молодёжь: младшая сестра Лизы, Леночка, и её жених. Было весело и шумно. Федор Иванович прошёлся по всем комнатам. В гостиной стояло то же самое фортепиано, у окна стояли те же самые пяльцы, что и тогда. Только обои были другими.

В саду он увидел ту же скамейку и прошёлся по той же аллее. Грусть его была томительна, хотя в нем уже совершался тот перелом, без которого нельзя остаться порядочным человеком: он перестал думать о собственном счастье.

«Накануне»60г. Новое его произведение явилось «новым словом» в русской литературе, вызвало шумные толки и споры (и в критике и у читателей). Роман читался с жадностью. «Самое название его,- по словам критика «Русского слова»,- со своим символическим намёком, которому можно придать очень обширный смысл, указывало на мысль повести, заставляло догадываться, что автор хотел сказать что-то больше того, что заключено в его художественных образах». В чём же была идея, особенности, новизна третьего романа Тургенева?

Если в «Рудине» и «Дворянском гнезде» Тургенев изображал прошлое, рисовал образы людей 40-х годов, то в «Накануне» он давал художественное воспроизведение современности, откликался на те заветные думы, которые в период общественного подъёма второй половины 50-х годов волновали всех мыслящих и передовых людей.

Не идеалисты-мечтатели, а новые люди, положительные герои, подвижники дела были выведены в романе «Накануне». По словам самого Тургенева, в основу романа была «положена мысль о необходимости сознательно-героических натур... для того, чтобы дело подвинулось вперёд».

В центре, на первом плане, стоял женский образ. Весь смысл романа таил в себе призыв к «деятельному добру» - к общественной борьбе, к отрешению от личного и эгоистического во имя общего.

В героине романа, «удивительной девушке» Елене Стаховой, выступал «новый человек» русской жизни. Елена окружена даровитой молодёжью. Но ни Берсенев, только что кончивший университет и готовящийся стать профессором; ни талантливый скульптор Шубин, в котором всё дышит искромётной, умной лёгкостью и счастливой весёлостью здоровья, влюблённый в античность и думающий, что «вне Италии нет спасения»; ни тем более «жених» Курнатовский, эта «служебная честность и дельность без содержания»,- не разбудили чувств Елены.

Свою любовь она отдала Инсарову, иностранцу-болгарину, бедняку, у которого в жизни была одна великая цель - освобождение родины от турецкого гнёта и ь котором жила «сосредоточенная обдуманность единой и давней страсти». Инсаров покорил Елену тем, что ответил на её смутное, но сильное стремление к свободе, увлёк её красотой подвига в борьбе за «общее дело».

И Шубин, и Берсенев отступили перед Инсаровым, отдавая должное его прямой и смелой «железной» силе. Шубин признаётся: «Нет ещё у нас никого, нет людей, куда ни посмотри. Всё - либо мелюзга, грызуны, гамлетики, самоеды, либо темнота и глушь подземная, либо толкачи, из пустого в порожнее переливатели да палки барабанные!» Он спрашивает: «Когда ж наша придёт пора? Когда у нас народятся люди?» - и слышит ответ собеседника: «Дай срок... будут».

Выбор, сделанный Еленой, как бы указывал, каких людей ждала и звала русская жизнь. Среди «своих» таких не было - и Елена ушла к «чужому». Она, русская девушка из богатой дворянской семьи, стала женой бедняка-болгарина Инсарова, бросила дом, семью, родину, а после смерти мужа осталась в Болгарии, верная памяти и «делу всей жизни» Инсарова. В Россию она решила не возвращаться, спрашивая: «Зачем? Что делать в России?» На её вопрос время ответило романом Чернышевского, «русскими Инсаровыми», поднявшими борьбу с отечественным «турецким гнётом».

В замечательной статье, посвященной разбору романа «Накануне», Добролюбов писал: «Появляются уже такие понятия и требования, какие мм видим в Елене; требования эти принимаются обществом с сочувствием; мало того - они стремятся к деятельному осуществлению. Это значит, что уже старая общественная рутина отживает свой век: ещё несколько колебаний, ещё несколько сильных слов и благоприятных фактов,- и явятся деятели... Тогда и в литературе явится полный, резко и живо очерченный образ русского Инсарова. И недолго нам ждать его: за это ручается то лихорадочное, мучительное нетерпение, с которым мы ожидаем его появления в жизни. Он необходим для нас, без него вся наша жизнь идёт как-то не в зачёт, и каждый день ничего не значит сам по себе, а служит только кануном другого дня. Придёт же он, наконец, этот день!»

«Дым»67г. Я схватил за рога большой роман не знаю только, одолею ли зверя... Может быть, мне все же удастся иногда мне кажется, ҹто у меня есть еще, ҹто сказать. Такая вера необходима в работе. Еще современники заметили, ҹто большинство персонажей нового тургеневского романа Дым имеет прямое соответствие с реальной жизнью. Но Тургенев возражал против такого суждения. Есть в Дыме немало соответствий между действующими лицами и их прототипами, знаҹительно больше, ҹем в других романах. И прежде всего это относится к кружку так называемых баденских генералов, прибывших в Баден-Баден на отдых представителей верхушки российского административно-правительственного аппарата, изображенных в романе. Мериме писал о романе: Я слышал, ҹто санкт-петербургская аристократия негодовала при появлении романа "Дым": она увидела в нем сатиру на себя, тем более обидную, ҹто изображение отлиҹалось большим сходством с оригиналом. Посетители любого салона находили здесь свои портреты. Баденские генералы это отцы организации дворянской крепостниҹеской реакции в России, озлобившиеся и перешедшие от разговоров к действиям. Основополагающий принцип их действий сформулирован в романе с предельной ясностью и лаконизмом: Вежливо, но в зубы. Это те самые люди, на ҹьей совести лежит бессмысленный и трусливый террор, развязанный в России.

Тургенев понимал революцию не как коренной переворот, а как медленное преобразование действительности, важнейшим моментом которого явля-этся торжество просвещения и цивилизации. Реакционерам-генералам и губаревскому кружку Тургенев щейно противопоставил не нового Базарова, а проповедника западноевропейской цивилизации Потугина. Быть может, мне одному это лицо дорого; но я радуюсь тому, что оно появилось, что его наповал ругают... Я радуюсь, что мне именно теперь удаюсь выставить слово: цивилизация на моем знамени, и густь в него швыряют грязью со всех сторон... так писал Тургенев Писареву, подҹеркивая, что не Базаров, а именно Потугин юлее всего близок и дорог ему. В речах Потугина отголоски давних споров Тургенева со славянофилами, а позднее с Герценом: Да-с, да-с, я западник, я предан Европе; то есть, говоря точнее, я предан образованности, над которою у нас так мило теперь потешаются, цивилизации, да, да, это слово еще лучше, и люблю ее всем сердцем, и верю в нее, и другой веры у меня нет и не будет. Однако и взгляды Потугина вряд ли могут стать точкой опоры в той стихии всеобщего отрицания, которая господствует в романе Дым. Сам автор признавался позже, ҹто в его герое есть доля шаржа.

«Новь»77г. Последний роман Тургенева «Новь» (1876) посвящен революционно-народническому движению середины 70-х годов, которое пошло в историю под названием «хождение в народ». Как и раньше, Тургенев резко сатирически изображает представителей реакционных кругов царской России — играющего в либерализм крупного сановника Сипягина, озлобленного консерватора Калломейцева и др.

Тургенев выступал как трезвый и наблюдательный художник, подлинный реалист, не побоявшийся раскрыть трагизм народнического движения, основанного на идеализации крестьянства, на убеждении в якобы присущих ему социалистических началах. Драматичность положения Нежданова, стоящего в центре сюжетного повествования, предопределена крушением его веры в идею, которая явственно обнаруживает свою несостоятельность при столкновении с реальной действительностью. Наиболее приемлемую для писателя программу воплощал в романе «постепеновец» Соломин, проповедующий теорию «малых дел». Но, как и Потугин в «Дыме», он все же не определял развитие действия в новом романе. И в «Нови» нет героя, похожего на Базарова. Тургенев, вспоминая упреки Писарева, так объяснял свою позицию:

«Времена переменились, теперь Базаровы не нужны. Для предстоящей общественной деятельности не нужно ни особенных талантов, ни даже особенного ума — ничего крупного, выдающегося, слишком индивидуального; нужно трудолюбие, терпение, нужно уметь жертвовать собою без всякого блеску и треску…»

Показательно, однако, что будущего героя русской литературы Тургенев видел в помощнике Соломина — рабочем Павле: «Быть может, мне бы следовало резче обозначить фигуру Павла… будущего народного революционера, но это слишком крупный тип — он станет со временем… центральной фигурой нового романа». Роман Тургенева отличаются подчеркнутой идеологической заостренностью. Споры героев ведутся уже не по отвлечённым философским проблемам, а по вопросам самым живым, актуальным для русской жизни определенного исторического периода. Публицистические и сатирические элементы в большей! степени определяют творческую манеру Тургенева, отодвигая на второй план традиционные лирические мотивы.

Сюжет:Нежданов получает место домашнего учителя у Сипягиных в момент, когда очень нуждается в деньгах, ещё больше в смене обстановки. Теперь он может отдохнуть и собраться с силами, главное же — он «выпал из-под опеки петербургских друзей».

В Петербурге жил он в тёмной комнатушке с железной кроватью, этажеркой, заставленной книгами, и двумя немытыми окошками. В эту комнату и явился однажды солидный, излишне самоуверенный господин — известный чиновному Петербургу Борис Андреевич Сипягин. На лето ему нужен учитель для сына, и флигель-адъютант князь Г. («кажется, ваш родственник») рекомендовал именно Алексея Дмитриевича.

При слове «родственник» Нежданов мгновенно краснеет. Князь Г. — один из его братьев, не признающих его, незаконнорождённого, но выплачивающих ему по воле покойного отца ежегодную «пенсию». Алексей всю жизнь страдает от двусмысленности своего положения. По этой причине он так болезненно самолюбив, так нервен и внутренне противоречив. Не по этой ли причине и так одинок?. Для смущения у Нежданова поводов предостаточно. В прокуренной клетушке «княжеского родственника» Сипягин застал его «петербургских друзей»: Остродумова, Машурину и Паклина. Неряшливые фигуры, грузные и неуклюжие; небрежная и старенькая одежда; грубые черты лица, у Остродумова ещё изрытое оспой; громкие голоса и красные крупные руки. В их облике, правда, «сказывалось что-то честное, и стойкое, и трудолюбивое», но поправить впечатление это уже не могло. Паклин был до чрезвычайности маленьким, невзрачным человеком, очень страдавшим от этого по причине страстной любви к женщинам. При мизерном росте он был ещё Сила (!) Сам-соныч (!). Впрочем, нравился студентам весёлой желчью и цинической бойкостью (российский Мефистофель, как назвал его в ответ на именование российским Гамлетом Нежданов). Задевало Паклина и нескрываемое недоверие к нему революционеров.

Вот от этого всего отдыхал теперь Нежданов. Он не чужд был эстетическому, писал стихи и тщательно скрывал это, чтобы «быть как все».

У Сипягиных большой каменный дом, с колоннами и греческим фронтоном. За домом прекрасный, ухоженный старый сад. Интерьер носит отпечаток новейшего, деликатного вкуса: Валентина Михайловна вполне разделяет не только убеждения, но и пристрастия мужа, либерального деятеля и гуманного помещика. Сама она высока и стройна, лицо её напоминает о Сикстинской Мадонне. Она привыкла смущать сердечный покой, причём вовсе не для того, чтобы завести особые отношения с объектом своего обнадёживающего внимания. Нежданов не избежал его, но быстро понял отсутствие, так сказать, содержания в её едва уловимой призывности и демонстрации якобы отсутствия дистанции между ними.

Склонность её подчинять и верховодить особенно очевидна в отношениях с Марианной, племянницей мужа. Её отец, генерал, был осуждён за растрату и отправлен в Сибирь, потом прощён, вернулся, но умер в крайней бедности. Вскоре умерла и мать, а Марианну приютил дядюшка Борис Андреевич. Девушка живёт на положении бедной родственницы, даёт уроки французского сыну Сипягиных и очень тяготится своей зависимостью от властной «тётушки». Страдает она и от сознания, что окружающим известно о бесчестии её семейства. «Тётушка» умеет как бы невзначай обмолвиться об этом перед знакомыми. Вообще же она считает её нигилисткой и безбожницей.

Марианна не красавица, но привлекательна, а прекрасным сложением напоминает флорентийскую статуэтку XVIII в. Кроме того, «от всего её существа веяло чем-то сильным и смелым, стремительным и страстным».

Удивительно ли, что Нежданов видит в ней родственную душу и обращает на неё своё внимание, не оставшееся безответным. Но в Марианну страстно и безнадёжно влюблён брат Валентины Михайловны Сергей Михайлович Маркелов, некрасивый, угрюмый и желчный человек. На правах родственника он бывает в доме, где главные принципы — свобода мнений и терпимость, и за столом сходятся, скажем, Нежданов и крайний консерватор Калломийцев, не скрывающий нелюбви к нигилистам и реформам.

Неожиданно оказывается, что Маркелов приехал ради встречи с Неждановым, которому привёз письмо «самого» Василия Николаевича, рекомендующего им обоим взаимодействовать «в распространении известных правил». Но поговорить лучше в имении Маркелова, а то в доме сестры и стены имеют уши.

У Сергея Михайловича Нежданова ждёт сюрприз. В гостиной при свете керосиновой лампы пьют пиво и курят Остродумов и Машурина. До четырёх утра идут разговоры о том, на кого бы можно было положиться. Маркелов считает, что надо привлечь «механика-управляющего» местной бумагопрядильной фабрики Соломина и купца из раскольников Голушкина. У себя в комнате Нежданов вновь чувствует страшную душевную усталость. Опять много говорено, что надо действовать, что пора приступить, а к чему, никто так и не знает. Его «петербургские друзья» ограниченны, хотя честны и сильны. Впрочем, утром он заметил на лице Маркелова следы той же душевной усталости несчастного, неудачливого человека.

Между тем после отказа Маркелову Марианна и Нежданов все больше чувствуют взаимную симпатию. Алексей Дмитриевич находит даже возможным рассказать девушке о письме Василия Николаевича. Валентина Михайловна понимает, что молодой человек совсем отвернулся от неё и что виновата тут Марианна: «Надо принять меры». А молодые люди уже переходят на «ты», вскоре следует и объяснение. Это не осталось тайной для г-жи Сипягиной. Она подслушала это у дверей.

Соломин, к которому отправляются Нежданов и Маркелов, когда-то два года проработал в Англии и современное производство знает отлично. К революции в России относится скептически (народ не готов). Он завёл при фабрике школу и больницу. Это его конкретные дела. Вообще есть две манеры выжидать: выжидать и ничего не делать и выжидать да подвигать дело вперёд. Он выбрал второе.

По пути к Голушкину им попадается Паклин и зазывает их в «оазис», к старичкам — супругам Фимушке и Фомушке, которые продолжают жить, будто на дворе XVIII в. В каком быту родились, выросли и сочетались браком, в том и остались. «Стоячая вода, но не гнилая», — говорит он. Есть тут и дворня, есть старый слуга Каллиопыч, уверенный, что это у турков бывает воля. Есть и карлица Пуфка, для развлечения.

Обед Галушкин задал «с форсом». В пьяном кураже купец жертвует на дело крупные суммы: «Помните Капитона!»

На обратном пути Маркелов упрекает Нежданова в неверии в дело и охлаждении к нему. Это не лишено оснований, но подтекст иной и продиктован ревностью. Ему все известно: и с кем объяснялся красавчик Нежданов, и у кого после десяти вечера был он в комнате. (Маркелов получил от сестры записку и действительно знал все.) Только тут не заслуги, а известное счастье всех незаконнорождённых, всех вы...ков!

Нежданов обещает по возвращении прислать секундантов. Но Маркелов уже опомнился и молит простить: он несчастен, ещё в молодости «обманула одна». Вот портрет Марианны, когда-то сам рисовал, теперь передаёт победителю. Нежданов вдруг чувствует, что не имеет права брать его. Все сказанное и сделанное показалось ложью. Однако, едва завидев крышу сипягинского дома, он говорит себе, что любит Марианну.

В тот же день состоялось свидание. Марианну интересует все: и когда начнётся, наконец; и каков из себя Соломин; и каков Василий Николаевич. Нежданов отмечает про себя, что его ответы — не совсем то, что он в действительности думает. Впрочем, когда Марианна говорит: нужно бежать, он восклицает, что пойдёт с ней на край света.

Сипягины тем временем делают попытку переманить к себе Соломина. Приглашение посетить их и осмотреть фабрику тот принял, но перейти отказался. У дворянина фабричное дело не пойдёт никогда, это чужаки. Да и у самого помещичьего землевладения будущего нет. Купец приберёт к рукам и земли. Марианна, слушая слова Соломина, все больше проникается доверием к основательности человека, который не может солгать или прихвастнуть, который не выдаст, а поймёт и поддержит. Она ловит себя и на том, что сравнивает его с Неждановым, и не в пользу последнего. Вот и мысль уйти обоим от Сипягиных Соломин сразу сделал реальностью, предложив убежище у него на фабрике.

И вот первый шаг навстречу народу сделан. Они на фабрике в незаметном флигельке. В помощь отряжены преданный Соломину Павел и его жена Татьяна, которая недоумевает: молодые люди живут в разных комнатах, любят ли друг друга? Собираются вместе поговорить, почитать. В том числе стихи Алексея, которые Марианна оценивает довольно сурово. Нежданов задет: «Похоронила же ты их — да и меня кстати!»

Настаёт день «идти в народ». Нежданов, в кафтане, сапогах, картузе со сломанным козырьком. Его пробный выход длится недолго: мужики глухо враждебны или не понимают, о чем речь, хотя жизнью недовольны. В письме другу Силину Алексей сообщает, что время действовать вряд ли когда наступит. Сомневается и в своём праве окончательно присоединить жизнь Марианны к своей, к существу полумёртвому. А как он «ходит в народ» — ничего глупее представить невозможно. Или уж взяться за топор. Только солдат мигом убухает тебя из ружья. УЖ лучше самому с собой покончить. Народ спит, и разбудит его вовсе не то, что мы думаем.

Вскоре приходит сообщение: неспокойно в соседнем уезде — должно быть, работа Маркелова. Надо поехать разузнать, помочь. Отправляется Нежданов, в своём простонародном одеянии. В его отсутствие появляется Машурина: все ли готово? Да, у неё ещё письмо для Нежданова. Но где же оно? Отвернулась и незаметно сунула в рот бумажку. Нет, наверное, обронила. Скажите, чтобы был осторожнее.

Наконец возвращаются Павел с Неждановым, от которого разит перегаром и который едва держится на ногах. Оказавшись в толпе мужиков, он было начал с жаром ораторствовать, но какой-то парень потащил его в кабак: сухая ложка рот дерёт. Павел едва вызволил его и привёз домой уже пьяного.

Неожиданно с новостями появился Паклин: Маркелова схватили крестьяне, а приказчик Голушкина выдал хозяина, и тот даёт откровенные показания. Полиция вот-вот нагрянет на фабрику. Он поедет к Сипягину — просить за Маркелова. (Есть и тайный расчёт, что сановник оценит его услугу.)

На другое утро происходит финальное объяснение. Нежданову ясно: Марианне нужен другой человек, не как он, а как Соломин... или сам Соломин. В нем же самом два человека — и один не даёт жить другому. УЖ лучше перестать жить обоим. Последняя попытка пропаганды доказала Нежданову его несостоятельность. Он не верит больше в дело, которое соединяет его с Марианной. Она же — верит и посвятит делу всю свою жизнь. Соединила их политика, теперь же само это основание их союза рухнуло. «А любви между ними нет».

Соломин между тем торопит с отъездом: скоро появится полиция. Да и к венчанию все готово, как договаривались. Когда Марианна отправляется укладывать вещи, Нежданов, оставшись один, кладёт на стол две запечатанные бумажки, заходит в комнату Марианны и, поцеловав в ногах её постель, отправляется во двор фабрики. У старой яблони он останавливается и, поглядев вокруг, стреляет себе в сердце.

Ещё живого его переносят в комнату, где он перед смертью пытается соединить руки Марианны и Соломина. Одно письмо адресовано Соломину и Марианне, где он препоручает невесту Соломину, как бы «соединяя их загробной рукой», и передаёт привет Машуриной.

Нагрянувшая на фабрику полиция нашла только труп Нежданова. Соломин с Марианной уехали загодя и через два дня исполнили волю Нежданова — обвенчались.

Маркелова судили, Остродумов был убит мещанином, которого он подговаривал к восстанию. Машурина скрылась. Голушкина за «чистосердечное раскаяние» подвергли лёгкому наказанию. Соломина, за недостатком улик, оставили в покое. О Марианне речи и не заводилось: Сипягин поговорил-таки с губернатором. Паклина, как оказавшего следствию услугу (совершенно невольную: полагаясь на честь Сипягина, назвал, где скрывались Нежданов и Марианна), отпустили.

Зимой 1870 г. в Петербурге он встретил Машурину. В ответ на обращение она ответила по-итальянски с удивительно чистым русским акцентом, что она графиня ди Санто-Фиуме. Потом все же пошла к Паклину, пила у него чай вприкуску и рассказывала, как на границе к ней проявил интерес какой-то — в мундире, а она по-русски сказала: «Отвяжить ты от меня». Он и отстал.

«Русский Мефистофель» рассказывает «контессе» о Соломине, который и есть настоящее будущее России: «человек с идеалом — и без фразы, образованный — и из народа»... Собравшись уходить, Машурина просит что-нибудь на память о Нежданове и, получив фотографию, уходит, не ответив на вопрос Силы Самсоновича, кто теперь руководит ею: все Василий Николаевич, или Сидор Сидорыч, или безымянный какой? Уже из-за порога сказала: «Может, и безымянный!»

«Безымянная Русь!» — повторил, постояв перед закрытой дверью Паклин.

Роман И.С. Тургенева «Отцы и дети». Отражение социально-политических реалий эпохи в романе. Братья Кирсановы как дворянские либералы и люди 1840-х гг. Аристократизм Павла Петровича и демократизм Николая Петровича. Родители Базарова как представители поколения отцов. Образ Базарова, его исторические прототипы и литературные предшественники. (1862г).

В критике и публицистике 50—60 годов XIX века понятие «старшее поколение» и «младшее поколение» («отцы» и «дети») имело определенный политический смысл. Под «молодым» поколением демократические публицисты разумели сторонников новых, передовых идей, то есть революционных демократов, а под «старшим» поколением — либеральное дворянство, т. е. тех людей, которые некогда играли важную роль в жизни русского общества. Таким образом, заглавие «Отцы и дети» указывало,что речь в романе пойдет о борьбе единых направлений социально-политических групп.Раскрывая в романе этот конфликт, Тургенев отразил общественно-политическую борьбу середины XIX века,развернувшуюся вокруг крестьянского вопроса. В это время борьба между идеологами дворянства и революционными демократами, достигла наибольшей остроты. Времена, когда Онегины и Печорины, и даже Рудины считались передовыми людьми, остались позади. «Вся моя повесть, — утверждает Тургенев, — направлена против дворянства как передового класса».Тургенев рисует деревенский пейзаж, который говорит о крестьянском разорении ясно. При виде этой нищеты даже Аркадий понимает необходимость преобразований.На примере семьи Кирсановых Тургенев показал обреченность дворян-либералов как сословия. Беспомощные, неумелые, бесхозяйственные, они для себя ничего не умеют делать. Центральной фигурой романа стал главный деятель освободительного движения послереформенной эпохи — революционер-демократ Базаров.

События романа отн-ся к лету 1859г. Это время, когда в ожидании приближающейся отмены к.п., первой «великой» реформы Александра2, особенно наколилисьстрасти в рус.интеллигентном общ-ве и произошло его разделение на 3 враждебных др.др.лагеря: дворян-крепостников, противников замышлявшейся реформы; дворянскихлибералов или либералов – западников, ее принципиальных сторонников; и довольно многочисленной группы, в осн.представленной молодыми демократически настроенными разночинцами, к-е, так же как «крепостники» в целом не симпатизировали готовящейся реформе, но в отл.от них, критиковали ее не «справа», а «слева», считая,что он а проводится в интересах не народа, а государства.

Тургенев как западник-либерал, принадлежал ко второму лагерю.

Гл.герой романа – Евгений Базаров, характерный представитель разночинной идеологии руюежа 50-60гг. (резкостьюсвоих суждений а также рядом внешних примет-высокий рост, бакенбарды, напоминающий Добролюбова). его идейными противниками в романе, в соответствии с реальной раскладкой историч.сил, выведены либеральные дворяне – братья Павел и Николай Кирсановы. Приче, если Николай, подобно Тургеневу, пытается наладить контакт и найти общий язык с молодым разночинцем, то его брат Павел, в котором живы аристократические сословные предрассудки, сразу занимает позицию обороны и нападения. Для Базароваже они, прежде всего, баре и «феодалы», быт, образ жизни к-х, отравленные праздностью, подлежат полному и безоговорочному отрицанию. Отсюда название его идеологической позиции – «нигилизм». Аристократическая надменностьили барская спесь – вот осн.психологическая черта людей старого иерархического общ-ва , где высшие подавляют низших. Правоту Базарова, обличающего барские привычки дворян, признают и молодаябогатая помещица Анна Одинцова, к-й увлекается Базаров, и его гл.враг Павел Кирсанов, в конце романа разрешающий своему брату Николаю жениться на неровне – мещанке Фенечке. Но др.стороны базаровского нигилизма Т.решительно не принимает. его не устраивает ни социальный радикадизм Базарова, в к-м он видит угрозу евр.нормам цивилизованного существования, ни его, и это пожалуй главное, за что автор упрекает своего героя, агрессивно-разоблачительное отношение к духовным и эстетич.ценностям, выработанным культурой не одного праздного дворянского сословия, но и всего человечества. По своим взглядам, Базаров, медик по профессии – убежденный позитивист, сторонник эмперической науки с т.зр.к-й все, что не проверено опытом и не имеет опоры в материальных, физич.процессов, включая сюда религию, традиционную философию и ис-ва признается «пустыми» формами чел.сознания, ненужными для практической жизни. Для Базарова все, что имеет хотябы отдаленное отн-ие к духовному и возвышенному определяется бранным в его устах словом «романтизм». Базаров гибнет. Его смерть от случайного заражения так же, как и смерть Инсарова от чахотки, есть реалистически-бытовое проявление мистического возмездия Мировой Воли, причем орудием возмездия, как и в повестях, становится любовь. Отрицание Базаровым любви как стихии, порабощающей человека внешне напоминает отвержение ее людьми долга. Базаров борется с ней, ничем не жертвуя, а наоборот, все больше замыкаясь в своем эгоценртизме. Поэтому он не только не спасается от любви, но и сам становится ее жертвой, попадает в ее ловушку, а она разрушает все его нигилистические теории. Презеравший дворянский деспатизм, барство, женскую красоту, романтическую поэтизацию любовного чувства, он, неожиданно для самого себя, одновременно возвышенно и страстно влюбляется а Одинцову – богачку, аристократку и к тому же обворожительную женщину. Отказ Одтнцовой ответить на его чувства болезненно ударяет по его гордости и в какие-то моменты он к своему ужасу видит себя ничтожной частицей огромного мироздания, законов которого ему, такому же смертному созданию как и все люди, все равно не удастся преодолеть. «…Попробуй отрицать смерть. Она тебы отрицает и баста!» - восклицает Базаров, ясно понимая, что болезнь его прогрессирует и конец неотвратим. Признание, пусть и подневольное, в своец ограниченности пробивает брешь в базаровском эгоцентризма, и перед смертью он несколько смягчается – нежность, граничащая со смирением, слышится в его последних (и что не мало важно по стилю близких «красивой» дворянской речи) словах, обращенных им к Одинцовой, приехавшей проститься с умирающим: «Дуньте на умирающую лампаду, и пустьона погаснет».

То, что должен был, но до конца так и не смог понять Базаров, договаривает за него автор в проникновенном лирическом пассаже, завершающием роман и дающем ключ к пониманию финальной сцены, изображающей престарелых родителей Базарова, плачущих на могиле сына.

Новые веяния будоражат умы и сердца людей того времени. И как отклик на всеобщее ожидание изменений в жизни, «рождается» герой нового времени и у Тургенева, в его романе «Отцы и дети» - Евгений Васильевич Базаров, фигура спорная и эксцентричная. Но между тем, личность интересная и не лишённая многих человеческих чувств.Возможно, современному человеку достаточно трудно понять, чем же Базаров был так привлекателен для его современников. Но если заглянуть чуть-чуть в историю, то можно понять, что главный герой «Отцов и детей» был совершенно необычен и в то же время очень ожидаем в обществе того времени.

Базаров. Отношение Тургенева к «новому человеку» было, по его же словам, не вполне ясным: Базаров был его «враг», к которому он чувствовал «невольное влечение». Разъясняя своё произведение, Тургенев писал: «Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса». И ещё: «Это - торжество демократизма над аристократией».

Как же нарисован Базаров - «новый человек», «нигилист» и бунтарь, ..разночинец, ставивший своей программной задачей «сперва.;, место расчистить», а «строить» потом?

Базаров - демократ, человек, который прошёл суровую школу труда и лишений, прожил «горькую», тернистую жизнь.

Человек из народа, внук дьячка, пахавшего землю, сын бед-ного уездного лекаря, Базаров «владел особенным умением возбуждать к себе доверие в людях низших, хотя он никогда не потакал им и обходился с ними небрежно». К Базарову тянутся простые люди, которые чувствуют, что он «свой брат, не барин». В усадьбе Кирсановых с ним быстро «освоилась» скромная и застенчивая Феничка, «слуги также привязались к нему», лакей Пётр «ухмылялся и светлел», как только Базаров обращал на него внимание, «дворовые мальчишки бегали за «дохтуром», как собачонки».

Демократизм Базарова наглядно отражён в его портрете, речи, биографии, занятиях, чертах характера и мировоззрении.

Тургенев нарисовал запоминающийся портрет разночинца Базарова: его лицо, «длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заострённым носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвета... оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум».

Говорит Базаров «ленивым, но мужественным голосом», походка у него «твёрдая и стремительно смелая», его длинные и густые тёмно-белокурые волосы «не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа». Одевается он просто и, в отличие от аристократа Павла Петровича, который «очень возился с туалетом», подчёркнуто небрежно относится к своей «одежонке». (В деревню к Кирсановым он приехал «в длинном балахоне с кистями»; здороваясь с отцом Аркадия, протягивает ему «обнажённую, красную руку», по-видимому, никогда не знавшую перчаток.

Так с помощью искусно подобранных деталей Тургенев создаёт внешний облик одного из «новых людей».

Демократизм Базарова отчётливо проявляется в его речи, лишённой каких бы то ни было словесных украшений (Аркадия он просит «не говорить красиво»), насыщенной пословицами и поговорками: «Взялся за гуж - не говори, что не дюж»; «Шила в мешке не утаишь»; «Там хорошо, где нас нет»; «Мёртвый живому не товарищ»; «Бабушка ещё надвое сказала»; «Днём с огнём не сыскать» и т. п.

Свободно владея богатствами народного языка, Базаров часто слегка изменяет народные выражения, легко и естественно вводит их в с