Упражнение 304.

1. События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини - все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. (Л.Т.) 2. Когда глухим вечером пароход подвалил к Новоселкам, на пристани никого не было, кроме сторожа с фонарем. Сошло нас двое: Зуев и я. Едва мы со своими рюкзаками соскочили на мягкий настил, как пароход отошел, обдав нас сырым паром, и мы остались одни. «Давайте не будем торопиться, - сказал Зуев, - надо сообразить, что делать дальше». По голосу его, по тому, как он вдыхал запах речной воды, оглядывался по сторонам и засмеялся, когда пароход дал за поворотом короткий гудок и ночное эхо начало перекатывать этот гудок все дальше, пока не занесло в заокские леса, - по всему этому я понял, как он рад этой долгожданной встрече со своей родиной. (Пауст.) 3. Здание молчало; нигде и никого не было; и лишь человек с петличками плелся за мной, и, оборачиваясь, я видел, что он оказывает мне молчаливые знаки внимания, преданности, любви, уважения, радости по поводу того, что я пришел и что он, хоть и идет сзади, но руководит мною, ведет меня туда, где находится одинокий и загадочный Ксаверий Борисович Ильчин. (Булг.) 4. Я сделал поклон, стараясь, чтобы это был приятный и в то же время исполненный достоинства поклон, и голосом заговорил приятным и достойным, отчего тот зазвучал, к удивлению моему, сдавленно. (Бyлг.) 5. Мальчики вместе играли, шалили, и вот на четвертый или на пятый день гощения на станции состоялось между глупою молодежью одно преневозможное пари в два рубля, именно: Коля, почти изо всех младший, а потому несколько презираемый старшими, из самолюбия или из беспардонной отваги предложил, что он ночью, когда придет одиннадцатичасовой поезд, ляжет между рельсами ничком и пролежит неподвижно, пока поезд пронесется над ним на всех парах. (Дост.) 6. Доложив генералу все, что нужно было, он прошел в свою комнату, в которой, уже давно вернувшись и дожидаясь его, сидел князь Голицын, читая роман, который нашел на столе Калугина. (Л.Т) 7. И вдруг то необыкновенно хорошее, радостное и мирное, чего я не испытывал от самого детства, нахлынуло на меня вместе с сознанием, что я далек от смерти, что впереди еще целая жизнь, которую я, наверно, сумею повернуть по-своему, и я, хотя с трудом, повернулся на бок, поджал ноги, подложил ладонь под голову и заснул точно так, как в детстве, когда, бывало, проснешься ночью, когда в окно стучит ветер, в трубе жалобно воет буря и стены дома стреляют, как из пистолета, от лютого мороза, и начнешь тихонько плакать, и боясь, и желая разбудить мать, и она проснется, сквозь сон поцелует и перекрестит, и, успокоенный, свертываешься калачиком и засыпаешь с отрадой в маленькой душе. (Гарш.)