Глава II. Ты веришь в играющего в кости Бога?

Дина вернулась домой с потрясающим, парящим настроением, совсем как в детстве. В те минуты, когда она прикорнула на диванчике в холле, ей опять снился полет!

«Ох, как хорошо! И спать совсем не хочется!» – Дина, приплясывая, отправилась умываться. «Ура! Есть время на пробежку!» – вспомнила она и за минуту, как солдат, облачилась в заброшенный на пару недель спортивный костюм. Дина выходила из дома, когда зазвонил оставленный на журнальном столике мобильный телефон:

– Привет! – это был Денис.

– Привет, братик!

– Ты уже дома?

– Нет. Выхожу в парк – побегать, – довольно сообщила Дина. – У деда все хорошо. Его выписали.

– Знаю. Только что видел их с Ритой. Я вот о чем: тут у меня в машине целая куча твоих дисков. Давай отдам?

– Хорошо.

– Тогда до встречи! Буду минут через сорок! Оки?

– Ага. Я как раз пробегу свои пять кругов. Ты найдешь меня в парке?

– Конечно!

Дина решила показать странное приобретение старшему брату, и в карман брюк опустился кожаный мешочек с артефактами.

Переступив границу, за которой начинался парк, Дина поняла, как соскучилась по его тенистым аллеям, окутанным весенними запахами. Желто‑бело‑синие цветочки кокетливо улыбались из зарослей сочной, не подстриженной травы. Нежное голубое пространство неба снизу казалось морем, подернутым изумрудной рябью юных листочков акаций, вытягивающих кроны ввысь. Там, где начинался парк, права города заканчивались. В пении птиц и шорохе листвы, в невидимой, но хорошо ощутимой лесной атмосфере растворялись звуки не слишком отдаленного проспекта – не главные здесь, не нужные, они проплывали мимо ушей. В гостеприимный зеленый оазис стекались студенты, мамочки с колясками, владельцы разнопородных собак, пенсионеры и любители самостоятельного спорта. В отличие от унылых коридоров больницы, в парке всё радовалось жизни: и тоненькие травинки, и раскидистые деревья, и люди, и крошечные божьи коровки.

К десяти утра беговые дорожки опустели. Лишь две старушки в несуразных беретах, какие обычно вязали крючком по схемам советских журналов, расположились на скамейке неподалеку. Они зацепились взглядами за бегунью, но Дине было все равно.

Глубокий вдох наполнил легкие свежим майским воздухом. Хорошо‑то как! Ноги привычными движениями сами пустились в неторопливый бег. Дина чувствовала настоящее удовольствие от ощущения своего тела, как будто еще вчера не могла ходить – и вот – бежит! В плеере звучал волшебный, неугомонный рояль Дэкса Джонсона. Почти не чувствуя сопротивления воздушных потоков, Дина бежала, едва касаясь ногами тропинки, а ветерок поспешно и ласково целовал разрумянившееся лицо. Заходя на новый круг, она оттолкнулась от встретившейся кочки и понеслась дальше, ускоряя темп. Удивительно – двигалась Дина все легче и легче, будто не стройные ноги несли ее, а поток воздуха подхватил тело и нес, подчиняясь заданному направлению. Из эйфории бега, продлившейся каких‑то несколько секунд, ее вывели лица старушек, в ужасе подхватившихся с лавочки. В это мгновение Дина осознала, что на самом деле не касается земли, а парит над ней. Дина мягко приземлилась, с волнением и какой‑то беззаботной детской веселостью наблюдая за поспешно ретирующимися пенсионерками.

На этот раз полет явно не был сном! В первые мгновения по телу разлилось счастье – она летала! Летала?!

Вспомнилось, как в четырехлетнем возрасте Дина пыталась доказать родителям, что все люди летать умеют, но не помнят как. Ей так хотелось вспомнить! Она часто летала во сне, уже став взрослой. И вот «несбыточная мечта», сказкой сияющая над суматошными буднями, сбылась?! На бесшабашную радость Дины набросилась взбунтовавшаяся логика: «Этого не может быть!…»

Увидев видеокамеру на столбе, черным объективом следящую за беговыми дорожками, а затем и широкоплечего парня в костюме, замершего на аллее от удивления, Дина предпочла не задерживаться «на месте преступления». По дороге домой она аккуратно, акцентируя, ставила стопу на землю, чтобы опять случайно не оторваться от нее, и продолжала перебирать в голове все возможные и невозможные объяснения.

Дома, сняв кроссовки, Дина поспешила в зал. Перед большим зеркалом она осторожно подпрыгнула. Ее отражение в голубом костюме зависло над разноцветным ковром, и Дина опустилась вниз. Еще раз с силой оттолкнулась от пола. Поднимаясь вверх, она ощутила пробегающее по телу легкое сопротивление пространства, будто ныряла, но не в воду, а в воздух. Через секунду она коснулась белого потолка пучком высоко собранных на голове волос. «Чуть не ударилась» – подумала Дина, едва не захлебываясь от восторга и удивления. «Интересно, а могу я, как во сне, летать горизонтально?» Она неуклюже наклонилась и быстро стала снижаться.

Мягко упав на ковер, она засмеялась, смущенная, не зная, как же воспринимать происходящее. Артефакты напомнили о себе, когда Дина задела рукой карман спортивных брюк. Она в который раз извлекла их на свет – «кости» казались живыми: светящиеся, излучающие вибрирующую мощную энергию. «Как там говорил Густав:…усиливают все, что есть?… Это катализатор?! И мысли материализуются… А, может быть, мечты? Если так, о чем мечтал бедный Густав Карлович, что в итоге умер от рака? И чем ему не угодила православная церковь?»

Артефакты на ладони дарили состояние эйфории – они, казалось, обменивались с ней теплом или чем‑то еще. На этот контакт щекочущих потоков энергии тело отвечало приятным волнением и сотней разбегающихся мурашек. В голову Дине прокралась пугающая мысль: «А вдруг это и, правда, опасно? И все, что говорил Густав – вовсе не бред? Может, они, как наркотики, усиливают одно, а другое разрушают? Сложно, как все сложно! Кто бы помог мне разобраться?»

Будто отвечая на мысленный вопрос, зазвонил телефон. «Я совсем забыла о Денисе!» – зажмурилась Дина, нажимая зеленую кнопочку:

– Дениска! Я дома! Прости, что не дождалась! – произнесла она виновато.

– А я тут брожу, как дурак, в акациях, – пробурчал Денис. – Чего это ты?

– Тут у меня кое‑что случилось!

– Ты цела? – обеспокоился Денис. – Тебя никто не обидел?

– Нет‑нет, все нормально. Заходи ко мне, а?

– Мне уже ехать надо! Встреча с дистрибьютером, – Денис все еще сердился.

– Ну, пожалуйста, очень надо посоветоваться! – взмолилась Дина.

– До вечера подождет? – уточнил он.

– Ага. Только заезжай обязательно!

– Главное, чтобы ты дома была…

– Буду‑буду. Когда я тебе расскажу, сильно удивишься.

– Не интригуй, и так заеду. До вечера!

– Целую, – чмокнула Дина в трубку, и сама себе сказала, – а я пока выясню, что такое «праматерия». Благо, Интернет под рукой!

Ах, да! Иллюстрации надо отправить в журнал. В мгновение ока Дина набросала последние штрихи в заказе, и он отправился в редакцию оптоволоконными путями.

Дине не терпелось узнать все, что можно о праматерии, из которой, по словам Густава Карловича, и состояли камни, зажатые сейчас в левой руке и обжигающие любопытством. Как только не называли праматерию бесчисленные источники в Интернете – воздухом, эфиром, мужчиной и женщиной, Принципом! Но Дина поглядывала на артефакты в руке и, занимаясь философским самообразованием, не находила удовлетворительного ответа. Наиболее применимым к пяти камням, вибрирующим в ладони, оказалось учение Платона, в котором говорилось, что Демиург из одухотворенной Первичной материи создал Вселенную, сформировав четыре элемента: огонь, воду, воздух и землю. А его ученик, Аристотель, добавил пятый элемент – квинтэссенцию. Что есть эта квинтэссенция? Алхимики всех времен мучились над этим вопросом с тех самых пор, как Платон и Аристотель дали жизнь своим теориям, а воины Александра Македонского, ученика Аристотеля, обнаружили надгробные плиты Гермеса Трисмегиста, возможно, первого известного в истории алхимика.

* * *

Денис быстро поднимался на третий этаж хорошо сохранившейся, чистенькой хрущевки. В одной руке – пакет с фруктами, в другой – ключи от машины. Элегантный светлый костюм, дорогие туфли, аккуратная стрижка и уверенный взгляд серо‑зеленых глаз – хоть сейчас на обложку журнала «Эсквайр» или «Men». Денис любил бывать у сестры, особенно, когда хотелось поговорить по душам. Он был женат и по‑своему счастлив, хотя иногда задавался вопросом: «Бывает ли на свете любовь с большой буквы?» Когда‑то Денис искренне жалел, что Динка была только сестрой – идеальная бы жена из нее получилась. Он даже ее спросил: «Дуська! Где таких, как ты, встречают?» – Дина только рассмеялась в ответ, хотя вопрос был не совсем шуточным. А, впрочем, Денис с женой жили хорошо, почти не ссорясь, одинаково любили комфорт, повеселиться с друзьями и с ветерком потратить деньги, которые у них, как правило, водились.

Дина открыла сразу, будто караулила под дверью:

– Я почувствовала, что ты идешь! – девушка поцеловала брата. – Приветики!

– Привет, сестренка! Я тут фруктов купил, – Денис протянул ей переполненный пакет.

– Спасибо! Ой, как много ты всего принес! Я же не слоник! – улыбнулась Дина.

Денис повесил пиджак на спинку кресла и потянулся:

– У тебя, как всегда, хорошо.

– Стараюсь!

В ее светлой квартире недостаток мебели и евроремонта скрашивало обилие комнатных растений, рукоделий и ощущение женского тепла. Дина жила в большой комнате – в зале, а в крохотной спаленке разместилась мастерская, заполненная картинами, красками, подрамниками и всем, без чего не может обойтись художник. Денис заглянул туда:

– Не рисуешь?

– Пока некогда, я же была с дедушкой.

– Ну да, – кивнул Денис, прислонившись к косяку пастельно‑зеленой кухни. Брат повел носом:

– Вкусно пахнет. А кофе будет?

– Как же я тебя без него оставлю? – хмыкнула Дина. – Обязательно. Только сначала кушать!

– Ты прямо, как мама.

– Ага. Мой руки.

Глядя, как ее симпатичный брат, чуть ли не урча от удовольствия, расправляется со второй порцией фирменного плова, Дина завела разговор на животрепещущую тему:

– Денис, слушай, а ты еще поддерживаешь с кем‑нибудь отношения в университете?

– А тебе зачем?

– Ну, как сказать… Со мной стали происходить довольно странные вещи.

– В смысле?

Дина подлила Денису в стакан минеральной воды:

– Помнишь соседа из дедушкиной палаты, который умер?

– Того бородатого?

– Ага, Густава Карловича, – волнуясь, сказала Дина. – Он мне подарил камни‑артефакты…

Денис перестал жевать.

– …прямо перед смертью. Сказал, эти камни его и убили. И велел их хранить. Вроде бы бред, да? А, может, и не совсем. Прикинь, пару дней назад проснулась и обнаружила, что вишу над кроватью где‑то в полуметре от постели.

– Да ну! И что потом?

– Потом потихоньку опустилась.

– Ты, наверное, еще спала, – засмеялся Денис и переключился на дымящуюся чашечку кофе.

– И я так подумала, – сказала Дина. – Но сегодня я из парка ушла потому что, когда бегала, вдруг перестала касаться земли – начала парить, представляешь?! Бабулек каких‑то напугала и прохожего. Знаешь, если бы не их реакция, я решила бы, что у меня галлюцинация такая. Но ты бы видел их лица!

– Ну, даешь! – недоверчиво потянул Денис. – Мистика! Покажешь камни‑то?

Дина достала коробочку, а потом высыпала из мешочка содержимое на журнальный столик:

– Вот они.

Денис принялся рассматривать «глиняные кости». Дина, довольная интересом брата, многообещающим тоном добавила:

– А сейчас я свет выключу!

Едва уловимое свечение исходило от камней, как и в первый раз, когда Дина знакомилась с ними. Стоило ей прикоснуться, и камни начинали сиять, становились прозрачными, испуская переливающийся голубой свет. Денис зашептал:

– Обалдеть…

Дина включила обычное освещение и, взяв камни в руку, воскликнула:

– Смотри!

Денис, раскрыв рот, наблюдал, как она осторожно поднимается над полом, отталкивается от воздуха и летит дальше, будто в замедленном прыжке продвигаясь по комнате. Затем сестра опустилась на гладкий паркет и шагом вернулась к столику. Денис запустил пятерню в густые темные волосы и недоуменно покачал головой:

– Я в шоке…

Посерьезневший Денис заметил:

– Слушай, а не лучше ли их сплавить куда‑нибудь – от греха подальше? Или хотя бы проверить, что это за ерунда?

– Проверить как раз хочу. Теперь понимаешь, зачем мне нужны твои университетские связи? – констатировала Дина и продолжила:

– Я в Интернете прочла, что можно определить приблизительный возраст предмета. По‑моему, протонным магнитометром. В нашем университете может быть такой аппарат? Ты случайно не знаешь?

– По‑моему, есть, – кивнул Денис.

– Радиоактивность бы их измерить. И вообще как можно больше выяснить про эти камешки.

– А можно я попробую полетать? – прищурился Денис.

– Давай.

Денис сгреб камни на ладонь и почему‑то перекрестился. В этот момент он был больше похож не на успешного бизнесмена, а на мальчишку с взъерошенной шевелюрой и заговорщицким выражением лица. Брат и сестра замерли в ожидании, но ничего не происходило. Дина предложила:

– А ты подпрыгни чуть‑чуть!

– Как‑то не верится, – замялся Денис, но послушался. Его прыжок был самым обычным – ничего особенного. Стукнув пятками об пол, он растерянно посмотрел на сестру:

– Что бы это значило? Только ты, что ли, у нас порхать можешь?

– Не знаю, – сказала Дина. – У меня спонтанно получается. Само собой.

– Жалко! – огорчился Денис. – А я уже полетать собрался…

Он вернулся в кресло:

– Если бы только что не видел своими глазами, что ты вытворяешь, ни за что бы не поверил!

– То‑то и оно. Хорошо бы найти того, кто все сможет объяснить! – согласилась Дина и напомнила об университете. – Так ты поможешь мне с анализом камней?

– Да, конечно, – ответил насупленный Денис. – Мой друг‑физик работает в нашем университете – Витя Миллер. Мы учились на одном курсе. Он немного странный. Знаешь, эдакий «маньяк» от науки. Его 217‑я какими только приборами не напичкана, любой ученый обзавидуется! Мы, правда, давненько не общались.

Денис размашисто написал на обратной стороне визитки номер мобильного:

– Вот телефон. Скажи, что от меня. Не откажет.

– Спасибо, братик! – Дина поцеловала его в щечку и добавила весело. – Еще кофе?

– Да нет, хватит. Поеду домой, жена меня, наверное, уже потеряла.

– Ты, пожалуйста, не рассказывай ей про камни, ладно? И вообще никому не говори!

– Не волнуйся. Все равно никто не поверит, – Денис обнял сестру на прощанье. – Ты тут с ними поосторожней! И мне позвони, как только новости будут.

– Договорились, – и Дина помахала ему на прощанье. – Спокойной ночи!

– Пока!

На следующее утро Дина долго крутила в руках бумажку с номером. Так и не решив, с чего лучше начать, она быстро пробежала пальцами по кнопкам телефона. Почти сразу приятный баритон ответил:

– Я слушаю.

– Здравствуйте, могу я услышать Виктора Миллера?

– Это я.

– Меня зовут Дина. Ваш телефон мне дал Денис Соболев, мой брат.

– Денис? Понятно. Вы что‑то хотели?

Дина продолжила:

– Он сказал, что у вас в лаборатории есть протонный магнитометр, он не ошибся?

Судя по краткой паузе, собеседник удивился, но вежливо спросил:

– Могу ли я поинтересоваться, для чего он вам нужен?

– Дело в том, что ко мне случайно попали некие предметы, вероятно достаточно древние. По телефону их описать трудно. Если бы у вас нашлась свободная минутка, и вы помогли мне разобраться, я была бы очень благодарна! Конечно, если это возможно…

Не раздумывая, Миллер ответил:

– Хорошо. Приходите, пожалуйста. Когда вам удобно?

– Я бы могла прямо сейчас.

– Извините, сейчас я немного занят. Зачеты принимаю, знаете ли, – голос изменился, будто Миллер улыбнулся, – но после четырех милости прошу.

– Спасибо большое! – обрадовалась Дина. – Денис сказал, что вы работаете в 217 кабинете, правильно?

– Да, в 217‑м. Подходите. Всего хорошего!

– До свидания!

Дина положила трубку, радуясь, словно все секреты уже были раскрыты. Бывший однокурсник Дениса со взрослым серьезным голосом виделся Дине лохматым, убеленным сединами профессором в белом халате и роговых очках. Да вот только он не мог быть седым – Денис‑то старше ее лишь на три года!

От дома до университета рукой подать, но, не желая опаздывать, Дина вышла из подъезда почти за полчаса. Несмотря на хорошее настроение, девушка волновалась, как перед экзаменом, и в животе разливался приятный холодок. Майский ветер шевелил густые волосы, и Дина, стараясь идти как можно медленнее, то и дело заправляла за уши непослушные длинные пряди. Солнышко пригревало почти по‑летнему, но пока еще ласково, нежно.

Безлюдные коридоры университета встретили ее гулким эхом. Студенты разбрелись по домам, да и утомленные ими преподаватели по одному проходили к выходу. Дина без труда нашла 217‑ю аудиторию. Дверь была открыта – ее ждали.

Девушка вежливо постучалась и вошла в кабинет. Широкоплечий мужчина в темном костюме, стоящий у окна, обернулся и застыл, увидев ее. Дина тоже на мгновение остановилась в нерешительности – перед ней был тот самый незнакомец с пустынной лестницы, чью голову она держала в ладонях всего неделю назад. Неловкое молчание парализовало пространство комнаты. Наконец, он произнес:

– Добрый вечер. Вы ко мне?

Смущенная, Дина ответила:

– Здравствуйте. Я ищу Виктора Миллера.

– Это я. Вы – сестра Дениса?

– Да. Я – Дина Соболева.

Ее взгляд коснулся пульсирующей венки на левом виске Миллера.

После краткой паузы Миллер сказал, бледнея:

– Это вы… Я хотел бы еще раз принести извинения за тот инцидент в больнице. Мне очень неловко.

– Что вы, – попыталась успокоить его Дина, – не стоит. Я надеюсь, вы лучше себя чувствуете?

– Да, да, я в порядке, – ответил Виктор и быстро перевел тему. – Что вы хотели мне показать?

Радуясь, что можно больше не говорить о случайной встрече, и что она все‑таки его нашла, Дина достала из сумки коробочку с камнями и протянула Миллеру:

– Видите ли, один человек отдал мне эти вещицы и сказал, что это артефакты – древние предметы, созданные из праматерии. К сожалению, его самого я уже ни о чем спросить не могу. Он умер, – вздохнула Дина и продолжила сумбурную речь. – Я посмотрела в Интернете, что такое «праматерия» или «первоматерия», но толком ничего не нашла… Знаете, когда я прикасаюсь к этим камням, кажется, что от них что‑то исходит, какое‑то излучение, вибрация, поэтому я хотела бы с помощью счетчика Гейгера измерить хотя бы их радиоактивность.

Миллер внимательно слушал, изумленно приподняв левую бровь. Глядя на его лицо, посетительнице казалось, что только природная вежливость не позволяет ему прервать ее нескладный рассказ. Дина перевела дух и добавила:

– И еще я узнала, что современная наука позволяет определить возраст предмета. Если не ошибаюсь, это называют радиоуглеродным анализом, поэтому я спросила вас о протонном магнитометре.

– Да, есть несколько способов сделать такой анализ, – согласился Миллер, осторожно взяв мешочек из рук Дины. – Позвольте взглянуть?

– Да‑да, конечно.

Пять камней рассыпались по кафедре, возле которой они стояли, как студентка и профессор.

– «Ты веришь в играющего в кости Бога, а я – в полную закономерность объективного сущего…» – задумчиво пробормотал Миллер.

– Что вы сказали? – переспросила Дина.

– Эти слова писал Эйнштейн Бору, своему знаменитому оппоненту. Просто пришли на ум…

– Понятно.

Пока Миллер знакомился с необычными предметами, Дина тайком рассматривала его самого. Подтянутый и сдержанный, Виктор был достаточно красив. Высокий, немного выпуклый лоб над глубоко посаженными глазами легко хмурился, и сейчас ровная привычная складка вертикально легла по центру. Как художник Дина отметила про себя прекрасно соблюденные пропорции в его чертах, фигуре, форме головы. Выразительные глаза, явно чувствительные к свету, постоянно щурились. Тонкая полоска шрама, пересекающего верхнюю губу, была проведена идеально посередине. Яркий рисунок точно очерченных, плотно сжатых губ, упрямый мужской подбородок напомнили Дине изображения римских патрициев, однако нос Виктора римским назвать было нельзя – слишком закругленный, как у мулата. Ничто в его внешности не говорило о болезни, разве только едва заметные синеватые тени‑круги под глазами. Несмотря на хмурую серьезность, в лице физика было что‑то мальчишеское.

«Сколько ему лет? – подумала девушка. – Как Денису, тридцать два? Выглядит моложе. И морщин совсем нет».

Миллер вертел в руках «камни», а Дина засмотрелась на его кисти – умные, подвижные, гибкие с длинными утонченными пальцами, глядя на которые приходило на ум слово «аристократ».

Голубоватое сияние «костей» усиливалось с каждым прикосновением Виктора и угасало, стоило ладоням отдалиться от кубиков с непонятными знаками на гранях. Любопытно! Впрочем, у Миллера больший интерес вызывали отнюдь не артефакты, а то «Чудо», которое стояло перед кафедрой и сбивчиво рассуждало о радиоуглеродном методе. Неделю назад при случайной встрече она ему показалась ангелом, возникшим из тумана на лестнице, с широко распахнутыми глазами, вбирающими его боль, как свою, с белоснежной кожей, тонкой и прозрачной, как фарфоровая чашка, и отдающими ему тепло маленькими руками. Быстро исчезнувшее видение печального утра! И вот это нежное чудо в облаке кудрявых каштановых волос стоит здесь, перед ним. И ей что‑то нужно. И он может помочь, пусть она и говорит глупости, но даже если бы попросила сделать для нее портативный ядерный реактор – не важно! Он постарается – лишь бы осталась!

Дина несмело поинтересовалась:

– А вы сможете сделать радиоуглеродный анализ этих камней? – заметив колебание на его лице, она добавила. – Я заплачу за все, что нужно.

Этими словами девушка лишь вогнала его в краску:

– Ну что вы! Не нужно никаких денег! – Миллер поднял на нее глаза и сразу отвел в сторону, смущенный, как подросток. – Эти предметы, как мне кажется, сделаны не из органического материала, а с помощью радиоуглеродного анализа можно исследовать только органику. А значит, нужно использовать электронно‑спиновой резонанс, но результаты при этом получаются не слишком точными, погрешность в сотню‑другую лет. Хорошо только то, что сам материал не уничтожается. Ведь вам это важно?

– Да… – кивнула Дина, – конечно, да! А много времени надо? Я читала, что для радиоуглеродного метода требуется около суток.

– Совершенно верно, однако здесь трудно говорить о сроках. Нужно будет поместить объект в искусственно созданное переменное магнитное поле и наблюдать за откликами… – спохватившись, Виктор спросил. – Как скоро вам нужен результат?

– Честно говоря, мне неудобно занимать ваше время, но хотелось бы узнать что‑нибудь поскорее, – искренне призналась Дина.

– Понятно, – сказал Виктор. – Я постараюсь сделать всё, что могу, хотя это зависит от качества материалов.

– Конечно, я понимаю, – Дина и не ожидала, что ученый так легко согласится на ее авантюрную просьбу. – Я оставлю вам свой телефон. Позвоните, пожалуйста, когда сможете.

– Я сохранил ваш номер, – Виктор напомнил. – Вы звонили мне утром.

– Ах да… Спасибо вам огромное! Вы так любезны! Денис говорил, что вы не откажете.

– Рад вам помочь, – неожиданной улыбкой оттаял Миллер. – Я позвоню завтра.

– Еще раз спасибо! – Дина подумала, что не следует злоупотреблять вниманием этого милого человека. – Я, наверное, пойду.

И хотя Виктор проговорил бы с ней до утра, он лишь ответил:

– Да, конечно. Всего хорошего!

– До свидания, Виктор! – Дина одарила его светящейся улыбкой на прощание. – Спасибо вам! – и дверь за ней закрылась.

Дина вышла из университета с удивительно радужным настроением – все так легко получилось с этим добродушным физиком, только на первый взгляд кажущимся большой темной тучкой. «Хорошая у него улыбка!» – вспомнилось ей по дороге к остановке. Сегодня она свободна – от артефактов, от заказов, от больничных забот! Самое время попить кофе с пирожными в каком‑нибудь приятном кафе. Дина набрала номер подруги и договорилась о встрече.

Глава III. «О нем»

Дина прошлась по центральной улице, заглядываясь на витрины – ее больше интересовали не манекены, а собственное отражение. Сегодня она себе определенно нравилась. В уютном магазинчике, она купила изысканный бирюзовый шарф – под цвет глаз. Дина небрежно набросила его, и мягкий шелк приятно коснулся шеи.

У входа в кафе она чуть не столкнулась с каким‑то широкоплечим молодым человеком, лицо которого, как ей показалось, она уже где‑то видела. Но он, не удостоив ее ни вниманием, ни извинением, прошел вглубь кафе. «На москвича из редакции похож… Да нет, наверное, не он», – подумала Дина и забыла о нем. Устроившись в уголке возле окна, она принялась изучать меню. Не прошло и пяти минут, как в дверях показалась Юля, стройная и высокая, как модель, в очередной раз с новой стрижкой и цветом волос. Дина помахала ей рукой.

– Какая ты сегодня красулишна! – заметила Юля.

– Спасибо, Солнышко, – просияла Дина. – Ты тоже чудесно выглядишь, впрочем, как всегда! А дела как?

– Все супер! – счастливо вздохнула подруга. – Даже боюсь сглазить. У нас так хорошо все с Сашей.

– Не бойся, – улыбнулась Дина. – Я думаю, скоро будем гулять на вашей свадьбе. Вы так друг другу подходите!

– Считаешь? – Юля не скрывала удовольствия. – А как ты? Есть какие‑нибудь изменения на личном фронте?

– Пока нет… – произнесла Дина с такой неуверенностью в голосе, что подруга хитро сощурилась:

– А ты, по‑моему, темнишь. Я права? Ну, Динка, рассказывай, наконец!

– Да нет, ничего особенного. Просто мне понравился один человек… очень даже понравился.

– Ура! – вскрикнула Юля, и все посетители кафе обернулись на всплеск эмоций. Она добавила потише. – А то я уже думала, что ты вечно будешь занудной и требовательной, как Синий Чулок. Сколько можно быть одинокой! Ну, а он…?

– Что ты, Юленька! Между нами совсем ничего не было, – призналась Дина, – только пара случайных встреч. Он, может, на меня и внимания не обратил…

– Н‑е‑е‑ет! – Юля замотала головой, и длинные сережки протанцевали в такт. – Мой внутренний голос подсказывает, что у тебя должно случиться что‑то хорошее.

В этот момент прибыла на серебристом подносе запотевшая бутылка бордового французского вина. Разлив ароматное содержимое по тонконогим бокалам, юный официант в длинном переднике и крахмально‑белой рубашке зажег свечу на столе. Вскоре на скатерть опустилось блюдо с ассорти из маленьких румяных пирожков, и второе – с крошечными пирожными. Разговор клеился, алкоголь приятно расслаблял, а сладости таяли во рту вместе со временем. Девушки не замечали, что все это время за ними следила пара внимательных глаз из дальнего уголка кафе. Наконец, Дина с блестящими глазами, рассказала подруге о встречах с Виктором, вскользь упомянув о старинных предметах. Не ожидая услышать рассказ о подобном избраннике, Юля тихо уточнила:

– Динуль, а ты уверена, что готова к отношениям с таким больным человеком?

– Что ты говоришь?!

– Может, это просто жалость? Знаешь, как комплекс медсестры?

Дина с горячностью возразила:

– Нет! Я глаз его не могу забыть с той секунды, как увидела! Они такие… глубокие… Постоянно ищу его на улице, как будто должна встретить… Я не знаю, что это – просто интерес или любовь? Но точно не жалость! – будто пытаясь доказать самой себе, Дина повторила. – Нет, не жалость! У меня возникло ощущение, что я знаю его давно, какое‑то родное, странное… Раньше я никогда подобного не испытывала, даже с Пашей.

– Тебе виднее.

– Да ты не переживай! Возможно, для него я – случайный прохожий…

Но подруга подумала: «Вряд ли». А Дина вновь мысленно прокрутила день, когда она встретила Виктора и внезапно вспомнила безумный взгляд Густава Карловича, его трясущиеся руки и слова: «Меня они убили… Проклятый рак!»

«У Виктора, наверное, тоже рак…, ‑ Дина похолодела от ужаса, – ему же нельзя прикасаться к камням!»

Легкий хмель сразу выветрился из головы. Дина поспешно достала из сумки мобильный телефон. Время близилось к двенадцати. Надо срочно забрать камни. Какой там анализ! Не навредить бы!

Непонимающе наблюдая за изменившимся настроением Дины, Юля коснулась ее руки:

– Кисуля, ты что? Из‑за моих слов расстроилась? Не обращай внимания! Просто ты, как обычно, выбрала самый сложный вариант…

– Нет. Что ты! Я – совершенная идиотка! – лицо Дины отражало панику. – Мне пора бежать! Прости, это срочно!

Дина достала купюру из кошелька и положила ее возле недопитой чашки кофе:

– Это за меня! Пока! – она вылетела из кафе к сгрудившимся на стоянке такси.

Мимо столика, где осталась сидеть недоумевающая Юля, быстро прошел к выходу широкоплечий парень в белом костюме.

– К университету, пожалуйста! – торопливо попросила Дина пожилого таксиста, не прекращая набирать номер Миллера.

Долгие гудки сменялись короткими – он не отвечал. У входа в университет Дина вышла, сама не зная почему, уверенная в том, что Миллер здесь. Поднимаясь по ступеням широкого крыльца, Дина придумывала версию для охранников, чтобы ее впустили. За спиной послышались шаги. Она обернулась – это был Виктор. Он поразился встрече не меньше, чем сама Дина.

– Вы?! – взметнулась кверху левая бровь.

– Да, я, – смущаясь, кивнула Дина. – Здравствуйте!

– Доброй ночи! Что вы делаете здесь так поздно?

– Я ошиблась, – покраснела от неловкости Дина. – Мне надо забрать камни…

– В каком смысле? – не понял физик.

Дина не знала, как объяснить все так, чтобы не оскорбить его. Она помялась, потом все же вымолвила негромко:

– Человек, отдавший мне камни, умер от рака.

Виктор нахмурился. А Дина, кусая губы, продолжила:

– Возможно, вы тоже… больны. Я не подумала об этом сразу, но сейчас поняла, что камни для вас могут быть опасны, – и совсем тихо прибавила. – Извините меня, пожалуйста.

Лицо Виктора смягчилось:

– Не стоит. Спасибо вам!

– За что?! – не поверила своим ушам Дина.

– За то, что пришли сюда ночью. Из‑за меня.

На молодых людей налетел невесть откуда взявшийся ветер, подхватив полы его пиджака, запутав концы ее длинного шарфа в волосах. Дина поежилась, а Виктор спохватился:

– Холодно. Давайте пройдем в лабораторию. Я отдам камни.

В тускло освещенном коридоре Дина заметила, что у него перебинтована ладонь:

– Что это с вами? – обеспокоилась она.

– Я в порядке. Небольшой взрыв, – усмехнулся Миллер и на ходу пояснил, – пришлось сбегать в круглосуточную аптеку поблизости.

– Может, это тоже из‑за камней?

– Все нормально, не переживайте!

Виктор отпер дверь в лабораторию и пропустил ночную гостью вперед. Она зашла в просторное помещение, напичканное всевозможной техникой. Дине сразу бросилось в глаза странное громоздкое устройство: в наклоненном под углом в сорок пять градусов металлическом «ящике» расположились друг напротив друга два огромных цилиндра. Над ними на подставке возвышалась пара серебристых блоков. Сложная сеть проводов вела к компьютеру.

– Что это? – спросила Дина.

– Это как раз и есть аппарат для электронно‑спинового резонанса. Вы угадали, – ответил Миллер. – Нет‑нет, не нужно к нему прикасаться. Я совсем недавно его отключил. Так что в любом случае вы можете камни забрать.

Виктор резко повернулся к столу, на котором красовались объекты анализа, и нечаянно смахнул рукавом один из артефактов. Тот с шумом упал на пол. Виктор и Дина наклонились одновременно и с двух сторон коснулись гладкой поверхности и друг друга. Ощущение легкого электрического разряда поразило обоих. Они мгновенно отдернули пальцы, и между ними аркой образовался ореол света, напоминающий игрушечную радугу. И Дина, и Виктор ощутили то же самое: из ладоней к сердцу пронеслась легкая, приятная волна, покалывающая сотнями крошечных иголочек. На секунду в ушах зашумело, ритм сердец сбился, а потом опять все стало обычным.

– Мы светимся?! – спрашивая и одновременно утверждая, сказала Дина.

– Несомненно, – подтвердил Виктор, взглянув с недоумением на девушку. – Что бы это значило?

– Я должна была вас предупредить, что это не совсем простые камни.

Виктор рассмеялся, и обстановка разрядилась:

– Я уже догадался. Вы в сумочке не носите что‑нибудь еще более экстравагантное?

– Нет, только вот эти «сокровища», – улыбнулась Дина и подняла‑таки камень, – и те достались случайно. А вам удалось определить их возраст?

– Я полагаю, что полученная дата далека от правды. Приборы указывают на 18 миллионов лет. Это невозможно, потому что тогда на Земле жизни не было.

– Может быть, историки ошибаются? – лукаво заметила Дина. – Или камни попали на Землю с метеоритом или астероидом?

– Над их огранкой явно поработали люди…

– А, может, и не люди? – предположила девушка и перевела тему. – А вы верите в чудеса, в сверхъестественное?

Виктор посмотрел на нее снисходительно, как на маленькую:

– Все явления можно объяснить так или иначе. Я себя к мистикам не отношу.

– А как, по вашему – могут люди летать? Сами, просто так?

– Вы меня удивляете, Дина, – ироничная улыбка не сходила с его лица, – почему вы спрашиваете?

– Только, пожалуйста, не считайте меня сумасшедшей! – взмолилась Дина. – Конечно, все сумасшедшие так говорят… Одним словом я сначала покажу, а потом буду рассказывать. Возможно, с научной точки зрения это поддается какому‑либо объяснению…

Стряхнув со стола камешки в ладонь, будто хлебные крошки, Дина спокойно, со знанием дела поднялась над полом лаборатории.

Лицо Виктора вытянулось:

– Что вы делаете?

– Левитирую, – заявила Дина и опустилась на твердую поверхность. Ее пальцы разжались, и на ладони засверкали таинственные камни. – Не пугайтесь, я не умею это делать без камней. Но, как только они попали ко мне, способность проявилась сама собой.

Виктор слушал ее, широко раскрыв глаза, а девушка продолжала, как на духу, рассказывать о том, что парила над кроватью, взлетела во время бега в парке, что с детства считала все это возможным, и вот теперь счастлива.

Поистине «чудо» к нему явилось. Миллер пробормотал:

– И вы хотите объяснить это?

– Разум требует чего‑то логичного, хотя душе и так хорошо, – честно призналась Дина.

– Вы не против, если я сделаю кое‑какие измерения?

– Пожалуйста, – кивнула Дина.

Виктор заметался по лаборатории и из недр аппаратуры вытащил нечто, напомнившее Дине внушительный пульт от телевизора со встроенными лампочками.

– Это измеритель напряженности электромагнитных полей, – пояснил Виктор и поспешно подсоединил прибор к ноутбуку на столе. – Я хочу зафиксировать данные.

С интересом наблюдая ученого за работой, она вспомнила слова брата. «Маньяк от науки? Пожалуй, так», – мысленно согласилась с ним Дина.

Виктор поколдовал над камнями отдельно, потом попросил Дину взять их в руку и подняться в воздух.

– Невероятно, – шептал он себе под нос. – Потрясающе!

Прибор жалобно запищал, вместо зеленых огоньков панически вспыхнули красные.

Дина с нескрываемым любопытством ждала вердикта физика, завозившегося с приборами, что‑то отмечавшего в компьютере. Наконец, его внимание вернулось к ней:

– Я пока не могу определить вещество, из которого сделаны эти «камни», но, очевидно, они являются сверхпроводящим магнитом. Он вступает во взаимодействие с вашим электромагнитным полем, образуя мощный электромагнитный генератор… Может быть, это общее поле заставляет левитировать воду в вашем организме, поэтому вы поднимаетесь в воздух, – предположил Виктор и с забавной гримасой на лице добавил, – совсем недавно западные физики заставили с помощью магнита левитировать лягушку… Извините, за неуместное сравнение.

Дина хмыкнула, а Миллер продолжил размышления:

– В современной технике электромагнитные поля давно используются для того, чтобы заставить предметы парить. Возьмем для примера хотя бы поезда на магнитной подушке, ведь по сути дела они левитируют в заданном направлении благодаря диамагнетизму. Интересно было бы выяснить химическую структуру этих камней…, ‑ Виктор «разговаривал» руками, активно жестикулируя, словно поддерживая или подчеркивая каждую фразу.

– Как вы считаете, почему подниматься в воздух с камнями получается не у всех? К примеру, у Дениса ничего не вышло? – спросила Дина.

Виктор задумчиво почесал кончик носа и предположил:

– Вероятно, все дело в электромагнитном импульсе, который посылает мозг. Ваше сознание «настроено» на левитацию, вы же сами рассказывали, что с детства считаете, что человек может летать, а сознание других – нет, – он развел руками. – Это пока единственное, что пришло мне в голову.

– Я раньше летала только во сне…, ‑ задумалась Дина и продолжила: – Мне сказали, что камни все усиливают… Наверное, имеются в виду скрытые возможности человека. В первый раз я подлетела, еще не проснувшись, когда не контролировала себя.

– Гм… Не знаю. Конечно, на грани сна и пробуждения мозг человека вырабатывает альфа‑волны, уникальные по своей сути. Но, знаете ли, предположений можно выдвинуть массу и затратить всю жизнь на исследования, – усмехнулся Миллер, – а еще забавнее будет то, что официальная наука признает всё фальсификацией и наложит анафему, как это происходит постоянно с теми, кто выходит за рамки признанных постулатов. Вы слышали что‑нибудь о торсионных полях?

– Так, краем уха. На самом деле я очень далека от физики.

– Академия наук создала целую комиссию по борьбе с лженаукой, в том числе и с теорией торсионных полей.

– Правда? – удивилась Дина, пристроившись на студенческой «парте».

– Да. Но все равно физики постоянно сталкиваются с ограниченностью существующих знаний. Многие из светлейших умов пытаются создать теорию единого поля, как ее еще называют с иронией «Теорию Всего», потому что и теория относительности, и квантовая физика, и остальные направления не способны объяснить все сразу. – Виктор принялся загибать пальцы. – По сути дела Ньютоновский закон гравитации ограничен пространством Земли, квантовая механика работает лишь в мире атомарных величин, а общая теория относительности подходит для больших скоростей и пространств.

– То есть неувязочка выходит? – пошутила Дина, покачивая ногой в воздухе. – Нет такой теории, которая объяснила бы все полностью?

– Да, – кивнул Виктор совершенно серьезно, – еще в свое время Дирак говорил, что в физике требуются совершенно новые идеи. Некоторые американские физики разрабатывают Теорию струн, и тот же Эйнштейн весь остаток жизни пытался найти теорию, которая могла бы одновременно объяснить все фундаментальные взаимодействия в природе.

– И ему удалось?

– Нет. По крайней мере, если он что‑то и обнаружил, то выводы оставил при себе. Существует множество слухов о том, что когда Эйнштейн докопался до сути вещей, он решил, что человечество к этим знаниям не готово.

– Я нечто похожее слышала о Никола Тесла.

– Если это действительно так, то, думаю, они поступили правильно – этическая сторона человечества оставляет желать лучшего, – поморщился Виктор, – люди не слишком далеко ушли от пещерных предков. Ими правит потребность выжить, захватить власть и насытить желудок.

– А вы не любите людей, – отметила Дина.

– Есть за что! – сверкнул глазами Виктор. – А вы разве всех любите?

– По крайней мере, стараюсь…, ‑ пожала плечами Дина, – стараюсь понять, а понять – практически значит полюбить.

– Разве? – недоверчиво спросил Виктор. – Не согласен.

– Ваше право, – сказала Дина и горячо продолжила: – А я думаю, что каждый, даже самый ужасный поступок имеет оправдания, точнее причины, из‑за которых человек его совершает. В определенный момент он считает, что это лучший для него вариант. Просто люди живут как бы с завязанными глазами в плену социальных штампов, подсознательных блоков, приобретенных в детстве или в прошлой жизни. Многими движут не собственные желания, а навязанные, потому что в их сознании существует такая сеть вставок, что они действуют, как марионетки, неосознанно. А собственное сознание… – ведь у каждого есть чистое, высшее сознание – остается не услышанным.

– Интересная точка зрения, – заметил Виктор с сомнением в голосе.

– Вы в Бога верите? – спросила Дина.

– Как вам сказать, – помялся Виктор, – я просто знаю, что Он есть. Мне не нужно верить. Только для меня Бог – не старик с бородой на облаке, как Его изображают в церквях, а Абсолют, Высшая сила, энергия. В общем, на мой взгляд, человеческими словами объяснить Бога невозможно. Но Он есть.

Дине ответ пришелся по душе, и она добавила:

– Я верю, что частица Бога или Его энергия, как вам больше нравится, присутствует в каждом человеке. Бог познает себя через нас.

– Если Бог – абсолютен, для чего ему познавать себя? – критически сощурился Виктор.

– Вам, как физику, изучающему всевозможные законы природы, лучше знать, что все существует в движении, в развитии, – сказала Дина. – Возьмите, к примеру, океан. Разве он не совершенен? Но он постоянно меняется, находится в непрерывном движении. Он порождает круговорот воды в природе: дождь падает на землю, его капли испаряются с росой или попадают в реки, те несут воду в море, потом в океан, затем испаряются опять и вновь возвращаются на Землю с дождем или снегом. Вот если принять, что Бог – это океан, то капли воды – это наши Души. Они стремятся вернуться в океан, и в каждой есть часть этого океана, даже если самой капле это и невдомек.

– Разумно, – сказал Виктор, – но всех любить я все равно бы не смог. Это слишком абстрактно.

– Что ж, – согласилась Дина, – может быть вам и не нужно. Знаете, что я сейчас подумала о Теории Всего? Ее можно будет доказать, если ученые найдут связь между духовным и материальным, между мыслью, временем и пространством. Нельзя же ограничиваться только материей? Я хоть и не сильна в физике, но мне только что пришло в голову, что мысль не имеет массы, однако обладает огромной скоростью и движущей силой, а также инерцией. Почему же ученые, работа которых как раз заключается в том, чтобы «мыслить», упускают ее из виду?

По лицу Виктора скользнула улыбка:

– По‑моему, Дина – вы гениальны.

– Что вы! – смутилась Дина. – Я – самая обычная.

– Не согласен. Вы не боитесь выйти за рамки общепринятого. На мой взгляд, гениальность заключается именно в умении взглянуть на вопрос шире – не так, как все.

– Меня нельзя сильно хвалить, – кокетливо улыбнулась Дина, разрумянившись. – Я могу загордиться…

– Можно, – шепотом воспротивился Миллер.

За окном на небе разлились розово‑желтые пастельные краски восхода, с каждой минутой становящиеся ярче и насыщеннее. Темно‑синяя ночь внезапно и сразу уступила место утренней феерии света, спешившей раскрасить Землю. Облака на востоке зарумянились, провожая взглядом отходящую ко сну, еще не растаявшую луну.

– Красиво как! – Дина подошла к окну и открыла его. В лабораторию ворвался запах свежести и птичий гомон, торжественными песнями приветствующий новый день.

– Красиво, – согласился Виктор, чуть прикрыв веки, – так быстро ночь кончилась…

Он посмотрел сквозь ресницы на девушку, и ему показалось, что пространство комнаты вокруг тоненькой фигурки светится радужными красками, отражаясь от рассветных небес, и помещение наполняется необычным, не ухом уловимым звуком.

Она почувствовала его взгляд и тихо замерла под ним, как котенок, клубочком свернувшийся на руках, – ей было хорошо, и не хотелось словом или движением спугнуть это волшебное чувство.

Щелканье ключа в замке и металлический грохот прервали их безмолвный диалог, молодые люди одновременно обернулись, вздрогнув от неожиданности В дверь ввалилась уборщица в казенном халате, уронившая ведро на пол – она не ждала застать кого‑нибудь в лаборатории.

– Чего это вы тут спозаранку?! – вскрикнула она недовольно. – Или ночь всю сидели?

Не дождавшись ответа, тетка заворчала увереннее: – Начальству буду жаловаться. Порядок нарушают. Людям работать не дают.

– Здравствуйте, – спохватился Виктор и вежливо попросил: – Извините, вы не могли бы убрать здесь позже?

– Нет уж, – уборщица возмутилась, – у меня порядок! У вас свое расписание, у меня свое! Мне еще семь аудиторий вымыть надо!

Виктор засуетился, будто не чувствовал себя хозяином в собственной лаборатории. Пасуя перед бестактностью, он шепнул Дине:

– Возможно, мы выйдем?

– Да, – согласилась девушка, – мне, наверное, пора домой.

– Позвольте вас проводить?

– Спасибо, если вы не устали…

– Совсем нет, – улыбнулся Миллер.

Виктор помог Дине надеть куртку и снял со стула пиджак.

– Я заберу камни, – потянулась к артефактам Дина.

– Конечно.

Они вышли из лаборатории, оставив бурчащую тетку елозить шваброй по паркетному полу. Вмешательство уборщицы разрушило что‑то рождающееся между ними, и вместо тонкой, как паутинка, связи возникла неловкость, неуклюжая, как заштопанный носок.

Они шли и молчали, перекидываясь незначительными фразами. Виктор вдруг решил, что навязывается, и его собеседница устала от разговоров. А Дина, при свете дня увидев его темные круги под глазами, думала об ужасной болезни, и радость общения сменила тревожная, почти мучительная тоска в груди. Ее сердце сжалось: «Сколько он проживет? Как серьезна его болезнь? Почему он?»

Благо, до ее дома было совсем близко. Перед тем, как вежливо распрощаться, они еще раз дотронулись друг до друга взглядами, и от этого воздушного прикосновения на душе у обоих опять стало тепло.