Глава 2. Дождь хлестал Эндрю Блейка по лицу; сама земля дрожала от оглушительных раскатов грома

Дождь хлестал Эндрю Блейка по лицу; сама земля дрожала от оглушительных раскатов грома. Огромные массы разорванного воздуха с грохотом сходились над самой его головой; резко пахло озоном. Блейк чувствовал, как холодная грязь забивается между пальцами ног.

Как же он попал сюда? В грозу, с непокрытой головой, в насквозь мокрой одежде, без сандалий?

После обеда он вышел на улицу, чтобы взглянуть на бурю, которая кипела и перехлестывала через горную цепь на западе. А потом, спустя мгновение, оказался здесь, в самой гуще этой бури. Во всяком случае, он надеялся, что это все та же буря, а не какая‑нибудь другая.

Ветер завывал в рощице; от подножия холма, на котором стоял Блейк, доносился звук бегущей воды, а прямо напротив, за потоком, светились окна. Может быть, это его дом, как в тумане подумал он.

Хотя там, где стоял его дом, не было ни склона, ни бегущего потока. Блейк озабоченно поскреб в затылке. Вода из шевелюры потекла по лицу. На миг ослабевший дождь с новой силой захлестал, и Блейк повернул к дому. Нет, это, конечно, не его жилище. Но это дом, и там наверняка есть кто‑то, кто скажет ему, где он, и…

Скажет, где он! Но это же безумие! Какую‑то секунду тому назад он стоял в своем патио и глядел на грозовые тучи, и никакого дождя не было…

Должно быть, он спит. Или это галлюцинация. Но хлещущий его дождь не похож на дождь из сна, воздух пахнет озоном, а где это видано, чтобы запах озона ощущался во сне?

Он подошел к дому и, шагнув вперед правой ногой, наткнулся на что‑то твердое; боль пронзила стопу и всю ногу; Блейк оторвал стопу от земли и затряс ею в воздухе. Боль стекла в большой палец и запульсировала в нем. Блейк поскользнулся в грязи и сел. Слякоть брызнула в разные стороны. Почва была холодная и мокрая. Подтянув ногу с разбитым пальцем, Блейк вслепую, осторожно и бережно ощупал его.

Он понял, что это не сон. Во сне человек не может расшибить себе большой палец ноги. Что‑то случилось. Какая‑то сила в мгновение ока перенесла его, ничего не чувствующего, на много миль от патио. Перенесла и швырнула в средоточие дождя и грома, в ночь – такую темную, что не видно было ни зги.

Он снова ощупал большой палец. Боль чуть утихла. Если напрячь ноги и задрать большой палец кверху, идти можно. Хромая, скользя по грязи, он двинулся вниз по склону, пересек узкий ручей, вода в котором доставала ему до лодыжек, и по другому склону вскарабкался вверх, к дому.

Горизонт озарился молнией, и на какое‑то мгновение Эндрю увидел контур дома на фоне сияния – громоздкое здание с тяжелыми дымоходами и окнами, утопленными в камень, будто глубоко посаженные глаза.

Каменный дом, подумалось ему. Пережиток прошлого. Каменный дом, в котором кто‑то живет.

Блейк налетел на ограду, но не ушибся, поскольку двигался он медленно. Ощупью, вдоль забора, он добрался до калитки. За ней виднелись три маленьких светлых прямоугольника. Блейк решил, что это дверь. Ноги нащупали плоские каменные плиты, и он пошел по ним. Возле двери Блейк замедлил шаг. К двери могли вести ступеньки, а с него хватит и одной разбитой ноги.

Да, вот и ступеньки. Он ударился о них больным пальцем и на мгновение остановился. Он стоял, стиснув зубы и пережидая, пока утихнет боль. Потом поднялся по лестнице и отыскал дверь. Он поискал сигнальное устройство, но не было даже колокольчика или звонка. Пошарив еще немного, он наткнулся на дверной молоток. Дверной молоток? Ну конечно, сказал себе Эндрю, в таком доме, как этот, наверняка должен быть дверной молоток. В доме его далекого прошлого…

Его пронзил лютый страх. Может быть, дело не в пространстве, а во времени? – подумал он. Неужели его перенесли (если перенесли) не в пространстве, а во времени?

Он поднял молоток и постучал. Подождал. Никаких признаков того, что его услышали. Блейк постучал еще раз.

За спиной раздался скрип, и Блейк оказался в коническом снопе света. Он резко обернулся. Круглый светящийся глаз остался недвижим. Он ослепил Блейка. Позади источника света, на фоне черной ночной мглы Блейк различил смутный и еще более черный контур человеческой фигуры.

Сзади распахнулась дверь, и на улицу из дома хлынул свет. Теперь Блейк видел человека, державшего фонарь. Человек был одет в юбку‑шотландку и овчинную куртку. В его руке блеснула сталь. Пистолет, решил Блейк.

– Что здесь происходит? – резко спросил мужчина, открывший дверь.

– Кто‑то норовит забраться в дом, сенатор, – ответил человек с фонарем. – Должно быть, он как‑то ухитрился проскользнуть мимо меня.

– Он проскользнул мимо вас потому, – сказал сенатор, – что вы где‑то прятались от дождя. Охранять, ребята, значит охранять, а не играть в охранников.

– Было темно, – заспорил страж, – и он прошмыгнул…

– Вот уж не думаю, чтобы он прошмыгнул. Он попросту подошел к дому и загрохотал по двери молотком. Он не стал бы стучать, если б хотел пробраться сюда тайком. Этот человек просто вошел, как любой нормальный гражданин, а вы его проморгали.

Блейк медленно повернулся к стоявшему в дверях мужчине.

– Простите, сэр, – сказал он, – я не знал… Я не хотел поднимать переполох. Просто увидел дом…

– И это еще не все, сенатор, – влез охранник. – Странные дела творятся нынче ночью. Не так давно я заметил тут волка…

– В округе нет волков, – ответил сенатор. – Волков вообще не существует. Их нет уже лет сто, если не больше.

– Но я видел! – жалобно вскричал охранник. – Там, на холме за ручьем. Была яркая вспышка молнии…

– Простите, что заставляю вас стоять тут и слушать эту перебранку, – сказал сенатор Блейку. – В такую ночь лучше сидеть дома.

– Кажется, я заблудился, – ответил Блейк, стараясь не клацать зубами. – Если вы подскажете мне, где я нахожусь, и укажете дорогу…

– Погасите‑ка этот ваш фонарь, – велел сенатор охраннику. – И займитесь делом.

Фонарь потух.

– Волки! – сердито воскликнул сенатор. – Ну и ну! – И добавил, обращаясь к Блейку: – Если вы войдете, я смогу прикрыть дверь.

Блейк вошел, и сенатор закрыл за ним дверь.

Блейк огляделся. Он стоял в прихожей.

По обе стороны были двери высотой от пола до потолка, а дальше в комнате в громадном каменном очаге горел огонь. Комната была загромождена тяжелой мебелью в ярких ситцевых чехлах.

Сенатор прошагал мимо Блейка и остановился, чтобы рассмотреть его.

– Меня зовут Эндрю Блейк, – представился Блейк. – Боюсь, я запачкаю полы.

Дождевая вода, стекавшая с него, образовала на полу лужицы. От двери до того места, где стоял Блейк, тянулась цепочка мокрых следов.

Он увидел, что сенатор – высокий худощавый мужчина с коротко остриженными седыми волосами и серебристыми усами над твердым прямым ртом, похожим на зев капкана. Одет он был в белый халат с ажурными лиловыми кружевами по кромкам.

– У вас вид тонущей крысы, – заметил сенатор. – Если вы не имеете ничего против такого сравнения. И сандалии вы потеряли.

Он повернулся и открыл одну из боковых дверей, за которой оказался платяной шкаф. Сунув туда руку, сенатор извлек толстый коричневый халат.

– Держите, – сказал он, подавая его Блейку, – это как раз то, что нужно. Настоящая шерсть. Вы, верно, озябли.

– Самую малость, – ответил Блейк, до боли сжав челюсти, чтобы не стучать зубами.

– Шерсть вас отогреет, – сказал сенатор. – Редкая вещь. Теперь везде одна синтетика. Но шерсть можно приобрести у одного сумасшедшего, который живет в шотландских горах. Мыслит он почти так же, как я, и считает, что настоящие старые вещи по‑прежнему лучше новых подделок.

– Уверен, что вы правы, – ответил Блейк.

– Возьмите, к примеру, этот дом, – продолжал сенатор. – Ему триста лет, а он все так же прочен, как и в тот день, когда его построили. Построили из доброго камня и дерева. Построили искусные рабочие… – Он бросил на Блейка проницательный взгляд. – Но что это я – стою, разглагольствую, а вы тем временем мало‑помалу коченеете. Поднимитесь вон по той лестнице справа. Первая дверь налево. Там моя комната. В шкафу найдете сандалии. Да и шорты ваши тоже, наверное, промокли насквозь.

– Должно быть, так, – ответил Блейк.

– В туалетном столике найдутся шорты и все, что нужно. Ванная справа, как войдете. Десять минут в горячей воде вам не повредят. А я пока велю Элин сделать кофе и распечатать бутылочку доброго коньяка.

– Не утруждайте себя, – сказал Блейк. – Вы и так уже столько сделали…

– Пустяки, – ответил сенатор. – Я рад, что вы заглянули ко мне.

Вцепившись пальцами в шерстяной халат, Блейк взобрался вверх по лестнице и вошел в первую дверь налево. За дверью справа он увидел белую блестящую ванну. А мысль о горячей ванне совсем недурна, подумал он.

Блейк вошел в ванную, бросил коричневый халат на крышку корзины, снял свое замызганное одеяние и швырнул его на пол. Он опустил глаза и удивленно оглядел себя. Он был совершенно гол. Он потерял свои шорты неизвестно где, непонятно как…