Разоблачение 1

Многие посетители моего сайта, как симпатизирующие изложенным тут идеям, так и агрессивно настроенные, испытывают, разумеется, интерес к личности автора. По мере того, как та или иная информация о моей личной жизни становится известной практикующим и интересующимся, это не только не прибавляет им ясности, но наоборот – возникают новые противоречия и неясности. В силу событий, о которых я скажу ниже, вся эта игра закончена, и наконец-то я могу поставить точку в этой истории, которая хоть и весьма заинтриговала меня в свое время, и отчасти продолжает интриговать и посейчас, но, признаться, к тому же и сильно меня утомила. Мне хочется сейчас поскорее на радостях поставить точку и вернуться к своим интересам, но все же чувство благодарности и отчасти чувство долга к тому человеку, о котором я напишу ниже, вынуждает меня сосредоточиться и внести ясность в этот вопрос.

Все началось… трудно сказать – когда все это началось:) Наверное, тогда, когда я в раннем детстве почувствовал влечение к горам – в 10-летнем возрасте мне посчастливилось попасть в детский горный лагерь в Крыму, я совершил первое путешествие по горам, и несмотря на все выпавшие трудности, с которым маменькиному сыночку было довольно трудно справляться, я преисполнился стремления еще раз попасть в горы. Такой шанс мне представился уже в студенческие годы, когда друзья-старшекурсники, увлекающиеся горным туризмом, предложили участие в походе. С тех пор я побывал на Памире, Кавказе, Тянь-Шане, и в конце концов добрался до Гималаев. Попытка восхождения на гималайский 8-тысячник, совершенная, кажется, в 1997-м году, принесла множество впечатлений, непальские просторы глубоко запали в душу, и впоследствии я совершил туда путешествие уже не как альпинист, а как путешественник, отправившись в трек к 8-тысячникам, дабы насладиться местными красотами и зализать душевные раны, полученные в очередной влюбленности. Влекли меня и туманные фантазии насчет тибетских монастырей, поскольку, прочтя несколько популярных книг на эту тему, я преисполнился уверенности, что, во-первых, там наверняка можно найти что-то интересное, а во-вторых, что впоследствии эту тему можно будет эксплуатировать, привлекая внимание экзальтированных и склонных к мистицизму девушек (кто из мужчин чужд этой невинной страсти, пусть бросит в меня камень).

Путешествие не задалось с самого начала – настроение никак не хотело улучшаться, и более того – в состоянии неожиданного уединения меня стала одолевать самая мрачная форма тоски – тоска зеленая. Красоты не производили на меня впечатления, и даже долгожданное посещение тибетских монастырей лишь усилило удручающую атмосферу – тибетские монахи оказались хоть и благодушными, но довольно бессмысленными людьми, на пуджах явно скучали, перемежая зевания глядением на ворон, по-английски не говорили, но первый же встреченный мною Лама, более менее сносно англо-говорящий, лишь добавил хвороста в костер уныния – с его слов оказалось (и последующие мои наблюдения и беседы подтвердили это), что многие монахи отданы своими родителями в монастырь, еще будучи несмышлеными детьми, хоть и не против своей воли, но и не в соответствии с ней. Они как правило вовсе не понимают смысла того, что читают на пуджах – просто тупо бубнят текст (а зачастую не делают и этого), дудят в трубы и звонят в колокольчики, полагаясь на веру в то, что занимаясь этим богоугодным делом, они таки достигнут просветления через 500 перевоплощений благодаря милости их тибетских богов и святых подвижников. На вопрос «а как же Миларепа», местный предводитель ленивцев в бордовых рясах отвечал, что то было 500 лет назад, тогда мол это все было возможно, а сейчас – нет.

Кто был в Непале, тот знает, что если от основной туристической тропы свернуть в любом месте на побочную тропку, она непременно тебя куда-нибудь да выведет – к местной достопримечательности в виде водопада, или к маленькому поселку на 5 домиков, или попросту к хижине пастуха, беззаботно лежащего днями напролет пузом вверх среди небольшого гурта овец, нимало не смущаясь того, что они писают и какают чуть ли не ему на голову. Меланхолия, окончательно поселившись в теле, измученном незамысловатой местной пищей, погнала меня разведывать такие тропки, чтобы делать хоть что-то. Одна из них привела к красивому водопаду, коих в Непале великое множество. Собравшись уже было уходить, я вдруг увидел милого пса, с завидной непосредственностью крутившего хвостом. Позавидовав его настроению, я бросил взгляд туда, откуда он, по моему разумению, прибыл, и приметил небольшую хижину. Я избавлю читателя от дальнейшей лирики и просто сообщу, что в той хижине я встретил человека, последующие разговоры с которым и легли в основу моей книги. Он выглядел как тибетец, говорил по-английски не слишком хорошо, да и мой английский тогда оставлял желать лучшего. Поскольку он не только рассказывал, но и непосредственно вводил меня в переживание разнообразного опыта, меня это чрезвычайно заинтересовало. Порасспрашивав о моей жизни, он и предложил эту безумную мистификацию – сделать вид, что эту практику придумал я, написать книгу. Поскольку это чрезвычайно льстило моему самолюбию, и кроме того мне в самом деле хотелось поделиться услышанным и испытанным, я так и сделал. Попутно я столкнулся со многими сложностями. Во-первых, я обнаружил, что мои представления о его практике чрезвычайно расплывчаты. В первом варианте книги я многое понял не так, а многое додумал или вовсе извратил. То, что я год за годом переписывал книгу, в результате чего она необъяснимо сильно менялась, объясняется именно этим – каждый год я прилетал к нему в Гималаи, проводил с ним достаточно много времени и корректировал свои представления. Кроме того я рассказывал ему о том, что сам делал в практике, слушал его комментарии, делал записи. Часто, когда я не мог добиться ясности в каком-то вопросе, он просто диктовал текст, и я после минимальной стилистической редакции так и включал это в книгу. На данный момент книга в том виде, в котором она есть, полностью соответствует тому, как он мне о ней рассказывал – осталось провести небольшую редакцию нескольких глав, и все будет закончено – больше добавить мне нечего. Когда этой осенью я ехал к нему в очередной раз, я даже не очень-то представлял – о чем мне, собственно, с ним говорить – в пределах изложенного мне все в целом ясно, текст книги точно отражает суть того, что он рассказывал, а об остальном он упорно молчал, и поэтому я даже не слишком удивился, когда, придя к его хижине, обнаружил отсутствие таковой. Местные жители из ближайшего поселка сказали, что еще весной он ушел на север (т.е. в сторону Тибета), и на вопрос «куда» лишь широко разводили руками – мол велики Непал и Тибет, и если уж странствующий йог куда-то исчезает, найти его невозможно.

В связи с его исчезновением я счел и для себя возможным прекратить эту игру выдавания себя за «Бодхи» (а кто знает – может и он играл какую-то роль). Откровенно говоря, меня сильно утомила эта роль, поскольку это требовало изображать, что я являюсь тем, кем не являюсь – например от меня требовалось поведение человека, который якобы не испытывает НЭ, кроме того я не мог открыто проявлять свои интересы, которые никак не вяжутся с образом просветленного – например я ужасно люблю смотреть футбол, я страстный болельщик, но что подумали бы обо мне практикующие, застав перед телевизором? Поэтому я лишь в путешествиях отдавался своей страсти, просиживая вечера перед экраном в каком-нибудь тайском баре в обнимку с очередной милой туземкой, которую ничуть не беспокоило мое пристрастие к футболу. Не спорю – сама попытка выглядеть таким человеком многое прояснила для меня в моем характере, и я в самом деле избавился от множества пороков, таких как неумеренная вспыльчивость, ревнивость, догматичность. Я стал терпимее и отчасти мудрее, освободился от множества концептуальных цепей, которые лишь обременяют, ничего не привнося взамен. Обретя за эти годы изрядную долю психической устойчивости и здорового конструктивизма, я в то же время отдаю себе отчет, что отнюдь не являюсь адептом ППП. Да, мне интересны путешествия в осознанных сновидениях, я испытываю восторг от внетелесного опыта, я продолжаю учиться устранять агрессию, так как считаю ее неприемлемым восприятием ни под каким соусом. Хочу подчеркнуть, что «не испытывать агрессию» не значит «быть беззащитным и апатичным» - я не пацифист, я сторонник самых жестких мер, вплоть до полного физического уничтожения, против террористов и совершающих особо тяжкие преступления. Я сторонник жесткого и бескомпромиссного противостояния тем, кто посягает на принципы демократии, свободы слова и совести, частной собственности, мирного сосуществования – того, что делает общество здоровым и стабильным. И при всем при этом я не тот, кто может возглавить какое-либо духовное или научное течение. Мне не интересно быть в центре внимания, я не хочу тратить свою жизнь на воспитание других – каждый сам себе воспитатель, и только своими радостными усилиями можно измениться – больше никак. Я не питаю радужных надежд на близкое светлое будущее человечества, но и не катастрофист – я думаю, что сейчас человечество находится на последнем этапе, отделяющем его от времен «мрачного средневековья». Во все времена развитие цивилизации шло так: в каком-то регионе достигался расцвет и прогресс, после чего все пожиралось и разрушалось окружающими варварами, но в процессе поглощения цивилизации варвары неизбежно интегрировали в себя часть завоеванной культуры. Так постепенно шаг за шагом общий уровень обитателей Земли понемногу выравнивался. Сейчас ситуация близка к завершению – размер цивилизованного мира достиг невиданных размеров – практически это весь мир за исключением Африки, ближневосточных, арабских и среднеазиатских стран, и как раз сейчас происходит стремительное сближение, проникновение этих миров друг в друга. Мирной ассимиляции не вышло, это уже ясно – мир варваров взялся за оружие и намерен снести с лица земли все, что не подчинено ему, но современная цивилизация – не изнеженная раса интеллигентов, и чем дальше, тем чаще голоса пацифистов окрашиваются в жесткие тона. Бескомпромиссное столкновение культуры и мира варваров неизбежно, и жертвы будут велики, поскольку в руках и тех и других – оружие массового поражения, но все же нет сомнений в том, что варвары опоздали. Начнись эта война сто лет назад, и кто знает – чем бы все завершилось, но сейчас уже поздно – цивилизованный мир слишком закален мировыми войнами, слишком укреплен объединительными тенденциями в науке, политике, промышленности, культуре, бизнесе. Больше нет изолированных государств – есть мощный кулак, который несомненно с большими или меньшими потерями уничтожит мир варваров, заставит наиболее прогрессивную его часть выбрать между приобщением к культуре или гибелью.

При всей прелести исследований мира осознанных сновидений, меня гораздо больше интересует жизнь общества и моя жизнь в этом обществе, нежели суровая монашеская практика. С другой стороны я не стремлюсь и к активной научной или тем более политической деятельности. Как бы это ни звучало скучно для многих читателей моей книги, я был и остаюсь домоседом, которому гораздо интереснее покопаться в пыли старых книг, пораскинуть мозгами над математической, исторической или психологической задачкой, нежели пускаться в авантюрные предприятия, заточать себя в монастырях и т.д. Мне особенно было смешно скрывать свою личную историю от интересующихся, поскольку в ней нет ровным счетом ничего, что могло бы разогреть их кровь. Напрасно мои недоброжелатели представляют меня эдаким вампиром, демоном, сектантом, ткущим мрачные сети, в которые заманиваю молоденьких девушек, после чего творю над ними всяческие безобразия. Я целиком доволен своей личной жизнью, хоть она и очень проста: я еще несколько лет назад встретил женщину, с которой чувствую себя комфортно и уютно. Не так давно, проверив наши чувства и убедившись в сравнительной совместимости характеров и образов жизни, мы поженились, и я надеюсь, что мне хватит мудрости и собственного интереса к жизни, чтобы не превратить свою семью в тюрьму для моих будущих детей. Поскольку я не обременен больше концепциями о супружеской верности (как и моя жена, разумеется), то могу сочетать удовольствие от семейных отношений с удовольствием от более или менее разнообразных развлечений с тайскими проституточками. У меня интересная работа, на которой я вполне реализую свои творческие и соревновательные инстинкты. Я пусть и не слишком, но достаточно часто общаюсь с родителями и немногочисленными друзьями. Мне нравится заниматься спортом, у меня крепкое, выносливое тело, и поскольку я стал редко испытывать агрессию, и никогда - жалость к себе, то стал обладать и очень крепким здоровьем.

С другой стороны ошибаются и те, кто видит меня эдаким русским Кастанедой, воином, устремленным в «третье внимание», отдающим всего себя распространению ППП, поиску практикующих и общению с ними. Как это ни парадоксально, меня довольно мало интересует общение с практикующими, хотя распространение идей практики по-прежнему мне интересно – я считаю, что это хоть и медленный, но эффективный путь искоренения преступности и терроризма, ведь в основе этих преступлений – неумеренная агрессия, нетерпимость к инакомыслию. Я за то, чтобы бороться с варварством и оперативными решительными действиями, и подспудной работой по распространению идей о несовместимости удовольствия от жизни и испытывания агрессии. Пацифизм ошибочно приравнивает свободу от агрессии к прекращению решительных действий против агрессоров, а сторонники активных мер ошибочно не различают действий от эмоций – я считаю необходимым развеять эти заблуждения: наиболее эффективна и социально безопасна позиция, при которой человек с одной стороны устраняет в себе агрессию, а с другой стороны умеет эффективно защищаться и защищать. Иначе он в любом случае проиграет: если он даст отпор агрессору, но при этом будет сам испытывать агрессию, то тем самым отравит свою жизнь до невозможности, лишит себя возможности испытывать ОзВ и получать удовольствие от жизни, кроме того эта агрессия не остановится, ведь это слепой механизм, она начнет проявляться против тех, против кого он совершенно и не хотел ее проявлять. Если же он займет позицию пацифиста, то проиграет, поскольку будет беззащитен перед агрессором.

Я с легким сердцем завершаю историю этой мистификации еще и потому, что сейчас появились два человека (я их называю «дракончики»), которые являются настоящими экспертами в практике прямого пути. Им не приходится, в отличие от меня, изображать из себя устремленного воина – они в самом деле таковыми и являются. Так что я полностью спокоен – дух и буква практики в надежных руках.

Я всегда был довольно равнодушен к комфорту, поэтому мне нравится круглый год напролет носиться по миру из края в край. Мир большой, а я маленький, и всегда легко найти укромное местечко, где бы тебя не донимал шум толпы.

Путешествие в ОзВ для меня интересно, но не настолько, чтобы посвящать этому всю жизнь без остатка, ведь никто не отменял других удовольствий, так что я предпочитаю некий баланс, оставляющий возможность исследовать мир ОзВ с одной стороны, и испытывать простые человеческие радости с другой. А ты можешь найти свой баланс – в какой мере посвятить себя тому или иному занятию – главное, на мой взгляд, получать удовольствие, жить насыщенной жизнью в соответствии со своими радостными желаниями, не превращаться в узколобого фанатика, в паровоз. Возьми из моей книги столько, сколько тебе захочется, и выброси все остальное – я, к примеру, так и сделал.