Новая ситуация постсекулярности в современной России

Характеристика религиозного и светского достаточно противоречива. Она представляется как «внецерковная, мультиконфессиональная, профетическая, харизматическая, неоспиритуалистическая, неогностическая, трансцендентальная, неинституциональная, приватная, синкретичная, деконфессиональная, пантеистическая и т. п»[55]. Это заметно в значительной степени секулярной стране - посткоммунистической России. До последнего десятилетия здесь присутствовала абстрактная «принципиальная» форма секуляризма, где религия воспринималась только как разновидность, тема или модус культуры. Секуляризация XX столетия сумела разрушить ту культурную организацию, где существовало сложное переплетение между гражданским, политическим, культурным, поведенческим и религиозным. В новой советской организации не было места для такого элемента как религиозное отношение к жизни.

Конфликт межу светским и религиозным мышлением присутствует в любом обществе, Россия в этом смысле не стала исключением. В понимании Карпова рост религиозного сознания, наблюдаемый в России, можно считать действительным случаем десекуляризации потому, что он является реакцией на принудительную секуляризацию при советской власти[56]. Также российскую постекулярность можно воспринимать как продукт современности, где существуют различные переплетения политических и религиозных идентичностей: религиозных фундаменталистских и правоконсервативных направлений, представлений мессианства, религиозно-политической картины мира российского общества и церковно-государственных установок.

Светское общество не видит в религии ее необходимости как культурного элемента. «Радикальная сепарация «религиозного» и «культурного» — не что иное, как секуляристский фундаментализм», - уточняет Кырлежев[57]. Фундаменталисты религии стремятся проникнуть во все сферы общества и культуры, светский фундаментализм наоборот – «зачистить» все пространство культуры и общества от любых проявлений сакрального, приписать ему свойства иррациональности. Таким образом, уводя религиозное в сугубо приватную сферу, светское сознание стремится подражать западному образцу секуляризма. В светском мышлении это выглядит как расчерченная идеология, без достаточной рационализации, не обоснованная конкретным эмпирическим материалом. И это можно было бы принять за данность, но разве можно говорить о полном угасании религии под гнетом светского давления при постоянно изменяющемся и развивающемся обществе? Возрождение религии опровергает схему советского мышления.

Постсекулярность позволяет установить действительное наличие чистой религии и чистого светского, без каких-либо примесей. И в этот момент религия вырывается из отведенного ей секуляризмом места и выходит в публичное и культурное пространство. Здесь происходит столкновение, в этом поле возникают споры на темы нравственности и мировоззрения, «идет борьба — Kulturkampf, culture war («культурная война») — за определение ценностных приоритетов общества»[58].

Российское православие не имело опыта давления модели западноевропейского секуляризма. Оно, скорее, имело дело с атеизмом, а не светскостью советской власти. Исходя из этого, можно отметить, что РПЦ входит в пространство постсекулярного уже после принятия закона о религиозной свободе. Понятия компромисса между светскостью и религиозностью как в западном образце в России не существовало, так как не существовало ситуаций, при которых возникал именно такой спор: были либо тотальное уничтожение священников вместе с их имуществом, либо империя православия. Таким образом, в ситуации постсекулярности как новой, несформировавшейся ситуации православию и постсоветскому секуляризму пришлось по-новому определять отношение ролей, значимости и места в жизни общества. В отличие от светского сообщества, православие охотно признает усиление роли постсекуляризма.

Православие появляется как новая для секуляризма «традиционная» религия наряду со все возникающими множественными религиями. Это создает опасность для секуляризма, так как теперь роль православия отличается от той, что была до радикального давления светскости. Религия в России приобретает новую мощь и энергию в борьбе со светским мышлением. Совокупность опыта изоляции, попытка уничтожения секуляризмом определяют для религии необходимость к сопротивлению. Православие, в этом смысле, является самым внушительным религиозным институтом. В 1990-е постсекулярность развивалась также активно, но в последние годы очевидно сближение церкви и властных структур. Возможно, это обусловлено религиозной направленностью самого президента, который активно участвует во всех православных мероприятиях, поддерживает связь с патриархом Всея Руси. Религиозная идеология начинает пропагандироваться уже с помощью власти, СМИ. Такое партнерство по-новому расчерчивает пространство религиозного и светского. Религия получает возможность быть защищенной со стороны аппарата правления. Теперь государство считает необходимым вмешаться в отношения светского и религиозного общества, которые по своей сути представляют негосударственный, а социальный конфликт[59] после открытых публичных столкновений[60].

Итак, в первой главе мы определили понятия конфликта, секулярности и постсекулярности в их теоретико-познавательном ключе, выявили их характектерные черты. Исходя из этого, можно сделать следующие выводы:

1) Однозначного определить, что представляет из себя постсекулярность нельзя, так как общество постоянно развивается и вместе с ним изменяется отношение к возрождению религии, к несостоятельности секуляризма, в результате чего возникают противоположные полюса мышления.

2) Постсекулярную ситуацию характеризует конфликт, разделяя общество на две части – религиозную и светскую.

3) Модернизация предполагает переопределение собственного положения религиозного и секулярного мышления. Религиозное мышление при этом находит в модернизации способ к возрождению, определению для себя новых возможностей в развитии, нахождению консенсуса с государством для дальнейшей защиты своих установок легитимными средствами, партнерству с государством. Секулярное общество не желает мириться с новым положением религии, предпочитая оставить для нее место только культурного института, но теряет свои изначальные позиции, входит в конфронтацию с религиозными движениями, не желая по-новому расчерчивать границы влияния, пытается отстоять суверенное право на управление общественными установками в стране;

4) У каждой из сторон присутствуют свои активисты (светские и религиозные фундаменталисты), радикально отстаивающие установки, традиционные ценности стороны, за которую выступают. Это приводит к ужесточению возникшей конфликтной ситуации, более сложному определению возможности разграничения сфер влияния.