POV Mikey.

Боже, как же все тело болит. Что вчера произошло? О нет... Джерард... Фрэнк... Какой кошмар... Они не могли! Я не верю! Нет!

Я чувствую, как по моим щекам текут слезы от нахлынувших воспоминаний. Ужасно.

Зад горит огнем. Я протянул руку вниз под одеяло и ощупал свой зад, пытаясь хоть как-то унять боль. Поняв, что она просто так не пройдет, я захныкал и уткнулся лицом в подушку, смаргивая слезы.

Немного развернувшись, я почувствовал руки Джерарда, обхватившие меня за талию.

Джерард... Мой любимый Джерард... Как он только мог так со мной поступить? Это все алкоголь. Это не Джерард. Это алкоголь. Алкоголь. Жидкость. Вода.

Я вдруг осознаю, что чертовски хочу пить. Горло пересохло и ужасно болит. Я не могу произнести ни слова.

Пытаюсь выбраться из объятий брата и сесть. Резко пробившая все тело боль заволокла разум, и я замычал, падая обратно на спину и плача.

— Майки? — послышался взволнованный голос Джерарда, — как ты?

И он еще спрашивает, как я?! Будто бы не он вчера совал свой член в меня и не знает, как я себя чувствую. Придурок.

Воспоминания начали давить невыносимым грузом, боль в заднице не собиралась утихать, поэтому через несколько секунд я зарыдал в голос, устраивая самую настоящую истерику, не силах контролировать свои эмоции, содрогаясь в объятьях Джерарда.

POV Gerard.

Я проснулся от того, что Майки рядом со мной зашевелился. И я бы продолжил спать, если бы не услышал болезненное мычание и всхлипы.

— Майки? Как ты? — его рыдания усилились, и я начал нежно гладить его по животу, пытаясь успокоить. И тут до меня дошло, что это был чертовски глупый вопрос. Господи, я и сам прекрасно понимаю, как он себя чувствует. — Тшш… Все будет хорошо, не бойся меня…

Я, как можно более осторожно, придвинулся ближе и чуть сильнее обнял, не переставая прижимать брата к себе и шептать всякие нежности на ушко, в попытке успокоить его и показать, что меня не надо бояться. Больше не надо.

— Майки, я поступил ужасно. Омерзительно. Прости меня… — я уткнулся носом в его бедную шею и увидел темное пятнышко. — Я знаю, что не достоин твоего прощения… Да что там, я не могу простить самого себя. Пожалуйста, только не бойся меня.

Я аккуратно повернул его к себе, заглядывая в глаза, которые брат поспешно отвел в сторону и, осмотревая покрасневшее от рыданий лицо, по щекам которого все еще продолжали скатываться слезы. Кое-как выдавив из себя улыбку, которая была совершенно не к месту, я поцеловал парня в щеку и вытер пальцем выступившие слезки.

— Я никогда, слышишь, никогда больше не причиню тебе боль, — прошептал я на ухо брату, опаляя ушную раковину горячим дыханием, от которого тело подростка покрылось мурашками. Какой же я мудак! Я грандиозно облажался. Браво, Джерард, ты фиерически испоганил жизнь брату и человеку,которого любишь, в одном лице. Браво.

Продолжая обнимать брата, я закрыл глаза, я позволил слезе скатиться по моей щеке. Это вышло не произвольно, но как никак кстати,ведь я всячески хотел показать, как мне жаль, я хотел, чтобы Майки хоть немного начал доверять мне, как и раньше. Конечно, после такого тяжело доверять людям, в особенности тем, кто сделал это с тобой, кто причинил невыносимую боль. Но во мне ещё был небольшой огонёк надежды.

Сейчас Майки в безопасности. К тому же, я пообещал, что никогда не буду пить. Такого больше не повториться. Никогда. Я обещаю тебе, Майки.

— Я сейчас приду, — прошептал я, аккуратно отпуская подростка из объятий, стараясь не причинить ему особую боль, и поднялся с кровати. Выйдя из комнаты, я вздохнул, понимая, что брату не помешало бы заглушить боль. Спустившись по темно — коричневой лестнице, я отправился на кухню за стаканом воды, а затем вернулся в комнату и в аптечке, оставленной вчера на столе, нашёл обезболивающее.

Вытащив одну таблетку из упаковки, я подошел к Майки, просунул руку под его голову и чуть приподнял.

— Это обезболивающее, тебе станет легче. Открой рот, — после последней фразы я вспомнил, что те же самые слова я произнес вчера, там, у себя в комнате, заставляя Майки взять в рот член Фрэнка и делать грязную работу... Блядство.

От моих слов брат вздрогнул и, посмотрев мне в глаза, все же открыл рот. Боже, он смотрит на меня с такой болью в глазах, с таким презрением и отчуждением. Не в силах выдержать это, я перевел взгляд на стакан с водой, а когда вновь посмотрел на брата, в его глазах я заметил только безразличие, как будто все эмоции мигом исчезли, испарились, забылись.

Я положил таблетку ему на язык, взял стакан с тумбы и поднес к губам, — аккуратно, не торопись.

Майки запил таблетку, а затем осушил стакан. Скоро ему должно полегчать. Я на это очень надеюсь. Боже, пусть ему станет легче. Молю тебя.

Поставив пустой стакан на тумбу, я вытер его губы одеялом и спросил:

— Хочешь чего-нибудь? Покушать, сходить в туалет? — от моих слов он вновь вздрогнул, а затем закивал головой.

— Е-ес-сть х-хочу… — проклятье, он заикается. Неужели мы так сильно его напугали? Или это все из-за минета? Господи, пускай он поправится. — Я сейчас что-нибудь приготовлю.

Перед тем как идти на кухню, я заглянул к себе и, не обнаружив Фрэнка, облегченно вздохнул. Если бы он остался, я не знал бы как себя вести с ним. Просто... Это тяжело. Не знаю.

Открыв белый холодильник, увешанный всякими листочками - напоминаниями и яркими магнитами, и, пошарив в нем, я решил, что Майки не помешал бы куриный бульон. Налив воду в небольшую металлическую кастрюлю, я кинул туда несколько ножек курицы, немного лука и вермишели. Пока супчик готовился, я заварил крепкий чай и достал с полки мед. Когда суп был готов, я погрузил все на поднос и поднялся к Майки.

Открыв дверь, я ужаснулся. Нет, ничего такого, хотя, может и такого. Майки все также по-прежнему лежит на кровати, но его безжизненный взгляд устремлен в потолок.

Когда я зашёл и поставил поднос на небольшой серый стол, я несколько минут понаблюдал за ним. И знаете, он ни разу не отвел взгляд, ни разу не опустил глаза. Он тупо уставился в потолок и почти не моргал. Дерьмо.

— Майки? — позвал я его. Взял поднос и сел на кровать рядом, — я принёс покушать. Давай же, тебе надо поесть, — я поставил поднос на прикроватную тумбу и приподнял брата, как можно аккуратнее усаживая его и подкладывая подушки под спину. От моих действий он поморщился, в глазах заблестели слезы, но он не проронил ни звука.

Присев рядом с Майки, я взял тарелку с супом и начал не спеша кормить его. Он ел медленно, а при каждом глотании болезненно морщился. Черт, видимо, мы все таки сильно повредили его горло.

Когда с супом было покончено, я предложил Майки чай, на что он ответил слегка заметным кивком.

— Вот, это мед, — сказал я, запихивая ложку ему в рот, — дай ему раствориться. Горлу немного полегчает.

Майки все исполнил. После каждой небольшой порции мёда, я давал брату тёплый чай. Таким образом, где-то через полчаса с едой было покончено.

— Хочешь ещё чего-нибудь? — в ответ я получил лишь молчание и тишину, прерываемую нашим дыханием.

Майки безразлично посмотрел на меня, затем лег на спину и закрыл глаза. Посидев ещё с минуту, я пристроился к брату и нежно обхватил его за талию, от чего он вздрогнул, а на руках выступили мурашки, которые невозможно было не заметить. Возможно, я слишком на него давлю всеми этими обниманиями, но я ничего не могу с собой поделать.

Через несколько минут я услышал сопение, а вскоре и сам ушёл в царство Морфея. Так мы и заснули. Вместе. Вдвоём. В обнимку. Я и мой любимый Майки.

***

Меня разбудил звонок мобильного, который настойчиво разрушал царившую в комнате тишину и покой. Нехотя открыв глаза, я кое - как все таки нашёл телефон и, посмотрев на входящий номер, вздрогнул. Мама.

— Да, — дрожащим голосом я ответил на звонок.

— Привет, милый, как там у вас дела?

— Хор... Все хорошо, мам, — так, голос, прекращай дрожать, предатель!

— Джерард Артур Уэй, что случилось? — грозным голосом прошипела в трубку мама.

— Ничего не случилось.

— Точно? С Майки все хорошо?

— Да, все хорошо, он спит.

— Смотри мне. Мы вернёмся через две или три недели. Будьте паиньками.

— Как скажешь. Пока.

Фух. Пронесло. Может, надо было все рассказать? Нет, это исключено.

Так, стоп! Что это за шум?! Вода?!

Я повернулся к кровати. Никого. Майки? Блять, Майки!

Я метнулся в сторону ванной комнаты и, открыв дверь, обнаружил брата в ванной, наполненной водой. Я смотрю на него и вижу все тот же безжизненный взгляд. По его щекам текут слезы, а тело содрагается.

Заметив меня, Майки повернул голову и только в этот момент я увидел лезвие и большую алую струю, стекающую по его руке. Святое дерьмо, слишком много крови! Блять, видимо, он задел вены!

— Нет, Майки! — с этими словами я бросился к брату и выхватил лезвие из его рук, царапая пальцы. Где он вообще его взял?! — ты что творишь?!

Майки ничего не ответил. Он уставился в стену и дрожал. С руки бежала кровь, окрашивая воду. Только никакой паники. Никакой паники. Спокойно.

— Иди сюда, — я подхватил тело парня дрожащими от волнения руками и почувствовал, как вода впитывается в мою одежду. Я принес брата в комнату, где снял с него насквозь мокрую пижаму, оставляя трусы. Его тело покрылось гусиной кожей от холода и напряглось; он ещё сильнее задрожал, — не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Обещаю.

Я взял аптечку, достал салфетки для компресса и пластырь. Как я и полагал, он задел вены, и драгоценная жидкость вытекала из его запястья, пачкая постельное белье. Майки, ты придурок!

Я взял перекись водорода, полил ей довольно глубокий порез, наспех размотал бинт и начал быстро, но достаточно аккуратно обматывать руку. Я завязал узелочек из бинта, достал жгут и несильно затянул его примерно на десять сантиметров выше самого запястья. Так, надо засечь время, чтобы не передержать. Я поставил таймер на полчаса. Кровь должна остановиться за это время. Как хорошо, что в школе было немало рассказано про первую помощь. Хоть чему-то нас там научили.

— Майки, ты чертовски напугал меня, — выдохнул я дрожащим голосом и лег рядом с ним, обнимая и пытаясь успокоиться. Пролежав так минут пятнадцать, я встал с кровати и нашел в аптечке мазь.

Я медленно подошёл к брату и положил все на кровать рядом с ним. По идее, в его взгляде должен читаться вопрос, но я совершенно ничего не вижу. Меня это напрягает.

— Майки, повернись на живот, я обработаю... Там... — произнес я, стараясь не напугать брата. В ответ на мои слова, он завертел головой из стороны в сторону в знак протеста, — давай, поворачивайся, это нужно сделать. Я не причиню тебе боль, обещаю, — я вздохнул и умоляюще посмотрел в глаза брату, — Майки...

Он перевёл взгляд на меня, а затем медленно кивнул и перевернулся.

— Может, ты встанешь на колени? Мне так будет удобнее. Пожалуйста, — блять, я не то хотел сказать, чёрт. Майки задрожал, но исполнил мою просьбу.

Я стянул с него трусы, достал влажную антибактериальную салфетку и аккуратно вытер запекшуюся кровь между ягодиц. Так-то лучше. Выдавив немного мази на палец, я поднес его к проходу Майки, от чего он задрожал ещё сильнее, а по спине прошлись мурашки. Брат негромко всхлипнул и сжал пальцами простынь.

— Все хорошо, не бойся, — прошептал я, медленно размазывая мазь по анусу. Майки вновь заплакал, а через несколько секунд у него началась истерика.

— Тише, Майки, тише... — не переставая повторять, говорил я, в то время как накладывал компресс.

Когда с этим было покончено, я надел на него чистую сухую пижаму, осторожно взял парня на руки и посадил к себе на колени.

— Все хорошо, все хорошо... — шептал я ему в лицо и гладил по голове. — Я люблю тебя. — Я поцеловал брата в лоб и начал покачивать на коленях. Когда он немного успокоился, я положил его на кровать, снял жгут, надеясь, что кровь остановилась, накрыл одеялком и поцеловал в щеку. — Отдыхай.

Я улыбнулся ему, собрал все медикаменты, положил в аптечку, взял ее с собой и вышел из комнаты. В ванне я положил ее на место, после чего направился в свою комнату, достал телефон, отключил таймер и набрал номер друга. Услышав его голос, я произнес:

— Фрэнк, Майки пытался покончить с собой.