Chapter 8.

— ВИЧ? СПИД? — спросил доктор Шон, как только я зашёл в операционную, которая была освещена множеством ламп и заставлена разнообразными приборами, о предназначении которых, я мог только догадываться.

— Нет, ничего из этого у меня нет, — ответил я. Иначе бы я не стал насиловать Майки без презерватива. Хотя, блять. Какое мне тогда дело было. Я был невъебенно пьян. Черт, не думай об этом, идиот! Хватит. Кстати, хорошо, что родители около двух месяцев назад решили проверить нас с Майки и заставили сдать кровь. Ох, тогда я ещё сознание потерял. Да, смешно было.

— Отлично. Сара, разберись. Быстро, — сказав это, доктор вернулся к моему брату и присоединияя к последнему какие-то провода и трубки.

— Сюда, пожалуйста, — медсестра указала мне на голубое кресло, стоявшее недалеко от операционного стола, — вы боитесь крови?

— Вроде, как да. Я могу потерять сознание,— странно, что тогда в палате я его не потерял. Наверно, это все шок, временно отключивший рефлексы и здравый рассудок.

— Чувствуете тошноту? — спросил она, доставая из упаковки новую иголку. Увидев её, мои глаза округлились, в горле образовался комок и я нервно сглотнул.

— Н-не с-сильн-но, — заикаясь, прошептал я, начиная трястись и сильнее сжимать подлокотники кресла.

— Что с вами? — удивлённо спросила она, совершенно не понимая, что происходит.

— Иголки... Я боюсь иголок, — ответил я, чувству, как моё тело покрывает испарина.

— Закройте глаза, вы ничего не почувствуете.

Ага, конечно, все вы так в больницах говорите, но выхода у меня нет, поэтому я все-таки послушался медсестру и закрыл глаза. Это все ради Майки. Ради Майки. Моего любимого Майки. Без моей крови он может умереть. Нет, этого я точно не допущу!

Медсестра, по имени Сара, обработала на моей руке участок кожи, откуда она будет брать кровь. Я поморщился и приготовился. Черт, да, я действительно боюсь иголок. Дерьмо. Возможно, это глупо и со стороны выглядит комично и по - идиотски, но я ничего не могу с собой поделать.

Я чувствую, как она аккуратно вводит мне в вену иглу. От действий Сары, я сжался, закусил губу и еле слышно проскулил. Это ради Майки. Майки?!

Я открыл глаза и, повернув голову влево, на операционном столе увидел брата. Его кожа была мертвенно-бледной, казалось, что ещё чуть-чуть и она станет прозрачной, оголяя тем самым внутренние органы, вены, капилляры, нервы и кости. Глаза Майки закрыты, а рот немного прикрыт. Он выглядит пугающе, но чарующе прекрасно. Такая готическая красота, навевающая мысли о смерти и кладбище. Нет! Никакой, блять, смерти! Никакого гребанного кладбища!

Переведя взгляд от брата, я взглянул на свою руку и, почувствовав приступ тошноты, потерял сознание.

***

Я грубо вхожу в мертвенно - бледное тело, которое лежит на животе на ледяном кафеле. Оно не двигается, не издаёт никакого звука и не вырывается. Отлично, так даже лучше. Я выхожу и вновь резко и грубо вхожу. Двигаться невыносимо тяжело, отсутствие смазки даёт о себе знать. Появившаяся кровь облегчает движение, и я начинаю вбиваться в ледяное тело, придерживая его за бедра. Незнакомое место, в котором я сейчас нахожусь, наполняется шлепками плоти о плоть и хлюпающей, все ещё выступающей крови. Снизу живота начинает тянуть и я понимаю, что уже близок и, сделав ещё несколько грубых и до безумия глубоких толчков, я кончаю в лежащие на полу тело. Выйдя, я сел на пол и, немного отдышавшись, натянул свои чёрные джинсы и застегнул ширинку. Приблизившись к телу, я перевернул его на спину и застыл в немом ужасе.
— Майки! — я оглушил своим криком помещение, срывая голос и захлебываясь в слезах.
Приблизившись к брату, я начал целовать его бледные тонкие губы, кусая их.
— Майки! Очнись! — кричу я осипшим голосом. Но Майки не слышит. Он ничего не слышит и ни на что не реагирует. Майки!
Оторвав взгляд от брата, я оглянулся. Это... Это металлическая каталка, на которой перевозят ушедших в мир иной людей. Что?! Вскочив, на ноги, я заметил огромный стол, на котором лежало тело, прикрытое белой тканью.
Майки?! Я проверил пульс брата. Пульса нет. Он мёртв. Нет!
— Аха - ха, — я зашёлся в истерическом смехе, — это морг.

— Нет! — громко вскрикнул я, принимая сидячее положение и вертя головой из стороны в сторону, пытаясь понять где я нахожусь.

— Джи? — сонно спросил друг. Я обернулся и заметил Фрэнка, который потирает глаза и зевает, прикрывая рот кулаком, — ты чего?

— А? — спросил я, все еще туго соображая, — а, кошмар приснился.

— Это всего лишь сон, расслабься, — сказал Айеро, ободряюще приобнимая за плечи.

— Что произошло?

— Ты потерял сознание в операционной. Доктор Шон принёс тебя сюда и ты так и проспал всю ночь на моих коленях, бубня себе под нос какой - то бред.

— Прости, — тихо произнес я, пытаясь встать на ноги, но Фрэнк не дал мне это сделать, схватив за руку, заставляя сесть.

— Майки было совсем плохо, поэтому из тебя выкачали почти два литра крови. Тебе лучше пока посидеть, а я схожу вниз и принесу из столовой какой - нибудь еды. Я скоро, — Фрэнк поднялся со скамейки и отправился в сторону лифта.

Я вновь хотел попробовать встать, но голова закружилась, и я плюхнулся обратно на скамейку, на которой провел ночь. Оглядевшись, я не заметил ни одного человека. Отлично, я один в этом гребанном коридоре. Я лёг на скамейку, и закрыв глаза, погрузился в сон.

— Джи, хватит спать, я еды принёс.

Я открыл глаза и принял сидячие положение. Рядом со мной сел Фрэнк, поставив между нами поднос с едой. Хм, неплохо. Две кружки горячего кофе, два сэндвича и булочка.

— Добытчик, — я улыбнулся. В ответ Фрэнк тоже улыбнулся мне своей очаровательной улыбкой и, толкнув в плече, произнес:

— Ешь давай, тебе силы нужны.

Мы быстро расправились с едой, а через несколько минут к нам подошла медсестра, виляя своими бедрами.

— Джерард? Ты как? — спросила она, улыбаясь во все зубы.

— Хорошо. — Я и вправду чувствовал себя вполне удовлетворительно, не считая слабости во всем теле и легкого головокружения.

— Доктор Шон просил передать, что твой брат пришёл в себя и ты можешь навестить его.

— Да? Отлично, — вскочив на ноги, сказал я, тут же пошатнувшись в сторону.

— Эй, Джер, аккуратнее, — друг подхватил меня, не давая упасть, — пойдем.

— Фрэнк? — донесся тихий голос медсестры.

— Прости, Сара, у нас ничего не получится, — обернувшись, ответил ей Айеро, — у меня уже есть любимый человек, тем более я скоро уезжаю. Правда, прости, — Фрэнк мило улыбнулся мне, и мы отправились в палату номер 561.

— Ты уезжаешь? — почему я об этом не знал?

— Да, в Нью-Йорке мои старые знакомые сколотили группу, но им не хватает гитариста, и они предложили мне побыть им.

— Так это же отлично, ты так мечтал об этом, — радостно произнес я, обнимая друга. Фрэнк уткнулся носом мне в шею и тихо, еле слышно произнес:

— Я люблю тебя, Джер.

Я сделал вид, что ничего не расслышал, ведь если бы Фрэнк хотел, чтобы я это услышал, он сказал бы громко, уж я - то его знаю.

Дойдя до палаты, Фрэнк остановился и, видимо, собравшись с мыслями произнес:

— Джи, будь хорошим мальчиком, ладно? Я знаю, у вас с Майки все будет хорошо, ведь вы любите друг друга, поэтому счастья вам, что ли, — Фрэнк рассмеялся и похлопал меня по плечу, — я сожалею о том, что натворил. Обещай, что больше никогда не дашь брата в обиду.

— Обещаю, — дрожащим голосом ответил я, стараясь не разрыдаться.

Фрэнк подошёл ко мне и обнял, обхватывая мою талию и притягивая к себе, — прощай, — он отпустил меня и, слабо улыбнувшись, пошёл прочь.

— Фрэнк... - тихо прошептал я, смотря в след уходящему другу. С одной стороны, его можно понять. Ведь если он действительно любит меня, то ему должно быть невыносимо тяжело смотреть на то, как его любимый человек любит кого - то другово. Я сожалению и буду безумно скучать. Я знаю это, Фрэнки.

***

Я аккуратно толкнул дверь и вошёл в палату. Майки лежит в постели с закрытыми глазами. Наверное, спит. Как можно тише, я прошел к кровати и сел рядом. Увидев его перебинтованную руку, я ужаснулся, и начал рассматривать бинты, на которых немного проступала кровь. Майки дернулся и открыл глаза.

— Боже... Майки, как ты? — обратился я к нему, сжимая его ладонь. Как и следовало ожидать, никакой реакции не последовало. Достав из кармана джинсов записку, оставленную им, я вздохнул, собираясь с мыслями, — это... поверить не могу, что ты и вправду хотел это сделать... То, что там написано — это... просто... даже не знаю, что сказать, — вскакивая на ноги, произношу я и, развернув записку, начаю рвать ее на мелкие кусочки, — дерьмо, не стоящее ничего! Я знаю, какой я ублюдок, я знаю, что за все это мне гореть в Аду... — я сел на кровать, опустив голову на руки, — но то, что ты собирался покончить с собой... Ночами меня мучают кошмары, я понимаю, это моё наказание за содеянное, — я поднял голову и взглянул на брата. Майки тут же отвернулся и вновь начал пялиться в стену, — тебе больно, обидно и противно... Я не представляю, что ты испытывал в тот момент... Я не прошу простить меня, ведь это невозможно и я этого ни капельки не заслуживаю, я просто прошу тебя больше никогда не думать о таком гребанном дерьме, как суицид! Никогда, блять! Ты понял меня?! Суицид — это не выход, от него никому не будет лучше, потому что я, блять, люблю тебя! Не будет тебя — не будет меня. Возможно, ты больше не захочешь меня видеть, разговаривать со мной, ведь я противен даже сам себе, но я жил бы, зная, что жив ты! — по моим щекам начинают течь слезы, которые я смахиваю рукой, — я... Просто живи, Майки, пожалуйста. Ты нужен мне... — Я всхлипнул и заплакал.

— Что... что с тобой случилось? — от голоса брата я подскочил, это, блять, неожиданно, — ты такой... бледный.

— Я... Ты потерял много крови, поэтому ради того, чтобы спасти тебя, тебе перелили мою.

— Надо было мне дать умереть.

— Ты придурок! Я, может быть, и заслуживаю смерти, но не ты, — грубо ответил я брату. Так, стоп. Майки говорит? Святое дерьмо, Майки говорит! — ты должен жить, у тебя все впереди. Как только я закончу школу, я перееду куда - нибудь, ты найдёшь себе кого - нибудь и, надеюсь, забудешь обо мне, как о страшном сне.

— Нет! — вскрикнул Майки, сильно сжимая мою руку. — Джи, я... я прощаю тебя. Я не хочу, чтобы ты куда - либо уезжал...

Я вопросительно посмотрел на брата, любуясь цветом его прекрасных глаз. Майки неуверенно открыл рот и прошептал:

— Джи, — Майки облизнул губы и продолжил, — поцелуй меня, пожалуйста.

Не веря собственным ушам, я хотел было спросить, уверен ли Майки, но боясь того, что парень передумает, я поднялся со стула и подошёл к брату.

Я взял влажную от волнения руку Майки и сжал в своей. Проведя указательным пальцем по его скуле, я заглянул в глаза парню, как бы спрашивая разрешения, после чего, немного помедлив, аккуратно накрыл губы брата своими, а уже через несколько секунд разорвал поцелуй, боясь, что Майки не приятно.

— Джи? — удивлённо спросил Майки, — все хорошо?

— Да, — эм, наверно, да. Не знаю. Просто это кажется сном. Он сам попросил меня поцеловать. Это странно, тем более после того, что ему пришлось пережить из - за меня. Народ, ущипните меня, — все хорошо.

После моих слов, Майки улыбнулся мне и, вплетая руки в мои волосы, притянул меня ближе и провел кончиком языка по моей нижней губе. Я улыбнулся и, придвинувшись ближе к брату, вновь соединил наши губы.

Я целовал его нежно, практически невесомо, мял его губы, наслаждаясь поцелуем и рукой, перебирающей мои волосы.

Майки неумело отвечал мне, и я улыбался сквозь поцелуй. Если он отвечает, значит, ему нравится, ему не противно. Мы оба полностью отдаемся нахлынувшим чувствам.

Я чувствую, что мне не хватает воздуха, поэтому нехотя, я уже собрался было отстраниться, как вдруг Майки открыл рот, наверное, чтобы тоже вдохнуть воздух, и я случайно, совершенно случайно, скользнул языком в его ротовую полость. Подросток тихо ахнул и пытался как-то пососать мой язык, но у него это плохо получилось. Я улыбнулся, мягко прерывая наш с Майки нежный, немного ленивый и неумелый, наполненный любовью поцелуй, доводя его до логического завершения.

— Я люблю тебя, Джерард... — сказал Майки, после того, как восстановил дыхание, — и я хочу быть с тобой, — Майки покрылся румянцем и опустил глаза.

Аккуратно приподняв голову брата, я заглянул ему в глаза и прошептал:

— Я тоже хочу быть с тобой, — улыбнувшись, произнес я и поцеловал Майки в нос.