ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ДВИГАТЕЛЬ

Технология — основа этих удивительных экономичес­ких перемен. Это не означает, что технология — единствен­ный источник изменения в обществе. Социальные перевороты могут быть вызваны изменением в химическом составе атмосферы, изменениями климата, плодородия по­чвы и многими другими факторами. Тем не менее техноло­гия, бесспорно, — главная сила, лежащая в основе ускоряющего рывка.

Для большинства людей слово «технология» вызывает в воображении образы дымящих сталелитейных заводов или лязгающих механизмов. Возможно, классическим символом технологии все еще остается сборочный конвейер, создан­ный Генри Фордом полвека назад и превращенный в мощ­ный социальный символ Чарли Чаплином в «Новых временах». Однако этот символ всегда был неадекватным, даже вводил в заблуждение, ибо технология — это всегда больше, чем фабрики и машины. Изобретение хомута для лошади в сред­ние века привело к значительным изменениям в методах ведения сельского хозяйства и было таким же технологи­ческим шагом вперед, как изобретение Бессемеровой печи столетия спустя. Кроме того, технология включает техни­ческие приемы, а также машины, которые могут быть необ­ходимы или необязательны для их применения. Она включает способы осуществления химических реакций, раз­ведения рыбы, посадки лесов, освещения театров, подсчета голосов или преподавания истории.

Старые символы технологии еще более ложны сегодня, когда наиболее передовые технологические процессы про­исходят далеко от сборочных конвейеров или открытых то­пок. В электронике, в космической технологии, в большинстве новых отраслей промышленности относитель­ная тишина и чистота окружающей обстановки оказывают­ся характерной, а иногда существенно важной чертой. А сборочный конвейер — организация армии людей для вы­полнения простых повторяющихся функций — это анахро-

низм.Пришло время поменять наши символы технологии в соответствии с убыстряющимися переменами в самой тех­нологии.

Это ускорение часто подчеркивается кратким описани­ем прогресса в транспортных средствах. Отмечалось, напри­мер, что в 6000 г. до н. э. наиболее быстрым средством передвижения, доступным человеку для длинных расстоя­ний, был верблюжий караван, передвигающийся со сред­ней скоростью восемь миль в час. И только около 1600 г. до н. э., когда была изобретена колесница, максимальная ско­рость увеличилась приблизительно до 20 миль в час⁶.

Это изобретение было таким впечатляющим, так трудно было преодолеть этот скоростной барьер, что почти 3500 лет спустя, в 1784 г., первый почтовый дилижанс, разъез­жавший по дорогам Англии, преодолевал в среднем десять миль в час. Первый паровой локомотив, появившийся в 1825 г., смог развить скорость до тринадцати миль в час, а крупные парусные суда того времени не развивали и поло­вины этой скорости. Вероятно, не раньше 1880 г. человек с помощью более передовой конструкции парового локомо­тива смог достичь скорости сто миль в час. Миллионы лет ушли у человеческой расы на достижение этого рекорда.

Только 58 лет ушло, однако, на то, чтобы превзойти этот предел в четыре раза, и к 1938 г. человек на самолете пре­одолел барьер 400 миль в час. Через какие-нибудь 20 лет эти цифры удвоились. К 60-м годам реактивные самолеты достигли скорости 4000 миль в час, а люди в космических кораблях летали вокруг Земли со скоростью 18 000 миль в час. На графике линия, представляющая прогресс за послед­нее поколение, вертикально уйдет за край листа.

Рассматриваем ли мы пройденные расстояния, достиг­нутые вершины, найденные минералы или используемую силу взрыва, мы видим одну и ту же тенденцию ускорения. Модель здесь и в тысяче других статистических выкладок абсолютно ясна и безошибочна. Проходят тысячелетия или столетия, затем, в наше время, — внезапный прорыв гра­ниц, фантастический рывок вперед.

Причина этого в том, что технология сама служит себе питательной средой. Технология делает возможной все боль­шее количество техники. Посмотрим на инновационный процесс. Технологическая инновация состоит из трех ста­дий, связанных вместе в самовозобновляющийся цикл. Во-первых, имеется созидательная, осуществимая идея. Во-вторых, ее практическое применение. В-третьих, ее рас­пространение в обществе.

Процесс завершен, круг замкнулся, когда распростра­нение технологии, воплощающей новую идею, в свою оче­редь помогает генерировать новые созидательные идеи. Сегодня есть доказательства, что время между каждой из ступеней этого цикла укорачивается.

Таким образом, не просто верно, как часто отмечается, что 90% всех ученых, которые когда-либо жили, живы и поныне. Новые научные открытия совершаются каждый день. Эти новые идеи приводятся в действие гораздо быст­рее, чем когда-либо раньше. Время между оригинальной концепцией и практическим использованием радикально сократилось⁷. Это поразительная разница между нами и нашими предками. Аполлоний Пергский открыл коничес­кие сечения, но прошло 2000 лет, прежде чем они были применены для решения инженерных проблем. Только че­рез столетия как анестезирующее средство стали применять эфир, свойства которого первым открыл Парацельс.

Разрыв между открытием и внедрением был значитель­ным еще недавно. В 1836 г. была изобретена машина, кото­рая жала, молотила, вязала солому в снопы и насыпала зерно в мешки. Эта машина была сама основана на технологии, которая в то время уже была известна 20 лет. Но лишь 100 лет спустя, в 30-е годы, такой комбайн был выпущен на рынок. Первый английский патент на пишущую машинку был выдан в 1714 г., а в продажу машинки поступили через полтора столетия. Только через век открытие Николаса Апперта — консервация продуктов — заняло важное место в пищевой промышленности⁸.

Сегодня такой разрыв между идеей и ее реализацией почти невозможно представить. Мы не энергичнее наших

предков, но мы с течением времени изобрели все виды со­циальных приспособлений для ускорения процесса. Таким образом, время между первой и второй стадиями иннова­ционного цикла — между идеей и применением — резко сократилось. Франк Линн, например, исследовав 20 глав­ных нововведений (замороженные продукты питания, ан­тибиотики, интегрирующие схемы, искусственная кожа и пр.), обнаружил, что с начала нашего столетия более чем на 60% сократилось среднее время, необходимое для того, чтобы крупное научное открытие было переведено в полезную тех­нологическую форму⁹. Сегодня широкомасштабная и рас­тущая индустрия исследований и развития сознательно работает над тем, чтобы еще больше сократить отставание.

Но если уходит меньше времени на то, чтобы предло­жить новую идею на рынок, меньше времени уходит на рас­пространение ее в обществе. Таким образом, интервал между второй и третьей стадиями цикла — между применением и распространением — также сокращается и темп распрост­ранения увеличивается с поразительной быстротой. Это подтверждается историей нескольких знакомых домашних приспособлений. Роберт Б. Янг из Станфордского исследо­вательского института изучал промежуток времени между первым коммерческим предложением нового электропри­бора и производственным максимумом.

Янг обнаружил, что для группы приборов, внедренных в Соединенных Штатах до 1920 г. — в том числе пылесос, электроплита и холодильник, — средний промежуток вре­мени между предложением и максимальным производ­ством был 34 года. Но для группы, которая появилась в 1939-1959 гг. — в том числе электрическая сковорода, те­левизор и комбинация стиральной и сушильной машины, — промежуток времени был уже восемь лет. Отставание со­кратилось более чем на 76%. «Послевоенная группа, — зая­вил Янг, — ярко показала быстро ускоряющийся характер современного цикла»¹⁰.

Ускоренный темп изобретения, эксплуатации и распро­странения в свою очередь еще больше ускоряет весь цикл.

Ибо новые машины или технологии — это не просто про­дукт, а источник свежих созидательных идей.

Каждая новая машина или технология в некотором смыс­ле изменяет все существующие машины и технологии, по­зволяя нам сочетать новые комбинации. Число возможных комбинаций возрастает экспоненциально по мере того, как число новых машин или технологий возрастает арифмети­чески. В самом деле каждая новая комбинация может сама по себе рассматриваться как новая супермашина.

Компьютер, например, сделал возможными сложные космические исследования. Соединенный с чувствитель­ными приспособлениями, коммуникационным оборудо­ванием и источниками питания, компьютер стал частью системы, которая в целом образует единую новую супер­машину для исследования космического пространства. Но для того чтобы машины или технологии соединялись по-новому, их надо видоизменить, адаптировать, усовершен­ствовать или внести какие-либо дополнения. Поэтому само усилие интегрировать машины в супермашины при­водит к новым технологическим инновациям.

Кроме того, важно понимать, что технологическая ин­новация — это не просто сочетание и перестановка машин и технологий. Новые технологии не только предполагают или требуют вносить изменения в технику, они предпола­гают новые решения социальных, философских, даже лич­ных проблем. Они изменяют все интеллектуальное окружение человека и его мировоззрение.

Мы все учимся у нашего окружения, постоянно ища в нем — хотя, возможно, бессознательно — модели для подра­жания. Эти модели — не только другие люди. Все чаще это машины. Их присутствие незаметно заставляет нас думать в определенном направлении. Было отмечено, например, что часы появились вместе с предложенным Ньютоном образом мира — больше похожего на часы механизма, — и это фило­софское понятие имело огромное влияние на интеллектуаль­ное развитие человека. В этом образе космоса как больших часов были имплицированы идеи о причине и следствии и о важности внешних по сравнению с внутренними стимулов,

которыесегодня определяют ежедневное поведение всех нас. Часы также оказали влияние на нашу концепцию времени, мы органично воспринимаем то, что день разделен на 24 рав­ных отрезка по 60 минут каждый.

Недавно компьютер вызвал бурю новых идей о челове­ке как взаимодействующей части более крупных систем, о его физиологии, о том, как он учится, запоминает, прини­мает решения. Практически каждая научная дисциплина — от политологии до семейной психологии — была затронута волной образных гипотез, вызванной изобретением и рас­пространением компьютера, и его влияние еще не исчерпа­но. Инновационный цикл, подпитывая сам себя, убыстряет темп.

Однако если технологию рассматривать как великий двигатель, мощный ускоритель, то знание следует рассмат­ривать как его топливо. Итак, мы подходим к трудному воп­росу процесса ускорения в обществе, ибо двигатель каждый день заполняется все более обогащенным топливом.