Глава 8: Духи подземелья.

Марат проснулся, поддавшись настойчивому зову внутреннего распорядка. Сегодня был слишком важный день для того, чтобы его проспать. А такая роскошь в последнее время была ему не по зубам. Так что пришлось открыть глаза и сдержанно зевая посмотреть в сторону окна. По другую сторону стекла было темно, однако кромешную темень все время разрезали всполохи яркого света, отблески которого причудливо играли на потолке и в тонких гранях семейного сервиза, что извечно ютился в покосившемся от времени шкафу.

- Да, - прошептал Марат.

Эта неопределенная фраза не относилась ни к кому и ни к чему. Он произнес ее просто так, словно на автомате, единовременно размышляя на какие-то другие потусторонние темы, что было совершенно неактуально. И потому спустя минуту, потраченную исключительно на совершенно странную и путаную медитацию, Марат приподнялся с кровати и сел. Еще мгновение и он снова смотрит в сторону окна.

«Как странно», - думает он.

Он не торопиться, так как знает, что имеет в запасе восемь минут и какое-то неуточненное количество секунд. Выходит все же существует время для того чтобы экзальтированно наблюдать за тем как сварочный аппарат пронзает ночь всеми цветами радуги.

- Да, - повторяет Марат.

Как и прежде совершенно непонятно к чему это относиться. Возможно к проблемам, которые легли на его плечи непреодолимым бременем или же к тому, что за окном каждую ночь продолжается неугомонное строительство. Сложно сказать. И все же скорее всего это камень в мишень, старательно прибитую к последнему варианту.

«Вот так бывает, - продолжал размышлять Марат, - когда приходиться жить в строящемся новом районе в пригороде».

Сказать, что он жалеет о переезде, было бы предосудительно. Просто у него не было других решений для сложившихся обстоятельств. Его никто не спрашивал, не уведомлялся о его желаниях и мечтах, а в итоге судьба буквально огорошила его и поставила перед фактом. Так что ему осталось всего лишь подвинуться и уступить дорого всеперемалывающему бытию. И теперь в течение дня он наслаждался звуками молота и наковальни, а по ночам страстно всматривался в сказочные фейерверки ацетиленовых горелок.

- Да, да, да…, - продолжал повторять Марат.

Однако время размышлений себя исчерпало и даже больше. Он необдуманно превысил дозволенный лимит, так что придется старательно поторопиться и снизить дефицит успеваемости. Наилучший способ – это, конечно же, позабыть о туалете и постараться поднапрячь сфинктеры, потом неплохо бы чистить зубы в семь раз быстрее, да и зубная нить с утра ни к чему, если только ты по ночам не наведываешься в гости к холодильнику. Что там еще? Ах да. Можно запросто отправиться на работу в той же футболке, что и совсем недавно ложился спать. Так что кажется все. Вроде как успел. Есть три минуты, чтобы надеть ботинки, выйти из квартиры и запереть дверь. Почти идеально отлаженный план.

- Так точно, - подметил Марат, будучи уже в лифте.

Впрочем, не доверяя самому себе, он все же посмотрел на часы. Те показывали пять двадцать три, что означало наличие двух с половиной минут на то чтобы лифт достиг нижнего этажа и тем самым позволил бы ему выйти из подъезда и пройти сорок три метра до того места, где можно смело остановить маршрутку. Автобус вряд ли. Конечно, как-то раз он видел как какая-то дряхлейшая и сгорбленная бабуся все-таки смогла остановить автобус с этого самого места. Возможно, это было чудо. Единовременное и неповторимое. Ведь когда сам Марат попытался повторить его, то потерпел жесточайшее фиаско. Автобус проехал мимо, тяжело фырча выхлопной трубой, а он остался на своем месте, размахивая руками как самый последний идиот. А главное, что результатом всего этого экстравагантного экспромта стал жуткий приступ панического страха, из-за которого ему пришлось три дня сидеть, зажавшись в углу своей маленькой съемной квартиры в ожидании неожиданного прибытия агентов ЗПЗ, которым могли бы донести о непозволительном и пугающем окружающих поведении господина Тартарского.

К счастью все обошлось и по истечении трех дней он смог сказать своей любимой Анастасии, что у него все в полном порядке, а дела идут просто отлично. Она звонила всего лишь раз в неделю, и ему меньше всего хотелось огорчать ее неожиданными сюрпризами в виде трехмесячной изоляции или чем похуже. А так Настя бодро и весело рассказала ему какие-то глупые новости, сказала, что скучает и пожелала спокойной ночи.

- Спасибо, - ответил он и повесил трубку, а потом подумал, - Она счастлива и это главное. Все остальное не имеет значения.

Пока Марат в очередной раз размышлял на тему своего настоящего, выше по дороге показались горящие фонари микроавтобуса. А это означало, что необходимо сделать шаг вперед, то есть поближе к краю дороги, и вытянуть руку в знак вежливого и в тоже время назидательного приглашения примкнуть к обочине

«Точно по расписанию», - мысленно прокомментировал Марат, будучи уже внутри салона и передавая водителю мелочь за проезд.

- Сколько? – с вызывающей ноткой в голосе спросил водитель, как только монеты оказались в его ладони, словно ему задолжали все на свете.

Марат посмотрел на него более внимательно, чем в тот краткосрочный миг, когда переступил порог микроавтобуса, однако так и не смог узреть каких-либо признаков голубой королевской крови. На самом деле это был всего лишь обычный мужчина с совершенно обычной уродливой внешностью в такой же уродливой и давным-давно потерявшей белоснежные свойства майке. Рыжие волосы уродливыми пучками торчали на его голове, а на вытянутом и осунувшемся лице произрастала такая же полувыщипанная борода. Так же нечто подобное торчало и из-под его неприкрытых подмышек.

- Сколько? – еще более требовательно и вызывающе потребовал немедленного ответа водитель, взбешенный непозволительным молчанием со стороны новоявленного пассажира.

Так что Марату все же пришлось ответить, так и не узнав причин такого непотребного и неуместного хамства:

- За одного.

- Без сдачи?

- Без.

Понятное дело, что при других обстоятельствах стоило бы поучить грубияна манерам, но точно не когда он несет ответственность за других людей. И точно не сегодня.

«Сегодня мы почти что братья», - подумал Марат и сел на свободное место.

Расположившись в удобном пассажирском кресле где-то в середине салона, он быстро забыл про негативные эмоции, связанные с недолгим бесполезным общением и постарался сосредоточиться на главном. В первую очередь ему, конечно же, пришлось в который раз взглянуть на часы, чтобы тем самым убедиться в том, что прибытие в пункт назначения состоится только через двадцать семь минут.

«Замечательно», - подумал Марат, тем самым убеждая самого себя, что все идет по плану.

Впрочем, оставался открытым вопрос, чем же ему себя занять в течение этих самых двадцати семи минут. Бесспорно, что он уже потратил минуту, мысленно разглагольствуя на эту тему, но оставались еще двадцать шесть и с ними нужно было срочно что-то делать. Марат посмотрел по сторонам, надеясь, что в полупустом салоне неожиданно найдется объект, которому не жалко будет подарить это драгоценное время. Однако ничего интересного не попалось ему на глаза, ведь дедушка в пенсне и десять бабушек с котомками никак не котировались согласно его жизненному амплуа.

«Жаль. Очень жаль», - подумал Марат.

Теперь у него остались двадцать три минуты.

«Как раз хватит на пять-шесть песен», - мелькнуло в голове чуть позже.

И тогда Марат достал из кармана наушники, воткнул их в уши и нажал на кнопку «старт» на дисплее портативного проигрывателя музыки. В ушах тотчас зазвучал голос любимого вокалиста и не менее любимые гитарные запилы.

- Прекрасно, - прошептал Марат и откинулся на спинку кресла.

Теперь можно было расслабиться, немного отдохнуть от излишне назойливых мыслей, которые непрерывно будоражили воспаленный обыденностью мозг то по одному, то по другому поводу. Ведь с этим не было проблем, когда барабанные перепонки трещали по швам от наивысших показателей интенсивности стереозвука, так как при таком раскладе просто не оставалось места для каких-то там мыслей. И более того в этом случае даже не нужно было вслушиваться в меткие слова вертких метафор, а всего лишь позволить душе парить под успокаивающим напором эмоций, что были заранее припрятаны хитрющим композитором где-то между нотами и ритмом.

- Конечная, - возвестил водитель, остановив маршрутку возле метро.

Марат открыл ранее прикрытые от музыкального экстаза глаза и понял, мгновение отдыха себя исчерпало. Опередив всех, словно бравый генерал на белом коне, первым выскочил из маршрутки старик в пенсне. За ним, неторопливо покачиваясь и характерно смахивая то ли на стадных животных, то ли на вышедших на пенсию зомби, последовали бабушки с котомками. Ну а последним в ряду покидавших транспортное средство, естественно, оказался Марат.

- Всего доброго, - сказал он и захлопнул дверь.

- Аллилуйя, - ответил водила, но Марат уже не услышал этого очередного всплеска хамства с его стороны.

Он был уже на улице, за пределами душной жестяной коробки и ветер радостно пахнул ему в лицо охапкой свежего воздуха.

- Прекрасно, - прошептал Марат и оглянулся по сторонам.

Было все еще темно. Он взглянул на часы и те показывали без трех минут шесть.

«Почти идеально», - подумал Марат.

За его спиной тихо заурчал дизельный двигатель, и это означало, что водитель маршрутки пытается сдвинуть свою телегу немного в сторону. Оглядываться, чтобы увидеть это, было бы пустой тратой времени. Поэтому Марат предпочел лицезреть спешащих куда-то людей, которые вприпрыжку суетились, подобно скачущим баранам. Правда его хватило не более чем на одиннадцать секунд, а потом он вывернул взгляд влево и неторопливо побрел к забегаловке с пищей на скорую руку и незамысловатым названием «Стряпня от Фроси». Чтобы добраться до этого чуда кулинарии ему понадобилось сделать семьдесят восемь шагов до перекрестка, потом подождать сто семнадцать секунд желтого отсчета, затем быстренько пройтись по зебре и наконец сделать еще двадцать три шага для того, чтобы оказаться прямо перед стеклянной дверью. Возможно, весь этот путь можно было бы преодолеть гораздо быстрее, если бы впереди него быстрее двигался мужик с велосипедом или же если бы ему удалось его быстро и без помех обогнуть, но этого не случилось, так как навстречу им шли подростки, бурно обсуждавшие нечто связанное с какой-то загадочной Катькой. Впрочем, все это не имело какого-либо весомого значения ввиду того, что когда Марат дернул за хромированную ручку, дверь оказала настойчивое сопротивление.

- Как обычно, - прошептал Марат, констатируя тем самым, что сегодняшнее утро ничем не отличается от многих предыдущих.

Сквозь стеклянную дверь он видел круглые настенные часы, висящие над меню завтрака. Их стрелки сошлись на шести часах и семи минутах.

- Как обычно, - повторил Марат, что, как и прежде, означало, что все еще не пришло время для каких-либо значимых и долгожданных перемен.

И потому пресловутая «Стряпня от Фроси» всегда и везде открывалась исключительно с девятиминутным опозданием.

«Джентельменским», - мысленно добавил Марат.

Но вот две минуты быстро исчезли в небытие и как и полагается старший менеджер щелкнул замком и доброжелательно распахнул перед ним двери.

- Добро пожаловать! – воскликнул он с каким-то практически детским энтузиазмом.

На вид ему было лет семнадцать, что никак не сочеталось с табличкой на его груди с надписью большими жирными буквами «ИННОКЕНТИЙ СТАРШИЙ МЕНЕДЖЕР». Конечно, если бы он был неким акселератом, то можно было бы сделать скидочку на возраст, однако это был совершенно не тот случай. Скорее наоборот. Марат часто думал, особенно в последнее время, почему в его жизни все сложилось именно так и никак иначе. Ведь он всегда все делал правильно, был прилежным и старательным. Однако все лучшее почему-то досталось не просто кому-то другому, а самым величайшим идиотам и имбецилам. «И где же справедливость?» - спрашивал он самого себя. Но некому было ответить, так что оставалось продолжать удивляться.

- Сегодня вы первый клиент и потому вам причитается бесплатная картошка…

- Спасибо, - произнес Марат, переступая порог заведения.

Он постарался быстро пройти те четырнадцать шагов, что отделяли входную дверь от кассы. И вовсе не потому, что торопился. Просто слишком большое отвращение питало его нутро к притянутой за уши улыбке старшего менеджера, которая самым отвратительным образом обнажала его выступающие вперед кривые зубы с мерзопакостной гнильцой. Впрочем, за кассой его встретила тоже отнюдь не королева красоты.

- Приятного дня, - пролепетала она, слегка заикаясь.

«Какой тебе еще день? – внутренне вскипел Марат, - «Ночь на дворе…».

Однако вслух он ничего такого не произнес. И совсем не потому, что ему не хотелось зазря обижать девушку с поистрепанными пучками мелированных волос на голове и с лицом как у побитой галки. Просто у него не было времени на подобные глупости, ведь весь график его жизни был расписан вплоть до миллисекунд.

- Сэндвич с говядиной, сэндвич со свининой, две картошки и лимонад, - сказал Марат, настойчиво отказавшись от прелюдия.

Девушка посмотрела на него своими безликими серыми глазами, погладила левой рукой одну из свисающих прядей, а потом спросила для уверенности:

- Ваш заказ… Сэндвич с говядиной, сэндвич со свининой, две картошки и лимонад…

- Именно.

- Что-нибудь еще?

«Ну что за дурацкий вопрос мне задают каждый божий раз?» - взмолился Марат, - «Наверное, если бы я хотел чего-то еще, то сказал бы об этом сразу!»

Конечно, как и прежде он не стал кричать на обслуживающий персонал, а просто сказал:

- Нет.

- Тогда с вас…

Марату, безусловно, было жалко отсчитывать потом и кровью заработанные купюры, но с другой стороны он прекрасно понимал, что при всей тотальности мер жесткой экономии ему было жизненно необходимо хоть изредка и хотя бы чем-то питаться. Так что пришлось раскошелиться, после чего девушка пообещала:

- Ваш заказ будет готов через две минуты.

Сказав это, она немного застопорилась, словно пыталась сообразить с чего же все-таки следует начать, потом вновь посмотрела на Марата своим безликим и ничем не примечательным взглядом, улыбнулась и тотчас ринулась в сторону картошки.

«Слава богу, что хотя бы у нее с зубами все в порядке», - с облегчением вздохнул Марат и стал ждать прибытия своего завтрака.

Это были еще две минуты безвозвратно потерянного времени. И с этим никто ничего не мог поделать. Но надо сказать, что если и были проблемы в «Стряпне от Фроси», то они точно не были связаны с выполнением заказа. Наоборот поднос с едой оказался в руках Марата за пять секунд до истечения заявленного срока, что не могло не порадовать его до предела отточенный прагматизм.

- Приятного аппетита.

- Спасибо, - сдержанно поблагодарил Марат и направился к самому дальнему столику.

Он находился в углу слева, да к тому же был закрыт от посторонних глаз искусственными пальмами и несколькими кадками с непонятными травянистыми растениями. Марат любил завтракать в подобных островках уединения, так как здесь никто на него не смотрел и тем самым не отвлекал от еды и от созерцания своих собственных мыслей и стратегических планов на будущее. Слишком сокровенными и до беспамятства желанными были они, чтобы можно было доверить кому-то еще.

- Слишком, - прошептал он себе под нос, в очередной раз подтверждая самому себе грандиозную значимость любого своего поступка.

- Что вы сказали?

Марат две или три секунды пытался сообразить с чего ему следует начать в этот новый день.

«Говядина или свинина?» - таким был вопрос.

В итоге выбор остановился на сэндвиче со свининой. Но надо сказать, что выбор был не случайным, не сделанным наугад и не апофеозом движения пальцем в небо. Марат всегда действовал исключительно логически и просто не мог позволить себе каких-то там случайностей или сюрпризов.

«Сегодня среда. На «с». Значит нужно начать со свинины», - вполне логично и закономерно.

Однако не успел Марат прожевать первую откусанную порцию, как появился некто посторонний, тот, кого он не ждал и кто нарушил его самосозерцание.

- Можно присесть? – поинтересовался незваный гость.

Марат понятия не имел, кто это был. К тому же он так и не соизволил поднять глаза в сторону гостя, чтобы хотя бы определить его внешние черты. Не то чтобы ему стало страшно от того, что кто-то сегодня утром внезапно вздумал прийти к нему с приветом. Просто Марат заранее полагал, что он как-нибудь обойдется без этого, что этим утром, как и многими другими такими же предрассветными минутами, ему никто не нужен, кроме самого себя. Так что когда его вновь спросили:

- Можно? – в его голосовых связках не нашлось достойных звуков.

Лишь небольшое сопение раздраженно прорывалось сквозь ноздри.

- А вы не очень-то приветливы…

Гость, так и не дождавшись приглашения, видимо посчитал, что может обойтись и без соблюдения формальностей, и потому, неспешно отодвинув стул немного в сторону, сел за столик точно напротив Марат. Ну а потом ему почему-то захотелось немного поморщиться, поиграть мимикой лица, а под конец, старательно потирая руки, сказать:

- Совсем неприветливы.

Но Марат никак не прореагировал на все эти призывы к общению. Он продолжал недвижно взирать на следы зубов на надкусанном сэндвиче и настойчиво корить себя за опрометчиво сделанный выбор:

- Зря, зря, зря…

Да к тому же во всем виновный кусочек свиного мяса, облепленный сыром, маринадом и давным-давно размякшим хлебом все еще пребывал где-то между языком и небом и совершенно не собирался двигаться туда или обратно, что в конце концов стало постепенно превращаться в ощутимую для Марата проблему, так как ему помимо прочего нужно было как-то дышать, а с набитым ртом это было не совсем удобно.

- Глотайте, - потребовал гость.

Странно, но это сработало. Словно Марат только и ждал, чтобы ему разрешили. И более того на мгновение ему даже показалось, что все глотательные мышцы подчиняются кому-то другому. Но как только полупережеванный кусок сэндвича утонул в желудочном соке, он быстро прогнал прочь такие глупые и опасные мысли. Гораздо полезнее было взглянуть на часы, утверждавшие, что время, выделенное на завтрак, близиться к концу.

- Мне пора, - заявил Марат, однако с места не сдвинулся.

Его пронзительный взгляд был прикован к оставшейся на подносе еде. Она выглядела приятной и аппетитной, только вот возможность ею насытиться была безвозвратно упущена. Оставалось лишь сожалеть:

«Плохой выбор. Плохие последствия. Все взаимосвязано. Мне пора. Нужно идти. Пора сваливать. Прямо сейчас…».

- Нет.

«Нет?» - возник подсознательный вопрос. За все это время Марат так и не взглянул на гостя. Его глаза смотрели под нос, в сторону, но только не в сторону назойливого субъекта. Несомненно, это был страх, однако не в той форме, в какой это обычно бывает. Марат боялся не самого гостя, а того, что взглянув на него, ему придется признать реальность его существования, а вместе с этим ему также придется смириться с очередной порцией несовершенства и порочности, а этого никто не заказывал в утреннем меню. Так что было проще избегать зрительного контакта и притвориться, что нет и никогда и не было никакого странного и назойливого субъекта. И потому Марат мог себе позволить встать и уйти. Правда едва он встал и попытался отодвинуть стул, мешающий его движению в сторону выхода, как тотчас было произнесено настойчиво уверяющее заявление:

- Нет.

«Нет?» - вновь удивленно замаячил очевидный вопрос в голове Марата.

Тем не менее ни его внутренний скептицизм, ни его всяческие попытки покинуть заведение не смогли помешать гостю продолжить свой монолог:

- Для меня не имеет значения, смотрите вы на меня или нет. Иллюзии бывают большие и малые и отнюдь неважно кто во что верит. Ваша скучная воля и ваш примитивный разум на самом деле ничто в пределах Вселенной. Главное, что я здесь и существую. И что важнее всего, мне по силам наполнить настоящим смыслом последние тридцать семь секунд времени, так старательно отведенного вами на этот бессмысленный завтрак…

Марату не понадобилось слушать до конца, чтобы понять простую истину – страх уже не имеет значения. Гость знал слишком много для какого-то там глупого и случайного персонажа. Вот почему он поспешил посмотреть на него с широко открытыми глазами.

- Кто вы? – спросил Марат, пытаясь рассмотреть гостя в мельчайших деталях.

Это было несложно, однако странная и даже пугающая экстравагантность с трудом поддавалась описанию. Взять хотя бы цвет его глаз, который каждую следующую секунду менялся с желтого на синий и обратно. Потом эти его во все стороны торчащие на голове волосы, имевшие самые причудливые прокрасы и оттенки. Да и в целом он был каким-то не таким, совершенно необычным.

- Кто вы? – повторил свой вопрос Марат.

В ответ гость зловредно улыбнулся и сказал:

- Это неважно. Главное, что ты должен помнить.

- Помнить что?

Новый вопрос заставил исчезнуть улыбку с лица гостя, а глаза его моментально приобрели стойкий черный цвет. А потом он произнес странную фразу:

- Хастор май!

С мгновение Марат пытался понять, что бы это могло значить, но так и не смог ничего придумать. К сожалению или к счастью, он не был силен в иностранщине. Хотел было спросить об этом гостя, но того и след простыл. А главное, Марат не помнил, чтобы тот уходил или хотя бы растворялся в воздухе. Все это больше походило на секундное беспамятство, но пугаться ему совершенно не хотелось.

- Глупости, - подбодрил он сам себя и посмотрел на часы.

Последние тридцать семь секунд себя исчерпали, и Марат с чистой совестью продолжил свой путь к выходу из вседоступной забегаловки «Стряпня от Фроси». Уже в трех метрах от стеклянной двери ему почему-то захотелось оглянуться. И он сделал это, посмотрел на девушку-галку с мелированными прядями, на гнилозубого старшего менеджера Иннокентия, на редких посетителей в столь ранний час и так и не понял при чем тут какой-то «Хастор май» и почему ему собственно так жизненно необходимо помнить какую-то никчемную и ему лично ненужную муть.

«К черту!» - решил он и решительно преодолел дверь и порог заведения.

На улице уже светало. Марата вновь обдало свежим прохладным воздухом, что было весьма кстати после спертого и прожаренного воздуха кулинарии, а большое электронное табло, установленное на крыше одного из супермаркетов, смогло сообщить не только точное время, составлявшее шесть часов и двадцать пять минут, но и температуру окружающей среды – пятнадцать градусов по Цельсию.

«Неплохо для октября месяца», - подумал Марат и двинулся вправо, намереваясь обогнуть здание, в котором ютилась «Стряпня от Фроси».

Прошагав сорок три метра, он оказался в узком переулке, сумевшем кое-как втиснуться между двумя десятками офисных зданий, в самом низком из которых насчитывалось восемнадцать этажей. Казалось, в мире мебели из орехового дерева и идеальных шлакоблоков когда-то и зачем-то случился самый чудовищный казус, породивший совершенно неуместный раскол, который с легкостью мог позволить любому проникнуть в мир грязи и тьмы. Конечно, по мере того как наступал рассвет, стало куда проще перемещаться там, где никогда и в помине не было уличного освещения. Однако бытовая изнанка, что постепенно проявлялась по мере того, как вязкие солнечные лучи вырывали ее из предрассветной тьмы, была удобоварима лишь для искушенного наблюдателя. Облезлые фасады и грязные потрескавшиеся окна, груды кое-как сваленные черных полиэтиленовых мешков с мусором, ланцетовидные выбоины в грунте дорожного покрытия, скопившие в себе маслянистые стоки с дегтеподобным осадком, фантики и окурки всех размеров и форм, непонятные кучи органических отходов, в которых кто-то извилисто шевелился. В первый раз Марата едва не стошнило, но теперь он привык и стал воспринимать весь этот экспансивный антураж как должное.

«Зато это идеальное место для того, чтобы что-то спрятать», - наверное, отыскать такой оптимистический шарм удалось только его персоне.

Или же то же самое хотела сказать и тощая пестрая кошка с облезлым хвостом, что преградила ему путь, когда он пытался обогнуть очередную выбоину в асфальте.

- Мяу! – звонко промяукала кошка, зыркнула на Марата гипнотизирующим взглядом желтых глаз, а затем, развернув взгляд в противоположную сторону с помощью гибкой шеи, пружинистой походкой засеменила к одному из темных карманов переулка, куда даже в яркий полдень не мог пробиться свет.

Когда кошка исчезла из виду, путь стал свободным от преград. Однако Марат не торопился сделать следующие сто тридцать семь шагов. Запрокинув голову, он смотрел вверх, туда, где крыши небоскребов ограниченно вырывали из мироздания кусок грязно-серого неба.

- Что происходит? – уныло бормотал Марат себе под нос в течение четырех секунд, а затем как ни в чем не бывало вернул свое внимание к грязно-смрадным мерзостям переулка и поспешил снова начать двигать ногами, дабы успеть не опоздать.

Постепенно изрытая выбоинами асфальтная дорога стала приобретать более ровную и целостную поверхность, а уровень ее прохождения стал заметно снижаться, так что вскоре Марат увидел здания небоскребов у себя над головой.

«Отнюдь», - думал он, но продолжал идти.

В конце концов Марат добрался до большой железной двери с давным-давно выцветшей надписью, сделанной дрожащей непрофессиональной рукой с помощью старой комковатой краски желтого цвета. Она утверждала, что вход запрещен посторонним.

«Это не про меня», - мысленно обозначил Марат.

В этот момент он даже почувствовал некоторую гордость за самого себя. Ведь с сегодняшнего дня ему присвоено почетное звание сотрудника Шиферодвинского метрополитена. Это раньше он покупал карточку на проезд, бродил по эскалаторам и переходам с линии на линию. Теперь же ему позволено быть царем, а может даже Богом таинственного подземелья. Теперь он сам станет тем, кто нажимает на стоп-кран…

Тем не менее, Марат не мог себе позволить слишком долго наслаждаться вновь обретенным величием. Часы показывали шесть часов сорок пять минут, что в свою очередь подстегивало его приложить палец к черной кнопке звонка.

«Вот оно. Наконец-то», - восторгался Марат долгожданным моментом, удерживая кнопку в течение полутора секунд.

Тотальная звуковая изоляция не давала понять и оценить работоспособность звонка, так что приходилось просто ждать результата. Но Марат был слишком взволнован, чтобы трезво оценивать время и потому тринадцать секунд ожидания показались ему вечностью, а он не был готов прождать под дверью вечность и потому попытался нажать на кнопку звонка еще раз. Только вот не успел, и когда его палец был уже в миллиметре от черной кнопки из миниатюрного динамика, встроенного в стальную дверь донеслась скрипучая мелодия, отдаленно напоминавшая одну из детских песенок, что выглядело совсем уж дико в совершенно недетской обстановке переулка.

- Ваш идентификационный номер?! – потребовал хриплый голос из динамика.

- 48372пкьрвишын73, - ответил Марат, не раздумывая.

Впрочем, ему следовало предварительно тщательно подумать, так как хриплый голос в тот же миг раздраженно заявил:

- Номер недействителен.

- Как?!

Вакантное место краткосрочной эйфории посреди внутренностей Марата быстро занял испуг непонимания, но к счастью быстро последовали разъяснения.

- Вы назвали идентификационный номер стажера. Он действителен в течение суток. Если вы зачислены в сотрудники компании, то назовите надлежащий идентификационный номер. Если же нет, то немедленно покиньте запретную зону.

- Простите, - сбивчиво произнес Марат, - Просто переволновался и перепутал…

-Эта информация бесполезна. Назовите ваш идентификационный номер.

Хриплый голос был непримирим, так что Марату пришлось поднапрячь память и сказать:

- 8шцш37фнукца9сз0.

- Номер принят.

Вслед за благосклонным ответом последовал короткий звуковой сигнал, а потом стальная дверь со скрипом отворилась.

- Добро пожаловать в корпорацию «Шиферодвинский метрополитен», - сообщил хриплый голос, тем самым требуя, чтобы Марат немедленно вошел внутрь.

И Марат, прекрасно осознавая, что с хрипуном шутки плохи, тотчас сделал то, чего от него так настойчиво требовали. Так он оказался в маленьком помещении метр на метр с ярким освещением желто-оранжевого цвета. Дверь за спиной закрылась с тихим щелчком, и сразу же после этого неумолимо возник вопрос «Что дальше?», ведь теперь перед Маратом была другая дверь, на этот раз деревянная. Ему пришлось опять поднапрячь память, чтобы вспомнить необходимую последовательность действий. Конечно, в прошлый раз процесс протекал куда проще и быстрее, но тогда он был не один и все основные действия совершал другой человек. Теперь же все было исключительно в его руках.

- Сообщите дополнительный код доступа, - с вежливым тоном попросил женский голос из еще одного встроенного динамика через мгновение после того, как Марат приложил средний палец к сканеру отпечатков.

В этот раз ему было гораздо проще ничего не перепутать, так как в прошлый раз он прошел по коду своего наставника. Помниться Степанов еще сказал тогда:

- Как думаешь, как выглядит эта мадам? Наверное, горячая штучка…

Марат не смог найти, что ответить, кроме как:

- Вообще-то я женат.

После чего Степанов долго смотрел на него, закинув брови далеко на лоб. И надо сказать, что в его следующей реплике было предостаточно непонимания.

- Ну и что??? – спросил он.

Марат предпочел промолчать, чтобы не нарываться. И его наставник не смог этого не заметить, так что немедленно записал в актив стажера несколько весьма значимых очков, а потом хлопнул его по плечу и жизнеутверждающе заключил:

- Ничего, профессор. Мы тебя еще перевоспитаем.

Марат тогда снова ничего не ответил, лишь подумал: «Куда я попал и зачем мне все это нужно? Может, стоило раньше вести себя более корректно и сдержанно, а не сейчас?»

Однако все эти воспоминания сейчас не играли никакой роли. Марату нужно было в срочном порядке сообщить дополнительный код доступа.

- л372й-с4ц49кк74ц4, - сказал он, добившись результатов от непосильных потуг памяти.

- Код принят, - моментально ответил женский голос, правда, тут же вставил оговорку, - Вы прибыли на рабочее место за полсекунды до назначенного времени. Просим вас быть более осмотрительным в следующий раз.

«Ну вот», - подумал Марат и толкнул деревянную дверь.

Так он оказался в большой комнате, обустроенной под нечто среднее между раздевалкой и комнатой отдыха. Ее габариты составляли семь метров в квадрате, что в свою очередь позволяло в одном углу разместить шкафчики для переодевания, а в другом большой обеденный стол, диван и большую плазменную панель на стене для просмотра актуальных телепередач или чего-то менее аскетичного.

- Здорова!

Это раздался полусонный голос Степанова, который позволил себе вдохновенно разлечься на диване, пока дожидался своего не слишком расторопного подопечного.

- Здравствуйте, - скромно и сдержанно ответил Марат.

Его приветствие предназначалось не только лениво развалившемуся на диване Степанову. Мельком окинув взглядом «помещение для личных дел» он увидел еще троих персонажей, которые неспешно натягивали форму возле персональных шкафчиков. Услышав слова Марата, один из них обернулся в его сторону и тут же резко переменился в лице. Но не в плохом смысле, так как ничего не выражающая мина усталости от жизни и ее монотонности внезапно уступила место веселому озорству.

- Ах, это ты, малыш, - воскликнул он, - Слышал, тебя сегодня отправляют на черную линию... Удачи тебе…

Затем этот внезапно развеселившийся персонаж быстро переглянулся с теми, кто стоял рядом и тогда все они единовременно разразились залпом взрывного смеха.

«Наверное, я чего-то не знаю», - подумал Марат и решил не воспринимать на свой счет.

И потому он без лишних и ненужных эмоций бросил сумку на один из стоявших рядом стульев и совершил ритуальное рукопожатие со всеми тремя весельчаками. При этом Марат не проронил ни слова, да и внезапно развеселившиеся коллеги не стремились вступить в разговор. Каждому из них требовалось прибыть на рабочее место вовремя, ведь проснувшиеся горожане не могли себе позволить стоять на подземных платформах слишком долго. Так что, закончив с ритуалами, Марат прямиком направился к своему наставнику.

- Как жизнь? – спросил Степанов, оторвав один глаз от экрана телевизора, но вторым все еще следя за происходящим.

- Нормально, - ответил Марат.

- Рад за тебя.

- Спасибо.

Возникла небольшая пауза, в течение которой Степанов вновь целиком погрузился в телевизионный мир. Естественно, Марату было плевать на телевизор, но ему очень хотелось, чтобы на него обратили внимание и уделили чуть больше реплик. Вот он и спросил просто так ради нечего делать:

- Что смотрите?

- Да так… Криминал, - ответил Степанов, а потом, явно намекая, что его подопечному не мешало бы заняться чем-то другим, добавил, - Может тебе стоит переодеться?

- Конечно.

- Вот и славно.

Так Степанов вернулся к просмотру телепередач, а Марат направился к шкафчикам для переодевания. Весельчаков к тому времени и след простыл, так что теперь можно было не беспокоиться по поводу странной и необъясненной подоплеки или невразумительного подтекста со стороны странноватых коллег. Теперь можно было просто стоять и спокойно переодеваться. Первым делом Марат, нащупав в кармане маленький ключик, вытащил его и вставил в замочную скважину шкафчика за номером 4789. Затем повернул его по часовой стрелке на два оборота. Замок с легкостью поддался на уговоры и, открыв дверцу шкафчика, Марат совершенно ожидаемо обнаружил новенькую форму сотрудника корпорации «Шиферодвинский метрополитен».

«Как же это здорово», - подумал он.

Секунд семь или восемь Марат просто любовался изящным видом новенькой формы, которая висела в его новеньком шкафчике. Но потом он просто не смог удержаться, осторожно с трепетным восторгом в сердце и волнительной дрожью в руках достал ее из шкафчика и так же осторожно уткнулся в нее лицом. Какое-то время Марат даже не мог дышать от переполнявших его чувств, а просто наслаждался тактильными ощущениями, вызванные тем, как бархатистые ворсинки свежесшитой материи нежно касаются его кожи. Но потом резко вдохнул в себя божественный воздух текстильных ароматов, так что едва не сошел с ума от сошедшего на него блаженства.

«Совершенство», - повторял он, уткнувшись носом в предмет, которым восхищался здесь и сейчас. Но все рано или поздно заканчивается.

- Поторопись, - крикнул ему Степанов с дивана, - Нужно выходить минут через двадцать.

Скорее всего, он оторвался от телевизора по вине рекламы, но это мало заботило Марата. Он сдержанно и осторожно оторвался от предмета своего обожания и с предельной бережливостью повесил его на дверцу шкафчика. Затем пришло время для того, чтобы снять с себя повседневную одежду. Марат начал с того, что скинул с себя ботинки. Потом он аккуратно протер их имевшейся при себе щеткой для обуви, старательно упаковал внутрь болтавшиеся шнурки, а вслед за ними отправил снятые с себя носки. Следующими в списке значились свитер, футболка и штаны, которые Марат поочередно снял и, тщательно разгладив и сверив углами и стрелками, повесил в шкаф на свободные вешалки. Таким образом, он оставил на себе только трусы и начал постепенно наряжаться в новенькие детали гардероба. Начало положили новенькие носки, а уж потом все остальное. Ну, в конце Марат достал из шкафчика новенькие рабочие ботинки и отправил туда те, в которых пришел на новую работу. Правда, перед тем как надеть новые ботинки, он их досконально осмотрел, убедился в идеальности прошивки и прочности подошвы, добавил лоска с помощью щетки а уж потом обулся и зашнуровался.

- Идеально, - прошептал Марат, любуясь на себя в зеркале, прикрепленном на внутренней поверхности дверцы шкафчика, - Почти идеально.

Поправка, по сути, относилась не к его новой фиолетово-черной форме. Наверное, он всего лишь на всего имел в виду, что при всей притягательности и необычайности множества новшеств в его новой жизни, ему все еще не хватает чего-то другого и менее особенного, возможно принадлежащего его идеальному прошлому.

- Выпьешь?

Пока Марат копался в своих потаенных желаниях, Степанов успел покинуть свое лежбище и теперь рылся в холодильнике, причем с таким грохотом, словно он там искал вчерашний день или золотой запас Вселенной.

- Нет, спасибо, - ответил Марат и еще раз бросил взгляд на себя в зеркало.

Там ничего не изменилось.

«Замечательно», - подумал Марат и захлопнул дверцу.

Впрочем, он тут же вспомнил про брошенную на стул сумку и поспешил вернуться за ней, а когда уложил ее на среднюю полку шкафчика не смог удержаться и не обратиться к зеркалу.

- Любуешься? – раздался новый вопрос со стороны наставника.

Степанов как раз нашел то, что искал и теперь наливал томатный сок из большой двухлитровой упаковки в свою большую литровую кружку.

- Совсем немного, - ответил Марат, полагая, что ему нечего стесняться.

- И правильно делаешь, - заявил ему Степанов, сделав увесистый глоток в полкружки, - Ты должен гордиться своей работой.

«Отнюдь», - подумал Марат и запер шкафчик на ключ, который аккуратно сунул в нагрудной карман своей новенькой формы, способный застегиваться на молнию и предотвращать тем самым случайные потери чего-то важного.

- А еще, - продолжал Степанов, - Тебе все-таки нужно приучиться пить томатный сок. И чем больше, тем лучше…

- Зачем? – спросил Марат.

Хотя мог и не спрашивать, потому как все равно в уже привычном стиле вместо ответа получал только нечто несуразное и слишком глубокомысленное.

- Придет время – узнаешь.

«Увы», - подумал Марат и завязал с расспросами.

Да и в принципе ему было совершенно неинтересно вдаваться в какие-то там испещренные отвратным экзистенциализмом детали. Он прибыл в подземелье, чтобы работать и зарабатывать деньги, а не ради праздного чесания языком и выдвижения ничего незначащих теорий. Жизнь заставила его стать прагматиком, и у него не было другого выхода, кроме как смириться со своей новой приземистой ролью.

«Все просто», - продолжал думать Марат, - «Все очень просто».

Однако у наставника и его протеже больше не осталось времени на праздные беседы.

- Время икс зашло, - сказал Степанов, допив сок и взглянув на часы.

Несомненно, Марат доверял учителю, но все равно исключительно по привычке взглянул на циферблат. На нем значилось семь часов пятнадцать минут.

«Ну, вот и все», - мелькнула мысль.

А вот Степанов делал все с меньшими усилиями по осмыслению. Бросив грязную кружку в раковину, он тут же направился к двери, ведущей в служебный коридор. При этом ему внезапно вздумалось начать застегивать верхние пуговицы на своей форме, так что в итоге дверь пришлось открывать с помощью ног.

- Не отставай, - настойчиво потребовал он от ученика.

Но Марат и так едва не бежал за ним. Покинув «помещение для личных дел», а затем и служебный коридор длиной в сто двадцать четыре метра наставник и его протеже вышли на служебную транспортную платформу, на которой их поджидал сухопутный транспортный катер. Слишком большое название часто заменялось аббревиатурой СТК, а на деле представляло собой небольшой компактный вагончик с кабиной машиниста и движущим электромотором, специально адаптированный для использования в подземных тоннелях метрополитена. За штурвалом как обычно сидел Петрович Бородатый. Конечно, Бородатым его называли только в узком кругу и лишь для того, чтобы не путать с множеством других Петровичей, в частности Лысым, Кривым, Косым и прочими. Так что в своем приветствии Степанов указал сокращенный вариант:

- Привет, Петрович.

- Здорово, парни, - весело ответил машинист СТК.

- Здравствуйте, - сдержанно добавил Марат и проследовал внутрь вагончика вслед за своим наставником.

Там у них появилась возможность удобно расположиться на роскошных кожаных креслах и немного пообщаться с некоторым количеством случайно встретившихся коллег. Последнее было связано с тем, что в целях экономии бюджета и оптимизации трудового процесса Петрович Бородатый старался не использовать СТК для прогулок порожняком и потому в пассажирском салоне его катера всегда кто-то был. Одних он подвозил непосредственно к рабочему месту, других отвозил туда, где они могли отдохнуть или переодеться перед тем, как отправиться домой. Короче, жизнь в вагончике всегда била ключом. Правда, в столь ранний час не слишком бурно, но в этом были и свои драгоценные плюсы.

- Как делища? – воскликнул невысокий коренастый мужичек с огромным уродливым шрамом на левой щеке, который сидел у окна.

- Лучше не бывает, - ответил ему Степанов и плюхнулся в свободное кресло

Марат не мог вспомнить имени обладателя шрама, но точно знал, что многие предпочитали называть его Шрамс. С получением этого прозвища и отметины на лице была связана очень длинная и чудаковатая история, однако никто и никогда не рассказывал ее полностью, а только отдельными урывками, в которых говорилось о каких-то надуманных призраках и непонятных полтергейстах.

- И куда путь сегодня держите? – спросил другой их попутчик, имевший астеническое телосложение и рост в два метра и три сантиметра.

Этого звали Шамс, и был он весьма отвратительной личностью. В первую очередь всех убивал запах из его рта, так что Марат сразу же пожалел, что сел рядом именно с ним, но что-то менять было уже поздно, да и могло быть расценено как неуважение. Остальные же негативные характеристики преимущественно относились к его хамоватой натуре и крайней невоспитанности, что воспринималось Маратом очень остро и болезненно в связи с его академическим прошлым.

- Так что? – нагловато потребовал ответа Шамс, так и не получив его с первого раза.

И видимо, Степанов, проявив крайнее благоразумие, предпочел ответить, чем позволить ему и дальше дышать на себя гнилым мясом и чесноком.

- На черную, - сказал он и отвернулся в сторону.

- Да ну…, - раздался новый возглас.

Так в разговор вступил третий и последний попутчик. Звали его Шанс, что собственно неудивительно, так как этот персонаж с длинными рыжими кудряшками входил в состав бригады «Ш» вместе с Шрамсом и Шамсом, а занимались они профилактической диагностикой железнодорожного полотна в тоннелях метрополитена.

- Да вы ребята, наверное, психи, - вставил Шрамс.

- Точно, - добавил Шамс.

«Что за черт?» - мысленно переполошился Марат.

Ему уже не в первый раз приходилось слышать про какую-то «черную», при чем реплики всегда сопровождались всяческими насмешками и сарказмом. Это было более чем неприятно, а местами даже оскорбительно, но Марат все это время сдерживал себя и старательно молчал в тряпочку, полагая, что куда важнее удержаться на новой работе, чем идти на поводу амбиций. Теперь же, когда его в открытую ни за что назвали психом, никакое заядлое терпение не смогло ему помочь.

- О чем это вы? – спросил он, желая наконец-то разобраться в недомолвках.

Однако его наставник имел свое мнение по этому поводу и не видел причин для никому ненужного сыр-бора. Кроме того ему показалось, что как раз появился удобный момент для закрепления азов дисциплины и потому очень резко и надменно приказал ученику:

- Не слушай их.

Те же в свою очередь изумленно переглянулись от внезапного осознания неоспоримого факта, что старший машинист их ни во что не ставит и немедленно потребовали объяснений.

- Чё это?

- С какого это перепугу?

- За что?

Их поочередные реплики были сумбурны, но, тем не менее, придерживались одной общей точки зрения, согласно которой они имели право на уважительное отношение к себе. Но Степанову всегда относился к их желаниям с вполне обоснованным наплевательством и в связи с этим отвечал без каких-либо намеков на деликатность.

- Чувствуется, вы соскучились по внутренней реабилитации? – сказал он и его глаза заблестели отнюдь не пустыми угрозами.

И тогда Марат понял, что и ему благоразумнее кардинально умерить свой пыл, из-за которого он и так нажил немало неприятностей. К тому же, пока шла эта небольшая перепалка, Петрович успел доставить их в надлежащее место. Конечно, в пылу дебатов никто не заметил, как вагончик СТК замедлил ход, а потом остановился, однако они не смогли не услышать каноничный компьютерный голос:

- Вы прибыли в Центральный технический пункт Черной линии Шиферодвинского метрополитена. Удачного рабочего дня.

- Выходим, - приказал Степанов своему новоиспеченному подопечному и с небывалой резвостью выскочил на платформу.

Марат замешкался лишь на мгновение, не сумев вовремя переключиться с одной линейки событий на другую, но тут же спохватился и не менее резво последовал за учителем. Там они оба смогли спокойно отдышаться, а когда СТК умчался в один из тоннелей, Степанов сказал:

- Как же я их ненавижу…

Потом прошло еще несколько секунд, прежде чем сердечные мышцы перестало биться в бешеном ритме, а уровень адреналина в крови заметно поубавился. Конечно, Марат мог себе позволить двигаться дальше даже при угрожающей пульсации височных артерий. В его возрасте такая встряска была весьма полезна для организма, позволяла избавиться от нескольких миллиграммов жира, что он успел накопить за годы малоподвижной кабинетной работы. Другое дело, что для Степанова такой экстрим мог закончиться крайне плачевно и, чтобы понимать это, было необязательно апеллировать множеством непонятных и заумных медицинских терминов.

- Ненавижу…, - повторил Степанов, когда в висках перестали раздаваться громовые удары.

Следом за этим он бросил короткий, но такой же ненавистный, как и предыдущая реплика, взгляд на темный просвет тоннеля, в котором стремительно исчез СТК. Вся его ерзающая мимика в этот момент всеми своими изгибами, складками и морщинами настоятельно пыталась выдавить в окружающий мир еще немного желчных слов, однако почему-то Степанов все же промолчал и, одарив своего подопечного достаточно корректным взглядом, зашагал прочь с платформы.

«Да неужели», - подумал Марат.

И это его внутреннее недовольство имело под собой вполне обоснованный резон. Часы показывали без одиннадцати минут восемь, а им предстояло пересечь не один коридор, чтобы достичь конечного местоположения. К счастью, Степанов тоже следил за временем и, несмотря на всю свою дряхлость и потрепанность прожитыми годами все же смог иногда двигаться вприпрыжку, тем самым заметно экономя драгоценные секунды. Правда, это вряд ли бы помогло, если бы он не знал и не помнил наизусть расположение паутиноподобной сетки служебных коридоров Шиферодвинского метрополитена. Так что его зрительная и пространственная память тоже внесли весомый вклад в то, что через девять минут пятьдесят семь секунд плутания по коридорным лабиринтам двое мужчин в фиолетово-черной униформе смогли оказаться перед огромной, имеющей габариты три на три метра и впихнутой в некий каменный массив дверью. По виду она была выполнена из очень дорогой и высокопрочной стали. Сбоку от нее не было ни черной кнопки, ни встроенного динамика, как было в случае с более примитивными вариациями запирающих и ограничивающих доступ средств. Вместо этого посреди отполированной и сверкающей металлическим блеском квадратной поверхности гигантской двери имелся большой пышущий красным светом стеклянный глаз. Марату уже приходилось бывать в этом месте, поэтому он не удивился, когда из всевидящего глаза вырвался пучок сканирующего лазера и начал детально анализировать вновь прибывших.

«Да уж», - подумал Марат, все еще не привыкший к подобным процедурам, или же его попросту вымораживало, когда лазерный луч скользил по его коже или же незатейливо ковырялся в его внутренностях.

Впрочем, через двадцать три секунды процедура себя исчерпала, и Марат смог облегченно вздохнуть. Так же он смог себе позволить обратить внимание на своего куратора, который, судя по всему, был совершенно безразличен к любым видам сканирования или же просто давным-давно привык к ним и уже не заморачивался по этому поводу. Более того, внезапно сложилось впечатление, что после того, как по нему пробежался лазерный луч, в нем заметно прибавилось работоспособности и жизненной энергетики в целом, что на деле проявилось слегка беспечным, но жизнеутверждающим заявлением:

- Вот мы и на работе.

- Отлично, - сказал Марат.

Однако в его словах не было того энтузиазма, которым обладал его наставник. Скорее наоборот, с констатацией вышеупомянутого факта ему стало немного страшно. И совсем не потому, что что-то могло его испугать по другую сторону гигантской двери. По мнению Марата там все было бесконечно обыденно и прозаично. Тем не менее, он все равно боялся. И по всем возможным ощущениям напрашивался вывод, что причиной этого безрассудного страха и необратимой пугливости является он сам. «Как это?» - возмущался Марат, но тут же соглашался и признавал самое очевидное обстоятельство своей жизни. Он снова боялся все испортить, снова боялся, что что-то пойдет не так и причиной тому послужит он сам, потому что о чем-то забыл, когда-то не успел или зачем-то просчитался. Так что в этот самый момент Марат больше всего на свете мечтал о побеге от самого себя, только вот огромная стальная дверь уже начала медленно открываться и Степанов настойчиво приказал ему:

- Пошевеливайся.

И тогда ему все же пришлось перебороть себя и сделать шаг вперед, а потом еще и еще. В конце концов они оба оказались внутри огромной кабинки грузового лифта, после чего им понадобилось терпеливо дожидаться пока дверь медленно вернется в исходное положение. На противоположной по отношению к двери стене висела большая сенсорная панель, предназначенная для управления движением лифтовой кабинки. И как только дверь лифта закрылась, панель управления загорелась ярким желтым светом, что подразумевало ее готовность к использованию.

«Нужно сделать нечто ответственное», - подумал Марат, едва увидел желтую подсветку.

После постыдного приступа страха ему хотелось реабилитироваться в собственных глазах, а также показать своему суровому наставнику, что он выполнил домашнее задание на отлично. И итогом этих высококачественных позывов явилось стремление первым нажать на кнопку.

«Сейчас, сейчас…», - подстегивал Марат сам себя, протягивая руку к маленькому синему прямоугольнику с надписью «машинное отделение».

Однако в сантиметре от заветной цели его неожиданно одернули, сказав:

- Стоять!

Марат испуганно и очень быстро оглянулся на наставника. Хотя на самом деле это резкое движение взглядом длилось чуть ли не вечность, в течение которой новейший и сильнейший панический приступ схватил его за глотку, так что ему категорически стало нечем дышать, да к тому же под ложечкой как-то неистово засосало и защемило.

«Неужели, неужели, неужели, неужели…», - мысленно метался Марат, совершенно позабыв о былом энтузиазме. Теперь его неожиданно раскалившийся мозг бороздила проблема другого плана и словесно она выражалась как: «Неужели я опять напортачил?»

И все же даже мысленно искривленное время рано или поздно заканчивается. Так произошло и в этом случае. Но на самом деле, когда Марат оглянулся и посмотрел на своего наставника испуганным взглядом, и, увидев вместо гримасы прискорбного разочарования странную и загадочную улыбку, он сразу понял, что его душевному спокойствию ничего не угрожает. К тому же это его умозаключение быстро нашло подтверждение в виде увещевающей реплики.

- Нам не туда? – сказал Степанов и достал из кармана две магнитных карты спецдоступа.

В предыдущие свои визиты Марат следовал исключительно одному простому маршруту, в котором всегда значились сенсорная панель и синяя прямоугольная кнопочка с надписью «машинное отделение». И потому он до этого самого момента никоим образом не обращал внимания на, то, что сбоку от сенсорной панели имеется спецпорт для магнитных карт спецдоступа. Теперь же, когда Степанов сунул ему в руку одну из таких карт, ему стало не по себе и очень захотелось спросить:

- Что это значит?

Но он не спросил. Не смог. Марат вновь испугался, что может сплоховать и ляпнуть крайне неуместное, которое в туже секунду выйдет ему боком, лишит работы, средств к существованию и что тогда он сможет сказать жене в свое оправдание… Ничего. С другой стороны через мгновение ответы сами чуть ли не градом посыпались ему на голову, да так что возникло легкое головокружение.

- Вижу, у тебя вопросы? – поинтересовался Степанов, и совершенно четко осознавая, что ответа ему не дождаться даже к следующему тысячелетию, постарался ввести своего подопечного в курс дела, - Эта карта, которую я тебе только что вручил, позволит тебе появляться на твоем новом рабочем месте без моего участия…

И в качестве демонстративного примера и не только Степанов осторожно вставил магнитную карту в спецпорт и активировал ее движением на себя.

- Вот так, - сказал он, как только лифт двинулся с места, а потом продолжил курс молодого бойца, - Понимаю, что когда ты устраивался на работу, тебе намеренно наговорили много того, что на самом деле не имеет ничего общего с действительностью. Не менее каверзным надувательством занимался и я во время твоей стажировки. Зачем? – спросишь ты. И ответ прост и доступен. Все потому что ни один вменяемый и трезвомыслящий человек не согласиться работать в этом месте. Будешь машинистом, - сказали тебе. Да какой из тебя машинист, сам посуди? Никакой. Но здесь очень пригодятся твои профессорские навыки, ведь мы, рабочие люди, мало смыслим в происходящем, а такие как ты сюда попадают редко. Так что добро пожаловать…

Марат слушал, воспринимал слова, звуки, предложения, но никак не мог достичь хотя бы маломальского понимания. Ему хотелось верить, что все происходящее и произносимое всего лишь шутка, но тем не менее с каждой новой репликой Степанова его все гуще обволакивал парализующий туман безысходности. И словно пытаясь вырваться из этого гнетущего плена, Марат по-прежнему силился произнести закадычный вопрос:

- Что происходит? – но язык будто одеревенел, и все попытки оставались тщетны.

А Степанов все продолжал и продолжал говорить, пока лифт не остановился и дверь не начала медленно открываться. И тогда он сообщил:

- Вот оно, - хотя можно было и так догадаться.

Покинув лифт, Марат и его наставник оказались в ярко освещенном холле. Стены, пол и потолок в этом помещении были единообразно выкрашены в ярко-салатовый цвет. Посредине располагался большой кожаный диван черного цвета, на котором полулежал-полусидел человек, одетый в такую же, как у них фиолетово-черную униформу, хотя по манерам и поведению больше смахивал на охранника, чем на машиниста. В тоже время Марат и сам уже не был уверен в своем служебном статусе.

- Доброе утро, - обратился к этому субъекту Степанов, как только они приблизились к нему на расстояние пяти шагов.

Охранник или же тот, кто сидел на диване не стал торопиться с ответом, а с притянутой за уши театральностью отбросил удерживаемый в руках глянцевый журнал, деловито взглянул на часы и очень претенциозно заявил:

- На пять секунд раньше.

- Как скажите, - проигнорировав всяческие неуместные выкрутасы, ответил Степанов.

После этого воцарилось молчание, которое длилось ровно пять секунд. И когда оно закончилось, охранник сказал:

- Проходите, пожалуйста.

- Спасибо.

Этот небольшой и не имеющий весомой пользы ритуал позволил Степанову обогнуть диван с восседающим на нем охранником и провести своего подопечного через длинный и широкий коридор. На этот раз стены, пол и потолок были выкрашены в очень живописный и красочный ярко-красный цвет, но Марат быстро об этом забыл, как только они оказались в следующем помещении.

- О, Боже! – воскликнул он, едва переступив порог.

Такая реакция была единственной из возможных, которой мог воспользоваться способный к здравомыслию разум. К сожалению или к счастью было невозможно сказать что-либо иное при виде огромного множества прозрачных цистерн с телами чудовищно уродливых существ, которые время от времени извивались, царапали особо прочное стекло цистерн своими громадными когтями и клыками, шелестели кожистыми крыльями.

- О, Бо…, - Марат попытался повторить свой истошный вопль, но непреднамеренно бросил взгляд в сторону и увидел, как на полувертикально установленном столе группа лиц в белых халатах кромсает одного из таких существ на самые разнообразные части.

«Что? Что? Что? Что? Что?..»

После такого зрелища голосовые связки отказались подчиняться и в распоряжении Марата остались лишь мыслительные потуги, да и те стали постепенно ускользать от него под натиском настойчиво подступающей к горлу тошноты. И если бы Степанов вовремя не подхватил его, он, несомненно, упал бы и расшиб себе череп о бетонный пол, выкрашенный в ярко-желтый цвет.

- Спасибо, - сказал Марат, когда в голове немного прояснилось, и он понял, что все еще стоит на ногах, хотя и не очень крепко.

Впрочем, он тотчас пожалел о том, что до сих пор так и не упал и не лишился возможности видеть и понимать происходящее вокруг. Для этого понадобился еще один беглый взгляд в сторону. Как раз тогда Марат и увидел среди прочих принципиально других существ. Они не были скованны цепями или втиснуты в тесные прозрачные цистерны. У них, как и у людей было по две руки и две ноги, но кожа была серо-зеленого цвета, а лицо представляло собой одну сплошную отвратительную гримасу злобного смеха, сквозь которую проступали маленькие желтые глазки. Эти существа обладали относительной свободой, и потому могли позволить себе упражняться на тренажерах и бегать на беговых дорожках в окружении охраны в фиолетово-черной униформе.

- Боже…, - прошептал Марат и снова стал растекаться по полу.

- Нужно идти дальше, - требовал Степанов.

Но Марат не мог оторвать свой взгляд от этих вечно злобноулыбающихся существ.

- Кто они? – спросил он.

- Гибриды… Мы их называем гумпленами…

- Гумплены…, - Марат повторил вслух непривычное наименование.

А потом его сознание внезапно померкло и в этой неожиданно образовавшейся тьме ему неустанно слышалось одно и то же:

« Хастор Май!.. Хастор Май!.. Хастор Май!..».