Глава 14: Секты бывают разные.

Алексей Казанский медленно и неторопливо шел по улице. Была ночь, было темно и было три часа ночи или около этого. Спустя десять минут амбициозной пешей прогулки спецагента ЗПЗ начало слегка передергивать от холода, так что он стал еще более недоволен тем, что странное аномальное лето посредине осени внезапно закончилось, а на смену ему пришла затяжная промозглая погода.

«Как жаль», - такая вот простая и лаконичная фраза ютилась в его голове.

Однако холод, слякоть и прочее не могли заставить Алексея Казанского отвергнуть задуманное и вернуться назад той же дорогой. И более того здесь и сейчас ничто не могло заставить вернуться в ставшую ненавистной конспиративную квартиру. Слишком спертым был воздух того помещения, и слишком одиноким чувствовал себя уставший от жизни спецагент там, где все было до боли знакомо и до боли осязаемо.

Казанский как раз переступал очередную лужу приличных размеров, когда в его кармане совсем некстати зазвонил телефон.

- Вам нужен пастурайский унитаз? – спросил неизвестный голос.

«А как же славянский шкаф и никелированная кровать?» - иронично подумал принявший вызов персоналий.

Но ответить ему пришлось нечто другое.

- Нет, - коротко прозвучало в ответ, и трубка была быстро повешена.

Телефон снова оказался в глубоком кармане, большая лужа осталась за спиной, а Алексей Казанский по-прежнему неторопливо продолжил свой странный и загадочный путь. Он шел глухими переулками, а не центральными хорошо освещенными улицами. Убедить себя фразой «так быстрее, удобнее, проще, легче» оказалось для него несложной задачей, но что в действительности творилось в его сердце, в его душе, в его мозгах – этого не было известно ни ему, ни кому другому. Это было самой настоящей загадкой. И быть может, именно поэтому Алексей Казанский не выдержал еще одного взаперти, быть может, именно поэтому он внезапно выбежал на улицу и отправился в ночь?..

А до этого вышеобозначенного взбалмошного и невообразимо странного момента долгие тринадцать дней мучили спецагента своими секундами, минутами и часами. И место, что когда-то являлось спасительным убежищем от всего мира, неумолимо перекочевало в некое подобие тюрьмы, в котором и душно, и смрадно, и что-то еще, от чего никак не избавиться, пока не найдешь в себе нечеловеческие силы на спасительный марш-бросок, способный дать спасительный глоток свежего воздуха снаружи…

«Наверное, как-то так», - думал Алексей Казанский, а ноги сами вели его по заранее непродуманному маршруту.

Только вот вечно бродить в переулках его совсем не прельщало. Переулки были лишь первой стадией плана. В них он искал темноту, которую при встрече настойчиво сравнивал и соизмерял ее со своей внутренней пустотой, которая неумолимо давила на его сердце, давила на душу и на его мозги. Но в конце концов этот ребус стал слишком утомителен для исполнения, а потому стал более не востребован и не нужен. Его пришлось выкинуть, оставить где-то за кустами, из-за которых Алексей Казанский вышел на одну из хорошо освещенных улиц.

«Вот и отлично», - подумал спецагент, когда с непривычки ему пришлось щуриться от яркого света уличных фонарей.

- Откуда это ты вылез?!

Казанский не знал, что сказать двум дамочкам, имевшим очень странноватый вид и такую же внешность, на их неожиданный вопрос. А потому исключительно рефлекторно ответил вопросом на вопрос:

- А вы?

И тут же случилось нечто незапланированное агентом ЗПЗ. Лица двух странноватых женщин, что по неизвестным обстоятельствам в три часа ночи (или утра – это как кому больше нравиться) околачивались возле бистро-забегаловки «У Фроси», очень уродливо осунулись, их пустые темные глаза по-мертвецки остекленели, кончики пальцев рук пробила мелкая нервная дрожь…

- Так не честно…, - прошептала та из двоих, что была ниже ростом и имела какие-то уж очень неестественно кучерявые волосы.

- А кто обещал быть честным? – усмехнулся Казанский.

И потом он демонстративно прошел мимо тех, с кем у него никак не могло сложиться продолжительной и продуктивной беседы при свечах, ведь они совершенно точно не знали, как пройти в библиотеку.

«А жаль», - была и такая вот мысль в голове Алексея.

Скорее всего, он жалел о том, что ему снова не удалось встретить нужного собеседника, что он не смог встретить того самого, кто сумел бы выслушать истории его ночных кошмаров, сумел бы понять их и простить порожденную ими боль.

- Как же тяжело жить в этом мире, - горестно прошептал Казанский, когда две странноватые женщины и бистро-забегаловка «У Фроси» остались далеко позади.

Сказанное отнюдь не являлось для спецагента неким феноменальным откровением. Он не искал к себе жалости и не искал простой и понятной жизни. Он просто устал, устал очень сильно и очень сильно хотел поговорить хоть с кем-то о том, что разрывало и мучило его изнутри с тех самых пор как…

- Это я виноват…

- Виноват в чем?

Занятый собственными мыслями Алексей Казанский снова забыл скоординировать движения собственных ног и потому вполне закономерно вновь забрел в переулок. И так уж получилось, что его одиозное признание случайно услышал бомж, что удобно устроился для сна на дворовой лавочке.

- Ты кто?

Спецагент совсем не понимал, зачем задал этот вопрос. Возможно, это произошло рефлекторно или же само собой вырвалось, пока он отчаянно пытался переварить очередное незапланированное происшествие. На него смотрела какая-то очень грязная и сильно небритая физиономия и это являло собой проблему почти что мирового масштаба.

- Я - Вариус Шлейх

Ответ возник также внезапно, как и породивший его вопрос. А так как Алексей Казанский так и не успел разобраться что, почему и откуда, то с этим вычурным ответом он совершенно точно не знал куда пойти или податься.

- Я - Вариус Шлейх, - повторила очень грязная и сильно небритая физиономия.

- Мне это ничего не говорит…

Эти слова прозвучали скомкано и злобно, однако Казанский злился не на того, кто удобно устроился для сна на дворовой лавочке. Алексей злился на себя, ведь теперь из-за неосторожно произнесенного предложения возникла необходимость вызывать команду зачистки, что никак не стыковалось с его планами по уединению, уходу от работы, поиску неведомого собеседника, способного снять невыносимый груз с его сердца и плеч…

- Я тоже виноват…

Спецагент не привык к тому, что бродяги говорят много и совсем не о милостыне. И потому не отмахнулся от очередной реплики, поступившей от того, кого было жизненно необходимо отправить в Терминальный Центр Внутренней Реабилитации из-за простой и глупой ошибки, из-за усталости, из-за нелепой болтливости…

- Я тоже виноват…, - продолжал говорить бомж, - Мы все виноваты, ведь это мы превратили этот мир в одно сплошное уродство. Так что не стоит тебе, парень, винить только лишь себя. И не стоит из-за этого впадать в крайности или же закончишь примерно так же как я – каким-то неизвестным бомжом, о котором никто не помнит…

Странный бродяга, устроившийся на ночлег на дворовой лавочке, был каким-то другим, не похожим на других людей, не похожим на двух странноватых женщин, что околачивались возле бистро-забегаловки «У Фроси». В нем было нечто особенное и Алексей Казанский очень долго думал и очень долго всматривался очень грязную и сильно небритую физиономию, прежде чем наконец-то понять, разгадать и осмыслить тот самый секрет, что очень долгое время скрывался у него под носом.

«Он живой», - вот что неожиданно понял Алексей Казанский.

И это внезапное осознание и осмысление простого, но в то же время очень редкого для взбалмошного населения города Шиферодвинска явления вызвало в спецагенте ЗПЗ очень крохотный взрыв восторга и воодушевления. И хотя размеры этого эмоционального подъема были совсем не велики, почти ничтожны, он все же сумел заставить Алексея Казанского наконец-то оторвать свой опечаленный взор от мокрых и грязных луж, от мокрой и грязной скамейки, от мокрой и грязной одежды бродяги по имени Вариус Шлейх и посмотреть в живые блестящие глаза зеленого цвета.

- А вы случайно не подскажите, как пройти в библиотеку?

- В библиотеку?

Бродяга рассмеялся. Его звонкий безудержный смех был таким же невообразимо живым как и его зеленые глаза, как и его острозаточенные слова, как и многое другое в странном незнакомце по имени Вариус Шлейх, что по большей части было неуловимо, но все же осязаемо. И наблюдая все это, и понимая все это, Алексей Казанский то и дело задавался одним и тем же неоспоримым фактом-вопросом:

«Почему он может быть таким идеальным, а я нет? Что останавливает меня от того, чтобы быть тем, кем я хочу? Почему этот мир сделал меня своей подстилкой?..».

Конечно же, вопросов прозвучало побольше, чем один. Да и в запасе их было гораздо больше…. Но все они своей безбрежной совокупностью в конечном итоге сводились к одному и тому же – «Почему?». А вот с ответами была проблема. Их нужно было искать. И уж точно их никак нельзя было найти в одном из грязных и сырых переулков города Шиферодвинска. Их нужно было искать где-то в другом месте. Ну а странный бродяга по имени Вариус Шлейх при всей своей невообразимой уникальности если чем и мог помочь то только тем, чтобы помочь попасть в библиотеку…

- В библиотеку?..

Он все еще смеялся, хотя казалось, что период внутренних измышлений Алексея Казанского о вопросах и ответах вобрал в себя целую вечность.

- В библиотеку?..

Казалось, что бродяга совсем неспособен остановиться. Однако в какой-то момент он просто взял и перестал смеяться, а потом очень серьезно и сосредоточенно посмотрел своими изрыгающими обильное жизнелюбие зелеными глазами на того, кто в эту промозглую ночь случайно проходил мимо и слегка напряженно произнес:

- Она там за большими деревьями…

Его глаза, его пальцы, его слова небрежно указывали спецагенту нужное направление. Но в этой странной небрежности содержалось нечто большее – легкость, свобода, независимость…, то есть все то, чего так сильно желал один уставший от всего человек уже много-много дней и ночей…

- Спасибо.

Это было единственное достаточно честное предложение, которое смог придумать Алексей Казанский, когда наконец-то узнал, куда же ему двигаться дальше. Но странный бродяга ничего другого от него и не ждал. Он был вполне удовлетворен тем исчерпывающе искренним ответом, который получил и потому так же искренне, непринужденно и вполне самодостаточно произнес:

- Удачи тебе, приятель.

Любые другие слова, реплики и взаимные любезности могли только лишь испортить секундную идиллию этого мира. И понимая это, и принимая это, Казанский неторопливо развернулся и сделал шаг в указанном ранее направлении. Ну а странный бродяга по имени Вариус Шлейх постарался еще более удобно расположиться на дворовой лавочке и тем самым продолжить свой собственный путь.

«Вот черт…».

Алексею приходилось пробираться к цели то через ветвистые кусты, то через кишащую брошенными игрушками детскую площадку. А так как некто решил сэкономить на электричестве в самый настоящий час волка, его нога постоянно натыкалась либо на торчащие из земли корни, либо на кубики средних размеров. По большей части ничего страшного в этом не было, ведь спецагент отнюдь не являлся неженкой. Однако все эти случайные спотыкания настойчиво напоминали ему о том хорошем человеке, которого он предал, которого он бросил, которого он отпустил…

«Это я виноват…», - в миллионный раз горестно подумал Казанский, но от этого ничего в окружающем мире так и не поменялось.

Мир остался прежним – безразличным к тому, кто в очередной раз с ним категорически не согласен. А потому спецагенту пришлось в очередной раз смириться, пришлось и дальше делать все, чтобы оставить позади мучительные воспоминания, ветвистые кусты и кишащую брошенными игрушками детскую площадку, пришлось поверить в то, что ему очень нужно попасть в три часа ночи в библиотеку, ведь там есть нечто важное, что возможно сможет помочь, что возможно избавит от боли, вопросов и мыслей…

- Кажется, здесь…, - предполагающе произнес Алексей Казанский.

Путь в кромешной тьме был вроде как завершен и теперь спецагент стоял на скудно освещенном маленькой лампочкой пороге заведения с небольшой невзрачной табличкой:

«ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕ СПИТ».

- Думаю, что это то самое, - добавил к своему предыдущему изречению Казанский, прежде чем потянуться к кнопке дверного звонка и нажать на нее целых три раза.

Зеленая кнопка мягко и послушно проваливалась под несильным давлением указательного пальца спецагента, и после каждого недолгого нажатия где-то далеко внутри укрытого невзрачной дверью помещения звучал короткий звуковой сигнал, предупреждающий о незапланированном появлении нового гостя.

«Наверное, достаточно», – подумал Казанский после третьего прикосновения к зеленой кнопке, однако были некоторые сомнения…

Хотя бы потому, что ни после первого звонка, ни после третьего никто внутри так и не оживился и не соизволил отворить и распахнуть дверь перед тем, кто наивно и эгоцентрично предполагал, что его обязательно должны ждать с самыми распростертыми объятиями…

«Да уж», - сделал очень скептичное умозаключение тот, кому в эту непростую ночь была очень нужна библиотека.

Только вот он, судя по всему, был ей не очень-то и нужен. Или же это был слишком поспешный вывод, слишком неверный вывод? Алексей Казанский не знал, да впрочем, и не мог знать. Этой ночью все произошло слишком внезапно, слишком спонтанно, так что теперь он никак не мог винить кого-то постороннего за то, что его поспешные решения не привели к искомому и отчаянно ожидаемому результату. Теперь он мог только стоять на пороге некоего аутентичного заведения, старательно ждать и периодически оглядываться по сторонам, чтобы хоть как-то отогнать подступающую к горлу скуку. А вокруг было тихо, почти что темно и немного влажно, но к этому стоило начать привыкать, ведь постепенно мир снова становился той самой выгребной ямой, которую некто когда-то пытался улучшить и облагородить. И напрасно….

«Все неминуемо вернулось на круги своя», - спецагент тяжело вздохнул под грузом данного умозаключения.

Ему было горько, обидно и даже, наверное, больно, очень больно…. И как хорошо, что хоть кто-то все-таки сжалился над ним, над его чувствами, над его потерянным положением в этом мире и все же соизволил сунуть ключ в замок, провернуть его три раза, а потом толкнуть дверь от себя…

- Здравствуйте…

Из-за открывшейся входной двери в читальный зал, что вроде как был предназначен только лишь для тех, кто не спит и бодрствует посреди ночи, осторожно выглянула симпатичная брюнетка в очках. Голос, которым она произнесла свое чарующее ночное приветствие, был нежным, ласковым и томным. В руке она держала небольшой раскрытый томик Ремарка, но вовсе не это внезапно и с особым рвением заинтересовало спецагента ЗПЗ. Его заинтересовало то, что где-то рядом совершенно точно его ожидало «прочее»…

- Здравствуйте, - он произнес свое ответное приветствие ради некоего эфемерного приличия, но долго на этой полной жеманного этикета ноте не задержался, а тотчас погнался за тем, что с небывалой доселе надеждой именовал емким понятием «прочее».

И надо сказать, Казанский только о нем и думал, делая свой следующий шаг:

«Прочее, прочее, прочее…. Где же ты мое прочее?…».

И чтобы все-таки добраться до этого пока что слишком неопределенного «прочего», он очень резво и не совсем обдуманно предпринял незамедлительную попытку войти внутрь помещения, все еще укрытого от детального изучения пристальным взглядом. Винить Казанского за эту попытку необязательно, ведь он снова чего-то бесконечно сильно хотел и в связи с этим не мог своевременно остановиться, одуматься, собраться с мыслями. А в результате получилось так, что эта его излишне агрессивная попытка стала крайне неудачным предприятием, потому как симпатичная брюнетка в очках, несмотря на всю кажущуюся хрупкость телосложения, не позволила спецагенту совершить задуманное, остановив его резким толчком в грудь.

- Куда это вы собрались? – спросила она гораздо более резким и грубым голосом, чем до этого произнесла приветствующее «здравствуйте».

- Как куда? – обомлел Казанский, который не ожидал обнаружить на своем пути неуместное сопротивление, - Я же…

- Что вы же?..

Симпатичная брюнетка была то ли в бешенстве, то ли в гневе. Так сразу было сложно разобрать и угадать. Однако спецагенту ЗПЗ было не сложно сообразить, что весь этот эмоциональный взрыв с ее стороны вызван исключительно его неожиданным появлением на пороге заведения, обозначенного как читальный зал для полуночников. И поэтому он не стал стоять как вкопанный, а сделал кое-какие попытки для того, чтобы объясниться.

- Видите ли, мне нужны книги…, - сказал Казанский.

И в тот момент, когда это предложение рождалось в его голове, ему казалось, что оно является наиболее полным отражением существующих реалий. Только вот он очень сильно ошибался и в этом, безусловно, заключалась его главная беда.

- Книги? Вы за кого меня принимаете?

Симпатичная брюнетка в очках смотрела на Алексея Казанского почти что как на самого отъявленного идиота, который только что сбежал из самого закрытого и самого отдаленного Центра внутренней реабилитации.

- Но…

- Что «но»?!..

Спецагент не знал, что сказать в ответ на посылаемые в его адрес гневные реплики. С другой стороны он точно знал, что немногим ранее искал библиотеку, он также знал, что ему очень нужны книги, и знал, что возможно в них ему удастся обнаружить нечто важное, сокровенное, сакральное…

- И кто вы вообще такой?!

«Кто я такой?..», - этот вопрос Алексей Казанский довольно часто задавал себе и без посторонней помощи.

И очень часто ему удавалось найти целую массу разнообразных вариантов ответов. Но сегодня он почему-то сказал очень странную фразу:

- Я простой человек, которому больше некуда пойти…

Казанский совсем не хотел и не собирался, но почему-то вложил во внезапно сорвавшиеся с губ слова всю боль последних двух недель, всю боль последних лет, все боль одной слишком затянувшейся жизни. И симпатичная брюнетка в очках не смогла не услышать этих слов, не смогла пропустить их мимо ушей, не смогла и дальше продолжать источать гнев и необузданное недовольство.

- Так вы не в курсе? – спросила она, и голос ее снова стал мягким.

- Не знаю о чем?

Казанский смотрел в зеленые глаза девушки и думал о том, как же все сложно в этом сложном мире. Ему же хотелось чего-то простого, настоящего, открытого, не связанного условностями и предрассудками. А еще ему очень хотелось поделиться хоть с кем-нибудь всем тем, что алчуще зрело в глубине его сердца, в глубине его души, в глубине его истинного «я». Вот почему он не стал ввязываться в очередной диалог вопросов и ответов. И именно поэтому он внезапно начал рассказывать о своих чувствах совершенно постороннему человеку, хотя и знал, что очень сильно рискует…

- «…бессмысленный герой аутентичной прозы, который ищет ад, угодный лишь ему…»…

- Что-то знакомое…

Под действием коротких стихотворных строк симпатичная брюнетка в очках, чьи волосы были аккуратно уложены на затылке и скреплены изящной заколкой в виде бабочки бледно-голубой окраски, постепенно сбрасывала со своего прикрытого щегольской косметикой лица маску невыразимого негодования и оставляла место для более чуткой и трепетной мимики, для более правильных чувств и возможного взаимопонимания с тем, кто по странным и неуточненным обстоятельствам появился в эту странную ночь на пороге заведения, именуемого как читальный зал для тех, кому больше нечем заняться в темное время суток, однако на деле являющегося заведением совершенно другого рода.

- Вы ради этого сюда пришли?

Вопрос прозвучал прямо и по существу. Другого, конечно же, и не стоило ожидать от той, что до этого посмела очень грубо оттолкнуть великого и ужасного спецагента ЗПЗ. Правда девушка совсем не знала о конфиденциальном статусе нового гостя и быть может, если бы она была более осведомленной, то вела бы себя немного иначе. Однако Алексей Казанский, долгое время рыскавший в переулках в поисках странного и теперь уже не совсем понятного места, в любом случае решил бы, что нет никакого смысла юлить и пытаться придумывать очередную лживую историю для прикрытия своих истинных мотивов. Он слишком устал от всей той лжи и притворства, что заполняли все его личное жизненное пространство. И он слишком устал терпеть эту самую усталость. Ему очень хотелось чего-то другого, чего-то нового, чего-то непознанного и непознаваемого в короткий пятиминутный срок. Так что когда симпатичная брюнетка в очках напала на него в лобовой атаке со своим вопросом, он не стал отпираться, а добровольно сдался и попытался рассказать все так, как оно было, по его мнению, на самом деле.

- Да, - сдержанно ответил Казанский, и это было его первое слово самой настоящей правды за очень долгое время.

Брюнетка очень пристально посмотрела в глаза нового гостя заведения вроде как обозначенного как читальный зал и видимо попыталась предугадать все то, что очень хотело, но все еще не могло сорваться с языка незнакомца.

- Вы где-то прочитали или услышали ту самую произнесенную вами строчку, и она вас зацепила за живое…

Судя по голосовой интонации, складывалось впечатление, что девушка попросту тыркает пальцем в небо или же и того хуже – гадает на кофейной гуще. Однако так уж получалось, что она попадала в самую суть, и от этого стопроцентного попадания у спецагента перехватывало дыхание, терялся дар речи, и оставалось доступным всего лишь одно нескончаемо сокровенное слово:

- Да…

- Вы почувствовали в ней нечто важное…

И снова прямое попадание. Отпираться от данного факта не имело смысла. Имело смысл лишь прошептать:

- Да…

А потом имело смысл ждать новых прозорливых рассуждений, таких как:

- И вы решили, что очень важно прочитать самый полный вариант, потому как возможно в нем некто приберег те самые ответы, что вы так упорно ищите…

И снова все то же самое:

- Да…

В диалоге между хранительницей мнимого читального зала и так и не представившимся ночным гостем ничего не менялось. Но перемены вовсе и не требовались. И имевшегося в наличии «да» было вполне достаточно для того, чтобы непроизвольно попросить симпатичную брюнетку продолжать в том же духе и ни в коем случае не останавливаться. И симпатичная брюнетка, внимая нисколечко неозвученным желаниям странного гостя, не останавливалась. Она продолжала, продолжала и продолжала…. И это было так прекрасно, так восхитительно, что Казанский на мгновение почувствовал некое отдаленное подобие счастья и чуть не расплакался.

- И может быть, вас даже посещала мысль, - говорила та, что почему-то знала и понимала его истинные мотивы, - о том, что неплохо было бы лично пообщаться с автором, узнать того, человека, который написал крайне важное, нужное и необходимое вам откровение, который возможно чувствует то же самое, что и вы…

«Все так, все именно так и никак иначе», - сделал восторженное умозаключение Алексей Казанский, едва удивительно симпатичная брюнетка в очках закончила излагать свои непостижимые догадки.

При этом он очень хотел выразить накопившиеся мысли вслух, хотел восхититься необычайной прозорливостью той, что в эту странную ночь проводила время в очень странном месте, но вместо этого он смог только лишь в очередной раз произнести одно-единственное слово грубой и совсем не ложной правды:

- Да…

Потом была пауза. Короткая или длинная – определить было сложно. К тому же значимым было некое негласное эмоциональное содержание этой скомкано возникшей паузы, а вовсе не ее продолжительность. Без сбивчивого поверхностного дыхания, без бешеного пульса, отдающегося в висках, без легкой испарины на коже лба эта короткая или длинная пауза была бы обычным проходным событием, однако в соитии со всем вышеперечисленным она моментально становилась чем-то гораздо большим, чем-то гораздо более значимым, дающим крайне необходимую возможность собраться с силами и сделать страстные и волнительные шаги навстречу друг к другу.

- Кто ты? – спросил Казанский, когда его губы и язык вдоволь излобызали ту, что внезапно оказалась в его объятьях.

- А кто ты? – задала ответный вопрос та, чья упругая правая ягодичка временно обитала в алчуще вращающейся правой ладони Алексея.

Левой рукой он держал девушку за талию и ей же прижимал ее к себе, давая ей тем самым шанс ощутить низом живота его окаменевший член.

- Все так сложно, - произнес спецагент, всматриваясь в глубину безумно обворожительных зеленых глаз.

Только вот девушка имела свое противоположное мнение.

- Все просто, - сказала она.

И вслед за этой вроде как обыденной фразой ее рука совершила нечто вроде как приятное – нырнула в штаны прижавшегося к ней мужчины и нежно ощупала мягкими подушечками пальцев все то, что смогла обнаружить. Такое не могло не понравиться тому, кто слишком сильно любил женские ласки. А потому едва игривые пальчики той, что все еще держала его на пороге заведения с неоднозначной табличкой «ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕ СПИТ», неторопливо заскользили по влажной головке и бугристой из-за вздувшихся вен поверхности полового члена, Алексей Казанский издал негромкий надрывный стон, на мгновение закатил глаза, после чего снова посмотрел в необозримую глубь бездонно обворожительных зеленых глаз и прошептал:

- Я хочу тебя…

- Я тоже хочу тебя…

Казалось бы, после прозвучавших реплик все стало ясно, ведь они вроде как давали необходимый толчок, развязывали скованные ограничениями руки, давали долгожданную отмашку для свободы действий…. И Алексей Казанский уже хотел было несдержанно наброситься на мягкую, теплую и влажную женскую плоть, хотел неистово вцепиться в нее губами, зубами и всем своим не слишком аккуратным маникюром. Но всего этого он сделать не смог, потому как неожиданно прозвучали холодные и отрезвляющие слова:

- Но ты ведь не за этим сюда пришел?..

И тогда тому, кто мгновением ранее был чрезмерно возбужден, пришлось моментально охладить свой пыл и основательно задуматься.

«И правда,… что я делаю?..», - простой вопрос возник в голове спецагента сразу же, как только тестостерон перестал бить по мозгам, и появилась возможность снова ощутить ненадолго утерянную ясность рассуждений.

Подумав над этим вопросом, Алексей Казанский стал иначе смотреть в несомненно очень привлекательные зеленые глаза симпатичной брюнетки в очках, все еще пребывающей в его крепких и цепких объятиях угасающей страсти.

- Так что ты скажешь? – спросила та, чья ягодичка все еще экстатически сжималась под алчущей ладонью мужчины.

Но Алексей не имел при себе ни слов, ни предложений, способных описать то, что творилось в глубине его сердца. Слишком спутанной казалась ему внезапно возникшая ситуация, однако желание убежать почему-то его так и не посетило, будто для него было все-таки неотъемлемо важно стоять на пороге заведения, теперь уже совершенно точно именуемого странным, прижимать к себе странную и непознанную незнакомку и странным образом обдумывать все то, что ему все равно никогда и ни за что не суждено понять…

- Или может, я снова все скажу за тебя?..

Это был самый идеальный выход. И девушка, которая его предложила в этот самый противоречивый миг жизни бывшего журналиста и теперешнего спецагента ЗПЗ, внезапно стала для Алексея Казанского самой желанной женщиной на свете. А потому даже при всех имевшихся противоречиях он не смог себя сдержать и снова поцеловал ту самую, что до сих пор находилась в его неослабевающих объятиях. Однако на этот раз все было совсем иначе, ведь не страсть побуждала его коснуться своими разгоряченными губами невыносимо прекрасных губ симпатичной брюнетки в очках…. Возможна это была некая внезапная и наивная влюбленность или же странное и непонятное влечение, а может и просто вполне логичная благодарность тому, кто первым за очень долгое время понял истинные чувства и неподдельные мотивы того, кто слишком долго был одиноким и брошенным на произвол судьбы. Так что этот поцелуй обошелся без засасывания слюны и облизывания губ, щек и языка, но зато он был предельно нежен, галантен и полон невообразимой чувственности.

- Ты самая замечательная…, - тихо прошептал Казанский, когда поцелуй закончился.

Его взгляд снова и снова утопал в зеленых глазах той, чье имя ему так и не стало известно…

- Настя…

Ответ был дан еще до того, как он закончил думать о вопросе. И быть может в совсем другой ситуации это бы его несомненно удивило, испугало, насторожило…. Но только не здесь и не сейчас. Здесь и сейчас Алексей Казанский только порадовался и даже больше – ему внезапно захотелось расплакаться, но не от невыносимой боли как это бывало раньше, а от нескончаемой радости за себя, за ту, что вовсе не пыталась убежать из его объятий, и за весь мир, Вселенную, Бога…

- Все хорошо…

«О, Боже, как долго я ждал этих слов…. Почему же никогда раньше мне не было дозволено услышать того, кто их произносит? Почему?» - так думал человек с давным-давно израненным сердцем, и скупые слезы начали медленно и бесконтрольно скатываться по его щетинистым щекам.

Но, несмотря на все эти мысли, Бог не явился Алексею Казанскому. Его не было все так же, как не было и годы, недели, дни и часы до этого самого момента. Он был где-то в другом месте. Казанский не верил в то, что его нет совсем. Иначе бы все было бы намного-намного хуже, чем казалось здесь и сейчас. Иначе было бы совсем непонятно, для чего нужна была вся скопившаяся боль…

«Неужели ради капельки радости?»

Голову беззвучно плачущего человека ласково и осторожно прижала к своей груди та, что знала самый нужный ответ.

- Все хорошо…, - тихо прошептала она, почти что вдохнув слова в ухо Алексея.

И от этого ему стало очень-очень сладко, приятно, безопасно, удобно…. Наверное, можно было бы найти и много других наречий, способных описать некое апофеозное состояние Казанского, но он предпочел вместо них подобрать самые нужные слова.

«Я люблю ее…», - подумал он, и этим было сказано все до самой точки.

- И я люблю тебя, - произнесла вслух симпатичная брюнетка в очках, в очередной раз удивительным образом угадав его мысли.

Но все – плохое или хорошее – рано или поздно кончается. Слезы медленно, но верно сделали то, что и должны были. Вместе с ними наружу выплеснулся излишек душевной боли, избыток душевных терзаний и многое прочее нехорошее. А когда соленая влага на щеках Алексея Казанского немного подсохла, когда он вновь почувствовал в себе былую уверенность и способность сворачивать горы, не обращая внимания ни на какие кажущиеся непреодолимыми моральные и иные препятствия, ему было сказано то, что такие как он всегда ожидают услышать:

- Тебе нужно идти…

В душе Алексей прекрасно понимал, что избежать этих слов было невозможно. Но все равно, ревностно повинуясь своему строптивому характеру, слегка резковато оторвал голову от груди той, что каким-то чудом сумела очень нежно и старательно приласкать его сердце…

- Почему? Почему сейчас?

Он спрашивал, но не ждал ответа. Ответ ему и так был известен, и так был предельно ясен…

- Потому что так надо…

Ее слова лишь озвучили давным-давно известный факт…

«Я все время кому-то должен…».

И Алексей Казанский, прекрасно понимая, что не сможет слишком долго тянуть резину, истошно пытался урвать последние мгновение, в течение которого ему все же было позволено наслаждаться невыразимо прекрасной глубиной изумительно-зеленых глаз симпатичной брюнетки в очках, к которой он очень внезапно и очень неожиданно стал испытывать целую гамму невыразимо положительных эмоций. А ведь их знакомство длилось всего лишь несколько минут…

- Я люблю тебя, - произнес Казанский, пожалуй, самые важные слова в своей жизни.

И та, что была обладательницей чудесных зеленых глаз, не смогла не ответить ему тем же.

- Ты самый замечательный…

А потом она осторожно освободилась из его объятий, взяла за руку и повела за собой.

«Куда?» - хотел было спросить, едва был вынужден сделать свой первый шаг вслед за прекрасной девушкой по имени Настя.

Но не смог. Странное и вроде как совсем ненужное слово вместе с привязанным к нему клюшковидным знаком препинания застряло где-то глубоко в горле и там ощутило себя в более уместном положении, чем если бы было выброшено наружу вместе с переваренным воздухом из легких. И в связи с этим ему пришлось делать второй шаг, третий, четвертый…. И в итоге порог заведения с никуда не испарившейся табличкой «ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕ СПИТ» очень быстро оказался далеко позади. Теперь Алексей Казанский оказался внутри, но в то же время он был вынужден бродить с пока что неопределившейся целью по множественным узким коридорам, ведомый той самой, в которую как-то неожиданно влюбился.

«Она прекрасна. Она невообразимо прекрасна», - думал он снова, снова и снова, следуя за некой внезапно материализовавшейся мечтой.

И ему почему-то казалось, что он готов провести с этой мечтой целую вечность. Однако готов ли был Алексей Казанский провести все ту же самую бесконечно долгую вечность в странном и хаотичном броуновском движении по коридорам? Наверное, все-таки нет. И поэтому когда прозвучало долгожданное:

- Это здесь, - он облегченно вздохнул.

«Ну, наконец-то».

Однако то, что двое остановились перед дверью, выкрашенной в ярко-красный цвет, совсем не стало поводом для получения какого-либо ответа. Это лишь стало поводом для ожидания нового странного и непонятного движения. А Казанского и так слишком сильно утомило невнятное петляние направо, налево и туда-сюда. Он больше не хотел никуда идти после трех минут очень странным образом потраченного времени. Только вот чувства, любовь и нечто другое вынуждали его не противиться той, что держала его за руку и вела его к неизведанной цели. Они вынуждали его доверять и слушать.

- Там за этой дверью есть нечто…, - произнесла девушка Настя и, обернувшись, посмотрела на того, кто нашел в себе силы пойти на поводу у собственных ощущений.

«О, Боже, как же она прекрасна».

Казанского буквально пронзал невероятный трепет души, что возникал из-за передающегося сквозь сомкнутые ладони пульса, который в свою очередь рождался из простой обычной будничной работы сердечной мышцы единственного дорогого ему человека. И он очень надеялся на то, что ему все-таки будет позволено остаться внутри этой мышцы в виде безликого и меркнущего образа…

- Тебе пора.

О, да. Момент настал. А Казанский ничуть ему не удивился, не расстроился, не обиделся и не начал роптать на вечно неуемные превратности судьбы. Он постарался обойтись без всего вышеперечисленного, потому как прекрасно знал, что при любом раскладе ему не суждено что-либо изменить в этой Вселенной или же в какой другой альтернативной, непохожей на ту в которой ему приходиться каждодневно просыпаться, в чужой или же в по-настоящему родной. И в связи с этим он даже и не пытался надеяться на нечто противоположное тому плачевному финалу, который медленно, но верно ждал его за ярко-красной дверью. Он слишком давно смирился с грядущей неизбежностью, но вроде как все еще желал в последний раз насладиться необозримой глубиной обворожительно-зеленых глаз.

- Ведь мы больше не увидимся? – спросил Алексей у той, что вместе с ним стояла перед внезапно ставшей ненавистной дверью ярко-красного цвета.

Наверное, она должна была при этом произнести некое эпическое напутствие. Но, несомненно, ей и самой было больно, и потому она так и не могла успешно подготовить нового новобранца к тому, что ждало его за очередным порогом.

- Как знать…, – выдавила из себя девушка Настя.

И выстрелив в безрассудное бытие этой скользкой угловатой фразой, симпатичная брюнетка в очках попыталась отвести взгляд в сторону для того, чтобы ослабить или же наотмашь разорвать слишком сильно вросшую в ее сердце связь. Но Казанский не позволил этого. Он не хотел этого. И возможно то, что он сделал секундой позже многие, скорее всего, назовут грубостью и мужланством, да только соль ситуации в том, что все это произошло из самых лучших побуждений.

- Не надо, - потребовал Алексей, но перед этим схватил свою внезапно случившуюся возлюбленную за подбородок и силой повернул ее лицо в свою сторону.

- У меня будет синяк…

- Ну и черт с ним…

Мгновение или же гораздо более долгий промежуток времени двое смотрели друг на друга и настойчиво пытались наконец-то определиться кто они и зачем им все-таки нужна эта чертова дверь ярко-красного цвета, перед которой они стоят словно истуканы. Но мир вокруг них не хотел ждать, не хотел наблюдать за чужой чувственной перипетией. Он хотел простых и односложных решений, в которых ему было все заранее ясно и понятно.

- Щелк-щелк-щелк…

Так прозвучал негромкий скрежет внутри замка, запиравшего странную и непонятную дверь. И после этого стало ясно, что больше не будет никаких отсрочек. Дверь отперта и точка.

- Хватит! – надрывно крикнула девушка Настя.

А потом она очень сильно толкнула рукой ярко-красную дверь в направлении от себя. И выглядело это почти точно так же, как некоторое время назад, когда она толкала в грудь незваного и нерадивого гостя.

«Она этого хочет…», - подумал Казанский.

Но даже такой убойно оглушающий вывод не смог заставить его лишиться последних сомнений и шагнуть в направлении резко распахнувшейся двери, ведь та, как оказалось, вела в странную пугающую кромешную тьму.

- А ты точно уверена, что мне нужно пройти именно туда?

Сомнения были. И Алексей не молчал о них, а говорил о них напрямую. Только вот мог ли он противопоставить что-либо необозримой и прекрасной глубине зеленых глаз? Наверное, нет. А если нет, то тем более ему было нечего сказать против неугасающих и очень настойчивых требований симпатичной брюнетки в очках, когда из все тех же зеленых глаз вполне ожидаемо повеяло пронизывающим и отрезвляющим холодом, содержащим в себе один короткий и очень строгий приказ:

«Ты должен это сделать!»

«Ну и черт с ним», - подумал Казанский, когда бороться с сомнениями стало невмоготу.

И тогда он все-таки шагнул в сторону широко распахнутой ярко-красной двери, потом шагнул еще раз для того, чтобы приблизиться к нетерпеливо ждущей кромешной тьме. Был и третий шаг. И совершая его, Алексей постарался непринуждённо и вскользь едва-едва коснуться упругой попки той, ради которой он собственно и стремился шагнуть в непонятную темень. А всякие более ранние разговоры о поиске смысла жизни и содержательности мироздания для него уже были слишком не важны и туманны. Смотря в бесконечно глубокие глаза, Казанский вроде как обрел тот самый смысл, о котором мечтал. И пускай это случайное знакомство длилось секунду, мгновение или даже меньше, он ни о чем не жалел, потому как теперь ему было совершенно точно известно, что можно жить иначе, что не обязательно запирать себя в четырех стенах и экстатически наслаждаться собственным одиночеством…

- Не забывай меня…

Ответа он не услышал, ведь как только был сделан последний шаг во тьму, ярко-красная дверь резко захлопнулась сама собой, и в замке снова раздался приглушенный скрежет. Так что Алексей в итоге так и не узнал о том, был ли ответ или же симпатичная брюнетка в очках, в которую ему довелось внезапно и неожиданно влюбиться, предпочла промолчать и оставить без внимания его прощальные слова. Но зато теперь он прибывал в полной и неоспоримой власти непроницаемой темноты вокруг себя. В этом было что-то необычное, странное, завораживающее…. А потому в какой-то момент он даже подумал:

«Забавно… очень забавно… очень-очень забавно…».

- Здравствуйте, спецагент Казанский. Спасибо, что пришли.

Внезапно врезавшийся в уши голос заставил начать думать на совсем другие темы, отличные по содержанию от тех, которые могли бы рассмешить или позабавить. Во-первых, его интересовало, что за голос снова заговорил с ним из ниоткуда?..

«Точно такой же, как в треклятом Терминальном Центре Внутренней Реабилитации, где все пошло наперекосяк…», - подумал Алексей.

И с таким умозаключением было сложно спорить. Да в принципе и не нужно было.

- Ты прав. Ты во всем прав, - сказал голос, как бы угадывая наперед.

«Почти как оставшаяся за дверью прекрасная и восхитительная девушка Настя…».

На самом деле Казанский думал о важном, но образ симпатичной брюнетки в очках всплыл в его сознании сам собой. И тогда ему пришлось от него спешно отмахиваться, ведь ему было жизненно необходимо подумать о своей легенде, о своем рабочем прикрытии, без которого все угрожало стать слишком сложным.

- Кто вы? Вы знаете кто я? Откуда?

Недовольный спецагент без передышки задавал целую кучу грозных вопросов. Но в кого ему было бросать их гневные ошметки? Кругом была только темнота и ничего более. И даже когда темнота внезапно исчезла, благосклонно уступив место свету, в обстоятельствах и перспективах мало что изменилось…

- Какого черта?!

Такова была первая реакция Алексея Казанского в тот момент, когда он обнаружил себя в большой пустой комнате, чьи стены, пол и потолок были выкрашены в темно-фиолетовый цвет. Потом же немного пораскинув мозгами и сделав несколько шагов вперед, Казанский оказался в центре комнаты, и тогда он спросил:

- Вы смеетесь?!

На этот раз вопрос не был произнесен спонтанно, на этот раз все было иначе, потому как теперь Алексей знал, кому следует задавать вопрос и следует ли вообще дожидаться ответов.

- Вы же прекрасно знаете, что я не могу смеяться…

Слова, произнесенные немного нараспев, лишь подтвердили более ранние догадки, того, кому совсем не нравилось находиться в странной фиолетовой комнате. Однако раскрыв одну из миллиона крохотных истин, Казанский не получил какого-либо упоения, так как ни на секунду не переставал думать о том, что потерял.

«Я ведь просто пришел за книгой. Хотел нравственно проникнуться экзистенциальным чтивом, а тут на тебя – любовь, морковь и все прочее…».

- Тебе не нужна книга.

- Не нужна?! – едва не рассмеялся Казанский, - Да что ты можешь знать о моих нуждах? Ты же всего лишь гребаный компьютер…

- Все.

Такого вот ответа спецагент никак не ожидал. Он совершенно точно ожидал чего-то другого. И к тому же ему совсем перестало нравиться, что некто способен читать его мысли. Это странное обстоятельство его очень сильно пугало и еще больше обезоруживало, обескураживало, порабощало... Он же и так стоял один-одинешенек посреди странной фиолетовой комнаты и был вынужден вслушиваться в немногословные реплики голоса, звучащего из ниоткуда. Разве что-то в его жизни могло быть хуже?

«И ради чего же мне все это нужно?»

- Ради самого себя…

Голос опять и снова узнал про то, что казалось бы обязательно должно быть скрыта для чужого слишком назойливого интереса. Однако делать акценты именно на этом спецагенту ЗПЗ было однозначно неинтересно.

- Ради меня? – с гневным удивлением произнес Казанский, тщетно ища глазами в однотонновыкрашенных стенах и потолке того, кто почему-то имел неописуемую смелость диктовать ему свои условия.

И тут он не смог не рассмеялся. Но смех этот получился в итоге совсем не звучным и не веселым, а очень хриплым, судорожно-сбивчивым и не вносящим ни единой нотки позитива в запертую атмосферу странной фиолетовой комнаты.

- Так точно, - ответил голос с безоговорочным холодом и безразличием.

Однако если бы некто внезапно захотел обвинить говорящего из ниоткуда в черствости или попытался бы повесить на него какие-либо прочие ярлыки, то, несомненно, пустился бы в самую глупую и безнадежную затею, потому как компьютерный интеллект данной категории совершенно точно не имел никаких эмоциональных подпрограмм. Ну а если бы они все-таки были у голоса, звучащего из ниоткуда, то он все равно бы не смог ответить за порожденные в нем эмоции и чувства, так как все они ни при каких условиях не смогли бы стать частью его сути. Они стали бы лишь тем, что насильно втиснуто в скудный процессор чужой волей, чужими мыслями, чужим желанием жить и любить…

- И что дальше? – спросил Казанский у того, кого не видел, но время от времени имел неудовольствие слышать.

Но на этот раз ответа не последовало. И пауза, сотканная из предшествующих размышлений, начала затягиваться больше, чем на мгновение. Однако Алексей прекрасно понимал, что все это не просто так, что его вовсе не пытаются глупо и обиженно игнорировать, что все намного сложнее, страннее и неопределеннее…

- Только не говорите, что хотите меня принять в некую секту, орден или в нечто в этом духе…, - в очередной не вполне удачной попытке посмеяться произнес Казанский, когда дожидаться неожиданного и неизвестного стало уже невмоготу.

- Секты бывают разные.

Фраза прозвучала как некий затертый до дыр избирательный лозунг. И теперь уже смеяться не имело смысла. Еще раз оглянувшись по сторонам, еще раз вскользь пробежавшись уставшими от тяжелой ночи глазами по утомляюще фиолетовым стенам и потолку, посмотрев себе под ноги на неискоренимо фиолетовый пол, спецагент ЗПЗ внезапно понял, что, наверное, напрасно в очередной раз пошел на поводу у собственных чувств и что на этот раз он, наверное, зашел слишком далеко…

«Черт возьми», - подумал он.

А потом ему очень сильно захотелось обернуться и убежать, но оглянувшись назад Казанский не увидел позади себя той самой ярко-красной двери, что привела его в странную фиолетовую комнату с живущим в ней и звучащим в ней голосом из ниоткуда. И тогда он пришел к очень логичному выводу:

- Это конец…. Это конец…. Это полное фиаско…

Слова были произнесены вслух, потому как скрыть их внутри себя было уже попросту невозможно, потому как они сами собой неистово рвались наружу. Видимо они очень хотели быть произнесенными и очень хотели быть услышанными. Да и был ли смысл не произносить эти самые слова вслух и творить секреты там, где некто великий и ужасный способен видеть вас насквозь, где некто вложил свои слова в уста безликого компьютера, где некто может гораздо больше, чем просто испугать вас до усрачки?..

- Нет, это не конец, - ответил голос, - Это новое начало.

А потом над головой спецагента Алексея Казанского внезапно раздался очень громкий раздирающий слух скрежет. Этот звук был очень похож на тот самый, что раньше был слышен при возне в замке запирающейся ярко-красной двери, но только в миллионы раз сильнее. Он был настолько громким и противным, что Алексею пришлось не только зажать ладонями уши, но и рефлекторно упасть на колени, вжаться головой в колени, всем телом вжаться в колени.

«Боже!» - кричал он в собственной голове, но это не помогало.

Впрочем, ненавистный скрежет не мог длиться вечность. Рано или поздно он, несомненно, должен был закончиться. И он закончился.

«Спасибо», - тихо прошептал Казанский внутри себя.

Однако он по-прежнему не знал, кого следует благодарить за боль и за радость, кто главный в очередном вселенском карнавале и что собственно происходит на самом деле. Голос мог бы ответить. Но голос из ниоткуда не отвечал, а все молчал и молчал, несмотря на множество свершившихся и продолжавших свершаться мыслей в голове спецагента ЗПЗ. И в связи с этим Алексею Казанскому понемногу начинало казаться, что теперь марионеточному голосу компьютера совершенно плевать на простого и обычного человека, опустившегося перед ним на колени.

«Как же так?» - безутешно подумал и также безутешно спросил у своего нутра тот, чье безответное ожидание почему-то затянулось на очень долгие минуты.

Но ни слов, ни какого-либо иного ответа все не было и не было. Были лишь фиолетовые стены, фиолетовый пол и кафельная плитка на полу все того же отнюдь не приятного фиолетового цвета. И это было ужасно, трагично и совсем не оптимистично. В первую очередь потому, что Казанский не знал, как же быть дальше – продолжать пребывать на коленях или же все-таки встать, уйти, убежать, удалиться к чертовой матери…. Только вот за его спиной, как и прежде, уже не существовала ярко-красная дверь, способная стать спасительным выходом. А значит человеку, вошедшему во тьму, никак нельзя было из нее выйти. И хотя тьма перестала быть тьмой какое-то время назад, сущность происходящего не изменилась. Казанский все еще был именно там, куда его неминуемо привела извилистая цепочка событий. Они были плохими, хорошими, разными…. И все они зачем-то двигали его вперед со странной и неопределенной настойчивостью…

«Так вот оно что…».

И так уж получилось, что теперь Казанский наконец-то понял для чего была нужна вся та боль и вся та радость, через которые ему довелось пройти, для чего понадобились дикие и казавшиеся неоправданными жертвы…

«Как долго и как мучительно я не понимал…. Наверное, все потому, что я не видел целостной и закономерной картины…».

Он не видел целостной картины и прямо сейчас. Но интуитивно чувствовал реальность ее существования. И поэтому когда откуда-то сверху все-таки раздался голос, сказавший:

- Посмотри наверх! – Алексей не стал сомневаться.

Он просто взял и посмотрел наверх с неистовой надеждой увидеть того самого Бога, которого ему приходилось искать слишком долго и совершенно тщетно, напрасно, безуспешно…. Конечно же, никакого Бога Казанский так и не увидел и небеса не разверзлись эпическим образом над его головой. Однако заместо ожидаемого чуда кое-что все же разверзлось – отвратительный фиолетовый потолок, и вниз к вжавшемуся коленями в пол спецагенту ЗПЗ стал медленно спускаться унитаз уже знакомого ярко-красного цвета.

- Смотри и радуйся! – потребовал голос.

Обязательно, - с некоторым удивлением поразмыслил Алексей, но без какого-либо негатива.

Он также постарался своевременно отползти в сторону, чтобы случайным образом не схлопотать по макушке увесистым и достаточно громоздким керамическим изделием, когда возникла такая необходимость.

- Для чего?

Новый вопрос был также закономерен, как и все предыдущие. Только вот что же такое получил в качестве ответа Алексей Казанский? Неужели что-то стоящее? Неужели именно то, что требовала его душа или же то, о чем томилось его сердце?

- Так нужно.

На самом деле компьютерный голос как обычно выдал очередную броскую и изрядно патетичную фразу, не дающую ничего – ни надежды, ни веры, ни утешения…. Словно некоторый перечень бездумных звуков просто взял и улетел в зияющую пустоту бытия и все на этом. Точка. Одна единственная. Большая и жирная…

- Кому? – хотел было уточнить Алексей, но не успел…

- Хрямсь!!!

Небольшой грохот опустившегося с фиолетового потолка ярко-красного унитаза внезапно помешал продолжению бессмысленного диалога. А потом уже было слишком поздно и бессмысленно продолжать настаивать на ответах...

«Возможно, их нет. Или этот неспособный самостоятельно мыслить марионеточный голос некого уж очень масштабного компьютерного интерфейса не знаком с ними, не имеет о них какого-либо представления, а значит он совсем не тот, кто мне нужен, не тот, кто сумеет мне помочь, не тот, кто знает…».

- И все же я знаю твой путь.

«Черт!» - обозлился Казанский, - «Опять эта чертова телепатия».

А голос тем временем наконец-то начал говорить по существу:

- То, что ты видишь перед собой, не просто вещь. Это особый предмет, особый механизм. Он поможет тебе, он отправит тебя именно туда, где ты должен быть согласно великому и ужасному замыслу Вселенной. Тебе только нужно сесть на этот ярко-красный унитаз и все случиться. Ты сделаешь это?

Спецагент ЗПЗ очень долго ждал только что прозвучавших инструкций, но теперь, когда он все-таки дождался и получил желаемое, он почему-то колебался сделать последний шаг к ответам. А потому все еще стоя на коленях перед ярко-красным унитазом, Казанский не переставал думать, думать и думать.... И он потратил последнее доступное ему мгновение свободомыслия на то, чтобы пытаться понять, осознать, уловить и определить нечто непостижимое, то есть то, что, несомненно, знал некий неопределимый субъект, перманентно читающий его сокровенные желания и мысли, но не показывающий лица на свет Божий, скрывающийся в очень мрачной тени, прячущийся за миражом вездесущего голоса из ниоткуда. Только вот ничего не получилось. И когда последнее мгновение себя исчерпало, и голос спросил:

- Так что ты решил? – Казанский не ответил.

Он просто медленно поднялся с колен, подошел вплотную к особенному механизму, который вызывал в нем очень смешанные чувства, повернулся к нему спиной и сел. А после все и случилось. Легкая дрожь пробежала по спине Алексея и дальше….

«Вот так номер», - это была относительно неплохая характеристика эффектному действу, нежданно свалившемуся на и так не вполне здоровую голову спецагента ЗПЗ.

Это странное эффектное действо было вызвано явлением, произошедшим после крайне непродолжительного сидения на ярко-красном унитазе. И конечно, Казанский с легкостью мог бы старательно усомниться в реальности случившегося, а чуть позже мог бы не менее энергично попытаться оспорить невероятность внезапной телепортации. Но он не стал этого делать. Алексей слишком устал и чувствовал себя чересчур истощенным в моральном плане, а потому вместо того, чтобы затягивать себя в новый бессрочный бой с собственным благоразумием, он просто выпрямился и посмотрел по сторонам.

- Возможно, я здесь когда-то был или же никогда здесь не был, - озадаченно предположил спецагент ЗПЗ, стоя посреди одной из полузатенённых улиц города Шиферодвинска и произнося свои мысли вслух.

Судя по скупой интенсивности дорожного движения и отсутствию прохожих, ему было несложно догадаться, что до рассвета еще далеко. Однако тротуар под его ногами был не только изрядно влажным из-за промозглой погоды, но и немного сдобренным мыльной пеной. И это очевидное обстоятельство позволяло в тот момент любому смело хвататься за утверждение, что стрелки часов уже давно успешно перебрались через цифру пять, позволив тем самым специалистам по уборке улиц начать свой рабочий день и пустить в ход свои беспощадные орудия борьбы за чистоту.

- Пойду-ка я отсюда, пока еще можно, - решил Казанский.

Он не хотел быть смытым с тротуара вместе с прочей грязью. Такая непривлекательная судьба его совсем не устраивала. Ему хотелось других вариантов. В частности Казанский все еще стремился жить и продолжать мириться с темнотой внутри себя. И именно поэтому он очень быстрым шагом убежал от угрожавшей ему машины, которая чистила улицы тугим и неиссякаемым напором воды, именно поэтому он стремительно обогнул здание с огромной крючковатой вывеской «ВАЖНАЯ ПЕРСОНА» и практически неудержимо свернул за угол. А там за углом его ждало нечто новое, неожиданное, практически непознанное и совершенно точно ничего не знающее обо всех тех немыслимых страданиях, мечтах и слабостях давным-давно уставшего от очень непростой судьбы человека. И это было печально, но тот, кто спешно свернул за угол, все еще очень сильно надеялся, что ему непременно удастся хоть что-то поменять в угрюмой традиции столкновений. И слова его были:

«Вот оно. Наверное, это то самое, ради чего я был послан сюда тем странным непонятным механизмом, выглядевшем как вполне обычный ярко-красный унитаз», - именно так подумал Алексей Казанский, когда наткнулся за углом на очередную полузатененную улицу, но совсем не она заинтересовала и встревожила спецагента.

Но сделав несколько шагов вперед, он быстро понял, что в очередной раз ошибся. И это было больно. По-настоящему больно и невыносимо удручающе. И снова в сердце агента эмоции хлынули через край, и снова он не выдержал и с горечью прошептал вслух те самые мысли отчаяния, что раздирали его душу на мелкие-мелкие части.

- Как жаль…, - коротко и ясно.

- Что ты там сказал?..

Спецагенту ЗПЗ не нужны были лишние шаги, чтобы понять очевидное – девушка, идущая по тротуару впереди него, отнюдь не была той, кого он очень долго искал. Она не была его спасением, она не была дорогой, по которой мог бы пройти потерявшийся среди вещей и событий Алексей Казанский. Да и как такое могло случиться, раз уж девушка и сама-то едва держалась на ногах из-за переизбытка алкоголя в крови, а возможно и других запрещенных препаратов? Определенно нет, не могло…

- Так че ты там…

Пьяную девушку шатало из стороны в сторону, сильно штормило, колбасило. И Алексея одолевали весьма сильные сомнения касательно ее способности сознательно воспринимать его присутствие. Однако в большей степени спецагента волновали его собственные действия, ведь он никак не мог понять, куда же ему идти дальше: ретироваться или же все-таки ввязать в беседу с той, что вряд ли сможет своим безрассудством вернуть мир в его естественную позу. И поэтому, слава богу, что проблема внезапно разрешилась сама собой.

- А я тут вот так развлекаюсь..., - попыталась было промямлить некие слова та, что бесцельно бродила мимо горящих неоновых вывесок и закрытых дверей.

Только вот продолжить она так и не смогла. Видимо мозг в ее голове в тот момент отключился окончательно и ее телу остался лишь один вариант дальнейших действий – упасть лицом в неглубокую лужу и уже не шевелиться.

«Плачевный итог», - подумал Алексей, но раскисать не стал.

Вместо этого он сделал несколько шагов вперед, осторожно переступил через ту, что небрежно лежала, перегородив ему дорогу, и пошел дальше без каких-либо лишних мыслей и сожалений. А метров через сто Казанский свернул за очередной угол и там он наконец-то наткнулся на нечто действительно стоящее. Оно находилось на другой стороне улицы, за временно иссякшим потоком машин и выглядело просто великолепно…

- СТРАХА БОЛЬШЕ НЕТ, - прочитал Алексей фразу, вбитую огромными перевернутыми на бок буквами в гранит стены обычного офисного здания.

Буквы эти играли интересным разноцветным огнем флюоресценции, что успокаивал, умиротворял, порождал в сердце трепет…. Это было значимо для спецагента ЗПЗ, но куда важнее было то, что последняя буква «Т» была оформлена в виде стрелки, так что теперь он совершенно точно знал, куда ему следует направляться.