Глава 18: Всем в Б.А.Р.!!!

Это был прекрасный день. Но только не для тех, кто уже неделю спотыкался в тщетных попытках пробраться сквозь бескрайние песчаные просторы. Ярко-оранжевая пустыня сверкала, как и прежде, а вот энтузиазм четверых космических гопников изрядно померк уже на исходе третьего дня. Это стало известно благодаря Бену Ганну. Каким-то лишь ему известным образом он умел определять течение времени. Другим это было недоступно и потому все остальные воспринимали длительность никому ненужного путешествия как один бесконечный день в мандариновых тонах. И даже Люциус Сфер, прибывший в это гиблое место из мира темной материи, был совершенно бесполезен со своим неоднозначным жизненным опытом в отсутствии Межзвездного Калейдоскопа, вещавшего всем жителям Трансгалактического Синцития, ни разу не познавшим такого простого явления как сумерки, когда же им ложиться спать, а когда бодрствовать.

Но радует то, что в конце этой долгой недели всем четверым все же улыбнулась удача, и в момент самого откровенного отчаяния и безнадежного упадка сил им внезапно довелось собрать последнюю волю в кулак и посмотреть не на толстый слой пыли на давно растоптанных ботинках, а на устрашающие просторы горизонта. И тогда случилось чудо. Маленькое, но вполне достаточное, чтобы поверить, что неделя мытарств не прошла даром.

- Что это? – спросил Люциус, как только подошли ближе и смогли получше разглядеть неожиданно свалившееся на них чудо.

Его палец указывал на полузасыпанный песком указатель, представленный прямоугольным куском потрепанной фанеры, на котором в обводной рамке из красной краски было выведено большими толстыми буквами черного цвета «Б.А.Р.».

- База аутентичных раздолбаев, - ответил Бен, старательно протирая запылившиеся линзы очков, а потом, вернув очки себе на нос, махнул в сторону, куда настойчиво приглашал вышеупомянутый указатель и сказал, - Нам туда!

Никто из четверых странников не требовал особого приглашения и потому все они тотчас ломанулись в указанном направлении. И преодолев шагов сто пятьдесят или чуть больше, наткнулись на неких проход, более похожий на глубокую и широкую нору, от которой следовало ждать только неприятностей.

- Ты уверен? – спросил Люциус главного энтузиаста в каске.

- Стопроцентно, - ответил ему Бен, - Я бывал здесь и раньше.

Аргумент был хорош и логичен, но, тем не менее, инженера Оливье продолжали одолевать весьма ощутимые и ненасытные сомнения. Он бросил взгляд в сторону измыленного затянувшейся прогулкой Весельчака и пристально изучил Шум-агента, все еще бледного после загадочного воскрешения. И в их глазах он не увидел доверия к этой норе.

- И что там? – спросил Люциус, как бы уговаривая себя сунуться в очередное пекло.

Бен Ганн вовсе не был дураком и чувствовал жизненный настрой своих приятелей по участи и явственно осознавал обоснованность их опасок и сомнений, однако ему в конец надоело бесцельно мотаться по пустыне и очень уж хотелось найти удобный стул и почувствовать на губах и языке давно забытый вкус клюквенного сайка. Так что Бен поступил так, как подсказывало ему сердце.

- Хватит мяться на пороге. Всем в Б.А.Р.!!! – заявил он и первым шагнул в зияющую темноту непонятного прохода.

Ну а в виду того, что никто из прочих не собирался настойчиво продолжать прохлаждаться под бесконечно-оранжевым небом, все они, хоть и нехотя, но все же последовали за Беном Ганном, обещавшем решение отдельных проблем. Первым из всех вслед за Беном последовал Весельчак. Этот юнец со своим младодушием и белобрысой челкой в течение всего долгого пути через пустыню предпочитал быть на стороне старого вояки в каске с фонариками и в очках. Это раздражало Люциуса, и в то же время он понимал, что его неординарная персона, не так давно появившаяся в этом непонятном мире, имела гораздо меньше козырей в пользу своей популярности. И хотя его как никак выбрали лидером, это условное положение было весьма шатким, тем более, что пока ему так и не удалось провести команду в пресловутый Последний город или сделать нечто другое, но полезное.

- Рванули! – сказал Весельчак, делясь своей белобрысой улыбкой с застывшим в нерешительности инженером и безответственно ныряя в проход.

- Как знаешь, - отвечал ему Люциус, - Как знаешь.

И когда в норе исчез второй член команды, пришло время и Шум-агенту принимать решение. Этот персонаж был новичком, да и чувствовал себя не совсем в своей тарелке в виду своей причастности к более не существующей группировке «П.С.К.О.В.», и потому предпочитал держаться большинства.

- Простите, шеф, - виновато процедил он и тоже ринулся в проход.

Так Люциус на мгновение остался в скромном одиночестве между покосившимся указателем и зияющим темнотой проходом. Этот мимолетный отрезок времени понадобился ему, чтобы собраться с мыслями и понять, нужен ли ему очередной риск или же нет. Конечно же, в его сердце не было жажды экстрима, однако еще раз окинув взглядом оранжевое небо и оранжевые пески, он понял, что жизненно необходимо попробовать нечто новое. И тогда с его губ сорвалось:

- Ну и черт с вами!

А потом Люциус со спокойной совестью шагнул в неизвестность, инстинктивно предполагая самые худшие последствия.

- Что-то вы долго, шеф!

Первым, что увидел Люциус после кромешной тьмы, была неиссякаемо приветливая улыбка Весельчака. Затем ему на глаза попался Шум-агент с весьма озадаченным видом и отвисшей от удивления челюстью. И только Бен Ганн был совершенно невозмутим и одиозно серьезен.

- Сколько лет прошло, а все так и осталось, - сказал он полным самоудовлетворения голосом, попутно оглядываясь по сторонам.

То же самое делали и все остальные члены команды, однако для них было в новинку пребывать в таком странном месте как «Б.А.Р.» и в связи с этим их одолевала масса вопросов и непреодолимых сомнений.

- Как же такое может быть? – неустанно повторял Шум-агент, так и не сумев совладать с отвисшей от удивления челюстью.

- Кто бы говорил, - подкалывал его неуемный Весельчак, дружественно хлопая по плечу, - Кто бы говорил…

Люциус тоже был в некотором шоке. Ведь он предполагал, что они в очередной раз окажутся в каком-нибудь захудалом подземелье наподобие того, в котором ему довелось неожиданно материализоваться. И в принципе все его грандиозные рассуждения и ожидания имели под собой весьма прочную почву здравомыслия. А заключались они в том, что любая нора обязана вести в подземелье, но никакая нора не может вести в огромное двухэтажное здание.

- Все это как-то…

- Безумно, - произнес за него Бен Ганн.

И надо сказать, что он наконец-то проявил некоторые признаки эмоций, а то уже всем остальным членам команды стало казаться, что это аутентичное место приворожило его или же сделало его зомбарем. Можно было даже некоторым образом подытожить, что Бен ухмыльнулся, что, по сути, было ему несвойственно.

- И в тоже время чертовски восхитительно, - внезапно добавил Весельчак.

Люциус же все еще не мог определиться с категориями, под которые его ошарашенный мозг сумел бы подогнать место, в котором все они оказались в виду давивших на них обстоятельств. По большей части это было связано с тем, что его пребывание в оранжевом мире было весьма краткосрочным, и он только начинал сталкиваться с его загадками и абсурдностями. Другим же приходилось видеть нечто гораздо невообразимее, чем странное здание, в которое можно было попасть лишь посредством замаскированного портала, более известного как узкий тесеракт.

- Вижу, вы новички…

Пока команда странников экзальтированно рассматривала пульсирующие розовым мерцанием дыры в стенах, а менее осведомленные в местных законах физики персонажи пытались понять, почему в двухэтажном здании нет ни потолков, ни крыши, а только имелось все то же самое заезженное оранжевое небо над головой с некоторой прикрасой в виде розового свечения по краям, к ним неожиданно приблизился высокий брюнет в цветастой рубашке и попытался вступить в разговор.

- Наверное, - ответил ему Люциус, не отрывая взгляда от местных красот.

- Тогда добро пожаловать, - продолжил брюнет, - Я здешний хозяин и зовут меня Инферно.

- Рад за вас, но мы здесь не для знакомств.

Ответ был резким и предельно всеобъемлющим. А еще он подразумевал отчетливый намек на то, что владельцу цветастой рубашки следует по добру по здорову вернуться обратно к барной стойке и выпить чего-нибудь предельно тонизирующего и более не провоцировать скромных гостей на учинение неприятностей. Однако вопреки ожиданиям Люциуса некий Инферно отнюдь не собирался прислушиваться к голосу разума и потому попытался продолжить разговор в удобном для него ключе.

- Тогда что вы ищете? – спросил он.

- Немного покоя.

Люциус выдал короткую реплику из пары слов, продолжая возлагать огромные надежды на благоразумие надоедливого владельца временного пристанища, в которое случайно или нет, но все же забрела группа из четверых странников. И в принципе его тон, наверное, все-таки сработал бы в итоге, и чертов Инферно очень быстро убрался бы восвояси. Да только вот все испортил Бен Ганн со своими внезапными воспоминаниями.

- О, Боже, это ты…

После долгих любований розовыми бликами и оранжевым небом в необычно светящемся, словно фосфорическая слюда, ореоле он внезапно соизволил обернуться и обратить внимание на то, с кем это их новый лидер инженер Оливье вступил в сердитую перепалку. И какого же было его удивление, когда он признал во владельце цветастой рубашки своего старого закадычного знакомого.

- Инферно!..

- Ганн!..

Через секунду они уже обнимались. И это обстоятельство не могло не испугать мнимого лидера «отбросов». А все потому, что для него незамедлительно стал очевиден тот неоспоримый факт, что он совершенно не владеет ситуацией и категорически не понимает жизненных законов этих странных мест.

«Может, нужно перестать тянуть одеяло на себя», - предложил ему внутренний голос, - «И возможно разумнее послушать других. Ты ведь уже давно не капитан. Чего тебе стоит? Что еще ты можешь потерять?»

«Хорошо», - подумал Люциус.

А потом весь его страх моментально отступил, и теперь ему стало по силам смотреть на ситуацию под новым и более вразумительным углом зрения.

- Так вы знакомы? – спросил он.

- Несомненно, - ответил Инферно и наконец-то выпустил Бена из своих цепких объятий.

И, конечно же, его изрядно поразили кардинальные перемены в колючем поведении ранее строптивого собеседника, который по каким-то личным мотивам принялся закидывать его массой разнообразных вопросов.

- Откуда вы знакомы? Как? Когда это было?

Люциус хотел знать все подробности, что больше смахивало на пугающую манию. Однако Инферно принял это как должное, тем более, что других занятий помимо пустопорожней болтовни он пока что не имел.

- Да это было лет десять-пятнадцать назад…. Кто считал?..

При этом разговоре высокий брюнет практически не спускал глаз с Бена, словно все эти годы ждал этой неотвратимой встречи и теперь отчаянно пытался насладиться ею по мере сил.

-Но вы никогда не состояли в «отбросах»? – продолжал Люциус.

И этот вопрос неожиданно смутил владельца «Б.А.Р.». Он ехидно усмехнулся, а потом ответил с некоторым пренебрежением:

- Нет уж, извольте. «Отбросы» - это то, чего мне никогда не понять…

- То есть?

Люциуса задел его тон, но он постарался сдержать раздражение и не перестал заниматься собственным просвещением, тем более что Инферно и сам поспешил разъяснить свою непопулярную позицию.

- В этом нет ничего личного. Просто попав сюда, мы с Беном были очень молоды, чтобы заниматься всякими глупостями типа странствий среди песков и мерцающих камышей в поиске сакральной истины…

На краткое мгновение он прервал повествование, чтобы еще раз одарить Бена Ганна полным позитивной печали ностальгирующим взглядом. И в этот момент выражение лиц этих двоих отчетливо давало понять, что больше всего на свете им хотелось бы вернуть то время, однако оно безвозвратно утеряно и уже не может быть восполнено…

- Я хотел чего-то другого и потому остался здесь. Бен же вступил в «отбросы» и Шилов увел его далеко-далеко и надолго. Но вот он вернулся. И кстати где же Шилов?

Возникла неудобная пауза, нарушить которую осмелился лишь Бен Ганн.

- Вся команда пропала в камышах. Остались только я, весельчак и новичок инженер Оливье. Плюс ко всему теперь еще последний из «П.С.К.О.В.» теперь с нами. Его зовут….

Но очевидно Инферно совершенно не интересовал последний из «П.С.К.О.В.». Его внимание привлек некто другой.

- Инженер говоришь? – переспросил он, - Как раз то, чего нам не хватало.

Беседа между двумя малознакомыми людьми стало вроде как понемногу налаживаться. Только вот крайне внезапно, будто гром среди ясного неба, посреди этого нарастающего и весьма познавательного диалога раздался определенно неуместный, резкий и сильно разгневанный окрик:

- Ах, ты, чертова шелупонь!!!..

И тут же без всякого предупреждения и, не позволив Люциусу ни опомниться, ни оглянуться произошло нечто еще более невероятное. Нечто очень резвое буквально промчалось мимо его левого уха, звонко и противно прожужжав, а затем, угодив в стену позади Люциуса, отбила от нее кусок штукатурки, который в свою очередь улетел в противоположную сторону и угодил в зажжённую керосиновую лампу, ничем непримечательно стоявшую на одном из столиков увеселительного заведения «Б.А.Р.». За этим столиком сидели трое и отрешенно перекидывались в картишки. Однако ситуация резко поменялась, когда срикошетивший кусок штукатурки разбил лампу, а мгновенно вытекший из осколков керосин тотчас воспламенил все то, что стояло на кону.

- Да ты ж сука!

Примерно такой была реакция, едва стало ясно, что флэш и три туза уже не сыграют какой-либо значимой роли. А в следующее мгновение трое разгневанных мужчин с узористыми лычками и нашивками «АНОРХ» выискивали сверкающими глазами безмозглого виновника отъявленных безобразий. И все бы ничего, да только обезумевшему стрелку почему-то показалось мало уже причиненного ущерба, так что он продолжил палить, куда не попадя из своего полуавтоматического пистолета, к которому зачем-то припаял огромный оптический прицел. К счастью этот прицел нисколько не помог ему в отношении повышения уровня меткости стрельбы, что позволило перепуганным посетителям вовремя спрятаться за первыми попавшимися объектами мебельных принадлежностей.

- Я тебя достану! – кричал этот полоумный и, с молниеносной скоростью меняя пустые обоймы на полные, продолжал отчаянную пальбу.

Каким-то чудом Инферно с компанией все-таки умудрились спрятаться за опрокинутым столиком и теперь изо всех сил молились, чтобы кутарийское дерево стало достаточно прочной броней, способной обезопасить их от вероятного заполучения огнестрельных ран. Только вот они слишком поздно сообразили, что надежно позаботившись о собственном благополучии, они совершенно забыли о Бене Ганне и его излишней неповоротливости и ограниченной сообразительности. И, как и следовало ожидать, Бен без чужой подсказки так и остался одиноко стоять посреди прочего бедлама, так что у непосвященного ненароком могло сложиться неверное впечатление о непотребном наличии у него абсурдной самоуверенности о собственной неуязвимости. И если честно, то в первые полминуты перестрелки это очень походило на правду. Потом же одна из шальных пуль по касательной угодила в правый фонарик на каске, а образовавшаяся в результате этого мелкая стекольная крошка остро чиркнула его по щеке, выдавив при этом скупую каплю крови.

Доселе так и не сориентировавшийся в происходящем Бен Ганн среагировал на это обстоятельство исключительно рефлекторно, сняв с плеча свою штурмовую винтовку с подстволом и сделав одиночный выстрел в первом попавшемся направлении. Когда же осколки и щепки немного улеглись, а дым рассеялся, Люциус и все прочие опасливо выглянули из-за оберегавшего их столика.

- Думаю, теперь тебе придется долго наводить здесь порядок, - констатировал Люциус, обращаясь к хозяину заведения.

- Отнюдь, - огорченно выдавил Инферно.

Однако хозяин заведения точно знал, кому следует предъявить счет, что собственно и поспешил сделать тотчас и незамедлительно. Так что, старательно откопав среди полученного в результате взрыва подствольной гранаты хлама мужика с рыжими усами и проплешиной на голове, он принялся его трясти и кричать:

- Оптика! Какого лешего ты натворил?!

Все лицо мужика было вдоль и поперек испещрено кровоточащими ссадинами, от бровей и ресниц остались одни воспоминания, да и рыжие усы после произошедшего изрядно потеряли в своей былой пушистости. Кроме того, имевшаяся легкая контузия не позволяла ему быть достойным ответчиком. Однако он все же нашел в себе силы, откашлялся кровью и произнес:

- Это не я…

- Тогда кто же?

Только вот на еще одну реплику мужика не хватило, так как он благополучно впал в беспамятство. И тогда Инферно пришлось оставить его в покое и обернуться к Бену, старательно выводившему осевшую на линзах очков гарь при помощи бархатного платочка.

- Да и ты не лучше, - заявил он ему, - Что теперь делать с этой новой дырой?

При этом его рука указала на полуметровое отверстие в стене с рваными краями и фиолетово-розовым мерцанием с другой стороны.

- Не знаю, - ответил Бен и вернул очки в исходное положение.

Понятное дело, что крайнее недовольство Инферно после этого никуда не исчезло. Впрочем, какая-либо перепалка так и не успела разразиться между двумя старыми приятелями.

- Простите…

Это в некотором смысле противоестественное для посетителей «Б.А.Р.» слово спутало все их планы и позволило им дойти до мордобоя. Понятное дело, никто из присутствовавших не смог моментально сообразить от кого и тем более, почему поступило это скромное сопливое извинение. Когда же эта фраза прозвучала во второй и третий раз, а потом к ней добавили:

- Это все из-за меня…, - истина открылась.

И к тому же многие наконец-то заинтересовались последним из «П.С.К.О.В.», впрочем, так и не догадались в чем же причина его расстроенных чувств. Так что пришлось разбираться по ходу пьесы. Однако Люциус не мог позволить кому-то чужому лезть к парню, за которого с которых пор он отвечал лично.

- Что происходит? – спросил Люциус.

Ответом стали слезы, хныканье и полуистерические вздохи. Это крайне не понравилось новому лидеру «отбросов», но сделать что-то в противовес было невозможно, да и бесполезно. И потому оставалось только дожидаться эмоционального штиля. Правда, Люциус все же попытался найти несколько приободряющих слов для Шум-агента, Только вот это все равно не имело решающего значения, ведь он все-таки был бывалым гопником, а не пухленькой сопливой девчонкой, которую было бы необходимо ублажать. К тому же вскоре начал очухиваться Оптика и ситуация сама собой стала проясняться.

- Где карта, гнида?! – завопил он, все еще харкаясь кровью.

- Карта?

Вопрос последовал вовсе не от хныкающего Шум-агента, а от непросвещенного Люциуса. Но очевидно Оптика не был готов к ведению двухсторонних разговоров и потому, выпучив глаза как самая дохлая рыба, завопил теперь уже в адрес Люциуса:

- А ты еще кто такой?!

- Я? – Люциус не был готов к такому хамству, но все-таки ответил, - Я – инженер Оливье.

Только вот Оптику совершенно не интересовал ответ. Ему нужно было нечто другое.

- Где карта?! – продолжал неистово вопить Оптика, как раненый зверь.

- Какая?

Наверное, многим в этот момент захотелось его пристрелить. Однако Инферно решил конфликт иначе. Повинуясь его жестикуляциям, из-за барной стойки появились двое, сунули под нос крикуну тряпку с хлороформом, и когда тот наконец-то обмяк, утащили его прочь. При этом Инферно воспользовался небольшим прибором, имевшемся на его левом запястье и изрядно похожем на ручные часы. Активировав с его помощью некий механизм, он сумел визуализировать на одной из стен дверь, представлявшую собой узкий тесеракт, такой же, каким воспользовались «отбросы», чтобы попасть в «Б.А.Р.». Правда этот вряд ли вел в пустыню, если только подручные Инферно не собирались устроить Оптике отпадное лежбище на песке.

- А теперь, - сказал Инферно, как только одна из проблем исчезла за дверью тесеракта, - я жду вразумительных ответов.

По виду Инферно выглядел очень серьезно настроенным, так что Шум-агенту пришлось успокоиться и взять себя в руки, однако от виноватого и пришибленного вида ему так и не удалось избавиться. Зато из его рта стало прорываться нечто вразумительное.

- Это сложно, - прошептал он, - так сразу и не объяснишь…

Но это вряд ли могло испугать хозяина заведения.

- Что за карта? – спросил он.

И ему ответили:

- Карта дороги в Последний город.

- Мать моя женщина!!!

Очередным сюрпризом в этот день стала осведомленность Весельчака в области особых речевых оборотов. Возможно, он всегда хранил в своем словарном запасе несколько десятков выражений и похуже, но до поры до времени держал их при себе, стараясь тем самым не загубить удобный для него образ наивного вечно улыбчивого юнца с белобрысой челкой. Только вот никакой самоконтроль или же самодисциплина не могли ему помочь удержаться от резких комментариев по поводу откровенной и отвратительной непорядочности отдельно взятой личности.

- Да ты что вообще?!

- Спокойно, - остановил его Люциус, предусмотрительно и по-отечески строго положив свою руку ему на плечо.

Наверное, он сделал это очень вовремя, так как молодецкая горячность уже готова была спровоцировать Весельчака на немедленное нападение с тотальным избиением. Впрочем, хваленая прозорливость Люциуса и его сверхъестественная эмпатия почему-то забыли позаботиться о другом члене клана «отбросы». И тот со спокойной совестью и с плевком через левое плечо засандалил Шум-агенту прямо в глаз.

- Бен…. Боже ж ты мой…

Других слов Люциус не нашел, чтобы как-либо выразить разочарованность произошедшим. И радовало уже только то, что, даже плюхнувшись на коленки от поразившего его удара, Шум-агент не расплакался в который раз, так как эта его слезливая мания давно порядком поднадоела. Вероятно, он все же признавал за собой вину за то, что почему-то ни разу не упомянул про карту тем, кто спас ему жизнь, и позволил им целую неделю бродить по пустыне в ожидании манны небесной.

- Думаю, нужно еще добавить, - заявил Бен после некоторых раздумий над результатами своих действий и попытался замахнуться с ноги.

Однако Инферно поспешил его остановить.

-Тихо, тихо…, - потребовал он, - Никаких избиений в моем заведении.

Неудовлетворенный взгляд Бена Ганна высказал все, что тот думает о любых ограничениях, но, тем не менее, закоренелый гопник не стал лезть на рожон на чужой территории и просто и без лишних слов направился к барной стойке с простым и ясным требованием:

- Братиш, подай-ка мне большую порцию сайка.

Кучерявый бармен сразу же понял, что дело безотлагательное и моментально выдал заказ в охлажденном стакане и предусмотрительно добавил в пузырящийся напиток три пирамидальных кусочка льда.

- Спасибо, - монотонно сказал Бен, берясь за стакан.

Он выпил сайк на одном дыхании, затем сосредоточенно и почти бесшумно вернул стакан на салфетку, немного поразмыслил, после чего развернулся и сказал:

- Ну что за люди?..

Его тяжелый взгляд пристально изучал всех тех, кто присутствовал в «Б.А.Р.». Бен Ганн насчитал человек тридцать. И это заставило его еще немного задуматься. Впрочем, думал он не больше секунды, после чего схватил все еще стоявший рядом с ним пустой стакан и с чудовищным рвением запустил им в голову Инферно.

- А-а-а-а-а!!! – раздался ошарашенный вопль боли.

При этом на Люциуса моментально нахлынула мощная эмпатическая волна чужих ощущений, преимущественно состоящих из боли, проклятий, злобы и паники. От такого внезапного прилива на мгновение у него потемнело в глазах, хотя, наверное, в тот момент ему было бы предпочтительнее и вовсе ослепнуть. Ведь худшим зрелищем этого часа был вовсе не разбитый висок Инферно и стекающая жирной струйкой кровь по его щеке, а тот животный энтузиазм, с которым после коротких пререканий со своим внутренним законом морально надломленные посетители бросились друг на друга.

-Ах ты!!.. Получай!!.. Ну, давай, давай!..

Нет, конечно же, всех их сломала вовсе не выходка Бена или признание Шум-агента. Такие мелкие жизненные неурядицы были каждому из них далеко фиолетовы. Просто все они оказались в этом странном и непонятном мире отнюдь не по своей воле, так что день за днем, неделю за неделей в их искалеченных душах неотвратимо скапливалась злоба и отчаяние. Ну а сегодня просто подвернулся удобный повод выплеснуть все это наружу, от которого никак нельзя было отказаться.

- На! Получай!.. На! Получай!.. На! Получай!.. На! Получай!..

И потому Люциусу и лицам не намеренным уподобляться животным только и приходилось, что уворачиваться от летящих в них стульев, чашек и тарелок. Впрочем, в определенный момент эта ярко гуманистическая стратегия непротивления злу все же перестала работать. И неудивительно, ведь было гораздо удобнее нападать на ненастроенных на жесткий отпор субъектов. В этом случае вероятность одержать верх увеличивается стократно. Так что список желающих вспороть глотку миролюбивому Люциусу или же все еще продолжавшему стоять на коленях Шум-агенту пополнялся со скоростью света, тем самым требуя от лидера «отбросов» непрерывного совершенствования в ловкости и верткости, а от последнего из «П.С.К.О.В.» - новых молитв и божеств. Поначалу Весельчак тоже придерживался пацифистского мировоззрения, но быстро понял какой ветер предпочтительнее и выбрал наиболее легкий способ выживания.

- Хавай, собака! – возразил он очередному забияке, посмевшему на него напасть и переогрел ему первым попавшимся стулом, да так что мебельный аксессуар рассыпался в труху, оставив в его руке изогнутую ножку.

- Да-у-у-у…, - промычал нападавший, падая навзничь на деревянный пол, где обеспечил себе лежачее место на очень долгое время.

Весельчак же не стал ждать новой атаки и сам бросился в гущу событий и почти сразу же сумел окучить несколько физиономий с помощью ножки от стула.

Таким образом, волей или неволей, но практически все были задействованы в стихийно разразившейся драке. И только двое стояли в стороне. Ими были Бен Ганн и Инферно. Оба являлись некими полюсами, вокруг которых и завертелся весь сумасшедший бедлам, однако никто из драчунов даже не попытался к ним приблизиться, не говоря уже о каких-либо проявлениях агрессии в их адрес. Первый стоял у бара и неторопливо попивал новый стакан сайка, любезно предоставленный кучерявым барменом. Другой же стоял в углу. Кровь на его щеке уже давно успела запечься, боль и досада постепенно сошли на нет, так что теперь он просто стоял и чего-то ждал.

«Чего же ты ждешь?»

В перерывах между парированием атак Люциус постоянно бросал взгляд то в сторону Бена, то в сторону Инферно. Скорее всего, это было связано с обыденным любопытством, а может он видел и чувствовал в глазах обоих некие отрешенные позывы и страстно мечтал узнать, к чему же они в итоге приведут.

- Всем стоять!!! Не двигаться!!!

Да это и был тот самый вполне закономерный итог, о котором Люциус мог бы догадаться, если бы был лучше осведомлен о местных порядках.

- Любое сопротивление будет караться с предельной жестокостью!!!

Понимание логичности этого строгого предупреждения, прозвучавшего из ниоткуда, была крайне сомнительно и было, по сути, пустой формальностью. Понятное дело, что никто и никак не прореагировал на низкий басистый голос и потому все без какой-либо паузы продолжили метелить своих ярых оппонентов. И, кроме того, все равно через считанные мгновения на одной из стен неотвратимо визуализировалась еще одна замаскированная дверь, тихо отворилась, и из нее стал медленно выплывать небольшой светящийся шар изумрудного цвета. Циничные улыбки скользнули по губам Инферно и Бена Ганна, а глаза их восторженно вспыхнули игривым садизмом.

«Вот то, чего они так настойчиво ждали», - немедленно осознал Люциус.

Тем временем светящийся шар продолжал лениво путешествовать по «Б.А.Р.», а потом так же неторопливо взмыл над головами ослепших от сиюминутного безумия забияк. Никто не обращал на него внимания, за исключением избранные персон, да и те вовсе не собирались мешать ему в его предназначении. Для них гораздо важнее было узнать, чем же все это закончиться или хотя бы искушено понаблюдать за процессом.

- Ваша агрессия будет немедленно аннулирована!!!

Казалось, низкий басистый голос вещает сам для себя, прибавляя и так с избытком имевшейся комичности. Однако шутки быстро закончились, когда шар поменял цвет на синий и все помещение заполнил противный гул близкий к инфразвуку. Большинство тут же попытались заткнуть уши и сморщить недовольные физиономии. Некоторые же особо одаренные воспользовались возникшей сумятицей для решающих выпадов и ударов, но, тем не менее, так и не смогли отпраздновать свои успехи. А все потому, что теперь уже синий шар перестал плавно покачиваться где-то над головами посетителей и перешел на вращательное движение против часовой стрелки. Несомненно, это не предвещало ничего хорошего. И почему-то слишком многие наконец-то признали, что всех их ждут крайне отвратительные неприятности, в связи с чем тревожно посматривали на то, как шар набирает вращательные обороты, только вот было уже слишком поздно. И потому едва была достигнута необходимая скорость, шар стал понемногу искриться.

«Что за дела?» - подумал Люциус.

Тем временем улыбчивому цинизму уже не хватало размеров губ своих хозяев. Да что там юлить? Через секунду они уже хохотали во весь голос, неприхотливо упиваясь отпадным зрелищем вылетавших из шара электрических разрядов, похожих на миниатюрные молнии. Впрочем, при всей своей мнимой миниатюрности эти электрические разряды были более чем эффективны и за считанные мгновения обездвижили всех забияк.

«Ну, вот и все», - наивно предположил Люциус, и тут же в него зарядила очередная молния, тем самым одарив его острым приступом боли и погрузив во тьму бессознательности.

По ощущениям эта тьма длилась меньше секунды. Словно эдакое мимолетное состояние, позволившее сменить картинку в зрительном нерве. Но главное, что это сработало. Правда, новый пейзаж не отличался грациозностью или же некой эстетической тональностью. На самом деле он представлял собой вполне стандартизованную тюрягу. Тусклая лампа накаливания свисала с грязно-коричневого потолка на длинном покоцанном проводе. Жирная и ленивая муха летала неподалеку с периодически приступами жужжательной эпилепсии. Где-то въедливо капала вода из негерметичного крана…

- Ну и как себя чувствуешь?..

Лежа на старой, дряхлой и потрепанной, а по удобности сопоставимой с куском рифлёного камня кушетке Люциус чувствовал себя вполне сносно. Однако когда пришлось подвигать головой, чтобы понять от кого исходит вопрос, он тотчас ощутил все болевые подробности последствий заряда бодрости. Башка буквально раскалывалась, но не на две или три части, а на миллионы миллиардов частиц, которые тут же впивались в оголенную плоть.

- О-о-о-о!!!!

Эти ноющие звуки однозначно отражали весь сонм возникающих при этом чувств. Так что их можно было смело принимать в качестве ответа.

- Понимаю, - сказал некто, стремившийся к разговору.

Несомненно, Люциус в силу обуревавших его мозгом обстоятельств не смог с достоинством оценить предложенную ему попытку сочувствия, но как только боль пошла на убыль и мыслительный процесс перешел от инстинктов к чему-то большему, тотчас восстала из пепла ранее подзабытая потребность в общении. И хотя в этом конкретном случае целью была вовсе не глупая необходимость обсудить погоду или завтрак, основное содержание оставалось тем же. Только вот на этот раз предводитель «отбросов», внезапно угодивший в каземат, постарался обойтись без лишних движений и ориентировался исключительно на неопознанный голос.

- Где мы? – спросил он, предполагая эту информацию наиболее важной.

- Где-то, - ответил голос.

При этом Люциус почувствовал смесь иронии и фатализма.

- Кто вы?

А это уже был второй по значимости вопрос. Конечно же позже проявились и прочие, такие как «Зачем мы здесь?» и «Как давно мы здесь?». Однако вся эта множественность почему-то получала один и тот же ответ.

- Не знаю, - раз за разом повторял голос.

В конце концов, такое бессмысленное общение утомило предводителя «отбросов», так что Люциус предпочел немного подремать и пустить тем самым жизненные оказии на самотек.

«Хорошая идея», - сказал он сам себе и плотно сжал веки.

Через минуту ему уже не хотелось снова становиться зрячим, как и вообще вставать со старой кушетки, изъеденной молью и другими мелкими желто-зелеными насекомыми, не удостоившими Люциуса своей номенклатурой, но, тем не менее, позволявшим себе помимо всего прочего ползать по его шее и производить крайне неприятный и зловонный запах. Впрочем, он, конечно же, не собирался и впрямь послать все далеко и подальше. Просто иногда его внутренне «я» мечтало на секунду проявить мельчайшую слабину, чтобы потом воспрянуть с еще большей силой и показать всем, где раки зимуют. Несомненно, со стороны это может показаться глупостью или наивным безрассудством. Однако Люциус мог позволить себе нечто такое, хотя бы потому, что все еще не рехнулся после достаточно продолжительного пребывания не понять где. Да, ему было не привыкать оказываться в патовой ситуации, только вот на этот раз все обстояло совершенно по-другому. И если честно, моментами он начинал жалеть о том, что сдвинул с места тот закадычный рубильник.

«Может, не нужно было?» - спрашивал Люциус у самого себя, - «Возможно, был другой более вменяемый выход?».

Понятное дело, он тут же вспоминал о том, что принимал решение не единолично. К тому же разве было у него время на раздумье?

Короче, это бесконечное число вопросов, не имевших при себе гарантированных ответов, отнюдь не являлось наилучшим союзником Люциуса в деле разрешения его душевных и интеллектуальных противоречий. И именно оно подталкивало его существовать с закрытыми глазами дни, недели, месяцы…. Но тем не менее он, как и прежде, оставлял победу за собой и продолжал жить и двигаться дальше.

- Отлично!

Прежде, чем Люциус успел открыть глаза, кто-то тихонько дотронулся до его плеча и зачем-то произнес эту неопределенную характеристику.

«Что за черт?» - так он подумал в некий момент между опущенным и поднятым занавесом.

Любой бы на его месте удивился бы не меньше, если бы внезапно оказалось, что ты не один в одиночной камере. Только вот вернув себе зрение, Люциус увидел, что он по-прежнему одинок. И нет, его сосед по каземату вовсе не пробрался промеж прутьев решетки. Он находился там, где ему и полагалось находиться, - в своей собственной одиночной камере.

«Ах вот ты какой…», - размышлял Люциус между делом.

Небольшая дремота смогла эффективно рассеять не так давно свирепствовавшую головную боль. Так что теперь он мог спокойно вертеть шеей, приподниматься с кушетки и делать многие другие разнообразные вещи без малейшей опаски взорвать себе мозг. Среди прочего это предполагало, что его безымянный сосед перестал быть просто каким-то неопознанным голосом или эфемерной сущностью с неопознанными свойствами и приобрёл вполне материальные описательные характеристики.

«Еще один», - так коротко и ясно мог описать Люциус этого персонажа.

Замшелый наряд незнакомца, состоящий из грязной клетчатой рубахи и не менее грязных голубых джинсовых штанов с дырками на коленках, позволил ему без лишних колебаний зачислить незнакомца в бесконечную когорту безликих космических гопников. Люциус не мог рассмотреть его черты лица, так как тот сидел к нему спиной в позе лотоса и что-то старательно высматривал в стене из красного кирпича и маленькой желтой точкой посередине. Это выглядело странно, дико, и в то же время загадочно. А так как лидер «отбросов» не мог отрицать необъяснимый факт наличия у него галлюцинаций, ему пришлось попытаться реанимировать ранее угасший диалог с соседом по каземату. Только вот ничего не вышло.

- Привет, - сказал кто-то, находившийся совсем рядом.

Люциуса от этого едва не хватил удар. С зашкаливающим в висках пульсом он еще раз огляделся. Но нет, неизвестный гопник все еще любовался желтой точкой на кирпичной стене без какой-либо смены позы или перемены эмоций, а в своей камере он видел только себя. Однако в противовес зрительному анализатору Люциус чувствовал чужое тяжёлое дыхание. Оно было совсем близко.

- Привет, - послышалось вновь, причем на этот раз почти рядом с левым ухом.

До этого сверхъестественного момента бывший капитан космолайнера «Столкновение» часто пытался выяснить у высших сил, зачем же те послали ему бесполезный и не очень понятный дар эмпатии. Конечно, это можно было бы списать как простой и неуместный побочный продукт дьявольского эксперимента секретной полиции Трансгалактического Синцития, да только Люциус слишком долго жил и слишком много видел, чтобы верить в случайные совпадения.

- Почему же вы меня не узнаете, капитан?

На этот раз голос звучал над правым ухом, а неизвестный гопник все также пялился на стену и был по-прежнему созерцателен и безмятежен.

- Как так, капитан?

Когда-то давно, обучаясь наукам и прочей дребедени, Люциус вычитал, что на заре мироздания в мире без света и тьмы жили существа, способные воспринимать Вселенную с помощью трехсот шестидесяти чувств. Сейчас ему точно не хватало тех пяти, с которыми он родился, а новое, внезапно подаренное, ему так и не удалось детально освоить…

«Так может сейчас самое время?» - спросил внутренний голос.

«А разве мне есть что терять?» - ответил Люциус.

Пришлось поднапрячься, собрать все имевшуюся волю в кулак и изо всех сил взглянуть далеко позади приученной к щуплости и обыденности сетчатки. Поначалу ничего не вышло, но постепенно с каждой новой попыткой что-то все-таки стал проступать по краям реальности. Это были нечеткие блики голубовато-серого цвета еле выраженной серебристой флюоресценцией. Приглушенная освещенность каземата придавала им причудливую звездчатость, однако это единовременно мешало потустороннему силуэту обрести четкие границы. И все же даже такая размытая и блестючая картинка была огромным и невероятным достижением со стороны Люциуса. Теперь он хотя бы точно знал, что не сошел с ума и что его не преследуют голоса из головы. Что-то действительно находилось прямо перед ним, и это что-то не было доступно обычному глазу. Только вот нужно было еще сильнее поднапрячься.

«Да, да, да, да, да…», - радостно повторял Люциус, наблюдая за тем как проступающий из ниоткуда контур становиться все четче.

Но сил было недостаточно, дыхание внезапно сбилось, перейдя на одышку, а чуть позже затылок полоснула острейшая боль, так что пришлось тотчас ослабить хватку за пресловутый нечеткий силуэт и постараться немного восстановиться морально и физически. Понятное дело это не могло не вызвать издевки из ниоткуда.

- Что же вы капитан? – сказал голос.

Пытаясь отдышаться, Люциус не смог придумать другого вопроса, кроме как:

- Кто ты?

И понятное дело, что его ехидный собеседник не дал ему чего-то определенного. Вместо этого он в очередной раз хрипло посмеялся, а после надменно и гротескно заявил:

- Всему свое время.

Между тем сосед по каземату неожиданно обратил свое внимание на что-то, не являющееся желтой точкой на стене из красного кирпича.

- С кем ты говоришь, дружище? – спросил он.

При этом чертов сосед не отрывал взгляда от чертовой стены, словно это было жизненно важным условием его существования. Это немного взбесило Люциуса, однако у него и без того было предостаточно проблем, чтобы еще отчаянно морочиться по поводу чужой придурковатости или недалекости.

- С самим собой, - сказал Люциус, понимая, что тот все равно его не услышит и не поймет, - Всегда приятно поговорить с отличным гопником.

- Тогда удачного тебе времяпровождения, - пожелал ему некто, так и оставшийся неизвестным соседом по каземату, а потом вновь сосредоточил весь объем своего внимания на желтой точке на стене.

Люциус же к тому моменту уже успел прийти в норму. Простые и лёгонькие отвлеченные мыслишки расслабили его сознание и восполнили растраченные силы. И вот теперь он был готов к новой атаке на незримое. Понадобилось снова собрать всю волю в кулак, предельно сосредоточиться на силуэте, уже успевшем немного раствориться за время вынужденной паузы, и мысленно начать вычленять нужное из того, что никогда не смогло бы стать для него видимым или хотя бы ощутимым.

«Давай же!!!», - подстегивал он сам себя.

Свою роль в процессе психокинетической визуализации играло и то, что Люциус понимал, что кем бы ни являлся потусторонний голос, он хочет стать видимым здесь и сейчас, чтобы заявить нечто важное. Причем это отнюдь ни какой-то там каприз или прихоть. Эдакая ерунда вряд ли способна заставить преодолеть грани пространственных измерений.

«Возможно это та помощь, которой я ждал и о которой грезил».

Приободряющие мысли были сомнительны, но в них неотвратимо теплилась та самая надежда, способная свернуть горы и переплыть океаны. Но главное, что это по-настоящему работало. Это стало ясно, как только силуэт перестал быть овальным и скукоженным ничем. Первой вытянулась и округлилась голова, затем тому же примеру последовали руки и ноги. Так что теперь Люциус сидел на кушетке и настойчиво пронзал эмпатическим взглядом то, что уж очень было похоже на большую печеньку в виде человечка.

- Давай же, давай же!!! Ты же можешь! – восторженно требовал потусторонний голос.

Видимый результат успеха вселил в Люциуса непоколебимую уверенность в собственных силах, и потому, даже когда опять возникли перебои с дыханием, а в голове заискрили маленькие вспышки боли, он не остановился. И почему-то именно в этот момент для него стало жизненно необходимым визуализировать этот чертов потусторонний голос. И причиной тому вовсе не была какая-то глупая надежда вернуться домой или нечто еще более безрассудное. Скорее всего, это как-то было связано с тем, что его сознание, ранее целостное и биологически ограниченное малой ячейкой пространства, постепенно стало раздвигать границы возможного и неукротимо просачиваться во все возможные поры бытия. Так Люциус ощутил себя чем-то большим, чем он когда-либо был, и это вызвало в нем приступ неукротимой эйфории, которая не только заставила дрожать его колени, но и вызвала резонирующие дребезжание размытого контура существа, настойчиво пытавшегося проявиться в мире оранжевого неба и оранжевых песков.

Конечно же, голос так и продолжал кричать:

- Вы сможете, капитан! Я в вас верю!

Однако все и так уже было решено. Так что еще одного крошечного усилия воли оказалось достаточно, чтобы вызвать цепное мерцание во всем силуэте.

- Получилось, - радостно прошептал Люциус.

Только вот радость была недолгой и двоякой, ведь когда цепное мерцание наконец-то сформировало транспространственное изображение, он увидел перед собой того, чей цвет глаз каждую следующую секунду менялся с желтого на синий и обратно.

- Командор Ло?!

- Собственной персоной.

Если кого-то и ожидал увидеть Люциус в виде плодов своих паранормальных усилий, то точно не этого человека. Вмиг вспомнились те неуклюжие неприятности, которые учинил этот тип на мостике в момент, когда и так хватало забот…

«Но что с ним случилось потом? И что это за транспространственные фокусы?», - и эти вопросы были куда важнее уже известных пережитков прошлого.

И потому Люциус демонстративно нахмурил брови и изобразил на лице всю озабоченность, на какую только был способен, после чего потребовал от потустороннего изображения, ставшего четким, но, тем не менее, так и продолжавшего мерцать по краям отблесками фиолетового цвета, предельно возможных объяснений.

- Что это значит? – спросил он.

- О, это бесспорно значит, что нам благосклонно даровали новую жизнь для всех…

Глаза командора быстро поменяли свой цвет с синего на черный. Люциус и раньше не знал, что это могло бы означать, теперь же ему было попросту наплевать. В мире теперь имели значение несколько иные вещи, чем раньше. Гордость и предубеждения давно потеряли какой-либо вразумительный смысл.

- Ты, как и прежде безумен, - высказал Люциус первое возникшее в его голове мнение.

На эту прямоту мысли транспространственный образ отреагировал полным безразличием. И это было странно. Конечно, много воды утекло с тех самых пор, когда их алчное противоборство на капитанском мостике достигло своего апогея. Многое произошло за это время. И бывшему капитану космолайнера «Столкновение» понадобилось переосмыслить многие ранее нерушимые жизненные позиции. Точнее ему пришлось пойти на это с единственно возможной и неоспоримой целью – чтобы выжить. И это изменило его. Все мечты и иллюзии остались в прошлом. Он стал новым человеком, новой личностью. Не хуже и не лучше. Просто другим. С другими качествами, мыслями, желаниями…

«Разве не могло то же самое произойти и с этим человеком?» - спрашивал себя теперь уже предводитель «отбросов».

«Наверное», - отвечал ему внутренний голос, - «А может и нет».

Люциус, переполненный всеми этими мыслями, слепо пытался отыскать где-то вокруг себя некие ответы или подсказки, которые смогли бы ему посулить какое-либо понимание происходящего. Однако он видел только странного гопника в позе лотоса, изучавшего желтую точку на стене, темный и пыльный каземат, мир, исполненный исключительно оранжевым цветом и странный бликующий образ, который он каким-то странным образом сумел выдернуть из «не понять откуда». Все это не давало ему повода надеяться на собственное благоразумие, и потому спустя малую толику безуспешных поисков взглядом по сторонам Люциус наконец-то осознал самое главное.

«Ты одинок в этой гребанной Вселенной», - сказал ему внутренний голос.

А смотрящий на него транспространственный образ геральдиера усмехнулся, будто прекрасно понимал его чувства и смеялся над ними. Но не потому, что был изрядно весел. Просто ничего другого ему не оставалось.

- Все это полное безумие! – в сердцах воскликнул Люциус.

- Тише, тише…

Это сказал ничего не помнящий и ничего не знающий гопник. Ему явно не понравились слишком громко произнесенные слова. Тем не менее, он даже не попытался оторвать свои глаза от пристального наблюдения за желтой точкой на стене из красного кирпича. Видимо это бестолковое занятие было для него крайне значимым и жизненонеобходимым, позволявшим откреститься от всего остального. А еще это позволяло ему иногда говорить требовательным и чуточку надменным голосом что-то типа:

- Вы мне мешаете…. Если уж вам так нравиться общаться с самим собой, то хотя бы ведите себя достойно и не беспокойте напрасно остальных…

- Простите, - виновато произнес Люциус, а потом вернул свои мысли и взгляды к тому, кого он так старательно выдернул черт знает откуда.

Транспространственное изображение по-прежнему являлось командором Микай Ло, однако теперь оно выглядело недовольным.

- Простите?! – возмутилось оно, словно с некоторых пор обладало безграничной властью.

- А что тут такого? – спросил Люциус.

- Простите?!

В какой-то мере эта неприкрытая спесь обидела Люциуса, но в большей – разозлила. И потому ему очень захотелось съездить по морде вконец зарвавшемуся геральдиеру. Однако у него не было никакой возможности на удовлетворение этого желания, ведь тот был всего лишь спроецированной из одного мира в другой тенью. А еще предводитель «отбросов» внезапно подумал: «А что если это не просто бахвальство?». И тогда он постарался унять гнетущее его негодование и попытался трезво взглянуть на обстоятельства, которые свели воедино различные детали различных мирозданий.

- Так что?

- Что?

- Зачем мы здесь?

Мерцающий образ покрылся легкой рябью зеленого и слегка задрожал. В этом случае Люциусу не понадобился излишек ума, чтобы догадаться, что именно так выглядит едкий транспространственный смешок. Он длился недолго, так что бывший капитан не успел на него прореагировать словесно или же разозлиться пуще прежнего, а потом, едва мелкая дрожь прекратилась, и образ командора снова стал чистым и блестящим, пришло время для настоящего разговора без бессмысленных ужимок и лирических отступлений.

- Наверное, было бы правильнее сказать «зачем ты здесь»? – сказал Микай Ло голосом с предостаточным количеством патетики.

Люциус же не стал с ним спорить, опасаясь, что разговор вновь уйдет не в те ворота, и они до пенсии будут переминаться с ноги на ногу в ожидании бесконечного падения истины со всемогущих небес.

- Как скажешь, - заявил он и приготовился слушать.

Только вот транспространственный образ вовсе не торопился выкладывать припасенные карты на стол, будто ему отчаянно нравилась эта новая роль эфемерного существа, и он собирался упиваться ею до потери пульса. Ах, да…. У него не было пульса…

- Все сложно…

Безусловно, каждому хотя бы раз приходилось слышать эту избитую фразу и, несомненно, ему приходилось также целиком и полностью отдавать себе отчет в том, что это куцее словосочетание не несет в себе никакого законченного смысла, кроме как попытки преувеличить нечто низменное и незаметное. Ну а в этом конкретном случае Люциус прекрасно понимал еще кое-что.

«Нет уж», - говорил он сам себе, - «Я - хозяин этого банкета».

Такой самоутверждающий подход незамедлительно сподвиг его на следующий поступок. Он заключался в небольшом усилии, еле заметном давлении мысли на объект.

«Совсем чуть-чуть», - предостерег Люциуса его внутренний голос, - «Постарайся обойтись без лишнего рвения».

«Ясно», - ответил ему Люциус и еще раз легонько сфокусировался на объекте.

Прием подействовал. Во всяком случае, что-то стало происходить и при взгляде со стороны творившееся очень походило на мигающую и готовую погаснуть лампочку.

- Нет!!! Не надо!!! – как ужаленный прокричал Микай Ло, правда, на самом деле из-за всего пресловутого мигания получилось нечто более похожее на «ни-и-ада».

И это был первый раз, когда Люциус почувствовал исходящие от командора страх и испуг, а не его излюбленные хвастовство и высокомерие.

«Достаточно», - подсказал внутренний голос, когда желаемый эффект был достигнут.

Послушав себя, Люциус прекратил мысленное давление на объект, которым являлся транспространственный образ его старого неприятеля, хотя внутри него что-то настойчиво свербело и категорично требовало покончить с назойливым ведением самым быстрым и беспощадным образом. Ну а затем он поспешил установить рамки дозволенного:

- Надеюсь, теперь ты уяснил, что между нами ничего не изменилось?

Едва перестав мигать, Микай Ло постарался достойно ответить.

- Как знать, - сказал он.

Понятное дело, что Люциус воспринял это как вызов. Но снова любые его действия предвосхитили философские рассуждения геральдиера. Слова текли из него бурной и живописно красивой рекой, сбивая на своем пути любые притязания на несогласие, иррациональность и инакомыслие.

- Иногда случаются неприятности, и это меняет всю Вселенную. Меняет нас. Меняет наше мировоззрение и от этого никуда не деться, даже если очень сильно захотеть. Конечно, все-таки можно попытаться сбежать, но разве можно убежать от самого себя? Это всего лишь очередная иллюзия. А иллюзии опасны. Они уничтожают миры, разрушают судьбы…. Это плохо, очень плохо. Но у нас есть шанс все исправить здесь и сейчас. Или же ты предпочитаешь остаться в этом прекрасном месте?..

Да, Микай Ло не оставил противнику ни единого шанса на сомнения. К тому же Люциус не имел ничего против розового цвета глаз, которые после резкой перемены окраски стали какими-то запредельно завораживающими и требующими безоговорочной капитуляции. Так что в конечном итоге предводителю «отбросов» уже не было чем крыть эту карту не в масть и тогда пришлось ему согласиться, что не стоит отказываться от чужой помощи, хотя она и ощущалась как запредельно сомнительная.

- Так что ты мне предлагаешь? – спросил Люциус, намереваясь изучить грядущую сделку со всевозможных сторон.

- Ничего особенного…

«Очередной подвох!» - категорично завопил внутренний голос.

Но Люциус не стал обращать на него внимание. Дело в том, что он уже морально решился пожертвовать некоторыми принципами и правилами ради более значимого результата.

«Если кому-то захочется меня обмануть – на здоровье», - таким было его вымученное решение, - «Главное убраться отсюда и быстрее».

- Скоро за тобой придут и попросят тебя об услуге, - продолжал Микай Ло.

- И что тогда?

- Ты должен согласиться.

В следующее мгновение в двери каземата заскрипел ключ. Люциус рефлекторно переместил взгляд с геральдиера на дверь. Это заняло мгновение, но по его истечению совершить обратное действие уже не удалось. Транспространственный образ исчез.

- Ах ты, собака…, - с досады прошипел Люциус.

Впрочем, слишком долго сожалеть о безвозвратно утерянном было бессмысленно, ведь еще через мгновение затянувшаяся возня с ключами закончилась и местами почерневшая и потрескавшаяся деревянная дверь, сообщающая каземат с внешним миром, наконец-то отворилась. Точнее распахнулась. Несомненно, Люциус ожидал, что вместе с этим событием произойдет чудеснейшее проникновение лучика света в дремучее царство его темницы. Но этого не случилось. За дверью было так же сумрачно, как и в самом каземате. Однако ни то, ни другое нисколечко не беспокоило безымянного гопника, который, как и прежде недвижимо всматривался в желтую точку на кирпичной стене.

«Ну и черт с тобой», - подумал Люциус.

Тем временем, словно издалека, послышалась чья-то тяжелая поступь.

«Они идут за тобой», - сказал внутренний голос.

Люциус хотел было от него отмахнуться, как от совсем уж оборзевшей мухи. Однако с очевидным всегда сложно спорить. Да и вообще чертов геральдиер заранее спрогнозировал появление гостей. Так что оставалось ждать и надеяться, что на этот раз прихвостни Инферно обойдутся без сюрпризов с электрошоком.

- Орать и не сеять, нуждаться в богах!..

Неизвестно что сподвигло Люциуса на внезапный порыв к песнопение, только вот он почему-то внезапно вспомнил старую походную песню, которую его и всех прочих заставляли учить в школе на курсе «истории становления Трансгалактического Синцития».

- И если огонь разметает нас всех, кому будет нужен подобный успех?!

Тюремщики появились где-то посередине пятой строчки, как раз когда что-то пелось про трупы, кровь и песок. Их было трое и надо сказать, что они выглядели гораздо солиднее, чем все те обитатели Миррариума, с которыми Люциус встречался раньше. Во-первых, их телосложению мог любой позавидовать и тут же застрелиться, а во-вторых, одевались они отнюдь не на барахолке. Их строгое обмундирование было сплошь черным, начиная от штиблетов цвета сажи до тщательно отполированных и лакированных шлемов на головах. Корпус тела от шеи до пояса защищали своеобразные латы, выполненные в утонченном и упрощенном варианте и имевшие силовые линии в нужных местах. Так же не была забыта локтевая защита и наколенники.

- Кто из вас инженер Оливье? – спросили они, приблизившись к арестантам все той же ранее упомянутой тяжелой поступью.

Правда, теперь к тяжелой поступи присоединилось тяжелое дыхание. Только вот им никто не ответил. Безымянный гопник был слишком увлечен желтой точкой на стене, чтобы разоряться на пустопорожние реплики, а Люциус неукротимо вспоминал старинные баллады планеты Терра Прайм. К сожалению, тюремщики не оценили вокального энтузиазма одного из заключенных. Нельзя сказать, что они были против песен. Более вероятно, что их совсем не беспокоило все то, что творилось в закрытом и полутемном помещении в их отсутствии. Однако если же им приходилось ненадолго заглянуть и навести шороху, они требовали уважения к себе и скороспелого повиновения указам свыше.

- Хватай его! – сказал один тюремщик другому.

«Наверное, они догадались», - подумал Люциус, делая паузу между куплетами, - «Что идиотов, пялящихся на стены, не называют инженерами».

Но слишком много думать ему не пришлось. Снова звякнула связка с ключами, отворилась решетчатая дверь камеры, после чего один из трех схватил предводителя «отбросов» за шиворот и вытащил его на проходную, предусмотрительно закрыв его рот ладонью и прервав тем самым непрерывную череду фееричных и архаичных гимнов.

- Му-му-му…, - попытался было сопротивляться Люциус, но безрезультатно.

Дальнейшие события были не особо затейливы. Схваченного арестанта волоком протащили к выходу из каземата, выставили прочь, а потом захлопнули и заперли за собой старую потрескавшуюся деревянную дверь, позволив тем самым безымянному гопнику и дальше любоваться желтой точкой на кирпичной стене. Вкусив горькие плоды подобного обращения, Люциус мысленно приготовился к худшему, то есть ко многим длинным коридорам, по которым его будут тащить, а он будет упираться. Однако оставив позади одну дверь, тюремщики вместе с арестантом тут же уперлись носом в стену.

«Какого?!..», - пытался понять Люциус, опасливо оглядывая стены бетонной коробки площадью два на два метра и еще одну тусклую лампочку под потолком.

- Стой и не дергайся, иначе огребешь! – сказал арестанту тот из тюремщиков, что держал его и затыкал ему рот.

Это было предупреждение, после которого тюремщик засучил рукав и обнажил тем самым крепившийся на запястье прибор. Он был точь-точь таким же, как у Инферно, а значит было не сложно догадаться, в чем его предназначение и что за дверь внезапно материализовалась перед их носом.

- Всем быть наготове, - потребовал обладатель прибора от всех остальных, и как только пурпурная обшивка позеленела, дернул дверную ручку на себя.

Открытая дверь обнажила зияющий фиолетовыми проблесками портал, сквозь который предстояло пройти четверым людям. Это немного испугало Люциуса, ведь он всегда недолюбливал узкие тесеракты. Однако он прекрасно понимал, что никто не собирается заботливо справляться о его желаниях. И тогда бывший предводитель «отбросов» подумал:

«Это был прекрасный день, но закончиться он ужасно».