Глава 17: Нет кренделей для обычных парней.

- Ну как?..

Люциус посмотрел вокруг. Он находился в каком-то странном полуподвальном помещении в окружении незнакомых людей. Все они выглядели весьма необычно, но судить о чем-то или о ком-то было рано, тем более что и сам Люциус полулежал-полусидел в какой-то не совсем естественной позе на бетонном полу, выкинув левую ногу вперед, а правую поджав под себя. Над головой назойливо мигали пришедшие в негодность лампы дневного света, но все же продолжали освещать загадочные лица незнакомцев.

- Так все в порядке? – раздался новый вопрос.

Однако Люциус все еще не был готов что-либо ответить. У него не было какой-либо там посттравматической амнезии или чего-то иного патологического и противоестественного, связанного с кратковременным помутнением рассудка. Он прекрасно помнил, что секунду назад, а может гораздо меньше этого нажал на рубильник. И вот теперь его окружают эти странные люди.

«Кто они?» - бродила безответная мысль по бескрайним горизонтам его внутреннего «я», но еще большим ужасающим вопросом все еще оставался: «Как я здесь оказался?».

Слава богу, что странные люди все же решили, что лучше начать с объяснений, а не с ничего не дающих и бессмысленных расспросов.

- Мы тебя ждали…

«Да неужели?» - мысленно подковырнул говорившего скопившийся осадок скепсиса.

Люциус присмотрелся к тем, кто его окружал. Их было девять или двенадцать. Для точных арифметических подсчетов у него не было ни сил, ни желания. Все то, что произошло за последние несколько часов, нещадно подорвали его физическое здоровье, но разум, тем не менее, был чист и безопасен. Так что именно он, а также чудесным образом обострившиеся сенсорные способности позволили ему быстренько, но вполне эффективно проанализировать всех присутствовавших. Одевались все эти странные типы почти наверняка на самой неприглядной барахолке. Одно сплошное рванье и старье с давнишними пятнами от чего-то непонятного и весомым слоем пыли поверх. Рожи их были в большинстве своем небритыми, побитыми или исцарапанными. И все же они выглядели довольно подтянутыми, собранными и совсем непохожими на местных бомжей или алкашей. Да и вряд ли бы бомжи могли бы шариться по окрестностям с автоматами через плечо.

- Мы – отбросы…

«Точно!» - еще раз подколол безудержный скепсис.

Только вот никакие мысленные издевки никак не могли помочь Люциусу разобраться в происходящем и поэтому он спросил:

- Что происходит?

Странные люди неторопливо переглянулись. В их неряшливой мимике мигом проявилась досада и некоторое разочарование, которые с явным рвением намекали, что все они настойчиво надеялись на нечто совершенно другое.

- Так ты не знаешь?

- О чем?

Возможно, Люциус и не стал бы как последний глупец отвечать вопросом на вопрос, но другого выбора ему не представилось. Незнакомцы вновь переглянулись, но на этот раз по их лицам пробежала тень загадочного предубеждения, от чего внутри у Люциуса неистово засвербело, словно он съел на завтрак целое гнездо гадюк. И надо сказать в это странное мгновение он ненароком пожалел, что все еще не находиться в логове космического зла. Впрочем, долго сожалеть не пришлось, так как незнакомцы все же перестали подмигивать друг дугу и выдали парочку более доступных реплик.

- Мы тебя ждали…

- Очень ждали…

«Час от часу не легче», - думал Люциус, но продолжал слушать.

- Это должно было случиться. Нас предупреждали. И вот мы оказались здесь в тот самый момент, когда произошел именно этот вброс…

Очередной странностью явилось то, что все эти чудные незнакомцы выдавали слова почти в унисон. Это совсем немного напрягало, а может даже и пугало, и потому Люциус попытался вырвать из толпы лицо предводителя. Задачка оказалась не из легких. Первостепенно конечно из-за того, что никто из них не претендовал на звание красавца, да и сами лица их были серьезно отретушированы копотью и грязью. Однако исключительно по повадкам и эмпатическим посылам он выделил человека, стоявшего немного поодаль, смотрящего на всех остальных отстраненным блуждающим взглядом и опиравшегося на что-то очень похожее на снайперскую винтовку. Точнее сказать было сложно, ведь Люциус плохо разбирался в устаревших образцах оружия, тем более что огнестрельное ему приходилось видеть до сих пор только на картинках академических учебников. Правда при всей своей архаичности это оружие было лаконичным дополнением к образу здоровенной детины с короткой толстой шеей и почти лишенным растительности черепом. Но это мелочи. Другое дело, что во взгляде этого персонажа было нечто особенное, едва уловимое путем старательной эмпатии.

«Возможно, ты и есть то, что мне нужно», - предположил Люциус и не ошибся. Он понял это, как только их глаза встретились и проникли друг в друга испытующим взглядом. «У нас много работы…. Слишком много…», - вот что непрерывно гуляло в голове предполагаемого предводителя, так что когда Люциусу удалось отыскать и вцепиться в эти эмпатические обрывки, ему тотчас немного полегчало, так как ему стало ясно, что его занесло не в логово безумцев или тех, кто страстно желает ему навредить. Просто все эти люди нуждались в помощи, и так уж вышло по чьему-то высшему решению, что именно ему придётся им помочь и решить их непреодолимые проблемы.

Здоровенный детина тоже кое-что осознал, пока Люциус копался в его эмоциональной ауре. И именно это заставило его сунуть винтовку за спину и выйти вперед с заднего плана. Едва это произошло, все прочие тотчас замолчали. Однако он не разродился градом тирад и продолжал изучать вновь прибывшего своим испытующим взглядом. Это длилось несколько минут и в конечном итоге стало старательно выводить из себя, но Люциус на худой конец предпочитал такое невразумительное общение, чем навсегда отпечатавшиеся в памяти кровавые ухмылки злобных взглядов.

«Бывало хуже. И намного», - слышался промеж извилин успокаивающий внутренний голос.

Однако есть время разбрасывать камни и есть время, когда камни попадают в цель. Так что, как и полагается этот странный обряд в конце концов себя исчерпал и здоровенный детина проявил свой словарный запас:

- Я – Шилов…

- Прекрасно, - отметил Люциус, - А я…

- Нет!..

Это прозвучало не так уж и громко, но крайне эмоционально, от чего сенсорные нейроны едва не взорвали мозг новоявленного эмпата. Кратковременная боль быстро исчезла, но злость только начинала нарастать. Сердце бешено колотилось, вся кровь прильнула к лицу, а вся армада мышц-сгибателей настойчиво требовала напрыгнуть на физически более сильного противника и отметелить его до полусмерти. Конечно, мысленно Люциус быстро осознал, что эта ослепляющая ярость всего лишь еще один побочный эффект от его новых способностей и что ему нужно постараться ее перебороть. Он попытался это сделать, задавая вопросы и выспрашивая объяснения:

- Зачем кричать?

Здоровенный детина, назвавшийся Шиловым, обладал неимоверной выдержкой или же Люциус всего на всего размяк в последнее время и потому ему казалось, что тот смотрит на него с каменным лицом и никак не реагирует. В любом случае новая порция молчания с противоположной стороны никак не помогала ему справиться с подступающей к горлу яростью, а только нагнетало ее приливы. В связи с чем можно только предполагать чем могло бы закончиться такое противоборство взглядов, если бы Шилов не заговорил в последнюю критическую секунду:

- Забудь, кем ты был до того, как попал в Миррариум. Здесь и сейчас тебя будут звать инженер Оливье…

«Ну, просто замечательно», - подумал Люциус, - «Хотя бы не Заливье».

Однако при всем при том, что новое прозвище было ему в диковину, его больше интересовали другие детали.

- Так вы говорите, что ждали меня?

- Да, - ответил Шилов, сопровождая реплику своей каменистой гримасой непоколебимости.

Конечно, Люциус страстно желал узнать и все прочее, но в этот момент то полуподвальное помещение, в котором все они находились, неслабо тряхнуло внезапным подземным толчком. Землетрясение длилось около пяти секунд, то есть совсем недолго, только вот чтобы его переждать большинству тех, кто именовал себя «отбросами» пришлось широко расставить ноги, дабы не повалиться на пол. Люциусу же было куда проще, ведь он и так уже то ли сидел, то ли лежал на полу. Падать ниже было некуда, и потому оставалось наблюдать за тем, как других терзают законы тяготения, а также считать количество ламп, которые перестали мигать под потолком, тем самым давая знать, что они официально потухли. Впрочем, как только тряска завершилась, желание разобраться в происходящем вернулось. И в связи с этим возник новый диалог:

- Какого черта?

Только вот желающих его продолжить не оказалось. Шилов же как и прежде с каменным лицом поправил винтовку за плечом, а потом сделал несколько шагов вперед и протянул руку помощи сидящему на полу.

- Нам пора, - сказал он, понимая, что вопросы неизбежны.

Люциус не зразу принял предложенное, попытался было пораскинуть мозгами, но, к сожалению его, обделили вагоном времени для подобных мероприятий, так что при всех контраргументах ему пришлось согласиться и, взявшись за чужую ладонь, подняться на ноги. Несомненно, для Люциуса было чудом то, что он вновь стоял на ногах, ведь в некие моменты ему казалось, что его прекрасная и знаменательная жизнь подходит к концу. Но вот он снова жив и здоров…

«Как же это несказанно замечательно продолжать дышать», - думал Люциус, бросая скользкие надменные взгляды на тех, кто в состоянии аутентичной обособленности неторопливо засуетился по направлению к выходу, - «Очень жаль, что они не испытывают доступного мне энтузиазма».

Параллельно этим мысленным самоизлияньям он украдкой оглядел себя насколько мог и увидев, что легка запылился, постарался мало-мальски отряхнуться. Правда, нужно сказать, что даже в грязном капитанском мундире Люциус выглядел королем среди прочих. Впрочем, на наведение красоты и блеска времени тоже не было заранее предусмотрено и прописано во всеобъемлющем жизненном регламенте. Об этом ему тотчас резво сообщил Шилов, ожидавший, что если он дал ценное указание, то за ним все должны следовать немедленно, беспрекословно и со скоростью света.

- Аллё!.. Бригада!.. Оливье!..

Странное сочетание слов, произнесенное в пугающей приказной интонации, на фоне всех остальных странностей уже не выглядело таким уж и странным, каким могло бы показаться в других обстоятельствах. К тому же помогла пресловутая эмпатия и Люциус догадался, что предводитель «отбросов» хочет, чтобы он более резво двигался в нужном направлении.

«Осел», - подумал Люциус, но все же пошел вслед за всеми мимо большого красно-желтого стендера с надписью кривоизвивающимися буквами «ВЫХОД. Спасибо, что встретили вброс вместе с нами». С другой стороны иных вариантов развития событий не предвиделось. И совсем не потому, что новоявленного инженера кто-то к чему-то принуждал. Просто даже при всем тягчайшем дефиците информации, который имел место здесь и сейчас, было совершенно ясно, что Люциуса занесло черт знает как, черт знает куда. Так что одному ему было бы более чем сложно разобраться во всем этом неожиданном жизненном сумбуре.

«Если вдруг так получилось, что судьба преподнесла на блюдечке когорту отменных чудиков с оружием в руках, то нет ничего постыдного в том, чтобы воспользоваться их услугами», - именно так для себя решил Люциус.

И это в свою очередь означало, что он морально готов смириться с загадочными «вбросами» и новой фишкой про «инженера Оливье», а также со всем тем, что будет ждать его за пределами полуподвального помещения.

- Держаться вместе! Идти осторожно! – командовал Шилов где-то впереди.

В полном соответствии занимаемой должности предводителя «отбросов» он пытался правильно скоординировать своих подчиненных для того, чтобы они смогли безопасно покинуть «помещение для ожидания вброса». Понятное дело, что когда Люциусу было сказано, что нужно куда-то идти, он думал, что все предельно просто. Так сказать, взял и пошел. На деле же все оказалось крайне запутанно и непонятно.

- Осторожнее на углу! – последовало еще одно предупреждение Шилова.

Люциус в этот момент как раз оставил позади благословляющий стендер и вошел в довольно широкий коридор, имевший высоту в два с половиной метра и ширину в три метра с мелочью. Но при всем при этом «отбросы» двигались вперед исключительно по одному.

«Странно», - подумал Люциус, но тут же сам себя осадил, - «А чего еще ты ожидал?».

Однако даже самоподстегивание не могло заставить его шагнуть вперед, преодолеть сосущий под ложечкой первобытный ужас…

«Ну что же ты?» - мысленно терзал его внутренний голос.

А между тем идущий впереди персонаж уже успел оторваться от него шагов на десять. А Люциус все медлил, медлил и медлил…

В конце концов позади него раздался на удивление подбадривающий возглас:

- Не дрейфь, дружище. Все не так уж и опасно. Просто иди по чужим следам.

Такая вроде бы малозначительная фраза чужого участия оказалась по-настоящему эффективной против парализующего страха. Впрочем, весь чрезвычайный пикус на самом деле был не в словах или оборотах речи, а в эмоциональном всплеске неподдельного желания, который и смог подчистую выжечь из внутренностей Люциуса все то, что мешало ему идти дальше. И как только это произошло, он мысленно прошептал «спасибо», шагнул вперед и лишь потом обернулся, чтобы воочию увидеть своего спасителя.

За спиной Люциус обнаружил невысокого коренастого мужчину лет под сорок в чугунной каске с маленькими фонариками по бокам и в круглых очках с толстыми линзами. Все прочее обмундирование мало чем отличало его от остальных «отбросов», но все это тотально затмевала широченная и крайне задорная улыбка, прыгавшая по границам его рта, из которого тотчас вырвалось что-то неизбежно философское.

- Вот видишь, все элементарно и просто

- Спасибо, - сказал Люциус.

На этот раз он произнес это громче и вслух, а затем благодарно протянул руку дружбы. И сразу же его собеседник стал выглядеть таким, будто благодаря этому чувственному жесту были затронуты самые глубинные фибры глубокозапрятанной души. Он явно не привык к подобным межличностным сентиментальностям, но к счастью не расплакался, а только стал еще шире улыбаться, и даже представился:

- Бен Ганн.

- Лю…, - хотел было ответить Люциус, но вовремя спохватился и сказал, - Инженер Оливье.

- Знаю…

Последнюю реплику новый знакомый произнес с тихим и загадочным привздохом, что, несомненно, слегка разозлило новоявленного инженера. Впрочем, злость быстро угасла под давлением рационального благоразумия, а также неугомонного любопытства. И если с первым все было предельно ясно, то второе зародилось как-то само по себе и теперь эфемерно витало в воздухе и неустанно вбрасывало в душевные жабры Люциуса, мигом прорастающие споры неуемной самоуверенности в том, что он нечто совершенно особенное в этом пока что совершенно непонятном месте. Так что в конечном итоге Люциус не стал допытывать нового знакомого на счет его тайных помыслов и предубеждений, да собственно никто и не позволил ему этого сделать.

- Не отставать! – раздался голос Шилова почти что издалека.

А это означало, что стоило бы поторопиться, для того, чтобы не отхватить пачку ненужных неприятностей и догнать остальных.

- Да-да,… Ну что?

Эдаким вполне уместным добавочным аргументом была фраза, произнесенная по-детски писклявым субъектом, который вместе с Люциусом и Беном Ганном оказался в хвосте цепочки «отбросов», растянувшейся по напичканному опасностями коридору.

«Еще один чудила», - мимоходом подумал Люциус и также мимоходом рассмотрел человека, который с неловкой авторитарностью вмешался в разговор. На вид ему было лет семнадцать, если не меньше, так что на фоне прочей брутальности он выглядел как-то не так. Ну а если в купе с этим приходилось учитывать длинные прямые волосы русого цвета, подстриженные под каре и лицо в меру сдобренное веснушками, то и вовсе моментально складывалось впечатление, что перед тобой предстал маленький принц.

- Это…, - Бен Ганн попытался было представить инженеру Оливье своего давнишнего приятеля, но был бесцеремонно прерван.

- Весельчак.

В свою очередь Люциус настоятельно решил для себя, что нет никакого смысла в том, чтобы пытаться узреть хоть какую-то логику в выборе имен среди «отбросов», а просто без какого-либо намека на удивления протянул парню руку и сказал:

- Инженер…

Впрочем, его тоже постигла участь быть прерванным на полуслове.

- Знаем, слышали, - сказал Весельчак, ехидно подтверждая свое имя задорной улыбкой.

Хотя надо сказать, что скалиться ему пришлось недолго.

- Не отставать!.., - раздался голос Шилова в почти еле слышном диапазоне.

И это, несомненно, заставило троих отставших от основной массы перестать глазеть друг на друга и ускориться в своих телодвижениях. Другое дело, что бежать рысцой там, где этого благоразумнее не делать, было бы крайне затруднительно, имея впереди себя такого неопытного и бестолкового в плане знания местных правил выживания соратника как Люциус. И потому его тотчас попросили отойти назад.

- Так будет лучше, - успокаивающе приободрил Бен Ганн и осторожно обошел стоящего посреди коридора и немного смутившегося инженера Оливье.

- И безопаснее, - поправил его Весельчак, сделав то же самое.

И как только это случилось, Люциус последовал вслед за ними точь-в-точь, как и было заранее оговорено, то есть исключительно по следам впереди идущих. Правда, минуты через три ему стало скучно прыгать с кочки на кочку и экзальтированно следить за тем как по стенам скользит свет от фонариков на каске Бена Ганна, так что в конце концов он не удержался и спросил:

- А что будет, если не соблюдать осторожность?

- Лучше тебе не знать, - ответил ему Бен Ганн.

При этом интонация его голоса не проявила никаких чувств, словно ответчик заранее был готов к тому, что новичок спросит нечто подобное. А может просто этого чудаковатого ветерана уже слишком часто спрашивали одно и то же, так что он понемногу привык и поостыл к проявлениям чужой непросвещенности. И это обстоятельство заставило Люциуса сделать небольшую паузу для того, чтобы понять стоит ли продолжать расспросы или же разумнее немного помолчать. Безусловно, он скорее всего склонился бы в сторону тишины, если бы ему не приходилось вновь и вновь смотреть на кочки под ногами, на скользящий по стенам свет фонариков, на тут и там валявшиеся лишенные плоти скелеты грызунов, на капающую с потолка жидкость, которая при падении на пол начинала шипеть и пениться, на что-то еще, чего Люциус не видел обычным зрением, но о чем неотвратимо догадывался и о чем с предельной тщательностью старался не думать…. Однако оно все равно оседало где-то в подсознании и порождало тем самым гнетущие ощущение беспокойства. Так что спустя минуту или две он все-таки спросил:

- И все же?

Бен Ганн не ответил и молча продолжал идти вперед, не переставая отбрасывать свет на искусанные временем стены, словно это было куда важнее. Или же для него было важнее просто промолчать? И Люциусу было несложно почувствовать ту алчущую пустоту, с которой приходилось жить этому чудаковатому простаку в каске с фонарями и круглых очках с толстыми стеклами. Что ее породило? Об этом Бен Ганн вряд ли бы кому рассказал. Но что точно знал и понимал Люциус так это то, что скорее всего в его жизни было слишком много потерь, связанных с теми, кто не соблюдал негласных правил. И для всех их хождение по таким или другим коридорам закончилось чем-то плохим, а может даже ужасно-ужасным. Так что теперь, когда Люциусу вздумалось задать очередной глупый вопрос, ему проще промолчать, чтобы не думать и не вспоминать.

- Еще успеется, - обнадежил надоедливого любителя неуместных вопросов частенько улыбающийся Весельчак.

«Возможно», - подумал Люциус, - «Но как ты выжил здесь со своим жизненным подходом?»

Прошло еще не менее десяти минут, прежде чем в конце тоннеля замаячил долгожданный свет, и тогда им уже стало гораздо веселее прыгать с кочки на кочку. Да и вообще, как только они выбрались наружу настроение резко пошло вверх, даже несмотря на то, что оранжевое небо было для Люциуса в диковину.

«Отнюдь», - подумал он, но это ничего не значило. Просто вырвалось, как и то следующее, что он не смог в себе сдержать и произнес вслух:

- И где это мы?

Безусловно, ему следовало быть более сдержанным и крайне осторожным. Однако когда Люциус увидел вокруг себя однотонный оранжевый мир, ему стало не до преамбул. Так что он немного потоптался на точно таком же оранжевом, как и небо, песке, а потом вновь стал требовать ответы:

- Что за черт?

Тем временем Шилов, которого, судя по всему, нисколечко не заботил тот факт, что трое заплутавших и отставших от общей массы целых пятнадцать минут занимались черт знает чем, совершенно потерянным взглядом окинул царящую вокруг бескрайнюю единообразную оранжевость и сказал:

- А Бог его знает…

- Если бы…, - критически заметил кто-то из толпы.

Это был странно ухмыляющийся тип с небрежно подстриженной челкой иссиня-чёрных волос, которая в связи с этим неугомонно торчала вверх. Среди прочих особо значимых примет также можно было выделить большой сгорбленный нос, стянутое худощавое лицо и выступающий крюком подбородок. Его можно было назвать высоким, худым, жилистым, но все это уходило на второй план, как только у вас возникала безрассудная идея сформировать у себя в голове собирательный образ этого человека. И тогда у вас неотвратимо получалась бегающая и прыгающая гримаса злого смеха, имевшая странную привычку от нечего делать и шутя передергивать затвор своей до блеска вылизанной винтовки.

- Если бы…, - повторил он для пущей уверенности, что его точно заметили.

И это сработало, так как его тотчас попросили заткнуться.

- Да хватит уже, Немус…

Поглощенный аутентичной медитацией Шилов не смог позволить себе уделить большее внимание на сдобренные циничной усмешкой замечания, ведь в тот скрупулезный момент для него было крайне жизненно необходимо продолжать упоительно наслаждаться завораживающим видом всепроникающей оранжевости вокруг себя. Лишь час спустя, когда ему все же надоело мотать головой из стороны в сторону и что-то тихо бормотать себе под нос, он как-то отрешенно махнул рукой в одну из сторон света, намереваясь тем самым сказать, что странствующей группе «отбросов» необходимо выдвигаться в указанном направлении. И как только это событие произошло, все разом сорвались с места и побрели к одному из краев горизонта, мысленно предполагая, что там всех их ждет нечто важное, ради чего все-таки стоит жить, а возможно и умереть.

По прошествии сорока минут пути так и не стало ясно, чем отличается север от юга, а запад от востока, как собственно и зачем кому-то вздумалось переться через дюны, утопая в них едва ли не по колено, задыхаясь от недостатка кислорода посреди безжизненной пустыни и не видя вокруг ничего, кроме бесконечных песков и изредка встречающихся растений, высохших вечность назад. Да, идти вперед было очень сложно. Но еще сложнее давалось понимание поставленных впереди задач. Конечно, с первого взгляда все вроде бы выглядело предельно просто – шагай да шагай. Однако же на самом деле было совершенно непонятно куда и зачем. А это в свою очередь тревожило, беспокоило, заставляло сомневаться в каждом шаге, так что в конце концов Люциусу пришлось вновь забыть про сдержанность и спросить у идущего впереди Бена Ганна:

- Куда мы идем?

Сложно сказать имело ли место инерционным движением или же Бен Ганн попросту потратил некоторое время на то, чтобы выискать ответ в закромах памяти, но ответ Люциус получил только шагов через десять, да и то это скорее был не ответ, а упрек. Именно его он прочитал на лице Бена Ганна, когда тот все же соизволил остановиться и обернуться.

«Да уж», - заявил внутренний голос.

Впрочем, такие глупости не могли остановить бывшего капитана космолайнера и потому он с еще большей настойчивостью спросил:

- Куда?

Странно, но на этот раз ответ дался слишком легко.

- В Последний город.

Несмотря на то, что все они уже давным-давно покинули полуподвальное помещение для ожидания вброса, фонарики на каске Бена Ганна продолжали гореть ярким светом, хотя и не было никакой необходимости что-либо дополнительно освещать. Естественно любой другой мог списать такую неряшливость на придурковатость, но Люциус мог чувствовать и он сразу же почуял нечто особенное – страх и радость вперемешку с волнением. Такой едва ли вообразимый букет смешений встречался ему впервой и потому неудивительно, что он тут же спросил:

- Что это значит?

- Ничего особенного.

«Да нет же», - хотел было сказать Люциус, но не успел.

- Привал! – возвестил идущий впереди всех Шилов.

Все сразу же немного расслабились и стали неторопливо кучковаться. Люциус переглянулся с Беном Ганном, и они оба бессловесно порешали, что сейчас не время для игры в вопросы и ответы, особенно когда увидели начавшуюся на привале пирушку.

«Позже. Намного-намного позже», - вот что они незамедлительно сообщили друг другу путем подмигивания и поспешили присоединиться ко всем остальным, успевшим устроиться рядом с одним из высохших кустов неизвестного растения.

Кто-то из них достал фляжку с водой, кто-то по-быстрому разрывал пакет с сухим пайком и делился с тем, кто сидел рядом. Другие же посчитали, что их руки недостаточно устали по сравнению с ногами и тотчас виртуозно продемонстрировали жим лежа. Люциус предпочел быть среди тех, кто захотел утолить жажду и голод. Для него это было в новинку, ведь он всю предшествующую жизнь был практически аристократом и никогда и ни в чем себе не отказывал. Теперь же какие-то чрезвычайно черствые и безвкусные сухари, пападая в его желудок превращались в самое экзотическое снадобье неимоверно высоких кулинарных характеристик. Что уж тут говорить об отдающей хлоркой воде из фляжки? Она теперь стала вкуснее любого нектара.

К счастью, некоторые из «отбросов» заранее позаботились и о развлечениях. В связи с чем, когда в животах уже что-то было, один из них достал из рюкзака старый потрепанный радиоприемник и попытался поймать что-то достойное. К сожалению единственным, что вещалось без рвущих барабанные перепонки помех было:

- Грядет Апокалипсис! Слушайте радиоволну Ю-Ю и внемлите Гласу Божию! Покайтесь в грехах своих и зашлите баблище в наш праведный оркестр…

Слишком долго слушать такие прокламации было невозможно, так что пришлось засунуть приемник обратно в рюкзак и предоставить слово одному из тех, кто всегда имел в запасе хорошую поучительную историю.

- Вот как-то ночью захотелось мне выпить дидра. Терпел я - сколько мог, а потом понял, что не усну без него родимого, и решил действовать. Втихую, знаете ли, пробрался в бар через форточку. Бармен, наверное, случайно забыл закрыть или специально оставил, чтоб проветривалось. Впрочем, неважно. Главное, знаете ли, ползу я тихо-тихо мимо стойки, чтобы бармена не разбудить, а тут как начнет прямо у меня под носом все греметь и трястись. «Ну, беда», - думаю, - «Неужто вброс нарисовался…». А нет. Оказалось, что это мелкий крокодайл залез в мусорный бочонок и рыскал там объедки…

- Ха-ха-ха, - понеслось ото всех скопом.

История «отбросам» явно пришлась по вкусу, хотя Люциус больше половины не понял. Зато ближе к концу он заметил, что Шилов стоит в стороне от всех и неторопливо потягивает курительную трубку, как и прежде мечтательно бросая туманный взгляд то в сторону горизонта, то в сторону неизменно оранжевого неба. И так как его все еще терзало неудовлетворенное любопытство, он поспешил незаметно улизнуть от Бена Ганна и Весельчака и составить компанию тому, кто гарантированно знал гораздо больше ответов.

- Что это еще за Последний город?

Безусловно, при всем назойливом и надоедливо-вопросительном поведении Люциуса Шилов был просто обязан разозлиться. Однако он был по-прежнему спокоен и со своеобразной романтичностью отвлечен, так что при взгляде на этого человека и при изучении его поведения, жестикуляции и поступков возникало стойкое ощущение, что его внутреннее содержание совсем не соответствует его брутальной внешности. Но еще больше удивляли произносимые им слова, который имели приторный оттенок самопогружения в доведенный до предела экзистенциализм:

- Последний.

И понятное дело, что Люциус никак не мог знать, как нужно реагировать или понимать нечто подобное. Впрочем, он не стал все усложнять и решил, что благоразумнее всего продолжать диалог исключительно по творчески-беспечному наитию. И это выглядело примерно как:

- Но почему?

И тут Шилову пришлось оторвать глаза от оранжевого горизонта, а после чисто и открыто посмотреть на алчущего знаний собеседника.

- Потому что последний, - сказал он, старательно пытаясь утаить в голосе практически неразличимую дрожь, - Особенно для нас.

Дальнейшие расспросы были бесполезны. Понять это можно было и без сверхспособностей. Да и вообще разговор в целом уже никак не клеился и не лез ни в какие ворота, словно их обоих дистанцировало нечто невидимое и непостижимое, о чем предводитель «отбросов» не мог, но в большей степени не хотел говорить.

«Топ!», - сказал я сам себе и перерезал провода», - на этот раз внутренний голос выдал какой-то несусветный бред, но Люциус сумел уловить основную идею реплики и потому молча и без каких-либо реверансов оставил Шилова наедине с самим собой. Через несколько шагов, он правда не смог не обернуться и тогда увидел, как тот раскуривает свежезабитую трубку и пристально смотрит в оранжевую даль.

«Странно», - подумал Люциус и пошел дальше.

Еще немного и он вновь присоединился к дружной компании, что разгульно расположилась под высохшим кустом. И казалось, что временного отсутствия инженера Оливье никто не заметил. Да и как это собственно можно было сделать, когда в ходу было очередная свежеиспечённая байка про космических гопников:

- Короче, - Люциус пока что не особо разбирался в новых и почти незнакомых лицах, но судя по всему, все истории выдавал один и тот же персонаж, - Вот как-то заскочил отряд космических гопников на базу П.С.К.О.В. (Подразделение Самых Кровожадных и Опасных Вурдалаков). Ходят они, значит, ходят, а никого и нет. Ну, через час только задумались и сообразили, что что-то не так. Позвонили на радио к Ю-Ю и попросили: «Мол, вознесите, пожалуйста, молитвы к всемилостивому ВБ. Пусть простит нам наши прегрешения и укажет путь, где запрятались проклятые псковичи. А тот послушал, послушал и говорит: «Да вы о чем вообще? Это ж вы и есть псковичи. Давеча попали вы под вброс, так вам память и отшибло напрочь…

Конечно, Люциус, как и в прошлый раз, мало что понял, но все же постарался поддержать всеобщее веселье и выдавил из себя несколько за уши притянутых смешков. К счастью, долго изображать из себя хохотушку ему не довелось, потому как вскоре раздался громкий приказной возглас Шилова:

- Конец привала! Выдвигаемся!

- Че-е-е-ерт! – потягиваясь произнес Весельчак, который вместе со своими веснушками предпочел бы еще повалять на песке, а не вновь тащиться через дюны.

- Не гундеть, - потребовал от него Бен Ганн, который с трудом взваливал себе на спину огромный рюкзак со снаряжением.

Его спина явно требовала гораздо более длительного отдыха и более щадящего режима, но этот перец был с характером и потому не жаловался и даже не кряхтел. То же самое можно было сказать и про всех остальных. Все они молча и без каких-либо упреков собрали все свои скромные пожитки, выстроились нестройной колонной и двинулись вперед, то есть туда, куда вел их Шилов. И нельзя не заметить, что в этой ситуации Люциус имел некоторое преимущество. У него не было не оружия, ни рукзака, ни чего- то еще, что приходилось бы нести или тащить на себе. Так что Люциус мог и вовсе не напрягаться, а просто неторопливо вышагивать и глазеть по сторонам. Именно этим он собственно и занимался следующие три часа, в течение которых «отбросы» пытались перемахнуть через огромный песчаный холм. Когда же они все-таки оказались на его труднодостижимой вершине, то им явилась чарующая картина разительных отличий.

- Вот это да! – воскликнул Люциус, и это отражало все его внезапно всхлынувшие эмоции.

И, несомненно, такое поведение было простительно и даже обосновано, ведь внизу по другую сторону песчаного холма раскинулась огромная изумрудная долина с живой зеленой травой, могучими лиственными деревьями, бьющими высоко в небо фонтанами прохладной и пресной воды, поющими и прыгающим птичками и сверчками.

- Вот это совсем другое дело, - сказал он, немного охладев после первых впечатлений и более рационально взглянув на то, что неожиданно явилось его взору.

Впрочем, ему не позволили салютовать слишком долго. Через секунду рука Бена Ганна легла ему на плечо, а его вкрадчивый голос посоветовал:

- Не торопись с выводами.

- То есть? – спросил озадаченный Люциус.

- Это Мерцающие камыши.

Получить более подробную информацию на злободневную тематику как всегда не вышло. Вместо этого были выданы ценные приказания предводителя Шилова, который с молниеносной скоростью выхватил из-за спины свою снайперскую винтовку и нацелил ее на ближайшие кусты.

- Всем приготовиться!

«К чему?» - мысленно задался вполне закономерным вопросом Люциус, однако ответить в данный момент было некому.

Все занимались тем, что проверяли целостность обойм в своих автоматах и доставали из рюкзаков заранее припасенные гранатки. Несомненно, это крайне настораживало Люциуса, который не имел ни того, ни другого. Впрочем, еще больше настораживал непреодолимый вопрос, чего это все так переполошились. По его мнению, наоборот нужно было радоваться и визжать от счастья, так как пропала необходимость ковылять по бесконечным пескам, и теперь запросто можно было пробежаться по высокой траве. Только вот все остальные думали иначе и потому старательно передергивали затворы. И это пугало…

- Что происходит? - просил Люциус, обратившись к Бену Ганну, который как раз старательно пытался засунуть разрывной снаряд в имевшийся у него подствольник.

- Ничего хорошего, - ответил тот и продолжил свое занятие.

Из-за этого у Люциуса сложилось впечатление, что он на неопределенный промежуток времени предоставлен самому себе. Правда, тут же ему в руку кто-то старательно сунул гранату. Это был Весельчак.

- Возьми, - сказал он и отошел в сторону, чтобы что-то еще откопать у себя в рюкзаке.

Люциус же в свою очередь посмотрел на гранату, повертел ее из стороны в сторону и так как он не имел ни понятия, ни инструкций об алгоритме использования этого доисторического оружия то вполне логично поинтересовался:

- И что мне с этим делать?

- Дергай за кольцо и бросай куда захочешь.

Ответ был дан тем, кого насколько смог запомнить Люциус звали Немус. В отличие от преобладающего большинства он не обзавелся угрожающего вида автоматом или винтовкой, а ограничил себя выбором неброского пистолета с бронебойными пулями. Такой же висел на стене в доме прадедушки Люциуса рядом с именной грамотой за захват вражеского шпиона. Кажется, прадеда наградили за то, что случилось в эпоху Каргелирейских войн, но точнее вспомнить Люциус не мог, так как мало вникал в рассказы взрослых будучи маленьким ребенком. Кроме того, этот самый Немус отличался от других не только выбором оружия, но и поведением в целом. Так если прочие уже успели подготовиться к бою и теперь сосредоточенно целились в кусты, то он весьма расхлябанно прохаживался по холму и время от времени экзальтированно поглядывал в бинокль, словно вот-вот должен был начаться долгожданный спектакль, а не нечто пугающее и страшное. А еще Немус ради красного словца периодически выдавал скользкие фразы как, например:

- Не робей.

- Но зачем? – спросил по-прежнему озадаченный Люциус.

- Скоро узнаешь.

Тем временем Шилов отбросил свою вычурную экзальтированность и заговорил как вполне нормальный человек:

- Какие ставки, ребята?!

И тотчас со всех сторон посыпались развеселые предположения:

- Граундверы!

- Баральки!

- Гундорсы!

Для Люциуса уже стало нормой то, что происходящее вокруг слишком незнакомо и противоестественно для того, чтобы быть достаточно понятным его совершенно по-другому взращенной натуре. В связи с чем ему только и оставалось, что внимательно слушать и периодически делать пометки в умозрительном блокноте. Ну а будучи достаточно прозорливым, он все же догадался, что тематикой споров и предметом организованного на скорую руку аукциона является нечто или некто, что или кто просто обязаны поджидать их в этом прекрасной райском уголке благоухающей зеленью жизни с целью сделать с ними нечто плохое и нехорошее. Впрочем, таинственная природа притаившегося зла нисколько не пугала собой тех, кто считал себя «отбросами» и потому они раз за разом выдавали самые несуразные предположения:

- Ю-Ю!

- ВБ!

- Вряд ли, - Шилов отмел разом все высказанные предположения и стал рассуждать вслух, - В прошлый раз из кустов полезло полчище зомбарей, в предыдущий – трехметровые крокодайлы. Не думаю, что в этот раз Мерцающие камыши удивят нас чем-то из ряда вон, хотя впрочем, всегда есть вероятность…

- Да ладно уже вам молоть чушь языками. Давно пора разобраться с этой нечестью.

Это негативно выстроенное требование поступило от как обычно вечно недовольного Немуса, которому, по-видимому, уже порядком поднадоело зыркать в бинокль и очень хотелось разрядить парочку обойм в первого попавшегося врага.

- И впрямь, - немного растерянно отметил Шилов и, сделав шаг вперед, то есть вниз в сторону зеленого оазиса, выдал некую казуистическую мантру, - Пора – не пора, идем со двора, - но прочитав ее, тут же остановился, словно внезапно вспомнив нечто важное и крайне необходимое заявил, - Бен Ганн и Весельчак остаются прикрывать тыл. Все остальные идут за мной с предельной осторожностью. Шутки шутками, но миссия превыше всего. А ты…, - здесь предводитель «отбросов» обратился непосредственно к Люциусу, - Ты останешься с Беном. Он отвечает за тебя головой. Мы слишком долго тебя искали, чтобы какой-то глупый крокодайл оприходовал бы тебя на завтрак. Понял?

- Да-да, - спешно ответил Люциус.

- И ждите нашего сигнала, - добавил Шилов.

Конечно, на самом деле Люциус понятия не имел, в чем состоит необоснованная, но сокровенная важность его присутствия в этом совершенно чуждом и непонятном мире и тем более никак не мог взять в толк, почему это ему так необходимо отсиживаться на заднем плане, когда все остальные лезут в гущу событий. Однако понимая, что в данной ситуации предпочтительней принять предложенные правила игры, а не брыкаться в поисках своей правды, он предпочел согласиться с неоднозначным решением Шилова и, скучковавшись с Беном Ганном и Весельчаком, стал провожать взглядом тех, кто, неторопливо спускаясь по склону холма, неотвратимо приближался к Мерцающим камышам.

Спустя пять или семь минут весь передовой отряд «отбросов» затерялся в кромешной зелени оазиса и тогда Бен Ганн, крепко сжимая в руках свой любимый до предела прокаченный автомат с подствольником, выдал ключевую фразу:

- Ну, сейчас начнется, - и направил ствол на кусты.

Однако никаких выстрелов, взрывов или хотя бы криков не последовало. Кругом было по-прежнему тихо и ничто не предвещало каких-либо изменений в сторону шума и гама.

- Что за черт? – озадачился Бен Ганн по прошествии часа или около того.

Однако никто не мог дать ему долгожданных объяснений. Весельчак и Люциус, так же как и он, негодующим взором пытались разглядеть хоть что-то среди кустов, но за все это время им не удалось приметить даже тень, не говоря уже о каких-то там сигналах. К тому же если раньше из-за кустов раздавались неистовые трели птиц и сверчков, то теперь воцарилась абсолютная почти гробовая тишина. И это пугало.

- Что-то точно не так, - предположил Весельчак.

- А мы думали все просто превосходно, - съязвил Люциус.

И пока они очень живо пререкались между собой, случилось нечто в конец странное.

- Какого черта?! – воскликнул Бен Ганн, будто увидел живое воплощение ВБ.

Но на самом деле случилось нечто другое.

- Этого не может быть, - прошептал Весельчак, не веря своим глазам.

- Но это действительно так, - подметил Люциус.

Конечно же, в большей степени их озадачило совсем не бесследное исчезновение зеленеющего оазиса, ведь в пределах Миррариума случались чудеса и похуже, о чем и Бен Ганн, и Весельчак знали не понаслышке. Ну а Люциус в свою очередь после достаточно долгих и нудных странствий по пескам стал вполне восприимчив к любой новизне происходящего. Другое дело, что вместе с оазисом в никуда отправились и все прочие участники команды «отбросов», включая незабвенного предводителя Шилова. А это обстоятельство не то чтобы выставляло массу вопросов, но буквально и безоговорочно ставило в тупик.

- И что теперь делать? – пораженный таким поворотом событий прошептал Весельчак.

При этом лицо его стало красным, почти как помидор, из-за чего ранее прикольные веснушки стали выглядеть как паразитирующий грибок, прилипший к отборной сортовой культуре. Да и все его русые локоны стали как-то излишне взлохмачены и выглядели слипшимися из-за проступившего на лбу пота. Короче вся его юношеская красота мигом куда-то подевалась. Правда, никому до этого не было дела.

- Нет! – завопил Бен Ганн и рванул к подножию холма.

По пути он спотыкался, падал, поднимался, снова падал, катился…

Это было жалкое зрелище. Но именно его пришлось наблюдать Люциусу и Весельчаку в течение тех самых четырех минут, которые понадобились их разгневанному приятелю для того, чтобы добраться до места расположения исчезнувшего оазиса и в катотоническом безумии начать молотить прикладом по земле.

- Нет! – продолжал он кричать при этом.

Выждав совсем немного, Люциус и Весельчак повели себя более сдержанно и просто на просто начали медленный спуск. Естественно им понадобилось побольше времени, чем резвому Бену Ганну, чтобы в итоге оказать на месте трагедии. Но это было даже к лучшему, так как тот к моменту их прибытия успел в конец измочалить приклад о непоколебимую земную твердь и тем самым немного успокоиться и прийти в себя.

- И что теперь? – спросил Весельчак, предполагая, что Бен Ганн уже достаточно вменяем, чтобы принимать трезвые и продуманные решения.

- Не знаю…

Его взгляд был немного растерянным с печатью некоторого сожаления о том, что он в порыве гнева и досады не смог себя сдержать и раздолбал свой любимый автомат.

- Какое жестокое разочарование, - безутешно сорвалось с его искривленных неисчерпаемой душевной болью губ.

- И все же?..

Вступая в диалог, Весельчак успел покончить с неприглядной стадией раскрасневшегося помидора и теперь даже наоборот стал излишне бледным, что, несомненно, говорило о его бескомпромиссной готовности поменять минусы на плюсы. С пропажей товарищей жизнь для него не закончилась, но он отчаянно хотел знать, как дальше жить и зачем. Вот почему ему не надоедало спрашивать одно и то же:

- Что же мы будем делать дальше?

- Ничего, - отвечал Бен Ганн.

Ему было проще. С грузом тяжелого жизненного опыта он смотрел иначе на жизнь и все прочее, чем наивный и пугливый юнец Весельчак. Наверное, именно поэтому Шилов и ценил его по-особому и с позитивным пристрастием относился к нему как к личности. Но вот Шилова не стало. А вместе с ним исчез и какой-либо смысл в том, чтобы идти в Последний город и рисковать собой ради чужих надуманных идеалов.

«Может сейчас самое время, чтобы развернуться, сделать шаг назад и еще немного полежать на диване», - думал Бен Ганн, - «Ведь завтра может не представиться такой счастливой возможности. Ведь завтра Они могут прийти и постучать в мою дверь. И мне придется открыть им…».

Но кто-то другой считал, что нужно поступить иначе. Им был бывший капитан Люциус Сфер, который сказал то, о чем пришлось задуматься:

- Хватит.

Две пары удивленных глаз смотрели на него, словно на очередное чудо.

- Хватит, - повторил Люциус все с тем же рвением и эмоциональным акцентом, который требовал немедленной моральной и физической мобилизации, - Лично я не знаю, зачем я здесь и почему, но это не значит, что мне плевать на здесь происходящее. Ваш лидер хотел, чтобы мы добрались в этот ваш чертов Последний город. Так в чем проблема? Идемте! Вперед и с песней.

И понятное дело, что подобный призыв не обошелся без явных пререканий.

- Зачем? – спросил Бен Ганн, не желая отбросить покорившую его апатию.

Впрочем, Люциусу не понадобилось ковыряться в мозгах в поисках ответа. Его вместо него придумал Весельчак, который, наверное, только и мечтал, чтобы ему вновь задали вектор движения к великой цели.

- Ну, раньше же была причина? – сказал он, - Вряд ли она куда-то исчезла.

Услышав это, Бен Ганн печально посмотрел сначала на одного, потом на второго, в очередной раз ностальгически вспомнил свой жизненный опыт, тяжело вздохнул и все-таки принял решение:

- Черт с вами, - и поднял с земли разбитое оружие.

Однако категорически принятое решение о том, что путь все же будет продолжен, совсем не означало, что все тут же мигом ломануться вперед наперегонки друг с другом. Важно было понять куда идти, а в отсутствии всезнающего предводителя Шилова это представлялось затруднительным и даже невозможным. Впрочем, и тут Люциус не стал расхолаживаться.

- Дайте-ка мне бинокль?

- Зачем? – поинтересовался Бен Ганн, который пока не привык, что новичок перехватил бразды руководства в свои руки.

- Хочу осмотреть, - ответил Люциус без задней мысли.

И когда бинокль, наконец, был передан ему в руки, он сделал именно то, что и обещал, то есть стал изучать окрестности через призму увеличения. Только вот ничего интересного по всей округе ему так и не удалось высмотреть. Лишь одна и та же оранжевая бесконечность являлась его ищущему взору. Бесконечное оранжевое небо, бесконечные оранжевые пески…

- Так сами вы не знаете дороги? – спросил Люциус, не отрываясь от бинокля.

- Нет, - ответил Бен Ганн, будучи старшим из оставшихся членов группировки «отбросы».

- Жалко.

- Не то слово…

Только вот от сожалений ничего не менялось, и вопрос о выборе маршрута продолжал оставаться открытым. Но никто из троих странников не намеревался вечно стоять посреди пустыни, так что Люциусу пришлось взять всю ответственность на себя и предложить:

- Пойдемте прямо.

- Прямо?

Предложенный вариант развития событий вызвал определенные сомнения среди слушателей, но с другой стороны, чем подобная диспозиция была хуже всех остальных? К тому же если что про запас оставалась возможность провести работу над ошибками:

- Может, кого встретим, спросим и скорректируем…

Люциус ждал появления признаков одобрения в глазах братьев по несчастью, но те медлили. По большей части это было связано с тем, что они не привыкли сами принимать решения, а зачастую беспрекословно исполняли указания сверху. Теперь же им самим предстояло научиться отвечать за выбранный путь, а это было непостижимо сложно. И все же они собрались с силами и сказали:

- Хорошо.

- Прекрасно! – ответил Люциус.

Полученный вотум доверия слегка окрылил его, так что он едва ли не побежал вперед всех по выбранному пути, однако споткнулся обо что-то и совершенно неожиданно упал.

«Какого лешего?», - подумал Люциус, выплевывая попавший в рот песок. Ему совсем не понравился такой поворот событий после долгожданного, но скоротечного триумфа. Впрочем, долго разлеживаться он не собирался. Как ни как теперь ему приписывались лидерские позиции, и было бы негоже нереально опростоволоситься в первые же минуты своего пребывания на умозрительном Олимпе. Так что он поспешил вскочить на ноги и тщательно осмотреться в поисках подлого врага, который нежданно-негаданно уложил его носом в землю.

- Вот, - подсказал ему Весельчак, указывая маленький едва заметный черный бугорок, выступающий из толщи песка.

С чужой помощью враг был опознан гораздо быстрее. И в этот момент долгожданной визуализации Люциус разозлился еще больше, чем когда его рот внезапно оказался набитым песком. И потому он со всей дури пнул ногой по ненавистному из земли торчащему черному бугорку, намереваясь тем самым раздолбать его, растоптать, уничтожить, стереть из памяти, чтобы таким образом взять сиюминутный реванш и навсегда забыть о краткосрочном позоре. Но на деле получилось совсем не то, о чем самозабвенно загадывал Люциус. Понятное дело, он предполагал, что в качестве неприятеля судьба послала ему кусок более плотного, чем песок грунта или на худой конец какой-нибудь завалявшийся кусок арматуры. Однако когда его ботинок с размаху уткнулся в черный бугорок, нога почуяла нечто упругое и податливое, что в свою очередь никак не укладывалось ни в одно из вышеупомянутых предположений.

- Не понял, - озадаченно прошептал Люциус и, присев на корточки начал разгребать песок вокруг черного бугорка.

- Что происходит?

- Че такое?

Сконфуженные «отбросы» потеряли логическую нить происходящего и потому страстно желали от Люциуса объяснений того, зачем тот начал никому ненужные раскопки. Естественно, он не только слышал, но и их негодование, только вот не считал нужным отвечать или объяснять что-либо, так как был слишком увлечен своими догадками и внезапными озарениями. К тому же через пару секунд его догадки подтвердились, и на суд всеобщего обозрения предстал чей-то огромный кирзовый сапог.

- Кто-то потерял, - насмешливо прокомментировал Весельчак.

- Вовсе нет, - ответил ему Люциус и несколькими движениями рук обнажил скрытую под песком ногу.

- Да уж, - прошептал Бен Ганн, после чего уже все трое принялись разгребать песок.

Несомненно, при тройном энтузиазме дело стало спориться гораздо быстрее, но когда тело неизвестного субъекта оказалось полностью выкопанным из песка, возник новый вопрос:

- Он мертв? – спросил Люциус.

Конечно же, он спрашивал исключительно для проформы, так как полагал, что любой нормальный человек не смог бы дышать под толщей песка и, очень быстро задохнувшись, стал бы уже не жилец. Но в этом и была его ошибка.

- Скорее всего, нет.

- Нет?

Люциус смотрел на Бена так, словно тот только что отверг всемирный закон тяготения.

- Нет? – повторил он, будто дополнительное эхо в голове могло помочь ему хоть как-то разобраться в совершенно непостижимых вещах.

Бен Ганн понимал глубокую растерянность новичка, но не мог позволить себе заниматься его просвещением, так как при любом малейшем промедлении их случайная находка и впрямь могла стать трупом. В связи с этим он стянул с себя свитер, положил его под голову пострадавшего и стал пытаться привести его в чувства. Ну а вместо него ситуацию разъяснил ничем не занятый Весельчак:

- Он из П.С.К.О.В.а. Там все такие или еще хуже.

- Это как? – спросил все еще непонимающий Люциус.

- Да кто его знает…. Просто со всеми этими читтами они стали другими.

С дальнейшими расспросами пришлось повременить в виду наличия более важных и первостепенных задач. Во главе угла по понятным причинам стояло спасение жизни неизвестного псковича. Бен Ганн уже успел расстегнуть ему воротник и теперь занимался тем, что очищал его верхние дыхательные пути от песка. На это понадобилось с полминуты, а потом в дело пошел прекордиальный удар. И тогда раздался долгожданный вздох:

- А-ах, - и появилось жизнеутверждающее движение грудной клетки.

После этого спасенному позволили немного отдышаться, но слишком медлить тоже не стали. К тому же он и сам хотел разобраться в происходящем, о чем говорили его широко открытые от удивления глаза. Да и первая произнесенная им фраза утверждала, что он никак не ожидал увидеть над собой склонившихся представителей чужого клана:

- Вы…. Вы – «отбросы»?

- Именно, - ответил ему Бен Ганн с определенной суровостью.

Но эта его надуманная артистичность в тот же миг вышла боком. Люциус почувствовал внезапный эмпатический выброс страха, а потом пскович задал вопрос:

- Зачем я вам? Зачем вы меня пленили?

- Тебя? – разгневанно насупился Бен, - Да я тебе жизнь спас!

Смачно окрашенное эмоциями заявление одного из «отбросов» заставило псковича призадуматься, а еще немного погодя он даже стал кое-что припоминать.

- Так как тебя зовут? – поинтересовался Люциус.

- Шум-агент, - ответил тот и заплакал.

«Нет, только не это», - всполошился внутренний голос, - «Проблем и так хватает, а тут еще этот из-под земли взявшийся крендель внезапно расклеился. Час от часу не легче…».

Не согласиться с ним было затруднительно. Но к великому счастью Люциусу не пришлось делать каких-либо резких выпадов. За него это сделал Весельчак, который без грамма церемониального этикета схватил случайную находку за шиворот и частично приподнял его с поверхности песка, где тот некоторое время разлеживался, пытаясь прийти в себя после краткосрочного прекращения жизненных функций, и завопил:

- Где твои кореша, гнида?

Ответ Шум-агента проявился в долгожданном прекращении судорожного плача, но теперь он очень сильно и не совсем естественно выпучил глаза, так что Бен Ганн даже перепугался за него и поспешил умерить пыл коллеги:

- Постой! Я оживлял его не для того, чтобы ты его прибил…

Весельчак не был глух и услышал слова старшего товарища, но прореагировал не сразу. Сначала он мгновение или два пялился на представителя противоборствующей группировки и старательно пытался произвести впечатление, что ему якобы неистово хочется сверлить попавшего в плен неприятеля взглядом, в предостаточной степени наполненным гневом и раздражением. А потом просто разжал ладонь, сжимавшую шиворот Шум-агента и сказал:

- Ладно, живи…

Ну а Шум-агент в свою очередь глухо плюхнулся на песок и пугливо замер в ожидании продолжения событий. Понятное дело, что он никогда не мечтал так глупо и беспонтово попасть в руки представителей группировки «отбросы». Однако слишком многие события его жизни и жизни Вселенной в целом не поддавались контролю таких мелких персонажей как он. И потому Шум-агент вскоре перестал расстраиваться и стенать по поводу незаслуженных и невообразимых злоключений собственной персоны, а всего лишь доверился течению бытия.

- И что дальше? – спросил он того, кто совсем недавно держал его за шиворот.

Весельчак удивился. Это поняли все по тому, как резко вздернулись его брови. И виной тому послужило неожиданное превращение критически настроенного монолога в диалог противоречий, что никоим образом не было запланировано. Впрочем, Весельчак быстро собрался и заявил с не меньшей чем оппонент наглостью:

- А чего бы ты хотел?

- Не знаю, - честно и без промедления ответил Шум-агент.

- Не знаешь?

А вот Люциус знал, точнее, чувствовал ту безысходность и отрешенность, что тихонечко булькали посреди измененных читтами внутренностей внезапно ожившего человека. И потому он быстро понял, что к такой потерянной и морально обескровленной личности нужен особый подход, не имеющий никакого отношения к угрозам и рукоприкладству. Правда, чтобы задать действительно нужный вопрос понадобилось напрячь всю имевшуюся в закромах тактичность и вежливо отодвинуть Весельчака в сторону.

- Можно мне? – спросил Люциус.

Весельчак посмотрел на него детскими невинными глазами из-под растрепанных русых прядей с некоторой наивной заинтересованностью, потом бросил взгляд на сжимающего свой капитально убитый автомат Бена Ганна и, не увидев противления со стороны старшего товарища, сделал шаг назад.

- Что с тобой произошло? – таким был нужный вопрос.

Однако реакция Шум-агента оказалось не совсем такой, на какую надеялся Люциус. Но в данном случае загвоздка состояла не в самом вопросе, а в том от кого он исходит. Сам Шум-агент, судя по внешности, когда-то был обычным парнем из какой-нибудь глухой провинции на какой-нибудь захудалой планете условно входящей в Трансгалактический Синцитий. Его короткая стрижка, умеренное физическое развитие и неброские черты лица относили его скорее к рядовому батраку, чем к знати или аристократии. Так что, несомненно, Шум-агент впервые в жизни видел пусть и потрепанную, но капитанскую форму и в связи с этим с предельным недоверием относился к ее обладателю.

- Кто вы такой? – спросил он, когда ему надоел его собственный страх.

- Оливье, инженер, - ответил Люциус, решив, что практичнее придерживаться легенды.

Шум-агент задумался, покосился на Весельчака и Бена Ганна, потом быстро перевел взгляд на Люциуса и жизнеутверждающе заметил:

- Но вы не из «отбросов»?..

- Это сложно, - таким был ответ.

И понятное дело, такая фраза не смогла удовлетворить того, кто пытался разобраться, кому стоит доверять, а кого предпочтительнее послать ко всем чертям.

- Не понимаю, - сказал он.

- Я тоже, - ответил Люциус.

Казалось, время остановилось в этом отчаянном поиске правильных решений, когда одни и те же мысли натыкались на самые различные и противоположные чувства и желания. Итог же проявил себя неожиданно и спонтанно.

- Они все погибли, - горько прошептал Шум-агент и в его глазах вновь стали проступать слезы отчаяния.

Но Люциус не спасовал.

- Тогда мы с тобой в одной лодке, - сказал он и протянул руку помощи.